В поисках ответов

Отступать некуда. Королева намертво вцепилась мне в запястье, поцарапав кожу ноготками. Я взглянул прямо в остекленевшие от страха глаза девушки, из-за чего сердце сжалось ещё сильнее. Сегодняшний день доказал: Лесли точно не из людей, кого легко напугать, но сейчас она, как и я, тряслась от невыразимого, неподдельного ужаса. Значит, мы оба уже – мёртвое мясо. Прощай мир. Нет! У меня не должно быть таких мыслей. Последняя надежда на короля Лесли и рыцаря в сияющих доспехах! Я должен защитить её в этой опасной ситуации. Я должен! Даже ценой жизни. Лучший друг потерял дар речи, когда я выпрямил спину. − Джесс, что ты делаешь? − прошептала Лесли, предостерегающе кладя руку мне на живот. Всё просто. Нам предстоит выйти из тени, скрыв страх за актёрской маской уверенности. Возможно, последний раз. − Нет смысла прятаться? − вступил я, проигнорировав запретный жест подруги, искренне довольствуясь, что мой голос нисколько не сломался. − Мэм, я должен быть тем, кто говорит это вам! Если бы Конрад был здесь, его первым предложением стало бы: "мэм, вы должны немедленно нанять стилиста для волос!" "Лихой" твёрдо держал нож в руке и ни на йоту не сдвинулся с места: − О чём ты, мальчик?! − Мы нашли фотографию вас и вашего мужа, упавшего с парадной лестницы семь лет назад! –даже увидев холодное оружие, у меня получалось стоять на своём. − Также на картине изображён человек, который живёт здесь уже семь лет и выглядит совершенно иначе − ваш сын! А ещё вы сокрушаетесь над какой-то ложью! Трина ахнула. − Да, он там, в камере! − продавил я. − Единственное, что не изменилось − родинка на его левой руке! Димитрий Алсон! Димитрий жалобно всматривался в свои дрожащие руки, может быть, не имея понятия, что происходит за пределами стальной тюрьмы. Лесли встала рядом со вновь обретенной уверенностью, аналогичным образом наплевав на мой предостерегающий взгляд. Идеальная месть. − Все почувствовали что-то странное, когда зашли в особняк, − переняла эстафету королева. − После несчастья вы якобы переехали, но вода всё ещё льётся из кранов. Задумайтесь! Никто не настолько глуп, чтобы оплачивать счета за воду в безлюдном доме. Даже тот, кому принадлежит этот дом! В дополнение к этому, о растениях в теплице хорошо заботятся. Я уверена, что вы или продаете овощи в городе, чтобы зарабатывать деньги, или, скорее, используете их для приготовления пищи, хотя у вас всё еще остались деньги от вашего супруга − он же был успешным бизнесменом! Ещё вы пользуетесь пожарным выходом − или я должна сказать "секретной лазейкой", скрытой от посторонних глаз, так что можно попасть в особняк и выйти из него, оставаясь незамеченным. Но причина, по которой вы должны были делать вид, словно тут никто не живёт или, точнее сказать − прятались, и почему вы были вынуждены запереть своего сына здесь..., − девушка пыталась держать свой голос под контролем. − Мы всё поняли, услышав ваш разговор ранее, − я продолжил нападение, по-прежнему стараясь не допускать, чтобы речь дрожала и выдавала испуг. − Вы − дети из дома на дереве! − осознала Трина. Лесли всё это время была права − эта женщина − тот, за кем мы с Пи–Ти гнались в лесу! − Верно! Лесли Бёрк и Джесси Ааронс! − представила нас подруга, использовав фирменный величественный, королевский тон. − Королева и Король Терабитии пришли в него, чтобы исследовать некогда заброшенное место и вдохнуть новую жизнь в разрушенный замок спустя столько лет! Я смущённо уставился на неё, а Трина вообще нацепила угрожающе серьёзную мину. Я бы рассмеялся, если бы мы не были в такой опасности. Лесли, пожалуйста... − Что ты несёшь?! Это не детская игра, девочка! Но королева упрямо продолжала: − Учитывая факты, есть две варианта, − растолковывала она, собираясь загибать пальцы. − Первый: вы убили своего мужа и заперли своего сына здесь, потому что он был свидетелем преступления. Трина злобно стиснула зубы. По комнате прокатился жуткий скрежет. − И второй вариант: человек, убивший вашего мужа − ваш сын Димитрий! − девушка указала на мужчину, и тот, когда упомянули его имя, приглушённо взвыл. − Вы знали, что произошло, − вновь обратился к Трине я, − вы пытались скрыть правду и защитить своего сына! Но преступление стало невыносимым для него. Стоны, доносящиеся из этого особняка − его мучительные крики! Ваши наезды... Ваш сын, наверное, хотел сдаться в полицию, но вы не позволили этому случиться, думая, что поступили так ради его же блага, − теперь-то ясно, что голос у мой дрожит на грани истерики. − Именно. Вы не хотели, чтобы он стал преступником, − грустно согласилась Лесли, − поэтому вы не разрешили ему уйти отсюда и спрятали его. Из вашего последнего разговора и вашей реакции сейчас, убийца вашего мужа −... − Достаточно! − Трина прервала её. − ДОСТАТОЧНО!!! − она бросилась к королеве, направив на неё нож. Девушка застыла на месте, "сканируя" "Лихого" испуганными глазами. "ЛЕСЛИ!", − я наспех скинул рюкзак с плеч и оттолкнул подругу, после чего с грохотом ударился спиной о каменную стену. Левая рука Трины болезненно схватилась за моё плечо, а правая рука через секунду парила чуть выше головы, держа нож с лезвием, указывающим прямо на мой нос! Лесли закричала, когда Трина попыталась вонзить в меня острый предмет, но я умудрился защититься, поймав "Лихого" за запястье; правой рукой я старался убрать мёртвую хватку женщины с плеча, но безуспешно. Затем её же левая рука нашла путь к моему горлу. Эта дама была намного сильнее, чем казалась! − Трина Алсон, если вы сделаете ещё хоть движение, − моя лучшая подруга подняла свой смартфон и показала нападавшей дисплей с набранным номером "911", держа палец около кнопки вызова, − полиция будет здесь через минуту! "Лихой" злобно оскалил зубы. На мгновение показалось, что фортуна улыбнулась и моя жизнь спасена, но, к сожалению, я заблуждался. − Можете звать, кого хотите! Кричать, сколько вам влезет. Девочка, ты под землёй! − третировала женщина, намекая на то, что, как и в погребе или в ванной, никакой связи здесь нет. Осознание безвыходности стало самым ужасным открытием для нас обоих. Но я должен спасти хотя бы свою королеву! − Вы сказали − нас пятеро..., − робко захрипел я. − А на самом деле... Рука Трины всё сильнее сжималась на моей шее, словно держа соломинку. У меня едва ли получалось дышать! − ...мы договорились с Фредом, что он будет ждать нас снаружи и, если мы не выберемся спустя час, он сообщит в полицию! − полушёпотом закончил блефовать я. − Убирайся отсюда, Лесли! Не беспокойся обо мне! − Нет! Я тебя не оставлю! − она изо всех сил толкнула шокированную Трину и та внезапно ослабила хватку. Я сразу принялся жадно глотать воздух. Женщина повернулась к Лесли с гневной ухмылкой, точнее − звериным оскалом, тигра, готовящегося нанести удар. Она сделала угрожающий шаг в сторону лучшего друга, но я сразу же толкнул "Лихого" к стенке, прижав его руки к спине, и выхватив нож, выбросил его в дальнюю часть комнаты. "Лихой" вскрикнул, изгибаясь в моей хватке. − Лес, беги, пока я держу её! − Я не могу просто оставить тебя! − Это единственная возможность! Ты − самый быстрый бегун! − я отчаянно подбадривал её. Лесли должна сбежать. − Давай, Лесли! УХОДИ! Слёзы рьяно покатились по щекам королевы, заставляя моё сердце сжаться от боли. − Д-Джесс... В это время Трина вырвалась и повторно схватила меня за горло, подняв над землёй так, что у меня не было никаких шансов отреагировать. Я изо всех сил пытался сопротивляться, но женщина оказалась слишком сильной. − Да, королева, − насмешливо произнесла она, глядя на Лесли, смакуя момент триумфа. − Убегай отсюда, пока я убью твоего короля! Лесли сделала робкий шаг в нашу сторону, но Трина предупредила: − Шаг вперед и я сломаю ему горло, − она на секунду запнулась, − но опять же, даже если ты уйдешь, мне всё равно придётся сделать это. "Лихой" повернулся ко мне лицом, и я столкнулся с морщинистой, грязной, бледно-серой, страшной физиономией. Под глазами красовались огромные круги, по лбу свисали непослушные космы из густых волос, в которых, вероятно, ползали клопы. Я моргнул, и её лицо стало нормальным. Возможно, Лесли заметила то же самое, оцепенев на месте некоторое время назад. Мои веки сами закрылись, когда вновь стало трудно дышать. Теперь я терял сознание, но всё ещё улавливал на слух терзания Лесли − как девушка всхлипывала, жалобно умоляя "Пожалуйста, нет! Отпустите его!" снова и снова. Жёлтые пятна танцевали перед моими глазами, а горло полыхало от боли. − Прощай, король Терабитии! − яростно плюнул Лихой. В буквальном смысле. Сгусток мутной слюны приземлился мне на лицо. Были бы силы скривиться этой мерзости! Кульминация. Мне уже не признаться в своих чувствах к Лесли. Я умру в этом особняке от рук "Лихого". Я люблю тебя, Лесли! − ПРЕКРАТИ!!! ПРЕКРАТИ ЭТО!!! − мужчина за решёткой крикнул так громко, что боль пронзила барабанные перепонки. − ПРЕКРАТИ ЭТО СЕЙЧАС ЖЕ! Трина мгновенно бросила меня на пол. Я пыхтел, жадно вдыхая воздух, чувствуя сильное головокружение. Лесли оказалась рядом в рекордные сроки, и обняла меня так крепко, как ещё никогда не обнимала. − Лесли, я... не могу дышать, − только и удалось выдать мне. − Джесси..., − она освободила меня от объятий и виновато, но с успокоением посмотрела прямо в глаза. − П-прости, я... не могу оставить тебя! − мы наблюдали, как за решёткой тюремной камеры Дмитрий задыхается, прижавшись к металлическим прутьям. − П-прекрати это, мама! − кричал он басом, свежие слёзы срывались с его неаккуратно выбритого подбородка на пол. − Всё так, как они сказали! Они правы! Человек, который убил отца − это я! − с душераздирающими воплями Димитрий медленно сползал на колени. − Д-Димитрий! − завопила Трина. − Это неправда! Не терзай себя! Но тот лишь разъярённо стукнул кулаками об пол. − Нет, всё так, как они сказали... Это произошло дождливой ночью семь лет назад, − продолжил Димитрий, стоя на коленях. − ...после того дня, когда я в третий раз провалил свой вступительный экзамен в Нью-Йоркский Университет. Отец сказал, что я был позором для всей нашей семьи, что я был поддонком. Нет, что я был хуже отброса! Он даже упомянул смерть Вероники! Сказал, что я все еще слишком подавлен этим, поэтому я не смог сосредоточиться на экзамене, − мужчина нервно рассмеялся. − Когда я услышал его резкие слова в моём депрессивном состоянии, мой разум помутнел. Затем отец вышел из кабинета и собирался спуститься по лестнице, я последовал за ним и сильно толкнул его. Димитрий бросил взор в нашу сторону. − Он был таким жестоким. Почему?! Что мешало ему стать добрее? Когда я пришёл в себя, я сел на ступеньки наверху лестницы, шокировано лицезрея лужу крови, растекающуюся под безжизненным телом отца. Затем, когда мать узнала, она пообещала, что защитит меня. Дальше всё было так, как вы и сказали − мама притворилась, будто это несчастный случай и заперла меня здесь, − он неодобрительно поморщился. − НО Я НЕ МОГУ БОЛЬШЕ ТЕРПЕТЬ ЭТО! Я схожу с ума от страха, когда вижу кошмары об убийстве! − Димитрий зажал руками уши и закрыл глаза. − Я хочу искупить свою вину и быть в мире! − Соберись, Димитрий! Постарайся справиться с этим, пока не истечет срок исковой давности! − Трина подбежала к камере и сделала паузу. − Е-если мы будем молчать, никто не узнает... Лесли встала и обратилась к ним на сей раз с жалостью: − Если вы будете скрываться здесь, вы сможете избежать полиции. Но вы никогда не сможете убежать от мучительной правды. Димитрий продолжал плакать. Видя его в таком уязвимом состоянии, я чувствовал приступ грусти и даже утраты, словно и сам чуть-чуть знал, какого это − жить в жестоких рамках и не иметь спасения. Но градус мрачности в комнате заметно уменьшился из-за раскаяния. − Мэм, − осторожно вмешался я, придвинувшись к Лесли, − вы хотите, чтобы ваш сын нёс это бремя всю оставшуюся жизнь? Трина безотрадно посмотрела на меня со слезами на глазах, а затем рухнула на колени вслед за Димитрием. Все присутствующие стали свидетелями того, как некогда свирепый, одичалый мужчина ушёл в себя, что было, как я потом предположил, проявлением какой-то внутренней силы, возможно, последней, которая у него оставалась. Но, возможно, осознания, что тяжкое бремя может быть снято раз и навсегда, было достаточно; оно потрясло его, и из прежнего безумного и неустойчивого состояния немного превратило в человека, которым он был всегда, с более спокойным голосом и уверенностью, спавшей годами. Мы все находились там, наблюдали за этой тонкой, но необратимой трансформацией. − Я рад, − внезапно начал Димитрий после нескольких мгновений молчания, − что вы заботитесь о нашем доме на дереве. − Так это правда! Картина и фотографии в вашей комнате... − для меня само по себе удивительно слышать о Терабитянском дворце из чужих уст. Это похоже на сюжет фантастического художественного произведения. − Мы с Викторией владели этим домом на дереве. Мистер Хэнли и Старина Крис − те, кто его смастерили. − Но почему они построили его там, в середине леса? − заинтригованная, спросила Лесли. Димитрий мечтательно увёл взгляд, не ответив на вопрос сразу: − ..Мама как-то сообщила, что новая семья переехала в дом Олд Перкинс пять лет назад с их чудесной дочерью, − при этих словах на щёчках Лесли возник нежный румянец. − И вскоре она и мальчик заново обустроили наш дом на дереве. Я рад, что наконец познакомился с тобой! Затем он вспомнил обо мне: − И с тобой тоже, молодой парень! Вы соседи, верно? Я утвердительно кивнул. − Когда я был молод, Олд Перкинс был единственным домом в этом районе, − Димитрий тоскливо всхлипнул. − Почему в лесу? Потому что... Вероника жила в этом доме, когда мы познакомились. Мы с Лесли перекинулись взглядами, потрясённые очередным откровением. Понятно, что самое интересное ещё впереди. − Мы встретились в начальной школе Ларк-Крик, когда нам было по девять лет, − начал свою историю он, потеряв "фокус" с присутствующих и задумчиво уставившись в одну точку. − Я был новым учеником из Нью-Йорка. Мы переехали сюда, потому что отец не выносил город. Видите ли, я был музыкантом и не очень хорошо заводил друзей. У меня были высокие требования, и я требовал самого лучшего от себя и от других. Всё изменилось, когда я встретил Веронику Хэнли.

000

Это произошло в начальной школе. Я играл на скрипке в пустом музыкальном классе после уроков. Сидя на столе и закрыв веки. Сосредоточившись, усилив все ощущения. Затем кто-то присоединился на фортепиано, причём, так, что мелодия сочлась с мелодией скрипки. С уверенностью можно было сказать, что пианист был не меньший перфекционист. Я не стал смотреть, кто это − просто продолжил играть, и это было... приятно. Последняя нота соскользнула со струн, и, я, наконец, решил узнать, что за странный гость аккомпанировал мне. Перед фортепиано сидела незнакомая девушка со светлыми кудрявыми волосами, довольно, даже нахально улыбающаяся от уха до уха, словно ощущая себя настоящим маэстро. − Слава богу, наконец-то ты улыбаешься! Притом, что мы играли "Tristesse". Это французское слово обозначает печаль, − девушка перевела дыхание. − Тебе было грустно, прежде чем я подключилась? Чего? Я улыбаюсь?! Понимая это, я молниеносно исправился, нахмурив взгляд. − Это простой отрывок. Что ты здесь забыла? − её вопрос я решил пропустить мимо ушей. − Играю на фортепиано, конечно, − незнакомка невинно подняла брови, что только больше разозлило меня. − Ладно. Кто-то играл на скрипке. Мне стало любопытно, я последовала туда, откуда доносилась музыка, и оказалась рядом, − она ухмыльнулась. − Не знала, что в этой школе есть скрипач. Скрипачи в Ларк-Крик редки, знаешь, особенно дети-скрипачи. Вообще, музыкантов тут и впрямь немного. − Говоришь так, будто ты не ребенок, − огрызнулся я, протирая струны инструмента тканью из микрофибры. Девушка однозначно была музыкантом, и изрядно бесила. Её мелодичный смех заставил отвлечься от дела. − Прости. Я думаю, что мои умственные способности продвинуты для моего возраста, − она подошла почти вплотную. − Вероника Хэнли. Я наскоро пожал протянутую руку. − Димитрий Алсон. − Крутое имя, − похвалила Вероника Хэнли. − У нас нет общих предметов, но последние несколько месяцев я всегда вижу тебя одного приунывшим и озлобленным. Почему у тебя нет друзей? − Вместо того, чтобы совать нос в мою жизнь, тебе следует пойти домой, − я повторно рявкнул. − Я уже закончил играть. Тебе здесь больше нечего делать. − Больше нечего делать? Ну, я разговариваю с тобой, Димитрий, если ты не заметил. Эта девушка невыносима! Было видно, что ей смешно, и моя кровь окончательно закипела. − Ты красивый. Но если бы ты чаще улыбался, был бы еще красивее. − Мне все равно, − я положил скрипку в футляр, а затем с громким щелчком захлопнул его. − До свидания! − Подожди! − девушка преградила мне путь, заботливо поправив край рубашки. − Знаешь, тебе не нужно так много концентрироваться на музыке. − Что ты имеешь в виду? − Как я уже говорила, в этом городе мало музыкантов. Тебе следует попробовать что-то новое, или выйти из своей зоны комфорта на какое-то время. Кем она себя возомнила? Эта девушка наглее некуда! − Не интересует. Вероника закатила глаза. − Ой, да ладно! − Почему ты меня провоцируешь? Вместо того, чтобы ответить на вопрос, она просто сказала: − Сможешь сыграть "Полонез Бриланте № 1 Ре мажор, Oперу 4" Венявского? Теперь это привлекло моё внимание. Мне бросили вызов, и я никогда не отказываюсь принять вызов, связанный с музыкой. − Смогу. − Сыграем вместе. Что скажешь? Вздохнув от разочарования, я положил свой скрипичный футляр обратно на стол и открыл его, чтобы достать инструмент. Вероника хмыкнула и уселась обратно перед фортепиано, протянув пальцы. Затем она сыграла несколько первых нот, и я последовал её примеру. Через несколько минут ощущения красоты и удовольствие вернулись. Я даже заметил, как у меня на лице появляется мягкая улыбка. Но... Её навыки превосходили мои! Что же это такое? Я остановился. − Димитрий, что случилось? − Вероника с беспокойством пялилась прямо на меня, также перестав играть. Меня внезапно накрыл пламенный гнев. Она просто притворялась! Глубоко внутри она самодовольно ухмылялась, доказывая, что была лучшим музыкантом! Я быстро спрятал свою скрипку в футляр, а затем выбежал из музыкальной комнаты так быстро, как только мог. − Димитрий, подожди! − раздалось где-то вслед. Я не останавливался, но прекрасно знал, почему был зол: я проиграл девушке.

000

− Мастер Димитрий, к вам гость, − уведомил Батлер (прим. от переводчика: Batler на англ. − дворецкий), постучавшись в дверь музыкальной комнаты, затем открыв её, прервав занятия. Гость? − Кто это, Батлер? В комнату шагнула кудрявая блондинка с волосами, заплетёнными в хвостик. − Батлер, она не может быть моим гостем, и я не имею к ней никакого отношения! Пожалуйста, уведи её отсюда. Благодарю. Дворецкий выглядел сбитым с толку: − Хм, ваша мать позволила ей войти. − Тоже рада видеть тебя, Димитрий, − невозмутимо произнесла Вероника. − Димитрий, не груби этой молодой девушке, − мама появилась в комнате с искренне невинным видом, который в тот момент был столь неуместен. − Вероника объяснила, что она тоже ученица начальной школы Ларк-Крик и хотела бы навестить тебя. Почему бы вам не сходить погулять какое-то время на свежий воздух? Я рассердился. − Я тренируюсь, мама! − Успеешь ещё. Сделай перерыв! − её тон не оставлял "места" никаким возражениям. − Только вернись до обеда, хорошо? Полное фиаско. − Да, мама. 000 − Не знала, что твоей семье принадлежит этот особняк, − поделилась восхищением Вероника, когда мы направились в лес. Собственно, она просто следовала позади. Я должен был увести нас подальше от моего дома, чтобы можно было вести себя, как хотелось и не бояться, что меня накажут за моё неувжение; с тех пор, как мы впервые встретились, я не слушал и не смотрел на Веронику. Я игнорировал её, позволив слепо идти по пятам. − Ты играл "Badinerie" Баха? Молчание. Да, − подумал я. − Знаешь, как играть "Аве Марию" Франца Шуберта? Снова тишина в ответ. Конечно, знаю. − Надеюсь, я разговариваю не со стеной или деревом, так как мы в лесу. Молчание. Бла, бла, бла... − Почему ты называешь его "Батлером"? У него наверняка есть имя. − Потому что он любит, когда его называют Батлером! Да, с заглавной "Б"! Это его имя! − я крикнул, резко обернувшись к девушке; мое терпение лопнуло. Во всяком случае, мы уже были достаточно далеко от особняка. − ПОЧЕМУ ТЫ ТАКАЯ НАСТЫРНАЯ?! Вероника поразилась моей внезапной яростью, но я не позволил ей ответить и продолжил горланить: − Я проиграл тебе! Ты уже испортила мое субботнее утро! Что тебе ещё от меня нужно?! Она возникла как раз в короткий период моей попытки отдышаться после "взрыва": − Прости? Я услышала это правильно? Ты проиграл мне? С каких это пор это случилось? Помню, последний раз мы видели друг друга неделю назад. Это было правдой. Я избегал встречи с ней каждую перемену. Я выходил за пределы школы и прятался за толстым деревом, надеясь, что Вероника перестанет искать меня. Мне не приходило в голову, что у этой глупой-сообразительной девушки были иные варианты. − Как ты вообще узнала мой адрес?! Вероника засмеялась: − Из справочной в школе. Как же ещё? Ах! − Не притворяйся уже, Вероника Хэнли! Я знаю, ты бросила мне вызов тогда, − сказал я с сердитым видом. − Тогда я признался себе, что ты лучший музыкант, чем я, потому что − ох! Почему я вообще говорю тебе это?! − Ой, − потрясённая, Вероника коснулась губы пальцем, − спасибо, что подумал так, Димитрий Алсон. − Не позволь этому укорениться в твоей голове! Неожиданно она улыбнулась будто с сожалением, и я стал сердиться вдесятеро сильнее. − Не знала, что для тебя это соревнование. Я просто хочу, чтобы мы были друзьями. Вот поэтому я такая приставучая. − Лучше иди домой, ты просто впустую тратишь свое время! − Просто хочу иметь друга − музыканта, − выпалила девушка. Я посмотрел на неё полным сомнений взглядом. − В смысле, конечно, у меня много друзей, − оправдывалась она, − но я не могу поговорить с ними о классической музыке, потому что они не разбираются или вообще не интересуются! Я просто хочу, чтобы был кто-то, с кем я могу общаться на эту тему кроме моей семьи. Я знаю − ты чувствуешь тоже самое, Димитрий. − Причина, по которой у меня нет друзей, которые не являются музыкантами− это потому, что это − пустая трата времени, − пояснил я. − И нет, не чувствую. Её голубые глаза загорелись надеждой. − Так мы можем стать друзьями? − Нет, − я начал уходить, но Вероника остановила меня. − Я не думала об игре, как о соревновании, − открестилась она. − И я, наоборот, считаю, что твои навыки превосходят мои. Вот когда и на моих щеках появился багровый румянец: − Не нужно так говорить. Это ложь. Я имею в виду последние слова. − О, нет! − Вероника наклонила голову в сторону, заметив что-то. − Подожди, ты краснеешь, Димитрий? − дразня поинтересовалась она. − К-конечно н-нет, − я стал заикался. Какого черта? − Что из озвученного − ложь? − То, что твои навыки превосходят мои... Вероника снова мелодично рассмеялась. Причём ровно так же, как и тогда, когда мы впервые встретились. − Не стесняйся, Димитрий, это естественно, когда кто-то хвалит. − До свидания, Вероника Хэнли. − Почему мы не можем быть друзьями? − Потому что ты раздражаешь. − Но я музыкант! − запротестовала она. − Тем не менее, я ненавижу раздражающих людей. − Если я перестану раздражать тебя, мы станем друзьями? Я задумался. То, что она сказала ранее, было правдой: неплохо, когда есть хоть кто-нибудь, с кем можно поговорить в стороне от своей семьи. Тогда я воспользовался случаем. − Может быть. Не знаю. Нет. Наверное, да. − Пожалуйста, дай мне точный ответ. Я вздохнул. − Да... − Правда?! − Вероника ахнула и внезапно набросилась на меня с объятиями. − Ура! Спасибо тебе большое, Димитрий! Обещаю, ты не пожалеешь! − Прекрати обнимать меня! − Ой, прошу прощения, − она отступила с застенчивой усмешкой, а затем посмотрела ввысь − на верхушки деревьев, находящихся рядом. Я мог сказать, что в её голове оформлялась какая-то идея. − Мы должны сделать памятник или что-то, чтобы отметить место, где ты позволил мне стать своим другом! − Например, как что? − Эти деревья прочные. Если построить здесь дом на дереве, тогда мы сможем быть вдвоем и заниматься музыкой в этом особенном месте столько, сколько душе угодно. Я скептически поднял бровь. − Мы? Извини, что разрушаю твою реальность, но это невозможно, Вероника. И не говори мне, что затащишь сюда фортепиано. − Тогда попросим наших пап. Уверена, они согласятся, − она хихикнула. − И нет, глупенький. Я ещё играю на трубе. Внезапно я очень зауважал Веронику Хэнли, о чём не подал виду. Пока что. − Надеюсь. Вероника улыбнулась, затем наклонила голову в сторону, прислушиваясь к чему-то. − Ты слышишь это? Я слышал журчание воды неподалёку, хотя звук был тихим. − Да, стремительный ручей. Девушка вдруг рванула с места. У меня не было выбора, кроме как последовать за ней. После нескольких минут бега мы добрались до ручья, и она громко воскликнула: − Я помню это место! − Подожди, Вероника! − меня согнула пополам небольшая пробежка. − Пожалуйста, не делай этого снова. Я не умею бегать! Но девушка не обратила внимания или просто не услышала: − Я изучала это место, когда мне было смертельно скучно, − Вероника указала на противоположную сторону ручья. − О, боже мой! Дом моей бабушки и дедушки находится на другой стороне! Ну, в несколько минут бега, если быть точным, но все же рядом. Я живу с ними, пока мои родители находятся в командировке, − она обернулась ко мне с миной, выдающую переполненность энтузиазмом. − У тебя дома есть верёвка? − Думаю, да, − признался я. − Ты думаешь о том, чтобы повесить веревку на ветвь дерева, не так ли? − Я планирую привязать её туда, − Вероника кивнула на дерево на другой стороне ручья. − Вон та ветвь выглядит прочной. Мы можем использовать веревку, как способ переправы, после чего будем встречаться в любое время в нашем особенном месте. Это также кратчайший путь до твоего дома и дома моих бабушки и дедушки. В следующий раз, обязательно иди именно таким путём, Дмитрий. В глубине души мне было по-настоящему радостно от этой затеи. − Ладно, так и сделаю. − Можно задать тебе вопрос? − В зависимости от того, что хочешь спросить. Вероника, немного нервничая, поджала губы. − Почему ты думаешь, что это было соревнование? На тебя давят родители? − Это два вопроса, − подметил я. − О, ничего. Забудь, что я о чём-то спросила. После минуты молчания я всё равно разразился ответом: − Они не музыканты. А вот мои кузины − да. Понимаешь, я вроде должен сделать всё возможное, чтобы показать родителям, что даже если я не из семьи музыкантов, то всё равно могу быть талантливым. − Теперь понимаю, − Вероника мягко улыбнулась. − Мои родители тоже не музыканты. Но бабушка и дедушка любят классическую музыку. Может быть, именно поэтому в первую очередь я хотела научиться играть на музыкальном инструменте, − поделилась она, а затем подозрительно хмыкнула. − Но всё же, не следует закрываться от других людей, потому что, давай посмотрим правде в глаза: не всё вертится вокруг музыки, и не всегда получается быть на вершине. Учись принимать поражение. Тебе следует освоить эти вещи. Я просто закатил глаза в ответ. Вероника наклонилась к моему уху так, что почувствовалось тёплое дыхание. − Я собираюсь изменить ваши взгляды, Димитрий Алсон, − прошептала она игриво, чем заставила яростно покраснеть. − Обещаю.

000

− И она сдержала своё слово, − закончил исповедь Димитрий со счастливой улыбкой. Теперь мы с Лесли сидели в гостиной особняка, перед зажженной на столе из красного дерева свечой, пребывая в огромном восторге от истории дома на дереве. Мы также поделились с Димитрием и Триной нашей историей о том, как познакомились король и королева Терабитии. Димитрий рассмеялся: − Похоже, у нас есть сходства. У всех четверых! − Что насчет разбитого пикапа с другой стороны от дома на дереве, Димитрий? − спросила Лесли со сверкающими глазами. − Это пикап Старины Криса, − сказал он. − С помощью него пиломатериалы, чтобы построить дом в дереве, подвезли ближе, но, к сожалению, машина сломалась. Старина Крис был слишком ленив, чтобы починить неисправность. Даже отказался от помощи мистера Хэнли и отца, когда те вызвались помочь. Так эта развалина и осталась украшать лес. Да, как и другие, Старина Крис думает, что мы с матерью вернулись в Нью-Йорк после трагедии. − Резка стрел на деревьях − указатели направления, не так ли? − решил прояснить я. − Правильно. − Я использую эти отметины и верёвку, чтобы меня не увидели по пути из особняка в город. Обычно я ношу черный капюшон, − пояснила Трина. − Поразительно увидеть, что дом на дереве больше не заброшен. Я старалась быть более осторожной, а через несколько месяцев увидела, как два человека строят мост, в последствии заменивший верёвку. Предполагаю, что это ваши отцы. − Да, мэм, − подтвердила Лесли. − Все эти годы вы проделали большую работу, скрываясь в лесу, − заметил я. − Дом в частной собственности какого-то иностранца... − Бруно − мой двоюродный брат, − пояснил мужчина. − Слишком догадливый и слишком талантливый. Он понял, что произошло, и выкупил особняк, а когда в Ларк Крик всем стало всё равно на эту историю, даже государству, мы просто оставили всё как есть. Но, − посмеялся Димитрий, − этот мерзавец не скупится на упрёки. Как же он прав... − Димитрий, сэр, могу я задать вам ещё вопрос? − нерешительно продолжила Лесли. − Убери это "сэр", пожалуйста, − он опустил взгляд в пол. − ..О смерти Вероники? Девушка застенчиво кивнула. − Если вы не против, конечно. − Она научила меня, что делиться болью помогает нам двигаться дальше, так что да, я не против, − мужчина глубоко вдохнул, затем выдохнул. − Нам было девятнадцать лет. Она со своими родителями направлялась в Австралию на отдых. Но так и не добрались до пункта назначения, потому что самолет упал море. В отчётах говорилось, что это произошло из-за отказа двигателя. Никто не выжил, − Димитрий еле удержался от слёз, как и Трина. − Господи! Нам очень жаль, − промолвили мы с Лесли одновременно с заметным сочувствием. Я взглянул на свою королеву. Боже милостивый! Если бы это случилось с ней, я был бы тоже опустошен и уничтожен. Я бы не смог пережить подобное! − Но я рад, что смог признаться ей в любви, когда нам было восемнадцать, − искренне гордился Дмитрий. − Ой, подождите. Это она первая призналась, потому что в то время я всё ещё был на стадии отрицания. Трина и Лесли захихикали вместе с ним, когда же я глубоко задумался. Во мне проснулось дикое возбуждение от понимания, что, возможно, я стою на пороге чего-то поистине грандиозного. Хотелось просто встать и начать наматывать круги вокруг особняка. Значит, ты готов, Ааронс? − Поэтому вы ранее играли "Чаконну" Виталия? − уточнила королева. − Для своего отца, Вероники и её родителей? − Да, − затем Димитрий поморщился. − Подождите, вы тоже ценители классической музыки? − Немного. Наш друг Конрад назвал нам название пьесы. Он виртуоз, как и вы. Он даже сказал, что произведение исполняется на Страдивари. − Ого! Ваш друг прав! У него тоже абсолютный слух, да? − оба взрослых изумились таким поворотом событий. − Отец дал мне эту скрипку в подарок, когда я выиграл конкурс скрипачей в Нью-Йорке тринадцать лет назад, − Димитрий достал скрипку из под стола и осмотрел инструмент. − Я назвал её Лилли. Разве она не красавица? Я хочу, чтобы вы отдали это вашему другу. У всех присутствующих от шока рухнули челюсти. Нет. Не может быть! − Димитрий! − возмутилась Трина. − Но ваш отец подарил это вам, − запротестовал я. − Вы не можете просто отдать это! − Джесси прав, − согласилась Лесли. − Это также дорого. Очень дорого. − Тогда только для сохранности, − спокойно сказал Димитрий. − Я заберу её после того, как меня выпустят из тюрьмы. Уверен, ваш друг отлично позаботится о ней. И, может, к тому моменту, даже сам приобретёт такую. Трина внезапно вскочила со стула: − Димитрий! Ты же не серьёзно! Мужчина пристально посмотрел на мать. − Я серьезно, мама. И ты не можешь изменить моё мнение. Я уверен, что это то, чего также хотела бы Вероника. Я поступаю правильно. Давай закончим эту ужасную историю. Последовало молчание, затем Трина смягчилась: − Мы поедем в полицейский участок позже, Димитрий. Он тепло улыбнулся и подошел к матери, чтобы впервые за долгое время обнять её. − Спасибо, мама. Наконец, мы будем в мире. Ты так сильно напоминаешь мне Веронику, Лесли, − мужчина охарактеризовал мою подругу, а затем посмотрел на меня. − А ты напоминаешь мне меня, когда я был еще молод, Джесси, − Дмитрий улыбался мне несколько странно, словно недоговаривая что-то. Лесли вдруг остепенилась: − Подождите, а где наши друзья? − Ах, точно. Они снаружи, спят, − виновато ответила Трина. − Прошу прощения за то, что я сделала. Я никогда не хотела быть такой... Мы с Лесли с облегчением вздохнули. Было радостно, что Трина их не убила, но теперь мы убедились, что она бы этого и не сделала. То, что произошло между нами ранее, было только ради того, чтобы напугать нас и сохранить тайну. Дмитрий снова улыбнулся нам: − Я рад, что мы встретились, Джесси и Лесли. Сердечное вам спасибо! Вы подарили нам новую надежду однажды снова начать жить. Мы с Лесли взаимно щедро улыбнулись, почувствовав, как слёзы начинают выступать на наших глазах. − Мы также рады, что встретились с вами, Димитрий, − искренне признался я. − Ой, и ещё кое-что... Я едва не забыл о внезапной находке в той тёмной комнате. − Мы можем взять ваш керосиновый светильник? Лесли, готовясь прощаться, вытирая глаза, изумилась таким вопросом. Уверен, она сразу разделила бы идею взять его с разрешения владельцев. − Забирайте! Пусть он освещает путь вашей счастливой и радостной жизни!

000

Кошмар подошел к концу, и в особняк полился тёплый свет заката. Сара, Конрад и Найджел мирно спали на траве около усадьбы. Оказалось, что Трина усыпила ребят снотворным, а затем вытащила наружу. В тот же день она и Димитрий сдались полиции, сразу после того, как посетили дом на дереве и Терабитянский мост. Загадочная история особняка после стольких лет, наконец, завершилась.