Unconditionally

Яркий солнечный свет заливал просторную светлую комнату, в которой царил почти идеальный порядок. Из общей картины выделялась разве что гора одежды, брошенная у широкой кровати. Мужчина на кровати заворочался, пытаясь спрятаться от света, бьющего прямо в глаза, но ему это не удалось. Он поморщился и приоткрыл глаз, затем другой. Попытался занять вертикальное положение, но тут же лег обратно и зажмурился опять, потому что каждое движение вызывало в голове сложное сплетение из боли и разноцветных фейерверков перед глазами. Стараясь не открывать глаз он потянулся к прикроватной тумбочке за стаканом воды. Его там не было. Ну разумеется, он же вчера его помыл и оставил на кухне. Вот черт! Придется вставать и идти туда. Доплетясь до кухни, Адам попытался найти свой прикроватный стакан, но ему это не удалось, пришлось взять другой. Он налил себе минеральной воды из холодильника и залпом выпил. Фейерверки прекратились, да и в голове настало некое просветление. Он поднял глаза и увидел свое отражение в хромированной поверхности холодильника. Впечатляет, что сказать: лицо опухшее, прическа как после прыжка с парашютом без... ох, как же называется эта летная шапочка? Мысли в его голове хоть и протекали довольно вяло, но все равно путались, поэтому Адаму не оставалось ничего другого, как сесть и попытаться вспомнить, что же вчера было. Конечно, им с Полом не удалось ограничиться одним бокалом пива, да и только пивом, собственно, тоже не удалось ограничиться. Кажется, был Джек Дэниэлс. И Маргарита. Так, стоп. А для кого Маргарита? Ни он, ни Пол такого не пьют. С ними была женщина? Кажется да, вот только кто? Его мысли прервал глухой звук удара в соседней комнате и последующий за ним жалобный вскрик. Час от часу не легче. Однако, Адам успел подумать, что кто бы там ни был, этот кто-то не проснулся с ним в одной постели, и это радует. Зайдя в комнату, он увидел странную картину: темноволосая девушка, завернувшись в одеяло, судя по всему, пыталась одеться. Либо танцевала какие-то ритуальные танцы на одной ноге, он не был уверен. Он хотел тихо уйти из комнаты, не мешая странным телодвижениям девушки, и попятился назад, но случайно задел стакан (ах, вот он где!)и тот не преминул свалиться на пол с тихим звоном. Не разбился, да, но Адам успел довольно громко выругаться. Девушка испуганно повернулась к нему, не удержала равновесие и завалилась на диван, с которого, вероятно, только что встала. Ее лицо показалось Адаму знакомым. - Простите, - хором произнесли они друг другу. Девушка наконец-то поднялась и имела довольно жалкий вид: волосы взъерошены, одежда, которую она все-таки умудрилась надеть на себя, помята, как, собственно, и ее лицо. Она посмотрела на Адама, глаза ее расширились, а на лице проявилось выражение не то ужаса, не то смущения, и она тут же опустила глаза, пробормотав какое-то извинение. Адам опустил глаза и понял, что он-то, в отличие от нее, не оделся и сейчас предстал перед своей гостьей в одном белье. Впрочем, саму гостью уже пробрал смех; закрыв глаза одной рукой, другой она протянула ему одеяло. Адам принял его и поспешно обернул его вокруг бедер. - Вот теперь доброе утро, - проговорила она. - Доброе, хочешь выпить? - ответил Адам, лишь бы замять неловкую ситуацию, но спустя мгновение понял, что лишь сделал ее еще более неловкой. - Что, прости? - девушка сделала удивленное лицо и приподняла брови. - Воду, я предлагаю тебе выпить стакан воды. - Оу, было бы неплохо, но я, пожалуй, лучше выпью у себя. Воды. Да. Видно, что ей тоже было неловко. И тут Адам спросил: - Вызвать тебе такси? Гостья обернулась и улыбнулась: - Адам, сколько же ты вчера выпил?! Я до сих пор живу в соседней квартире. Думаю, я смогу добраться до нее, не пользуясь услугами такси. - Подожди, ты из 13С? - Ну да. - Так ты... эээ... - мозг музыканта упорно отказывался выдавать ему имя соседки. - Элизабет, - подсказала она, одновременно улыбнувшись и покачав головой. Затем она хитро прищурилась и спросила: - Так ты не помнишь? - Чего я не помню? - внутри волной поднималось волнение:" Что, что она имеет ввиду?" Она сделала вдох и спокойно ответила: - Ночь любви, конечно. Адам уставился на нее, как на диковинное животное, решив, что завязал с алкоголем навсегда. Не то, чтобы она была страшненькая или не в его вкусе, но он изменил Эмили! Однако Элизабет тут же рассмеялась, громко и звонко. - Что, что еще? - волнение Адама переросло в панику. - Я пошутила, а у тебя лицо загнанного в угол зверя, - она посмотрела на него и снова зашлась хохотом, но, увидев серьезное лицо Адама, быстро пришла в себя: - прости, пожалуйста. Я, пожалуй, выпила вчера лишнего и алкоголь еще гуляет у меня по крови. Это не смешно. Прости. Я домой, спасибо за вечер. И за ночь. Ее собеседник поджал губы. Элизабет замялась: - Не смешно, я помню. Пока, - и быстро ретировалась, прикрыв за собой дверь. Адаму мысленно спросил себя: "Что за дребедень тут произошла?" Но, кажется, он уже спрашивал что-то подобное после первой встречи с Элизабет.