Unconditionally

Голова Адама продолжала гудеть как большой барабан во время парада. Приступы дурноты накатывали с завидным постоянством. И это раздражало. Бесило. Он выпил еще стакан воды. А затем еще. Тошнота не отступала. Что ему сейчас было необходимо- так это таблетка чего-нибудь обезболивающего. Аспирин, в конце концов. Он прошарил аптечку, все шкафы, даже заглянул в холодильник и плиту. Дважды. Ни аспирина, ни чего-то, что хоть отдаленно может напоминать лекарство от похмелья. Он уже думал звонить Тео с просьбой, но вдруг снова вспомнил, что пил не один и есть кое-кто и поближе, у кого может быть спасительное лекарство. Конечно, Элизабет сумасшедшая и ушла от него всего минут десять назад, так что сейчас явно не лучшее время для ответного визита, но Андерсону было сейчас все равно, особенно если этот визит принесет ему облегчение его страданий. Более того, его мучило любопытство: как же его соседка присоединилась к их с Полом посиделкам. С горем пополам он привел себя в приличный вид. Натянул джинсы и футболку, попутно вспомнив, как он ляпнул, что не носит джинсы с две тысячи... какого-то года. Да ладно, кто не привирает в интервью, в конце концов? Выбравшись из своей квартиры и прикрыв за собой дверь, он двинулся дальше по коридору к квартире Элизабет. Дверь, как ни странно, не была закрыта на замок. Не то, чтобы он пытался проникнуть в чужое жилье, хотя чего уж там, он сначала повернул ручку, а потом уже в его голову пришла мысль, что воспитанные люди сначала стучат или звонят. Но каждое лишнее движение по прежнему отзывалось в его голове довольно болезненными ощущениями, так что он решил временно закрыть глаза на моральную сторону проблемы. Войдя в квартиру, он негромко позвал свою соседку по имени. Где-то справа раздался вскрик, а затем странный грохот. Затем все стихло. Адам пошел по направлению к источнику звука, попутно заметив, что его квартира, будучи такой же по размерам и планировке, выглядела гораздо более просторной. У Элизабет же было все заставлено шкафчиками, тумбочками, небольшими стульями и, кроме этого, по всей квартире были разложены книги. Везде: на стульях, шкафчиках, диванчиках. При том по содержанию это были абсолютно разными: от книг по теоретической астрофизике до детективов и женских романов. Когда же он все таки пробрался мимо всех этих залежей, то практически столкнулся со своей соседкой, стоявшей к нему спиной и разглядывающей упавшую гардину и покосившийся навесной ящик, который держался на одной опоре и грозил вот вот рухнуть. - Привет! - автоматически выпалил Адам, секунду спустя сообразив, что сделал это прямо под ухо хозяйке квартиры. Элизабет резко обернулась, уткнувшись в грудь своему визитеру. Она подняла глаза вверх и столкнулась с ним взглядом. Оба тут же сделали шаг назад. - Точно, ты! - воскликнула она.- Вот что меня отвлекло. Кстати, как ты сюда попал? Она сузила глаза, видимо, пытаясь сделать свой взгляд пронзительней, но на деле выглядело это довольно забавно. Особенно учитывая ее потрепанный вид. Ну не пугал этот взгляд Адама, несмотря на все ее старания. Выдержав паузу, он все-таки произнес то, что хотел: - Помнишь, ты говорила, что я могу зайти, если мне что-то понадобится? - Ну да, разумеется я помню. И что же тебе понадобилось? - она улыбнулась, но по-прежнему не сводила с него взгляда, словно ожидая подвоха. Адаму это надоедало. Ну не в том он состоянии, чтобы играть в какие-то непонятные психологические игры, поэтому он сказал просто: - Знаешь, у меня дичайшее похмелье, а в доме ни единой таблетки аспирина. Не могла бы ты мне одолжить одну? А лучше две. Элизабет облегченно выдохнула: - Да без проблем! Присаживайся, сейчас принесу. Адам обернулся, ища себе место, чтобы примоститься. Он убрал с дивана стопку книг и поставил их на пол. Верхней в стопке была "Гордость и Предубеждение". Он никогда ее не читал, да и не за чем было: однажды Эмили просто усадила его рядом и заставила просмотреть с ней пятичасовой сериал с Колином Фертом. С тех пор он избегал всяческого контакта с произведениями мисс Остин, но эта книга его заинтересовала своим состоянием. по ней было видно, что прочитана она не однажды, в ней было несколько закладок, а помимо них, уголки некоторых страниц были загнуты, чтобы их можно было быстро открыть. Открыв первую попавшуюся страницу, он заметил фразу, подчеркнутую карандашом: "— Вся моя борьба была тщетной! Ничего не выходит. Я не в силах справиться со своим чувством. Знайте же, что я вами бесконечно очарован и что я вас люблю!" Ах, ну да, это же признание мистера Дарси. Не лучший образчик признаний, надо сказать. Адам, по его скромному мнению, сделал все гораздо романтичней. Он погрузился в воспоминания. Это было в день одного из концертов, у Эмили было тогда на редкость дурное настроение - часть ее багажа потерялось где-то в дороге и в итоге она оказалась без некоторых трепетно любимых ею вещей. Она ходила вперед-назад по гримерке и поджимала губы. Именно такой он ее застал тогда: слегка взъерошенной, взвинченной, раскрасневшейся, несмотря на слой косметики. Адам тогда зашел в гримерку, поймал ее за руку на очередном вираже и притянул к себе. Она попыталась посопротивляться для приличия, но у нее не очень хорошо это получилось. Он тогда обнял ее, прижал к своей груди, почувствовал тепло ее тела, и она замерла в его объятиях. Аккуратно, чтобы не замарать его концертную рубашку, Эмили прижалась к нему. Он положил ей руку на талию. Она тогда стала сетовать, что ничего не получается так, как надо, что все идет кувырком и что она так устала с этим справляться. Адам знал, что Эмили редко жалуется, только если ей действительно тяжело и надо поделиться тем, что накопилось внутри, и он ценил, что она выкладывала это именно ему, ведь это означало, что она ему доверяет, а это дорого стоило. Когда она наконец выговорилась, он поцеловал ее в макушку, почувствовав запах лака на ее волосах, а потом тихо прошептал ей на ухо: "Все будет хорошо, ты же не одна. Я с тобой. И буду с тобой и дальше. А вместе мы со всем справимся". И, немного помолчав, он добавил: "Я ведь так тебя люблю". В тот момент он почувствовал, как напряглось в его объятиях ее тело, затем она обняла его еще крепче и прошептала ему в рубашку: "И я тебя люблю". Вот это он понимает - романтика, не то, что в этих книгах! Он поднял глаза и заметил, что Элизабет стоит в нескольких метрах от него и внимательно на него смотрит. Поймав его взгляд, она улыбнулась и проговорила: - Не хотела отвлекать тебя от твоих мыслей, - она кивнула на книгу в его руках, - тебя что-то в ней заинтересовало? Адам покачал головой и принял из ее рук стакан с холодной водой и так необходимое ему лекарство. Элизабет в это время встала, оперевшись спиной на стену и сложила руки на груди: - Знаешь, я давно уже так не пила. Вы, ребята, умеете веселиться. Андерсон поставил стакан на пол и откинулся на спинку: - А я ведь так и не могу вспомнить, как же ты с нами оказалась... - Серьезно? Совсем ничего не помнишь? - ее лицо заметно просветлело, а на губах появилась едва заметная улыбка, которую она пыталась скрыть. - Совсем, - подтвердил он, - может, освежишь мою память? - Хорошо, - она отвела взгляд, - я пришла в тот же бар, где вы были. ты заметил меня, подошел поздороваться и пригласил присоединиться к вам. А потом мы пили. Много пили. А в конце вечера взяли такси, приехали домой, но в коридоре не было света и я никак не могла найти ключи, так что ты предложил мне переночевать у тебя. Она наконец перевела взгляд на него. Нельзя сказать, чтобы Адам был опытным верификатором, но врать Элизабет явно не умела. И это его беспокоило. Что же такого случилось, что она не хотела рассказывать правду? Он твердо решил устроить ей допрос с пристрастием, когда в кармане зазвонил телефон. Кому он понадобился с утра пораньше? Он взглянул на дисплей телефона: это был Тео,а время оказалось совсем не утренним, он уже на полчаса опаздывал на репетицию. Стараясь не вслушиваться в возмущенные реплики друга, Адам пробормотал, что скоро будет и спешно поднялся. Допрос подождет, ведь если он не поторопится, то может и получить от всей их дружной команды. А этого он очень не хотел. Поэтому попрощавшись с соседкой, он вышел из ее квартиры и, решив, что выглядит более-менее прилично, направился в студию. Элизабет закрыла дверь после его ухода, подняла с дивана все еще открытую книгу, прочитала единственную подчеркнутую фразу и печально улыбнулась. Печальная сцена любимой книги... Угораздило же его открыть ее именно здесь, хотя, любая закладка в этой книге была для нее личной и значимой. Наверно, этот парень считает ее ненормальной. Хотя, вполне возможно, так оно и есть.