Тихое место

Когда я шла к Васе этим вечером, я знала, это наш последний выход. За последние пять месяцев я попадала в участок раз семь. Мама платила за меня, лишь бы выпустили. Отчим терпел, но уже в ноябре заявил, что выгоднее будет платить за какую-нибудь закрытую школу, чем за мою свободу. Это уже были не шутки, а я никак не могла остановиться. Может и не пыталась в достаточной мере. И каждую нашу встречу я слушала разговоры о школе, его пустые угрозы, но верила, мама не допустит этого. Меня слегка потряхивало, голова невыносимо гудела. И нет, это не наркотики. Да я даже выпила немного, но, блять, на пустой желудок. Серьёзно, я даже не закусывала, ведь кто закусывает шампанское, верно? Тупица. Скулы начало сводить. Я чувствую свой пустой желудок и собирающийся ком в горле, предшествующий рвоте. Зато я не закусывала шампанское. Участковый повернул ключ в замке и махнул мне рукой, не произнося ни слова. Я была за решёткой одна, не считая спящего под лавкой бомжа. Надеюсь, что спящего. Он выбрал лучшее место, рядом с обогревателем. Из-за этого вся клетка воняла тухлятиной. Макаров уже перестал проявлять ко мне какие-либо эмоции. Это сперва меня было жалко, а когда моё попадание стало системой, пошло презрение, а в конце безразличие. Мама стояла, сливаясь с серой стеной участка. Дождавшись, когда я дойду до неё, она попрощалась с Макаровым и направилась к выходу, бойко цокая каблуками. В машине воняло ужасным ароматизатором вперемешку с мамиными духами. Меня начинало мутить ещё сильнее. Кажется, совсем скоро из меня выйдет желудочный сок. Это понял и водитель, и мама. Она приоткрыла окно, впуская сладкий воздух Москвы. И что может быть прекраснее выхлопных газов? Мне, конечно же, полегчало. — Съешь пока это, — протягивая мне шоколадку, произнесла мама.       Белый салон маминой машины тут же превратился в далматинца. Мама посмеялась, а в глазах водителя прочиталась тупая боль, которую не водителям и не понять. Рвота всё ещё подступала, но мне удавалось её сдержать.              Дома нас встретил Антон. Он разговаривал по телефону, но, увидев нас, тут же сбросил звонок. Слегка приобняв маму и сообщив, что Лёвка уснул, он обратил внимание и на меня. — Есть будешь? Рима приготовила обед, — в отличие от мамы Антон был спокоен. Даже слишком. Мы сели за стол, от аромата приготовленного нашей домработницей мяса с травами я почувствовала новый рвотный позыв, уже гораздо сильнее остальных. Антон, не моргая, смотрел на моё зеленеющее лицо. Его же взгляд проводил меня, бегущую в туалет. — Мне кажется, я был достаточно терпелив, — произнес мужчина, стоило мне подойти к столу. — Ты в порядке? — Вполне, — кивнув головой, я начала есть чуть остывший обед, который был нереально вкусный. Мясо было приготовлено на пару, как я люблю. — Дана, я принял решение, что тебе будет лучше уехать, — Антон дождался, пока я хоть немного съем, прежде чем продолжил разговор. — Соня против, но это моё решение, и, — он взглянул на маму, и снова перевёл взгляд на меня, — вам придётся с ним смириться. — Ты ведь шутишь? – отчим отрицательно покачал головой. — Нет, я не поеду. — Дана, как доешь, иди собирать чемоданы, — этот напыщенный индюк полностью игнорировал меня, слегка посмеиваясь над моей реакцией. — Нет. Я никуда не поеду, — я бросила приборы на стол, и, насупившись, откинулась на стул. — Это не смешно. — Если ты уже поела, то не теряй времени, иди собираться, — Антон не вёлся на мою игру, он лучше всех понимал, что плясать будут только под его дудку, ну, и дудку Лёвки. — Постарайся ничего не забыть, ты сможешь нас навестить только на праздниках. Я почувствовала, как подступали слёзы и горькое осознание. Он не шутит. Мама действительно допустила это. Меня выкидывают. Она даже не смотрела на меня. Собрав силы, я вскочила с места и направилась в свою комнату. — Дан, — окликнул меня Антон, — оставь, пожалуйста, свой телефон. В новую школу ты поедешь без него. Кусок говна. Достав телефон из заднего кармана джинс, я бросила его на ближайший стол и, хлопнув дверью, зашла в комнату. Как же бесит. Все. И Антон, и мама, и ситуация, и поведение, даже комната бесит. Мне стало немного лучше после еды, но теперь клонило в сон. Не в силах бороться, я упала на кровать. Когда я проснулась, за окном уже стемнело. От сна голова начала болеть ещё сильнее, тело ломило, а глаза все ещё слипались. На письменном столе я заметила незнакомую мне папку. На ней был приклеен стикер со словами: «Копия документов. / Можешь их поджечь, порвать или спустить в унитаз, это ни на что не повлияет». Внутри действительно лежало мое досье, квитанции и другие бумаги о переводе в новую школу. Антон держал всё наготове, а вчера я самолично подтолкнула его к активным действиям. Я достала чемодан, открыла шкаф и, не разбираясь, просто побросала в него всё с полок. Туда же полетела и одежда на вешалках с ними же. С трудом закрыв чемодан, я достала дорожную сумку. В неё отправилась обувь, которая была в моей комнате. Я даже удивилась, откуда у меня столько, и чего только не было! На тряпки мне всегда было плевать. Я не ценила бренды, у меня была самая обычная одежда, недорогая, которая встречается у каждой третьей. Самой дорогостоящей вещью в моём гардеробе была пара кроссовок. Вася подарил их мне на 8 марта. Они стоят 28К, по словам парня. Белоснежные с золотыми стразами по бокам. Сочетание всего, что я не особо любила. А стразы и вовсе ненавидела. Этот пидор действительно знал толк в подарках для меня. Смотря на эту пару неношеной обуви в коробке, распакованной мною второй раз, я представила, как разозлится парень из-за моего отъезда. Он будет в бешенстве. Я положила коробку на пол рядом с кроватью и сумкой, стянула с себя майку, джинсы, поняла, что убрала все сорочки в чемодан, и уснула в нижнем белье, до сих пор не веря в завтрашний день. Этот ебучий первый день в новой школе.