Тихое место

      Когда мы приехали, Антон вышел только выкурить сигарету. Вещи мне помог выгрузить водитель, он же передал мне школьный рюкзак, который приготовила мама. Хоть я и не уверена, что этим занималась именно она, ни на кого другого я подумать не могу. Быстро накинув его на плечо, беру остальные вещи. Отчим не обращал на меня внимания, стоял в сторонке и залипал в телефон, иногда отвечая на короткие звонки двумя фразами.       Остановились мы у сплошного кирпичного забора, очевидно, школьного, за которым виднелась крыша. Чуть дальше нас были ворота с калиткой. От сильного ветра она, скрипя, отходила в сторону и с глухим ударом возвращалась на место. Почему-то мне это напомнило заброшки, куда меня частенько звал Вася, ведь там самые дикие тусовки. Заканчивались они очень плохо, если заканчивались вообще. — Мне на работу нужно, — произнес Антон, подходя ко мне, — дальше сама. Уже большая, должна справиться. — И не боишься что сбегу? — мне стало смешно. Он действительно проделал такой путь, чтобы вот так уехать? Не похоже это на Антона. — До ближайшей деревни час пешком, если не больше, а ты уже через пятнадцать минут сдашься, — отчим ухмыльнулся. Вот это было уже похоже на него. — Иди, давай, — он махнул рукой в сторону калитки, наблюдая за моими действиями. Я недовольно пошла.       Идти по снегу с вещами оказалось ужасно неудобно, а этот индюк даже не предложил мне помощь, хоть от такого куска я бы ее все равно не приняла. Что-то мне подсказывало, что дорога здесь не асфальтированная, а прикрытая разворошенная земля.  — Классный рюкзак! — крикнул мне вслед Антон и сел в машину, не дожидаясь моей реакции. Как же хочется показать ему средний палец, но если я держалась, живя с ним под одной крышей, то сейчас, когда мы расстаемся, я смогу пересилить порыв. Главное, стиснуть зубы.

* * *

Разбуженная комендантша была не очень мне рада. Пока в школе шел третий урок, она видела третий сон и о новенькой не знала. Хорошо хоть не стала выгонять на все четыре. — Смотри, — сонным голосом женщина сорока лет, курящая все тридцать, рассказывала мне кое-какие азы, — первый, второй и третий — этажи средней школы, на четвертом живут десятый и одиннадцатый класс. Ты пока будешь на первом, во временной комнате. Как с классом познакомишься, спросишь и к одиночке подселишься. И не затягивай, на первом только месяц можно, не больше.       Пока она что-то искала в своей комнате, я осматривалась по сторонам. Сзади меня шел длинный узкий коридорчик, двери располагались с двух сторон попарно. Самая близкая ко мне — нас разделял только выход — была без пары, напротив нее располагалась лестница. И именно к этой комнате меня повела комендантша. — Не забудь мне сказать, к кому подселяться будешь, — напомнила она, пропуская меня внутрь. — А кроме одноклассниц никак не узнать, кто свободен? — поинтересовалась я, скидывая вещи в угол. — Был у меня где-то список, но лучше, если порасспрашиваешь кого. — Дайте список, — женщина недовольно сдвинула брови. — Как знаешь, — она раздраженно выдохнула. — Давай двигай булками, в школу тебя отведу, — женщина довольно быстро выперла меня из комнаты, не дав разглядеть что внутри.       По пути мы смогли нормально познакомиться с Галиной Владимировной, которая довольно четко дала понять, что фамильярностей не потерпит. Женщина выше меня на голову, одетая в застиранный спортивный комплект, быдловатая, но вполне сносная. Впрочем, мне казалось, через слово она уже могла поливать грязью, ругая меня за принесенный снег, поздний приезд и вообще переход в середине учебного года. Как будто я рада переводу в конце января. А еще Галине Владимировне не понравилась моя куртка, не прикрывающая даже мой невероятно тощий зад, короткие ботинки, виднеющиеся щиколотки, отсутствие шапки, распущенные и выпущенные волосы, которые по ее наставлению, я собрала в уродский хвост, и, кажется, мое лицо ей тоже не понравилось.       Школа была в пяти минутах спотыкающийся ходьбы, что вполне неплохо. Пятиэтажное здание с потрескавшимся кирпичом, большими панорамными окнами на углах здания и маленькими по основному периметру было вполне приятным на глаз. Темные тона, решетки. Сильнее я радовалась, лишь видя обезьянник Макарова, жаль только, у полицейского ограждались все этажи, а тут только первый. Построено оно в виде коробки — стены школы образуют маленький внутренний дворик, который виден со стороны общежития, где нет части первого этажа, а стоит только пара колонн. На четвертом и пятом этаже также были довольно большие окна, выбивающиеся из общей массы. Одна из колонн делила стенку школы пополам, с двух сторон располагались двери. Внутри несильно пахло сыростью вперемешку с потом. Светлые стены школы, увешанные различными стендами, и темные двери, некоторые со стеклом. Навесного потолка нет, а старый добрый шпаклевочный. В широком коридоре помимо цветов, которых было довольно много, стояли кресла и маленькие диванчики. По ним сразу было видно — не новые, — в общественном месте, — пользуются большой популярностью, и все же опрятные и чистенькие насколько это только возможно. — Неплохо, — произнесла я это больше для себя, чем для кого-то другого. Галина Владимировна мои слова проигнорировала, продолжая идти.       Пройдя дверей десять, а может и пятнадцать, мы вышли к раздевалкам. Десять пластиковых дверей с приклеенными листами бумаги. Практически на каждую приходилось по цифре класса, только десятый и одиннадцатый были вместе. — Раскрыла уши, закрыла рот, — привлекла к себе внимания Галина Владимировна, — снимаешь одежду, раздевалку увидела же? Берешь бахилы, они внутри в углу, посмотри, и идешь в 202 — кабинет завуча. Зовут Вероника Степановна, дальше она тобой займется, — я кивнула головой, давая понять, что запомнила, и направилась в раздевалку снимать вещи. — Ты это, — добавила женщина, — сильно там не выделяйся. Я не совсем поняла, что имела в виду комендантша. Думаю, так оно и планировалось. Сняв куртку, я повесила ее на первый крючок и пошла на второй этаж. 202 кабинет оказался в другом конце коридора, и я, стараясь не шуметь, шла, просматривая каждую табличку на дверях. Вообще на первый взгляд школа кажется довольно большой — коридор шел в обе стороны от лестницы, по которой я поднялась, ближайшая дверь 225 кабинет. Нужная мне была немного приоткрыта, легонько постучав, я вошла.       Завучем оказалась именно такая женщина, которую все представляют на этом месте. Пятьдесят лет в обед, еще Советской закалки. Увидев меня, она чуть ли не опрокинула свою кружку кофе, сдерживаясь, что бы ни начать поучать, ведь ответа я не дождалась, вошла сразу после стука.      Кабинет завуча оказался маленькой комнаткой, заставленной шкафами и стульями, заваленной коробками, бумагами и прочей непонятной фигней. — Ты еще кто такая? — сразу же поинтересовалась она. Пока я подбирала первые слова, тихонько мыча, она сама все поняла. — Переведенная? — я кивнула. — И зовут тебя? — Скрезцова, — произнесла я, подходя ближе к столу завуча. От нее донесся глухой рык, и лицо скривилось в недовольной гримасе. Повернувшись к экрану, она начала торопливо, в то же время ужасно медленно, искать что-то в компьютере, что у людей ее возраста встречается повсеместно. Дальше началось вбивание слов одним пальчиком по буковке, сопровождаемым долгим поиском той самой кнопочки. — Даниила? — удивленно произнесла женщина, увидев мое имя в списках. От неожиданности я вздрогнула. — Зовите меня просто Дана, пожалуйста, — свое полное имя я ненавижу всю жизнь, еще в садике оно доводило меня до истерики, а со временем это только усиливается.       Сразу вспоминаются люди, которые считают своим долгом спросить: «Ты че, как пацан? Ну и имя. Лол». Спасибо, папа, сделал службу и свалил, оставив отдуваться во время моего негодования маму. — Ты знаешь, какой у тебя класс? Урок? — Понятия не имею, — честно сказала я, на что получила недовольное цоканье языком. — Ты в 10-В, сейчас у тебя география, следующая математика, — произнесла она, прокручивая журнал. — Я сейчас распечатаю тебе расписание, — Вероника Степановна принялась усердно тыкать сначала мышкой, потом по принтеру, после десятка хаотичных действий он начал печатать. — Ты про форму знаешь? — Форму? Она есть? — надеюсь, она не будет рыжей или в полоску. — Да, белый верх и черный низ. Юбка у всех одна, обязательная для девушек, возьмешь на первом этаже, комната напротив входной двери, — взгляд завуча тщательно изучал меня в поисках еще одних проколов. — А где сменная обувь?! — воскликнула женщина, будто выиграла в лотерею. — Даже бахилы не надела. Ну, ты глянь, натоптала мне тут. Тряпка в углу, — глаза Вероники горели огнем и пускали в меня молнии. Не так страшны слова, как взгляд. — Чего стоишь? Неохотно взяв тряпку, я кинула ее на пол и начала возить ногой в разные стороны. — Ну, кто так делает? Ты что, тряпку в руки не брала? Вероника Степановна была довольно пухлой женщиной с еще сохранившимися очертаниями фигуры. Она бойко подбежала ко мне, оттолкнула и начала давать пошаговые инструкции: — Взяла тряпку, — начала женщина, — да возьми ты ее в руки! Разверни. Вот, да, ну ты чего, тряпку разворачивать не умеешь? Ну как так можно, ты в 10 классе! — она недовольно цокнула и тряхнула головой. — Аккуратно бросай на пол. Боже, даже бросить нормально не можешь. Вставай на нее. Да, прям наступи. Всей ногой и даже второй! Потопчись, а теперь вытирай. А так в одном месте протерла, в другом натоптала! Моим спасителем стал затихший принтер. Веронику Степановну от урока вытирания полов это не отвлекло, зато позволило мне перевести тему. Хоть пользование половой тряпкой и понадобится мне в жизни куда больше, чем все остальное, чему обучают в школе, но не сейчас. — Можно посмотреть расписание? — Что? А, да, — женщина отдала мне тряпку, а я отнесла ее на место. — Держи, — произнесла завуч, протягивая лист, — и бахилы возьми, не разноси тут сырость.       Я утвердительно кивнула и вышла из кабинета. В расписание было написано время начала и конца урока, а также кабинеты, что было чертовски удобно. Большинство на пятом этаже. Особо не понимая зачем, поднимаюсь наверх. Двери-то все закрыты, до перемены еще двенадцать минут. У окна стояло креслице, на которое я тут же плюхнулась.       Лестница была совсем рядом, далеко не пришлось идти. Располагалась она в углу, где стены отделаны стеклом, отчего свет не включали. Немного посидев в кресле, замечаю, что лестница ведет еще выше. Шестого этажа нет, значит, на крышу. С одной стороны делать мне нечего, с другой — зачем лезть, куда не просят? Хотя хуже себе я уже точно не сделаю. Посидев еще минуту, вскакиваю и бегом поднимаюсь вверх.       От активной ходьбы по ступенькам школы ноги уже начали гудеть. Проскакав пролеты, я оказалась на небольшой площадке, примерно равной промежуточным, перед железной дверью выкрашенной черной краской. Солнечный свет из окон под крышу не поступает, и все кругом едва различимо в полумраке. Площадка занята книжным шкафом, доверху забитым хламом, среди которого встречалась тройка книг, стулом и письменным столом, укрытым пыльной скатертью. К стене приклеены два листа бумаги, один с надписью: «Нахождение учеников перед выходом и на самой крыше ЗАПРЕЩЕНО», а второй со словами: «Несоблюдение мер будет пресекаться администрацией». В целом ничего необычного, смысла подниматься не было. — И что это мы тут делаем?       Слегка вздрогнув, я отскочила к свободной стене, вытаращив глаза в противоположную сторону, пытаясь высмотреть, кто и откуда говорит.  — Ты чё тут забыла? — еле различимое движение началось между шкафом и столом. Парень, лежавший между ними, неохотно приподнялся и сел, развернувшись ко мне. Рассмотреть лицо да и тело в целом я не смогла из-за плохого освещения и стула. — Просто школу осматривала, — ответила я, отдаляясь от стены. Парень вылез из своего укрытия — отодвинув стул так, чтобы я могла его рассмотреть, или наоборот, чтобы самому лучше меня видеть. — Запомни: крыша — последнее место, куда стоит ходить. Делать тебе тут все равно нечего, — разминая шею, но не отводя глаз, произнес он. — Или ты уже все обошла? — Практически, — буркнула я. — Ясненько, — сказал и замолк. Под его взглядом, ясно ощущаемого сквозь непроглядный мрак, мне стало ужасно дискомфортно. Не говоря ни слова, я развернулась и сделала несколько шагов вниз по лестнице. — Я тебя раньше не замечал, — вновь заговорил парень. Я остановилась, — сегодня приехала? Минут двадцать прошло или меньше? — Не считала, — раздался легкий смешок, — где-то так. — Мда, уж кому-то сегодня несказанно «повезло», — голос парня словно пропитался насмешкой и иронией. — И в каком ты? «А» или «Б»? — Ни то, ни другое, — я усмехнулась в ответ. — «В». — Не прокатит, малая, у девятого класса только две буквы, — я обернулась к нему, пытаясь уловить смысл его слов. — Ну да ладно, не колышет. Меня не интересуют те, кто младше. — Как жаль, — как можно более спокойно произношу я, — несомненно, я многое теряю, — как бы я не пыталась сдержаться, сарказм вылезает наружу. — Только ты ошибся, — я сжала губы, — я не в девятом. — Ну-у, и? — Я в «В», — наши глаза встретились и сцепились, что и моргнуть нельзя — в восьмом «В», — еле уловимый напряг в воздухе исчез. Он поднялся, сжав левой рукой спинку стула, а правой ведя по перилам, подходил ко мне. — Действительно, — парень остановился в двух шагах от меня, — и как я не догадался. Тебе хоть тринадцать то есть? — Вообще-то, — цокнула языком для большей пафосности, — мне все четырнадцать, — я еле сдерживала смех. Его пальцы вонзились в обивку, а я, кинув ему последнюю улыбочку, развернулась к лестнице. — Малая, — прозвучал глухой грохот. Он резко потянул меня назад, развернул к себе лицом и прижал к стене. Одной рукой парень держал мое плечо, второй аккуратно отвел подбородок в сторону, — не беси. Свои тупые шутки и недофлирт оставь одноклассникам, а ко мне лучше не подходи. Предупреждаю по-хорошему.       Не успела я начать его посылать, снизу послышались шаги и голос Вероники Степановны: — Висляко-о-ов, опять у крыши сидишь?!       Парень тут же оторвался от меня, скорчив недовольную рожу. Накинув рюкзак на плечо, левой рукой он схватил мою и бегом начал спускаться с лестницы, таща меня позади. Не успели мы сойти на этаж, как показалась, сладко улыбаясь, завуч. — Гоша, опять за свое, поганец. И новенькую с собой потащил? — женщина ухмыльнулась, будто спорила с кем-то и оказалась права. Лицо парня же моментально стало серьезным. — Ну, что вы, Вероника Степановна! — парень продолжил медленно спускаться по ступенькам. — Я новенькой школу показываю, между прочим, рассказываю, что к чему, — он покосился на меня, сильнее сдавив руку. Я лишь сжала губы от боли. — Ох, какой молодец, — с издевкой заметила завуч, даже и не смотря в мою сторону, — а сама она не может школу посмотреть? — Ну как она сама поймет, куда можно, а куда нет? — с каждым словом, голос парня становился ровнее и естественнее. — Она уже потихоньку с учениками знакомится, двух зайцев сразу бьет. Для переведенных это же хорошо, не так ли?! А тут, как вы любите, старшие младшим помогают, — так кидать отговорки, накидывая сверху, нужно уметь. И этот Гоша явно умел, с Вероникой Степановной по крайней мере точно. — Это да, но, — преподавательница хотела еще возразить, хоть голос и потерял напор, но ее заглушил звонок. — Пойду, покажу этаж и до следующего кабинета заодно доведу, — быстро произнес Гоша, не давая опомниться, — до не скорой встречи.       Стоило ему закончить фразу, как он тут же зашагал в коридор, продолжая тянуть меня за собой. Мы сразу же слились с вышедшими из кабинетов учениками, парень умело проскальзывал мимо людей, я же сталкивалась с каждым встречным. Шла по заполненному коридору долго, обрывками до меня доносились разговоры, в основном это было удивление новенькой, все они сливались в одно, пока я не перестала обращать на это внимание. — Как экскурсия? — мое тело оперлось на стенку, пытаясь отдышаться, благо, прояснилось сознание. Парень стоял рядом, с наслаждением рассматривая растрепанную, уставшую и чуть ли не задыхающуюся меня. — Звездочка в убере, — проговорила я, распуская волосы из хвоста. Правая рука имела красноватый оттенок и слегка пульсировала от боли. — Эй, я не так плох. — Серьезно? — я протянула ему руку с вмятинами от пальцев. — Не так плох?       Мы стояли в небольшой рекреации, которых на этаже было около четырех. В них было по два диванчика, приставленных друг к другу, кулер и мусорка у одной стенки и две двери, ведущие в туалет и подсобку с другой. Он сел на диван, а я налила себе воды. — О-оу, — протянул он, — ну слегка переборщил. — Слегка? — Ты сама виновата, — несколько мальчишек завернули к нам, но увидев Гошу, лишь кивнули ему и ушли, — я планировал отоспаться там до конца дня, а из-за тебя не смог. Я, сочувствуя его горю, недовольно фыркнула и села на диванчик. Он пересел с соседнего ко мне, широко расставив ноги и потеснив меня. Ну что за урод. — Я смотрю, ты всем раздал предупреждения, — произнесла я, когда уже вторая компания девчонок повернули к диванам, но мгновенно развернулась, только приметив парня, — они тоже разбудили? Их так же к стене? — Эй, хватит, — я не стала ничего отвечать на это. Время сваливать от этого психа. — Прости, — произнес он, как только я встала с дивана, — и за руку, и за все, что у крыши было. — Просто не подходи ко мне. И я, как восьмиклашка, получившая твое предупреждение, буду держаться подальше. На этом и разойдемся, — надеюсь, навсегда. — Давай до кабинета провожу в качестве извинения, — не успокаивался он. — Нет, — я вышла в коридор, который заметно опустел, — я слова с первого раза понимаю. Держаться подальше, так держаться подальше. — Как знаешь.       Облегченно выдохнув, я зашагала к крайнему лестничному пролету, не считая того, что был в углу. Быть и дальше в его компании — еще то удовольствие, не для нормальных, мазохистам может и подойдет. На стене висели круглые часы без секундной стрелки. И как время так быстро летит? Уже практически вся двадцатиминутная перемена прошла. — И все же, — крикнул Висляков, — что дальше? — Биология, — выкрикиваю первое пришедшее в голову. Отстань ты уже от меня. — Тогда ты не в ту сторону идешь, — заметил парень. Я обернулась к нему, остановившись в паре шагов от своей цели. Он стоял опершись плечом о стену, улыбаясь во все тридцать два. — А я не на урок. В столовую. — Сейчас? Плохая идея, — он взглянул на часы. — И почему же? — Мелкие завтракают. Делать сейчас там нечего, если не хочешь глянуть на ад. — Это предупреждение? — все, остановись. — Я запомню. — Да ладно, давай… — он отвернулся от меня, не закончив предложение. — Пока, — он продолжал смотреть в сторону, не обращая внимания на меня. Какая жалость.       С другого конца к нам приближались двое или трое парней. Наверное, именно их и высматривает Гоша. Сваливаем, и как можно быстрее, не хватало, чтобы ко мне прицепились и его друзья. Пока я дошла до лестницы, сделав шага три, компания преодолела половину расстояния, и, кажется, заметила меня. Чуть ли не перепрыгивая через ступеньки, спускаюсь вниз. — Кто это только что бросил тебя, Гошан?