Sing like a human

Ты помнишь, с чего всё началось? Ты помнишь, с какой отправной точки моя жизнь пошла курсом «по пизде»? И вот прямо сейчас я валяюсь под кайфом на облеванном полу с иглой в вене. Ты, наглотавшийся колёс, с умной миной и туманным взглядом пересказываешь мне очередной фильм с «красавчиком Бондом». Я особо не вслушиваюсь, мне вообще похуй. Сложно сказать по твоим глазам, куда ты сейчас смотришь, но когда твои глаза останавливаются на мне, они бегут прочь, неясно, чего боясь. Ты запинаешься после таких «встреч» и сразу страраешься вернутся к разговору. Как девственница на первом свидании, блять. Как будто я тебе нравлюсь. Но нравишься ли ты мне, я не знаю. Но мне нравится следить за твоими глазами, твоей мордой, часто выражающей такую важность. Светлые, почти белые волосы то и дело подрагивают из-за тряски головой. Это и глупо, и мило одновременно. И так почти каждая неделя моей золотой молодости просирается из-за двух крохотных причин — героина и Саймона, познакомившего меня с ним. А глаза у тебя и вправду похожи на героин. Пенящийся героин в серебряной ложке, со зрачками посередине, заменивший мне «белый заборчик»… А ты помнишь, как мы с корешами гоняли на заднем дворе уже задроченный, еле живой мяч? Мы были счастливы, у нас было всё, что нам нужно для счастья. Маленькие соплежуи, у которых ещё всё впереди. У нас были мечты, планы, любимые игрушки, в конце концов. Мы и наши жизни имели хоть какую-то ценность для окружающих. А когда мы были прыщавыми подростками, мы поимели одну особу? Имя её я не помню, оно меня и не ебёт. Я до сих пор помню твои глаза с безумной искрой, ты протягивал мне шприц и с воодушевлением уговаривал меня. Тогда он казался запретным плодом, после того, как я его воткну в свою ещё нетронутую вену, весь мой устрой падёт, все бесы и ангелы смешаются воедино и я лишусь всего, чего имел и чем дорожил. Но, вот ирония, героин и стал моим всем. Когда ты наркоман, у тебя только одна цель — достать денег и дозу. Ты становишься частью этой бесконечной цепочки. От денег — к дозе, от дозы — снова к деньгам. И так до тех пор, пока твой посиневший, перенасыщенный наркотиками труп не обнаружат местные, ещё живые торчки, алкоголики или другие отбросы общества, потерявшие всякую надежду в глазах общества. Они больше не люди, они лишь наглядный пример для общества, что такое зависимость. Я чувствую, что снова проваливаюсь в эту вязкую пучину, но я не могу с этим ничего сделать. Я медленно отключаюсь. Глаза закатываются, кровь уходит прочь из мозга. Это похоже на смерть, только без боли и сожалений. Последнее, что я слышал, это своё имя, произнесённое Саймоном. Я пытался рвануть, откликнуться на своё имя, снова взглянуть в эти глаза, но меня будто тянули на дно: — Рент, мать-перемать, всё ништяк? Последнее, что я помнил, это толчки извне, скорее всего меня пытались оттащить куда-то.