пожалуйста, не сгорай

      Боль. Разочарование. Принятие. Освобождение. Опыт. С этих слов я хочу начать повествование своей истории, которая не обделена ни страданиями, ни счастьем, и, самое главное, не обделена любовью. Большой любовью. И не менее огромной болью.       Однажды мне посчастливилось встретить человека, ключ которого подходил к моему сердцу, а ладонь моя идеально ложилась в его руку. Казалось, что все совершенно. Трепетная и нежная сказка про двух влюбленных, которые были готовы свернуть горы и шею ради друг друга. Но, как бывает во всех сказках, наступает конец. Вспоминать это, конечно тяжело. Но куда же без боли, верно?       Аксель. Март - декабрь две тысячи восемнадцатого. Самый лучший период в моей жизни. Тот его виноватый взгляд в метро, когда он не успел зацепиться за поручень и упал в мои "объятия", навсегда запечатлелся в моей памяти. Ох, тогда я еще не знал, что этот очаровательный парень похож на котенка, когда спит; морщит нос, когда солнце светит слишком ярко; вздергивает бровями, когда я неудачно пошучу; целует так нежно и невесомо. Я помню буквально все. Каждую мелочь и подробность, потому что они связанны с ним. Я дорожу теми воспоминаниями, но храню их под семью замками от самого себя, чтобы вновь не обжечься. Хотя, теперь моя душа будто состоит из одного огромного ожога, который кровоточит и так медленно заживает. Он очень хороший актер. И сейчас мне в голову закрадывается мысль: а может быть он сыграл любовь?       Не помню как это чувство во мне зародилось, как пробудило желание жить. Ради него. Каждое утро я, окрыленный, будто тело мое было усеяно бабочками, которые, кроме того, порхали и в моем животе, бежал к окну, чтобы ощутить солнце на каждом миллиметре своей кожи и ветер, играющий в волосах. Хотелось просто улыбаться и смотреть в глаза напротив, которые с любовным трепетом рассматривали не только сверкание моей радужки, но и переливы от красного до белого на моих покусанных губах. Не помню я и того, как всё переменилось в моей рутинной жизни и стало чем-то совершенно иным: каждый день был чем-то новым для меня - то ли уроком, то ли открытием. Чувства мои росли, менялись лишь со скоростью света сутки, приближая нашу историю к концу. Тогда я думал, что сутки эти ничего не значат, потому что у нас есть вечность. Но я ошибался. Теперь же я снова и снова засыпаю в пустой и холодной кровати и довольствуюсь только фотографиями, которые греют мой карман, но выворачивают душу наизнанку.       Наверное, вам интересно, что же стало с нами? Почему пришёл конец? Виделись ли мы? Зажила ли моя рана? Полюбил ли я? Чаще всего все ответы находятся в конце, поэтому вам придется дочитать.

Боль

Квартира Максанса давно страдала от одиночества, впрочем как и её хозяин. Любому, кто заходил в его спальню, становилось холодно, от чего по всему телу пробегала тысяча мурашек. Мороз этот был совсем не из-за позабытого открытого окна, когда в городе уже наступила студеная осень. Так было из-за того холода, который исходил изнутри парня. Это было всё, что он смог обрести после его ухода. Сколько бы раз он не перестирывал до дыр постельное белье, которое будто впитало родной и любимый запах, избавиться от накатывающих воспоминаний было невозможно. Ему было и больно, но в то же время необходимо проживать все те чувства заново. Для него это было способом чувствовать хоть что-то. Фовель начал курить. Он знал, что Аксель ненавидит запах табачного дыма. Поэтому и курил. Ему хотелось хоть как-то дать себе понять, что его больше нет рядом.       Грудная клетка его была будто выжжена: сердце в кровоточащих ожогах от потушенных сигарет, дым от которых вот-вот прожжёт легкие, от чего парень перестанет дышать. Впрочем, не исключено, что этого он и добивался - задохнуться от пепла, оставшегося от их любовной истории. Воспоминания будто волны моря в начале осени: такие же холодные и сокрушительные. Нет, чувствовать хоть что-то поистине замечательно, будь это великое счастье или огромная боль. Ты чувствуешь - ты живешь. Но хочется ли жить с вечно ноющей раной?       Максанс никогда в жизни так не ошибался в людях. Ему казалось, что тогда, двадцать четвертого февраля, всё, что говорил ему Аксель, - не его слова. Страшно ли разочаровываться в человеке? Очень. Поначалу Фовель, естественно, не принял это всё всерьез, списав на усталость своего любимого. Через три дня он лез на стену от рвущей всю душу страданий, виня себя во всем.       Но всё же в жизни парня наступила белая черта. Как ни странно. Максансу вовсе казалось, что он по этой полосатой дорожке идет вертикально вверх, только по черному. Парню наконец-то выдалась возможность проявить себя как актера - ему предложили попробоваться на роль, как ему сказали, в каком-то заурядном сериале, режиссером которого был человек, имя которого Фовелю абсолютно ничего не говорило. Максанс совершенно был не заинтересован в этом. Он пошёл на кастинг лишь для того, чтобы отвлечься от собственных мыслей. И его утвердили. Сперва его окутало полное безразличие, он даже хотел отказаться, но потом понял, что сможет прожить чью-то жизнь, тем самым отдалиться хоть на мгновенье от своих душевных терзаний. Ему выдали сценарий (который, к слову, он даже не удосужился прочитать) и назначили время для первой репетиции. Но было ли всё так облачно дальше?