I'm dreamin' in colours, no boundaries are there I'm dreamin' the dream we all seem to share In search of the door to open your mind In search of the cure of mankind «Within Temptation»
Леди Розамунд неспешно потягивала чай из изысканной фарфоровой чашки. В кои-то веки они с Робертом могли просто спокойно посидеть в библиотеке как нормальные брат и сестра. Мама бы гордилась. День выдался необычайно тихим, и, несмотря на то, что Розамунд приехала только вчера, она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. — Ты давно к нам не приезжала, девочки в восторге, — заметил Роберт, когда поток новостей с обеих сторон начал иссякать. — Ты преувеличиваешь их интерес ко мне, — Розамунд улыбнулась. — Однако мне всё равно приятно. Mamá сегодня приедет? — Да, конечно. Кстати, я совсем забыл сказать. Мы позвали сегодня на ужин доктора Кларксона, — чашка Розамунд звякнула чуть громче обычного, соприкоснувшись с блюдцем. — Неделю назад он успешно вылечил Эдит. У нее была страшная лихорадка, и она после неё так ослабла! — Он ещё здесь работает? Как мило с вашей стороны. Бедный ребёнок! Я ещё удивилась, почему Эдит такая бледная! Кто бы знал, каких усилий Розамунд стоило сохранить нейтральное выражение лица. Если бы не замечание об Эдит, то она бы подумала, что брат издевается. Однако Роберт, к счастью, и без того ничего не знал, поэтому подозревать его в чём-то было глупо. — Что ж, благодаря стараниям доктора она идёт на поправку. Вы с ним какое-то время, кажется, были дружны? — Он может быть приятным собеседником, когда захочет, — сухо ответила Розамунд, отворачиваясь к окну. — Давно ничего о нем не слышала. А как поживает мистер Патрик? Вы все еще планируете попытаться женить его на Мэри? Как истинная леди, Розамунд Пейнсвик продолжила беседу, как ни в чём не бывало, не выдав ни одной лишней эмоции. Однако в душе у неё всё переворачивалось, противоречивые чувства сплелись в один пульсирующий комок, и к горлу подступил лёгкий приступ паники. «Может быть, сослаться на головную боль и пропустить ужин? Нет, это бессмысленно. Он подумает, что я его избегаю, и будет прав. А это слишком жалко. Что же делать?», — Розамунд разжала пальцы, боясь случайно повредить ни в чём не повинную чашку. Они не виделись уже несколько лет, и отголоски их последнего разговора опять зазвенели у неё в ушах, разгоняя кровь. К щекам прилил жар. — С тобой всё в порядке? — Роберт вдруг перестал рассказывать то, что она благополучно прослушала. — Да-да, — Розамунд отвела взгляд от стола и посмотрела на брата. Он обеспокоенно хмурился. — Думаю, я сегодня слишком долго находилась в помещении. Здесь довольно душно. Спустя некоторое время в библиотеку зашёл Карсон с каким-то письмом, и Розамунд поспешила удалиться под благовидным предлогом. Пожалуй, ей действительно стоило прогуляться и проветрить голову. Ещё не хватало, чтобы она вечером натворила глупостей!***
На улице стало только хуже. Гуляя по дорожкам рядом с поместьем, Розамунд хотела привести мысли в порядок, но в результате погрузилась в ещё большее смятение. С каждым шагом в её памяти всплывали когда-то приятные, а сейчас в высшей степени нежелательные воспоминания. О, то самое лето! Как тогда всё сильно изменилось для неё, и как они потом всё испортили! То лето выдалось жарким, не то, что сейчас, когда ей приходилось кутаться в пальто, чтобы не замёрзнуть. Вся семья уехала в Лондон, Эдит только-только выходила в свет. Розамунд же — овдовевшая год назад — наоборот приехала в Даунтон, стараясь убежать от опостылевшей ей городской суеты, косых взглядов и мрачных стен собственного дома. Леди Розамунд уже давно стоило прийти в себя и оправиться от потери мужа, но всё происходило с точностью до наоборот. Привычная жизнь рухнула, как строить новую — одинокую — она пока так и не придумала, и мать, которая никогда не одобряла её выбора, положение тоже не облегчала. Даунтон поначалу встретил её такой же пустотой, как дома, но здесь было спокойнее. Это полусонное спокойствие длилось ровно до тех пор, пока на Розамунд не свалилась новая неприятность в виде внезапно слёгшей в постель экономки миссис Лофт. Она ещё не успела осознать всей неприятности положения (ведь дворецкий вместе с семьёй был в Лондоне), как примчался доктор, за которым послали сорок минут назад. Познакомились они уже после того, как он осмотрел миссис Лофт. Ричард Кларксон. Он сообщил ей, что с миссис Лофт всё будет в порядке, если она не будет слишком много напрягаться. И, скорее всего, им лучше начать подыскивать новую экономку. Они разговорились, и Розамунд проводила доктора на улицу, благо за дверьми и строгим соблюдением этикета следить было некому. Как выяснилось, мистер Кларксон приехал из Шотландии, жил здесь всего пару месяцев и ещё не совсем освоился. В спешке (и жаре) он забыл надеть пиджак, и был удивительно хорош в белой рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей. Пуговицу он потом всё же застегнул, справедливо решив, что разгуливать в таком виде вместе с леди неприлично. Розамунд и доктор Кларксон довольно быстро распрощались, но он вернулся на следующий день под предлогом проверить состояние миссис Лофт. А потом они гуляли по этим самым аллеям вокруг поместья и обсуждали все на свете. Доктор Кларксон немного рассказал о своей юности, проведенной в Шотландии, она поделилась с ним своим горем, которое устало сидеть внутри. Слово за слово, и выяснилось, что у доктора в Шотландии осталась бывшая возлюбленная, которая бросила его ради другого. Повисла неловкая пауза, которая вскоре сменилась смехом. Старые раны стали затягиваться. В тот день Розамунд возвращалась обратно в аббатство, с упоением слушая хруст камешков под ногами, чувствуя, как остывающие солнце всё ещё греет кожу сквозь платье. Ноздри щекотал запах пыли, цветов и травы. Широко распахнутые глаза с интересом ребёнка смотрели по сторонам, подмечая новые детали. Она так проголодалась, что ужин прошёл гораздо быстрее, чем обычно. И впервые за долгое время она действительно почувствовала вкус того, что ест… Розамунд прислонилась к одному из деревьев в глубине аллеи. Сердце билось быстрее, чем нужно, и на глаза наворачивались слёзы. — Почему опять? Почему? — прошептала она, закрывая глаза. Ледяное спокойствие, к которому она привыкла, утонуло в нахлынувших эмоциях, как в кипятке. Тот опрометчивый поход в деревню под палящим солнцем. Чёрное платье было отложено в сторону, как совершенно непригодное. Пришлось надеть другое, светлое. Путешествие выдалось совсем неприятным, ей страшно хотелось пить. Деревня как будто вымерла. Мимо только промчался мальчишка на велосипеде. Она уже знала, где работает доктор Кларксон, и хотела зайти в больницу как бы невзначай. Однако ещё немного времени на солнцепёке — и причина могла стать вполне естественной. Они столкнулись посреди улицы. У Розамунд закружилась голова, и она, не заметив мужчину, буквально врезалась в него. Не слушая извинений, доктор Кларксон в успокаивающем жесте мягко коснулся её локтя и предложил зайти к нему домой. Его взгляд, заботливый, с лёгким прищуром, вызвал цепочку мурашек на шее. Она улыбнулась и согласилась, мечтая побыстрее оказаться в прохладе помещения. Может быть, они перегрелись на солнце. Может быть, взаимное притяжение просто оказалось сильнее условностей. Однако непринуждённая беседа за стаканчиком лимонада закончилась объятиями и долгим поцелуем у двери. Они провели лучшую неделю в своей жизни, стараясь как можно чаще бывать в компании друг друга, но потом из Лондона вернулась Вайолет, а вместе с ней и осознание, насколько их положение запутанное. Встречи сократились, но не потому, что они так хотели, а потому, что мать Розамунд была слишком наблюдательна, и могла что-нибудь заподозрить. Время дало размышлениям пробиться сквозь чувства. Однако в итоге между ними встала не Вайолет, и случилось это не летом... Розамунд оторвала кусочек коры от дерева и, подержав шершавый обломок в ладони, уронила его в траву. Ричард... Разумная часть её буквально вопила, что встреча сделает ей очень больно, другая же половина, долгое время прятавшаяся в глубине души, изнывала от жажды увидеть его. Розамунд не знала, как переживёт этот ужин, но нужно было возвращаться обратно.