Хищник

Ягер проснулся в шесть и ещё долго соображал, в какой кровати он находится, и что, собственно, произошло. Ясность внесла чёрная фуражка, лежащая на комоде. Эрих. Штандартенфюрер оглянулся и увидел самого Рихтера, спящего в кресле. Он спал, прислонившись боком к шкафу, скрестив руки на груди. В этой светло-серой форме Рихтер напоминал того самого солдата, с которым они сбежали из-под надзора старшего лейтенанта двадцать лет назад, чтобы вместе встретить рассвет. Он выглядел почти так же, как на той самой фотографии, что лежала в нагрудном кармане Эриха. Только старше, мужественнее. Клаус тихо встал с кровати, стараясь не шуметь, и на носочках подошёл к рабочему столу, на котором лежала треклятая чёрная фуражка. Клаус поморщился, и молча открыл полку в столе, заглядывая внутрь. Бумаги, ручки, что-то непонятное, письма и часы. Внутри всё замерло, а Ягер протянул дрожащую руку к часам. Тем самым, что он подарил ему когда-то. Эрих носил их постоянно и очень долгое время — об этом судили потертости на корпусе изделия. Штандартенфюрер ещё с минуту смотрел на них, а затем открыл. На внутренней стороне крышки всё так же была старая гравировка. Неровная, неумелая, вырезанные самим Ягером слова, что прочно отпечатались в памяти. Клаус положил часы обратно, наткнувшись на старое, пожелтевшее от времени письмо. В этом листке он узнал то самое письмо, что лично отдал Рихтеру перед тем, как тот ушёл. Читать его не имело смысла — Ягер знал его наизусть. Оно было так же потрепано, как и часы, и штандартенфюрер улыбнулся, закрывая полку. Рядом стоял платяной шкаф, и Ягер знал, что там. Черная, как вороново крыло, форма. От неё веет кровью, болью и страхом. От неё веет смертью. От неё веет разлукой. И штандартенфюрер не решается открыть шкаф. — Klaus! Sie haben keine Ahnung! Amon ist gerade zu mir gekommen. (Клаус! Ты не представляешь! Ко мне только что приходил Амон.).– Эрих светится от счастья, а Клаус с интересом изучает парня, стараясь скрыть недовольство от услышанного имени. — Und? (И?) — Er sagte, dass sie mich zum RSHA brachten. Ich bin so glücklich! (Он сказал, что меня берут в РСХА. Я так счастлив!) Чашка с грохотом падает на пол, а Клаус забывает, как дышать. Он рад за Эриха, но Амон… Сказать, что Ягер не любил Амона — ничего не сказать. Этот истеричный мерзавец со сладкой внешностью вызывал в Ягере отвращение и ненависть. Особенно, когда крутился рядом с его Эрихом. — Ich freue mich für dich, Erich. (Я рад за тебя, Эрих.) — А ещё Клаусу страшно. Он боится, что Эрих исчезнет. Уйдёт из его жизни.Вот только сказать он этого не может. — Wann gehst du? (Когда ты уезжаешь?) — Morgen. Ich nicht lange. (Завтра. Я ненадолго.) Эрих улыбнулся, а Ягер молча сел в кресло, опустив взгляд в пол. — Klaus, versprich, du wirst auf mich warten. Ich werde dir schreiben. Die ganze Zeit. (Клаус, обещай, что дождёшься меня. Я буду писать тебе. Всё время.) — Ich verspreche es. Du schreibst einfach, Erich. (Обещаю. Ты только пиши, Эрих.) — Ich schwöre! (Клянусь!) Ягер чувствует на себе заинтересованный взгляд и слышит скрип кресла, когда Рихтер садится ровно. — Ich habe keinen einzigen Brief erhalten, Erich. (Я не получил ни одного письма, Эрих.) — тихо произносит штандартенфюрер, оборачиваясь к мужчине. — Das habe ich gestern gemerkt, Klaus. (Я понял это ещё вчера, Клаус.) — Эрих встаёт и молча подходит к Ягеру, замирая в нескольких сантиметрах от него. — Ich weiß, dass Sie keinen Ersatz für mich suchen würden, wenn Sie mindestens einen davon bekommen würden. (Я знаю, что ты не стал бы искать мне замену, получи ты хоть одно из них.) — Aber wie ist das passiert? (Но как так произошло?) Ягер смотрит в зелёные глаза напротив, стараясь не спугнуть Рихтера. Не нарушить то хрупкое спокойствие и доверие, что воцарилось между ними. — Ich habe Amon gebeten, sie dir zu geben. (Я просил Амона передать их тебе.) — Amon? Ich wusste es. Ich werde ihn töten. (Амона? Я так и знал. Я убью его.) — Nehmen Sie sich Zeit. Schon niemand. (Не торопись. Уже некого.) — Aber wie? (Но как?) — Krieg. Er ist ein Verräter. (Война. Он предатель.) Они больше не произносят ни слова. Лишь смотрят друг другу в глаза. Эрих смотрит на губы штандартенфюрера и, уверенно притянув его к себе за лацканы кителя, целует. Он как всегда решил всё сам, а Клаус, в принципе, не сопротивляется. Лишь прижимается сильнее, и отвечает на поцелуй. Пылко, страстно, с полной отдачей. Пальцы тянутся к пуговицам на кителе Рихтера, однако крепкие руки перехватывают запястья, отстраняя от себя. — Nein, mein Junge. (Нет, мой мальчик.) — Эрих смеётся, и отталкивает от себя штандартенфюрера, вследствие чего тот валится на кровать. Оберфюрер подходит к двери и поворачивает ключ в замочной скважине. — Klaus, du hast die Wahl. (Клаус, выбор за тобой.) А затем уходит.