***
Здесь у нее не было имени. Здесь, в ее видении, реальность была смутной. Она была легким ветерком и бесконечными деревьями, укрытыми белым. Это было похоже на завесу, опущенную на ее глаза. Здесь даже не ощущался холод снега. Облака собирались вместе, окрашенные в нежно-розовые и мягкие золотистые оттенки, будто несуществующее солнце уже начинало клониться к закату. Странное, размытое место. Рай. Вздох облегчения. Алина повернулась. Он смотрел на нее. — Алина. Не было крови, пропитавшей его рубашку. Вовсе не было. Не было отчаяния. Не было ничего. Александр стоял на снегу: темная статуя, серые глаза, выделяющиеся на окружающем его светлом холсте. Ее сердце билось, узнавая. Или должно было бы биться.***
— Еще раз. Назови мое имя еще раз. — Александр. — Не бросай меня одного. Мир пошатнулся. Замедлился. Вдалеке раздавались крики, но Алина перестала слышать, чувствовать, видеть. Была только его рука в ее; был только последний вздох, который он испустил; был только отдаленный звук ускользающего мира. Тьма. Бесконечная, одинокая, но все же умиротворяющая. И хотя ее разум понимал, что она умирала вместе с человеком, которого убила; что ее руки все еще были окрашены его кровью, не было никакой путаницы относительно того, почему все происходило именно так. Потому что в ту же секунду, когда тьма окутала ее, словно его руки, обвивающие ее тело: покачивая ее, напевая темную колыбельную, что клонила в сон; она поняла. Она поняла это слишком хорошо.***
У нее было тело, пускай даже если она и не могла его чувствовать. Тяжесть сошла с ее плеч, осталась лишь легкость. Успокаивающее ощущение окутало ее, убеждая в том, что нет нужды испытывать страх, нет нужды паниковать. Эта реальность не была ее реальностью. И она понимала это. Несмотря на отсутствие телесности, она все еще могла помнить: ее имя, его имя, ее мир и его мир. Мир, который одновременно был и похожим и резко отличающимся для них обоих. Она все еще могла помнить то, как вонзала нож в его грудь; ощущение его крови, льющейся на нее. Она все еще могла чувствовать слезы, стекающие по ее щекам; вырывающиеся из нее рыдания, которые она не в силах была контролировать; вздох, вышедший из нее, когда его тело упало на землю. Она помнила. Нет для них могилы, которую можно было бы осквернить. Он потянулся к ней и Алина отступила назад. Странно, так странно быть не в состоянии почувствовать твердую землю под ногами, но все же смотреть вниз и ясно видеть, как пальцы утопают в снегу. — Ты был мертв. - она справилась. - Я убила тебя. — Алина. — Не подходи ко мне. Алина огляделась вокруг себя, замечая только белизну. Замерзшие ветки, сохранившие листья. Мир без движения. И все же... Все же это была ее Равка. Это были те леса, где отец научил ее первым шагам. Она уткнулась лицом в снег и плакала, чувствуя то, как холод кусает ее кожу. Она кричала на своего отца и он взял ее к себе на руки, шепча что-то успокаивающее, прикасаясь губами к ее макушке. Вспышки, вспышки перед глазами. Картины меняются под прикрытыми веками: одна за другой; прожитая жизнь; жизнь, о которой она долгое время даже не думала. — Что это? - она шепчет в пустоту. Александр не отвечает, не придвигается ближе. Где все? Почему они одни? Что это за место, на самом деле? Она представляла смерть, как что-то похожее на это, но все же темное. Очень темное. Она никогда не представляла реальной возможность все еще называть себя Алиной и наблюдать за тем, как глаза Александра прослеживают форму ее лица, будто бы он был обеспокоен и расслаблен в одно и то же время. Она никогда не представляла реальной возможность двигаться, удивляться и наблюдать за ним в ответ. Но смерть была тихой, спокойной, смущающей и она все еще помнила. Почему она все еще помнила? — Алина, - произнес он вновь. - Ты знаешь, что произошло? Она знала. Она понимала это. И все же... Не до конца. — Ты был мертв, - она повторяла это и ее эмоции в этот момент были настоящими. Вырванными из груди, выпущенными в открытое пространство. Она дышала, но не чувствовала этого. - Ты был мертв. И я... — Ты положила конец своей жизни, забрав мою. - шепот, вырванный из его рта сочетался с осознанием в глазах. — Как такое возможно? - она спросила, хотя знала ответ и без этого. Она должна была знать. Александр был неподвижен и спокоен; он был очень красив, даже после смерти. Он был самой четкой картинкой, в то время как остальной мир даже не казался реальным. — Мы одно и то же. - сказал он. — Нет. - прошептала она. — Алина. - он опустился перед ней на колени. Она чувствовала слишком много всего. Слишком много всего, чтобы выдержать это. Алина вглядывалась в его лицо, наполненное эмоциями. Печаль в каждой его особенности, в каждом уголке. Он схватился за грудь, будто все еще чувствуя вонзившийся в нее нож. Ее смерть еще могла бы показаться мирной, но в этот момент его могла быть какой угодно, но не подходящей под это описание. Александр носил другое лицо. Это был по-прежнему он — темные волосы и светло-серые глаза, которые бесконечно ее мучили. Это был все тот же идеальной формы рот, прямой нос и острая линия челюсти. Это был он. Это был он. Это был он. И все же. У Алины было чувство, будто какая-то часть его, как и ее, была отобрана. Отрублена, когда ее клинок оказался у него в груди. Он вдыхал воздух громко, дрожа и будто задыхаясь. Она могла себе только представить, какие невыносимые пытки испытывал его разум. Его разум или это небытие. Наказан. Он был наказан. Бездумно, Алина подвинулась, чтобы встать рядом с ним. Протянув руку, она попыталась коснуться его плеча, но Александр, вздрогнув, отошел от нее. Как будто она сожгла его. Она моргнула, наблюдая за ним с любопытством. Пристально. — Мое имя. - произнес Александр. — Что? - она шептала. — Как меня зовут? - спросил он. - У меня было слишком много имен. Алина раскрыла рот, ответ был на кончике ее языка. Но Александр был один и говорил сам с собой, произнося имена, которые она не узнавала. Здесь не было тьмы, не было света. Облака оставались окрашенными в розовый и оранжевый цвета и весь мир был так же неподвижен, как и листья, что застряли в этих замерзших ветвях. Им не было суждено ни упасть, ни шевельнуться, ни погибнуть. Так будет всегда. Алина поняла — всегда между светом и тьмой. Солнце никогда не поднимается и не опускается до конца. И Александр все еще казался мучимым тьмой. Его руки сжимали голову, опущенную на колени. Он лишь повторял: какое у меня имя. какое у меня имя. Алина вздохнула, замерев на месте, не зная, что ей делать. Не зная, кем он был. — Я умру здесь. - говорил он. - Они будут носить мои кости. — Нет. - она покачала головой, нахмурившись. — Нет безопасного места, нет убежища. — Александр. — Я сделаю его сам. Я сделаю его сам. Я сделаю его сам. — Александр. Алина опустилась перед ним на колени, внезапно почувствовав себя слишком испуганной, чтобы попытаться дотронуться до него вновь. Он мог исчезнуть из-за этого. Мысль о том, чтобы остаться в этом месте в одиночестве, пугала ее даже больше, чем он сам. — Александр. - прошептала она вновь. Наконец, это заставило его поднять голову. Глаза, налитые кровью; слезы, стекающие на впалые щеки — все это выглядело слишком реально. Здесь не было тьмы, которая могла защитить его. Здесь не было зла, которое подтолкнуло бы его. Он был в одиночестве, отделенный от человека, которым должен был стать. — Александр. - произнесла Алина и ее дыхание стало прерывистым. - Твое имя — Александр. Он широко раскрыл глаза и покачал головой. Она повторила вновь. — Твое имя — Александр. Он медленно моргнул. Он был мальчиком не рожденным из тьмы, но созданным из нее. И теперь она оставила его.