Мемфис
После ещё нескольких казней приспешников Мехнета, Ментухотеп наконец поостыл. Он велел разослать гонцов и отряды солдат во все земли Египта. Гонцов, чтобы оповестить людей о возвращении Ментухотепа на трон. Солдат — на случаи возникновения беспорядков и протестов. После был собран большой совет из всех важных государственных служителей. Фараон хотел как можно скорее вникнуть в текущие дела страны. На государственные посты необходимо было назначить новых вельмож. Все служители встали ровными рядами по периметру зала. Фараон сидел на золочёном троне на возвышении. Чем ближе к фараону стоял советник, тем важнее была его должность и тем выше было его положение в обществе, а значит и влияние. Рядом с троном фараона стоял стул, богато отделанный. Он судя по всему предназначался для Лейлы, но она предпочла встать в ряды вельмож поближе к выходу. Дочь фараона тоже участвовала в совете, хоть и сама не понимала, для какой цели. В делах государства она была несведуща, обстановки внутри страны не знала. Скорее всего, отец хотел, чтобы она набиралась опыта. Правда он не знал, что применять этот опыт Лейла не собирается. Все её мысли были заняты Мозенратом и нависшей опасностью от Мираж. Главная цель — избавить князя от проклятия. Только так он станет свободен от злой богини. «А если не получится?» — Лейла с ужасом представила последствия. Мозенрат с чудовищной скоростью начнёт наращивать армию мёртвых. Или откажется. И тогда… ничто его не спасёт. — Лейла, — прошептал фамильяр и пихнул девушку в бок, — речь о тебе. Девушка прислушалась. Главный визирь обсуждал с фараоном вопросы престолонаследия. — Она моя единственная дочь. Когда придёт время, она заключит брак с человеком достойным… — фараон вдруг задумался и поглядел на дочь, — Хотя быть может ты уже вышла замуж? Лейла старалась не обращать внимания на глазеющих на неё людей. И дело было даже не в том, что речь зашла о ней. С самого её появления в своём настоящем облике она стала центром всеобщего внимания. И всё из-за белых волос. Одни считали, что её отметили боги, другие — что в неё вселился злой дух. — Нет, — коротко ответила Лейла. — Тогда уже стоит задуматься о браке, — царь Египта кивнул нескольким чиновникам, — Займитесь подбором кандидатов. «И ты туда же…» — девушка закатила глаза. Теперь и родной отец надеется поскорее устроить её брак. — Не стоит утруждаться, — громко сказала принцесса, — Кандидат уже есть. Все в зале на миг перестали дышать. Ментухотеп удивлённо вскинул брови. — Кто же он? — все стали оглядываться вокруг, надеясь найти в зале того самого кандидата. — Князь Мозенрат, правитель Мал-аль-Суддаба, — сказав это, Лейла сразу же об этом пожалела. Чиновники неодобрительно глядели на неё. — Немыслимо. — Он не Египтянин. Не нашей крови. — Иноверец. — Колдун. Все наперебой стали перечислять лучшие качества Мозенрата. «Это они ещё не знают о его увлечении некромантией и склонности к жестоким поступкам», — раздался в голове голос Бао. Девушка грозно поглядела на ухмыляющегося фамильяра. Наконец фараон поднял руку, давая знак всем к сохранению тишины. Все умолкли — Лейла, ты не можешь выйти замуж за правителя другой страны. — Почему нет? — Египет потеряет суверенитет. Ведь когда ты унаследуешь престол, фараоном станет твой муж и земли Египта станут частью его страны. На что же обречена будет наша страна? — отец испытующе поглядел на дочь. — Слухи о стране Черных Песков и ее властителе доходят до нас. Князь Мозенрат, возглавляя тёмных тварей, поработил соседнюю страну, которой по силе равных не было. Такой человек не должен править Египтом, — вклинился главный визирь. — А я отказываюсь от своих прав на трон, — девушка вышла в центр зала. Теперь все смотрели на неё, как на сумасшедшую. Должно быть многие теперь были уверены в том, что её разумом владеет злой дух. Лейла мысленно улыбнулась, — Ты еще не стар, отец. Возьми себе жену и пусть она родит тебе наследника. — Но что, если наследника больше не будет? На троне должен сидеть носитель божественной крови, — возразил главный визирь. — Я думаю, боги будут милостивы и дадут царю еще много дочерей и сыновей, — Лейла наградила советника недовольным взглядом. Тот насупился и отвёл глаза. Утверждать обратное было опасно. Все подданные должны надеется на то, что фараон оставит после себя много наследников. Ментухотеп поднялся. — Почему же ты отказываешься от своих прав? — он был ошеломлён, разгневан заявлением дочери. — Потому что я не хочу ради власти отказываться от любимого человека. — Все вон, — негромко проговорил фараон, не отрывая взгляда от Лейлы, — Оставьте нас одних. Вскоре в зале остались только Ментухотеп и его дочь. Он жестом пригласил её присесть на стул возле его трона. Девушка повиновалась. — Объясни мне, дочь, о какой любви ты говоришь? Ведь на другой чаше весов судьба Египта и его народа. — О такой же любви, какую ты испытал с моей матерью. Она ведь тоже была чужеземкой и исповедовала другую веру. Но она приняла наших богов и имя, которое ты ей дал. — Твоя мать не была наследницей трона. — И я не буду. — Разве есть у тебя выбор? — мужчина слегка наклонил голову набок. — Хочешь сказать, что нет? — дочь дерзко взглянула на отца. Одна только мысль о том, что её лишат свободы выбора приводила её в ярость. — Не гневай меня и богов, — фараон терял терпение. Впрочем, как и сама Лейла. Напряжение между ними росло. — Сам Гор сказал мне, что в Египте моей судьбы нет! — выпалила она, — Какая из меня царица? Я почти всю жизнь была простолюдинкой. Когда мама умерла, я осталась с человеком, которого считала отцом. Он торговал горшками. И вот теперь ты прочишь мне править Египтом? Взгляд Ментухотепа изменился. Он стал мягче. Мужчина выдохнул и печально произнёс: — Как умерла Нефертари? — каждое слово давалось ему с трудом. Он ведь все годы своего заточения надеялся, что его супруга с дочерью живы. Он лелеял мечты о встрече с ними. И он встретился, но только с дочерью, которая ему стала совсем чужой. Которая сказала, что его любимая мертва. — Я знала её по другим именем. Её ужалила змея. Помочь было нельзя. Я сидела у её постели до последнего её вздоха. — Почему боги так жестоки?.. — Люди не менее жестоки, чем боги… — Пожалуй, что так. Что ж, расскажи мне свою историю. Лейла поведала фараону о своей жизни после смерти матери. Рассказала о побеге из дома, о коротком рабстве, о встрече с Мозенратом, о его проклятии и опасности, нависшей над миром людей. — Складывается ощущение, что этот князь не очень хороший человек… — мужчина сощурил глаза. — Да, он не очень хороший. Но он этого и не скрывает. Он способен совершать ужасные вещи, но и хорошие поступки на его счету есть. — Стало быть, ты от него не откажешься? — фараон тяжело вздохнул. Он уже знал ответ на свой вопрос. Если бы когда-то ему представился шанс отказаться от трона и прожить долгую счастливую жизнь с его женой, он, не раздумывая, сделал бы это. Но у него не было гарантий, что Лейла проживёт долгую и счастливую жизнь со своим избранником. Слишком опасным он представлялся фараону. Если он смог убить Дестана, чародея, которому не было равных во всех Семи пустынях, то он способен на всё, что угодно. — Не откажусь, отец. И я не буду испытывать вину за это. Моё место рядом с ним, — твёрдо сказала девушка, гордо вскинув подбородок. — Что ж, придётся мне подумать, что можно сделать, — он грустно улыбнулся, — Ведь мы не можем переступить законы, которым уже много веков. Отпустить тебя я пока не могу. Выдать замуж — тем более. — Отец, ты же понимаешь, что я могу просто исчезнуть в любой момент? Стоит мне только пожелать и… — дочь ухмыльнулась и отец взял её за плечи. — Будь благоразумна, дочь, — он поглядел ей в глаза, цвета бледного золота, поглядел серьёзно, слегка нахмурив брови, — Во имя твоей покойной мамы. Она хотела бы, чтобы ты слушалась меня. Мы с тобой находимся в опасном месте и должны действовать сообща. Вокруг нас полно заговорщиков и предателей. Моя невнимательность в прошлый раз стоила мне целой жизни. — Постараюсь, — Лейла ответила отцу таким же серьёзным взглядом. Она не смогла бы подвести его. Ради матери она постарается быть хотя бы похожей на тень принцессы Египта, — Всех предателей мы задавим или скормим крокодилам.***
Утром Барбатос переместил их к захоронению матери Лейлы. — Отец… в смысле Раиф не поскупился на её похороны, — сказала девушка. У Нефертари было отдельное захоронение. Под землёй был каменный саркофаг, вокруг которого были размещены её вещи и посмертные подарки. Из змеи, ужалившей её, был сделан пояс, который лежал у аккуратно составленных глиняных шкатулок с украшениями. Лейла сама расставляла вещи перед похоронами. Сверху гробница была закрыта плитой, сдвинуть которую было не под силу и дюжине человек. — А ведь для неё было приготовлено место в моей гробнице, — вздохнул Ментухотеп, — В ближайшее же время её перезахоронят. У неё будет золочёный саркофаг и столько вещей, чтобы она ни в чём не нуждалась в загробном мире. Лейла склонилась и положила на плиту цветы лотоса, которые её мать так любила при жизни. У них ещё было время на небольшую прогулку по Абидосу. Лейла хотела показать отцу место, в котором она выросла. Место захоронения было далеко на окраине города, поэтому Бао снова перенёс их. Лейла оказалась на родной улочке, где бегала ещё маленькой босоногой девчушкой. Рядом был рынок, большой и шумный. Тысячи голосов раздавались отовсюду. Каждый торговец пытался перекричать конкурентов. Лейла и Ментухотеп спокойным шагом шли к её бывшему дому. Девушка благоразумно покрыла голову платком и прикрыла лицо. Кто-то ведь мог и узнать её. К примеру семья её несостоявшегося мужа. — Я уже забыл, каково это — вот так гулять по рынку, — меланхолично произнёс фараон. — Понимаю, — вздохнула девушка, — Ты гулял по Мемфису с мамой? — Однажды, — с улыбкой произнёс он, — Мы тогда оделись скромными вельможами и слушали сплетни. — Вот это развлечение… — А как развлекаешься ты? — Ну однажды я переоделась мужчиной, купила коня и на нём убегала от солдат вот по этой улице, — девушка улыбнулась, а сама задумалась. «Как там мой Ветер?» — А здесь, — девушка повернула голову в сторону кузнечной лавки, — я купила своё первое оружие, — ей отчего-то захотелось снова зайти туда, почувствовать запах металла и жар кузнечной печи. И посмотреть, не выдаст ли опять что-то необычное кузнец. — Что за оружие? — Так, небольшой кинжал. Жаль, что он утерян. Наверное остался у кого-то из разбойников, — она направилась в кузнечную лавку и фараон последовал за ней. Внутри их встретил тот самый темнокожий мужчина. Он оглядел посетителей, оценив их покупательский потенциал и учтиво поклонился. Хоть фараон и пытался скрыть свой статус — богатая одежда и гордый стан выдавали его высокородность. — Помочь вам с выбором? У меня есть изделия на разный вкус и для разных целей, — учтиво произнёс мужчина. Моей дочери нужно оружие. Необычное, лёгкое и удобное, — ответил Ментухотеп, а девушка невольно вскинула брови. Она не собиралась что-то приобретать. Но отказываться не стала. Кузнец выложил на стол сразу несколько привлекательных вещиц. Взгляд Лэйлы приковал престранный серп. Изогнутый клинок серого цвета с орнаментом из непонятных знаков, костяная гладкая рукоять, оканчивающаяся коротким клинком в виде ястребиного когтя. Лейла, конечно, не умела пользоваться таким оружием. Она и серпом-то еле управлялась. Но клинок ей приглянулся. Рядом лежал короткий меч с волнистым лезвием из бронзы. Позолоченная рукоять была украшена большим аметистом. Последним привлёк вниманиечёрный кинжал с лезвием в форме когтя. Он был сплошь чёрным и только острая часть лезвия поблёскивала светло-серым цветом. Рукоять не была украшена, но казалась крайне удобной. Девушка подержала все клинки по очереди, примеряя их к руке и никак не могла определиться с выбором. Ментухотеп наблюдал за её метаниями и проговорил: Твоя мама так же не могла определиться, какой наряд ей надеть на какой-нибудь праздник, — он коротко улыбнулся и уже серьёзно обратился к кузнецу, — Мы берём все три клинка. Фараон расплатился, а Барбатос принял свёрток с оружием и они успешно покинули лавку. Дальше без задержек они прошли к дому, в котором Лейла росла. После смерти торговца Раифа дом пустовать не остался. Изнутри слышались оживлённые голоса, чьи-то восклики, детский плач. Вот моя колыбель. Здесь я выросла, отец. Здесь, в этом доме в меня на глазах мама покинула наш мир и её душа отправилась в Царство Мёртвых. Здесь я училась играть на танбуре, училась читать и писать. Мама каждый день царапала на стене новые иероглифы и заставляла меня учить их до поздней ночи. И я учила, даже когда не хотела… Лейла не заплакала. Лишь грустно улыбнулась. Ментухотеп притянул её к себе и обнял. Обнял тепло. По-отечески. — Прости меня дочь, — прошептал он, — Прости, что я был слаб и не смог защитить семью. Больше я слабым не буду.***
Позже они вернулись в Мемфис и царь снова созвал совет. В этот раз Лейла в нём не участвовала. Ей оставалось только гулять по дворцу и ждать известий. Несколько часов она блуждала по садам и коридорам дворца, и наткнулась на двор наложниц. Там было пусто. Всех наложниц Мехнета казнили. И всех детей тоже. Лейла узнала об этом прошлым вечером. Барбатос подслушал разговор испуганных служанок. — Бедняжки, — прошептала девушка, увидев, какой хаос творился во дворе. Где-то валялись украшения, надкусанные фрукты, детские игрушки, музыкальные инструменты, среди которых Лейла увидела танбур. Она подняла его и рассмотрела. Он был украшен изображениями богов и людей. В некоторых местах были засохшие капли крови. Девушка нашла у фонтана платок и смочила его в воде, после чего аккуратно вытерла бурые пятна. Танбур был красив и хорошо настроен. Лейла долго размышляла, стоит ли ей забрать музыкальный инструмент. Ведь он принадлежал кому-то из казнённых. «Они были наложницами предателя. Не стоит их жалеть. А вещи — это всего лишь вещи», — сказал бы Мозенрат. И он был бы прав. Лейла пошла к выходу из сада с танбуром в руках, стараясь не смотреть вокруг и игнорировать неприятное ощущение в груди. Она вернулась в свои покои и села на мягкую кушетку. Отпустив все мысли, девушка коснулась пальцами струн и покои заполнила печальная мелодия. Позже к ней пришёл отец. Он встал в проходе и стал слушать, как его дочь играет на танбуре. Она и не заметила, что у неё появился слушатель. Увлечённо играла любимую мамину песню. Когда она запела, сердце Ментухотепа пропустило удар. Он вспомнил, как его жена впервые спела ему эту песню. Она сама её сочинила, когда научилась играть на танбуре. Когда он её научил. Словно вчера это было. А вот уже эту песню поёт его взрослая дочь, а его любимая Нефертари давно мертва. — У тебя голос матери, — произнёс Ментухотеп, когда Лейла прекратила играть. Она растеряно поглядела на него и вытерла выступившие слёзы. — А мне вот кажется, что я до неё не дотягиваю. Хотя это ведь ты научил её играть. — Верно, — он принял из рук дочери инструмент и на пробу сыграл короткую мелодию. Руки его не забыли струн даже спустя столько времени, — Когда ты родилась, я почти каждый вечер играл тебе что-нибудь. И ты засыпала. — Сыграешь сейчас? — она с надеждой поглядела на отца. Он улыбнулся и начал играть. Мелодия была лёгкая, с несложным мотивом и действовала успокаивающе. Лейла представила себе ту жизнь, которой не суждено было прожить ни ей, ни её родителям. Она росла бы во дворце и у неё было бы много младших братьев и сестёр. Они бы вместе играли и обучались. С отцом она бы весело играла теми вечерами, когда он не был занят делами государства. С мамой она бы гуляла по саду или обсуждала молодых сыновей чиновников. Возможно бы мать приглядела для неё кого-нибудь. И она никогда бы не сбежала из дома. Не попала бы в руки Барта. Не встретила бы Мозенрата. И он возможно к этому времени уже поработил бы мир, служа Мираж. Мелодия прекратилась и видения исчезли. Фараон отставил музыкальный инструмент в сторону и теперь серьёзно поглядел на Лейлу. — Я принял решение, которое устроит всех и не нарушит законов. — И каково твоё решение? — Ты останешься в Мемфисе. — Что? — глаза девушки округлились. — До тех пор, пока у меня не появится наследник. Ты будешь обучаться всему, что необходимо знать царице Египта. Ты будешь участвовать в делах государства и принимать решения тогда, когда я буду занят чем-то более важным. Главный визирь уже занялся отбором подходящих девушек. Одна из них будет моей женой. И ты будешь принимать участие в её выборе. — Почему я? Жена ведь будет твоя. — Между вами не должно возникнуть вражды. Я не потерплю интриг у себя во дворце. — Я тоже. — Устраивают тебя такие условия? — Да, если выбор жены и рождение ребёнка не затянутся на годы, — девушка пожала плечами, а Ментухотеп улыбнулся. — Тут уж, как боги пожелают. «Мозенрат будет очень «рад» такому положению вещей», — подумала девушка. — Позволишь ли ты отлучиться мне на некоторое время? Я должна помочь Мозенрату. — Нет. Насколько я понимаю, речь уже идёт о твоей жизни, а она бесценна, — Ментухотеп метнул на дочь жёсткий взгляд. — Речь идёт о судьбе всего мира, отец. — Едва ли эта судьба зависит от тебя, дочь. — Но… — Разговор окончен. Тебе запрещено покидать стены дворца! Он ушёл, оставив Лейлу в раздумьях. Теоретически, она могла бы незаметно пропасть на некоторое время и никто бы и бровью не повёл. Но это значило, что она пренебрежёт доверием отца. «А если Мозенрат явится ко мне, то мои руки останутся чисты», — Лейла ухмыльнулась и вызвала Барбатоса.Мал-аль-Суддаб
Мозенрат вернулся во дворец с ощущением победы. Он вошёл в свои покои лёгкой походкой. Князь получил столь желанные артефакты без каких-либо потерь. Он стал на несколько шагов ближе к исцелению, избавлению от проклятья. Перед следующим шагом стоял выбор, что использовать: Оракул или книгу. Колдун знал, что Оракул ответит лишь на один вопрос, а это значило, что вопрос должен прозвучать правильно. С книгой Хартума всё было иначе. В ней хранились знания чародея, исследования на тему бессмертия. Некромант, недолго подумав, отложил Оракул в сторону. Ксерксис крепко обвил своим тельцем артефакт. Князь же удобно устроился на кушетке и стал рассматривать книгу. Старый переплёт из кожи был украшен орнаментом. На передней обложке был изображён потёртый портрет человека. Его черты было не разобрать, настолько плохо он сохранился. Князь открыл книгу на первой странице. Там в центре листа была надпись: «Книга принадлежит величайшему из чародеев Агилю Дарвишу, именуемому в народе «Хартумом». Мозенрат прочитал надпись вслух и почувствовал, как книга словно выбросила небольшое количество магии. Потом по его рукам прошла вибрация и он услышал слабый тихий мужской голос. — Наконец-то… Источник голоса князь обнаружил быстро. Он закрыл книгу и вгляделся в портрет. Тот зашевелил едва различимыми губами. — Вот и нашёлся человек, ищущий знаний. Представься же, смертный, — повелительно произнёс портрет. «Хартум — ЛИЧ*?» — подумал Мозенрат. — Я Мозенрат, князь страны Черных Песков, — произнёс колдун, чувствуя себя немного глупо. Он разговаривал с книгой. — Мозенрат… — портрет будто попробовал на вкус имя колдуна, — Зачем тебе понадобилась моя книга? «С личами нужно быть особо осторожными», — подумал Мозенрат, — «ничто, кроме собственной шкуры их не интересует». — Пока не знаю. Думаю, что твои заметки окажутся полезными в моём собственном исследовании, — вслух сказал князь. — Так значит, ты мой соратник, — Хартум будто обрадовался, — Тоже ищешь путь к бессмертию, могуществу? — Да. — Тогда ответь, известно ли тебе о философском камне? — Известно, что его нет на свете. Я искал. — Его нужно не найти, а сделать! — как-то резко воскликнул Хартум. А Мозенрат понял, что сейчас лич попытается его обмануть. — Сделать?! — удивлённо вскинул брови князь, — Но как? — Открой страницу 307. Там подробно расписаны все элементы и ингредиенты, необходимые для создания камня. Тебе понадобится печь, песок, кристаллы пирита и золотая пыль. Но соединить эти элементы и превратить их в философский камень нельзя без мощного источника энергии, — Хартум говорил быстро и словно сам с собой. — И что же может послужить таким источником? — Магические существа, артефакты или боги. — Боги? Что ж, у меня как раз завалялся один в кармане… — съязвил Мозенрат. Слушать лича ему надоело и он стал листать книгу. Философский камень может подождать. Помимо него в книге ещё что-нибудь да найдётся. Князь около получаса листал книгу, пропуская мимо ушей болтовню Хартума. — Не то… Не то… Нет… — бормотал колдун, перелистывая одну страницу за другой. Пока не долистал до страницы 307. Там был описан метод создания камня и его свойства, — Прям лекарство от всех болезней… Даёт бессмертие, превращает простые металлы в золото и является источником мощнейшей магии в мире. На его создание требуется почти год… — Мозенрат задумался, запустив руку в кудри волос. — Когда-то у меня почти получилось создать камень… — расслышал он вдруг и наконец обратил внимание на говорящий портрет, — труды долгих лет обернулись прахом и всё из-за невнимательности моего помощника. Он взял неправильный ингредиент. Тогда-то я и понял, что никому не стоит доверять столь сложное дело. Но в тебе я не сомневаюсь. Моя книга не попадает в руки кого-попало. — Как же ты сам оказался заключён в книгу? — Это долгая история, Мозенрат. — Я не спешу. — Когда-то я… — Интересные ты книги для чтения выбираешь… — вдруг раздался голос Барбатоса. Мозенрат тут же подскочил на месте, ища глазами Лейлу. Но в проходе стоял только ухмыляющийся фамильяр девушки. — Где Лейла? — задал он вопрос. — Она со своим отцом. Ей пока не позволено покидать Мемфис. — Что значит «не позволено»? — князь нахмурился. «Лейла и «не позволено» давно уже несовместимые вещи для его слуха. — Она единственная наследница и должна быть подле фараона. Я теперь буду вашим почтовым голубем. — Погоди, расскажи всё по порядку. Бао поведал Мозенрату обо всём, что произошло в Египте. Пока колдун слушал, странные чувства охватили его. С одной стороны Лейла спасла отца и обрела дом, но с другой — её место возле него, Мозенрата. И он не намерен делить её с кем-то, пусть это даже её отец, правитель Египта. — Я могу забрать её, никого не спрашивая, — раздражённо сказал князь. — Она сама не согласится покинуть Мемфис. Она обещала фараону. — Я и её не спрошу. — Госпожа не из тех, кто будет молчать или терпеть, — склонив голову, фамильяр ухмыльнулся. Колдун вздохнул. В этом Барбатос прав. Лейлу против воли не удержать. Но как быть ему? — А касательно книги, — проговорил Бао, взяв её в руки. Портрет на обложке замер и больше не говорил, — Лучше ей не пользоваться. Она блага тебе не принесёт. Что с Оракулом? — Он у меня. Ждёт своего часа, — князь надеялся, что Лейла будет рядом, когда он задаст свой вопрос, — Сегодня же доставь её ко мне. — Вообще-то, она послала меня за тобой, — фамильяр развёл руками, усмехнувшись, — Просила меня организовать вам тайное свидание. — Сейчас не до свиданий… Хотя, почему я тебе что-то объясняю? — некромант сжал руки в кулаки. Досада вонзилась в его грудь, будто стрела. Князь разозлился на Барбатоса, на его наглую ухмылку, на его непокорную, самовольную хозяйку и на самого себя. Ему хотелось выплеснуть чувства, но в последний момент он глубоко вздохнул и тяжело выдохнул. Раз уж Лейла не хотела покидать Египет, ему придётся действовать в одиночку, как всегда было до её появления в его жизни. Он взял в руку Оракул, всмотрелся в камень малахита, украшавший скипетр и сконцентрировался. Главное — задать правильный вопрос. Этот вопрос Мозенрат задавал уже бесчисленное количество раз. — Как мне избавиться от проклятия волшебной перчатки? Оракул засветился и вырвался из руки князя. Он замер в воздухе среди покоев. Из камня материализовался полупрозрачный дух женщины, одетой в традиционные египетские одежды. Возможно это некогда была жрица. Она заговорила монотонным голосом и перед глазами Мозенрата замелькали картины прошлого, настоящего и возможного будущего. — «Перчатка некогда принадлежала богу Сету. У неё есть пара. Когда Сет боролся с Гором, он обронил одну перчатку и она была затеряна в пустыне на многие века. Вторая же перчатка погребена вместе с телом Сета под Каменным Сфинксом в толще песка и земли. Почитатели Сета устроили ему тайную усыпальницу и запечатали вход. Чтобы избавиться от проклятия, тебе нужно уничтожить обе перчатки в солнечном огне.» После этого дух Оракула вернулся обратно в камень. Мозенрат присел на кушетку, погрузившись в раздумья. — Стало быть, в Египет тебе всё равно нужно попасть, — Бао протянул руку некроманту. В его синих глазах горел задорный огонёк. Для него это всё лишь короткое приключение. Через несколько десятков лет он вернётся обратно в Царство Мёртвых. И плевать ему, что станется с миром людей. Мозенрат схватил за хвост Ксерксиса, который снова обвился вокруг Оракула и протянул руку Барбатосу. В тот же миг он оказался в совершенно другом месте.***
Мемфис
Это были просторные светлые покои с выходом на террасу. Покои были обставлены изыскано и со вкусом. Слуха Мозенрата коснулся знакомый музыкальный мотив. Лейла сидела спиной к гостям в мягком кресле и играла на танбуре. — Вот и мы! — воскликнул Бао и девушка резко обернулась. Мозенрат встретил её взгляд. Нежный, любящий, радостный. Она резко подскочила с места и бросилась в его объятия. Вся злость колдуна испарилась, стоило ему встретиться взглядом с возлюбленной. «Ну и тюфяк», — подумал про себя Мозенрат и улыбнулся. — Словно целая вечность прошла… — прошептала Лейла и впилась в его губы. После колдун пересказал ей ответ Оракула. Лейла оглядела золотой скипетр. — Хорошо, что вы его взяли. Я ведь тоже могу задать вопрос. Например, как попасть в гробницу Сета, если на ней печать? — Я знаю, как снимаются печати, — ответил некромант. — Но этой печати сотни, если не тысячи лет. Всё ведь может пойти не по плану. Со Сфинксом связано много легенд и мифов. Вдруг они окажутся правдивы? — Лейла, будь спокойна. Я справлюсь. — Мы справимся. — Тебя там не будет, — отчеканил колдун и девушка мгновенно отпрянула от него и насупилась. — Ты запрещаешь мне помогать? — хмуро спросила она и князь коротко кивнул в ответ. Лицо девушки помрачнело, — Сколько можно? В последние дни я будто снова попала в рабство! Только и слышу: нельзя то, не лезь туда… — Лейла, всё ради твоей безопасности. Ты не должна пострадать, — проговорил Мозенрат, глядя на девушку, как на глупого ребёнка. — Советую прислушаться к господину, — встрял Бао, — Вполне возможно, что Мираж там будет, так что я считаю лучшим решением укрыть вас в храме Гора или Осириса, госпожа. Злая богиня может захватить вас и манипулировать нами. — Нами? — Для вашего спокойствия я буду помогать господину, — Бао склонил голову, как бы прося разрешения. Мозенрат одобрительно кивнул, встретившись взглядом с Лейлой. План фамильяра ему определённо нравился. Но девушка ещё не приняла решения и в сомнениях металась взглядом по комнате. Тогда Бао добавил, — Мы с вами всё время будем ментально связаны, госпожа. Вы будете знать и видеть всё, что будет происходить. Мираж не сможет до вас добраться, если вы будете в храме. Туда ей путь заказан. — Хорошо, — наконец ответила она, — Но как только всё закончится, вы сразу явитесь ко мне. — Непременно, — заверил Мозенрат. Лейла снова заключила в объятия колдуна. Оба фамильяра удалились из покоев, оставив возлюбленных наедине. — Я не смогу жить в мире, где не будет тебя, — прошептала девушка, как можно крепче прижимаясь к колдуну. Он гладил её белоснежные волосы, вдыхал их нежный аромат и размышлял. Стоит ли давать обещание, которое возможно не будет выполнено? Одно он знал точно. — Я не прощу себя, если с тобой что-то случится. Ты должна жить, во что бы то ни стало. Даже, если не станет меня, ты должна жить, — серьёзным тоном произнёс колдун. — Какая радость мне жить без тебя? Ответа не последовало. Князь поцеловал её в губы, пальцами утирая слезинки на её щеках.***
Лейла лежала в объятиях Мозенрата. Ей так нравилось смотреть на его безмятежное лицо, пока он спит. Черные волосы завитками ниспадали ему на лицо. Ресницы едва подрагивали. Дыхание тихое, ровное. Девушке так хотелось прижать его к себе как можно сильнее и никуда не отпускать. Ей хотелось покрыть его поцелуями, нежными, чувственными, страстными. Лишь бы он всегда был так безмятежен как и это утро. Пусть бы оно длилось вечно. Лейла убрала пряди волос с лица Мозенрата и он нехотя раскрыл глаза. — Уже проснулась, — мужчина улыбнулся, положив руку на талию девушки. — Давно. — Который час? — Недавно рассвело. Ещё рано. — Раньше я вставал с первыми лучами солнца. Теперь же ты согреваешь мою постель и подниматься стало совсем неохота. Они ещё какое-то время болтали, лёжа в постели, однако покой и безмятежность нарушил Барбатос. Он вошёл в покои с подносом в руках и громко басом пропел: — Просни-и-ись и по-о-ой, злая богиня идёт за тобо-о-о-о-ой! Мозенрат закатил глаза. Лейла хихикнула. Бао поставил поднос на столик у кровати и возлюбленные приступили к завтраку. Позже Лейла пришла в покои фараона и известила отца о том, что отправляется в храм Осириса в Абидосе для долгой молитвы. Он был не против, хоть и немного удивлён. Конечно отряд стражи будет с ней всё время до возвращения в Мемфис. — Нас туда перенесёт Бао, а обратно вернёмся своим ходом, — сказала она отцу. — Ты так спешишь приступить к молитвам? — Ментухотеп склонил голову набок, заговорщически улыбнувшись. — Вовсе нет. Просто после одного путешествия по пустыне, я теперь не очень люблю это, — отец понимающе кивнул ей. Лейла поведала отцу всё без утайки про свой побег из Абидоса. Не укрыла и приключения с Бартом. — Как только будешь готова, я провожу тебя, — он нежно поцеловал дочь в лоб и девушка покинула его покои. Лейла вернулась в свои апартаменты, где её ждали Мозенрат и фамильяры. Ксерксис покоился на шее своего хозяина. Барбатос со скучающим видом крутил в руке скипетр Оракула. Мозенрат, заметив это, забрал скипетр себе. — Осторожно, — грозно произнёс он и принялся рассматривать Оракул на предмет повреждений. — С отцом я всё уладила, — заявила Лейла, едва закрылась за ней дверь. — Отлично. Теперь можем ещё раз обговорить план, — сказал колдун, упав на постель с мягкими подушками.Восемь лет назад
— Если только… — юноша телепортировался к Самире, — Нужна твоя помощь, точнее твоя кровь, — выпалил он, не дожидаясь вопросов. Девушка оглядела возлюбленного и без пререканий кивнула. Кровь сработала. Печать была снята. Мозенрат не успел довольно усмехнуться, как вдруг перестал чувствовать пол под ногами. Вокруг оказалась сплошная пустота. И молодой колдун в неё падал словно целое тысячелетие. Он не чувствовал ничего, кроме растерянности. — Ловушка, — прошептал Мозенрат, крутя головой во все стороны, — Должно быть что-то, — он размахивал руками, пытался создать хоть какое-то заклятье, но ничего не сработало. Спустя долгое время Мозенрат, закрыв глаза, сконцентрировался. Пустота не заканчивалась и он всё ещё будто падал. Или ему так казалось. Парень резко раскрыл глаза и протянул вперёд руку, коснувшись чего-то материального. То была ручка двери и Мозенрат поспешно потянул её на себя. Дверь раскрылась, выпуская ослепляющий свет. Колдуну пришлось закрыть рукой глаза, когда он входил в дверь. Открыв глаза, он огляделся и увидел, что снова оказался в библиотеке. Дверь за ним исчезла. Он прошёлся вперёд и заметил, что расположение всех отделов библиотеки изменилось как в отражении зеркала. Названия книг так же были отзеркалены. Где-то среди них и должна находиться личная книга Дестана. Мозенрат понимал, что ему нужно торопиться, ведь скорее всего время в этом месте движется по-другому. Либо быстрее, либо медленнее, а возможно, что и в обратную сторону. Он внимательно изучал одну из полок с книгами, когда понял, что это отнимает слишком много времени. Он попробовал использовать магию и обнаружил, что она работает. Стало быть — заклинание поиска ускорит процесс во сто крат. Парень создал заклинание, которое приняло форму голубоватой сферы и направилось куда-то под потолок. Он уже ждал, что книга сама упадёт ему в руки, но сфера вскоре внезапно исчезла. Мозенрат создал ещё одну, но и она погасла через пару минут. — Что же такое? — проворчал он и стал следить за следующей сферой. Ему пришлось использовать левитацию, чтобы проследовать за свечением сферы. А левитирование отнимала его силы с ужасающей быстротой. Колдуну как раз удалось запечатлеть момент исчезновения магической сферы и увиденное повергло его в шок. На потолке сидела странная одноглазая тварь. Тело её покрывал хитиновый панцирь, она передвигалась на шести лапах и агрессивно размахивала хвостом. Единственный красный глаз уставился на Мозенрата, большая пасть раскрылась, вывалив наружу длинный язык с круглым отверстием на конце. Тварь жутко взвыла и побежала по потолку в сторону парня. — Раздери тебя шайтан! — выругался он и опустился на пол. Тварь прыгнула в полуметре от него, почти бесшумно. Мозенрат направил в неё атакующее заклинание, но оно не достигло цели. Тварь будто поглотила его и свирепо уставилась на колдуна. Он стал медленно отступать от неё, — Лучше бы ты завёл собаку, Дестан… Мозенрат понял, что встретил некую тварь, которую Дестан называл тердаком. Лишь однажды он слышал, как наставник описывал его. Он очень хотел тогда разыскать тердака для своих опытов. Как давно Дестан его нашёл, молодой колдун знать не мог. Парень бросился наутёк, но тердак не отставал. Протяжно воя, он бежал следом, пожирая все заклинания, которые направлял в него Мозенрат. «Питается магией, — понял молодой колдун, — Это значит, что магией её не убить». — Но простым оружием кровь тебе я пустить смогу, — произнёс он вслух и вытащил кинжал из ножен. Взглядом он искал уязвимые места на теле твари, когда та приблизилась. «Глаз и шея. Возможно язык», — предположил князь, чувствуя как тердак вытягивает из него магию. Сил оставалось всё меньше, а магическое истощения для магов и колдунов может стать прямой дорогой в могилу. Мозенрат заметил, что тварь вытягивает магию именно языком. Он опрометью бросился тердаку навстречу, тот ничего и понять не успел. Одним быстрым движением острый кинжал взрезал плоть и половина языка тердака упала на пол. Тварь почти оглушила Мозенрата своим визгом, убегая прочь. Кусок языка ещё недолго трепыхался по полу, пока не превратился в какую-то тёмно-синюю жижу. — Изучим, — произнёс Мозенрат, собрав немного жижи в маленькую склянку. У него была пара таких склянок с собой. В одной из них была кровь Самиры. Он снова занялся поисками книги. Тердак пожрал почти всю магию колдуна и создать заклинание поиска он больше не мог. — Интересно, как сам Дестан справлялся с этой тварью? — задал Мозенрат вопрос пустоте, пока просматривал одну из книжных полок. Прошло немало времени, прежде чем он всё-таки обнаружил книгу. К тому времени часть его магической силы восстановилась и Мозенрат смог создать копию книги, применив магию. Теперь оставалось только вернуться назад. Молодой колдун без труда нашёл отзеркаленную печать Дестана и нанес на неё кровь Самиры. В этот раз он не падал в пустоте, а сразу переместился в настоящий мир. Он прошёл в свои покои и принялся изучать записи Дестана. В частности последние страницы. Там указывалось место расположения древнего артефакта, равного по силе которому не было во всём мире людей. За какой-то безделицей Дестан не стал бы вести охоту, длящуюся годами. — Перчатка? — Мозенрат удивлённо вскинул брови. Теперь колдун знал, что ему предстоит выкрасть у Дестана. И это будет крайне трудно.