Mad about You

Адам приехал домой к Алексу раньше него. Он побродил по квартире, сходил в душ и сел на диване, гоняя в голове разные мысли, которые не замедлили проявиться, лишь только в ней, в голове появилось свободное место. Томми волновал его, как ветер колышет поле высокой травы. По нему сперва пробегает легкая зыбь, горячий воздух только задевает верхушки стеблей с пушистыми головками, а уже только потом, под сильным порывом, трава почти ложится на землю, выпрямляясь потом упруго и создавая полную иллюзию беспокойного моря. Адам сравнивал свою жизнь с Алексом, она казалась ему такой спокойной, предсказуемой, сытой и гладкой, словно породистый домашний кот. Возможные отношения с Рэтлиффом грозили постоянным заплывом за буйки в предштормовом море, но и манила сотнями неизведанных еще им любовных тропинок, и горланя на разные лады кошачьими голосами на разогретой мартовским солнцем черепичной крыше. Хлопнули входные двери, Алекс вошел, бросил ключи на столик и снял у порога туфли. — Ты уже дома, малыш? Адам спустился в холл из своей комнаты. Голос Алекса звучал обычно, с нотками тепла и заботы, и каплей снисходительности, как он всегда и говорил с ним, с Адамом. — Да, — отозвался он. — У меня сегодня была только дневная смена в ресторане. — Я устал так, — продолжал Алекс все тем же спокойным тоном. — Эта выдумка поставщиков про новую линию… Мне совершенно не понравилась, сыр какой-то водянистый и нет той слезинки, что бывает у молодых сыров, я так им и сказал, что моя «Тыковка» не будет их экспериментальной площадкой для непривычного моим посетителям вкуса… — Я видел тебя ночью, — прервал его речь Адам. Алекс не сразу развернулся к нему лицом от холодильника, из которого он только что взял бутылку воды. А когда повернулся, то и лицо его тоже было спокойным и невозмутимым. — Что ты сказал, прости? — Я видел тебя сегодня ночью возле отеля на Шестнадцатой. Ты приехал туда с мужчиной, и, поднимаясь по ступеням крыльца, ты поцеловал его. Зачем ты изменяешь мне, Алекс? Алекс двинулся прямо на него. Адам немного отступил, но продолжал упорно смотреть на своего любовника, не отводя и не пряча глаз. — Зачем? — повторил его вопрос Алекс. — Здесь было бы уместнее спросить, почему. Он приподнял пальцами подбородок Адама и приблизил губы к его губам. Адам рывком высвободил свое лицо из его пальцев. Алекс лишь усмехнулся. — Вот почему, мой мальчик. Только не нужно сейчас возмущенных вскриков, что я пытаюсь переложить свою вину на тебя. Я не изменял тебе тот первый год, что мы стали жить вместе. А потом… Не могу точно объяснить, когда это случилось впервые. Мне хотелось почувствовать себя … желанным… — Что? — удивился Адам. — Разве я когда-нибудь отказывал тебе, или отталкивал тебя? — Не отталкивал, — отошел в сторону Алекс. — Но и не стремился навстречу. В мозгу Адама шумным стадом прогулялись к водопою мамонты. Значит, это выходит, он сам виноват в том, что Алекс ищет на стороне разные эротические приключения. И не заметил, как произнес эту фразу вслух. — Я ни в чем не обвиняю тебя, Адам. — отозвался Алекс. — Никогда ни в чем не обвинял. И никогда не думал, что ты мне чем-то обязан. Возможно, просто мы оба привыкли друг к другу, а мне потребовалось нечто новое и свежее… — А мне вот не потребовалось! — непоследовательно, потому что обида все же взяла свое и Адам вскинул на Купера свои потемневшие глаза. — Мне вообще всегда хватало тебя! — Я старше тебя, Адам… — Алекс прошелся по гостиной и вернулся назад. — Мое время утекает быстрее, я боюсь, что однажды, в один из дней, я стану совсем никому не нужным. А ты, ты просто еще не проснулся в своих чувствах. Я стараюсь пробудить тебя, словно заколдованную Спящую Красавицу, поцелуем… Адам не успел увернуться на этот раз. Алекс поцеловал его, обнимая сразу обеими своими сильными руками. — Зачем я тебе нужен, Алекс? — Ты еще спрашиваешь? Я люблю тебя! — Да, — Адам подтвердил это. — Ты часто такое говорил, раньше. И изменял мне с какими-то чужими мужиками! Спал с ними, а потом шел ко мне в постель, как ни в чем не бывало? Что это за любовь и что это за отношения, объясни мне, будь добр! — Прости, ну прости меня, малыш… — голос Алекса упал почти до шепота. — Давай попробуем начать все сначала… Адам совершенно растерялся. Если сказать прямо сейчас Алексу, что между ними все кончено, вот прямо сейчас, встать и пойти собирать свои вещи? Алекс снова добрался до его губ, заключая в свои объятия. — Подожди, Алекс, — пытался высвободиться ошалевший от всего происходящего, Адам. — А не лучше ли нам пожить немного отдельно и разобраться в себе получше? Синие куперовские глаза резко и холодно блеснули, тут же прикрывшись длинными черными ресницами. — Нет, котик, нет, мой дорогой мальчик! Я не смогу без тебя, ты мое солнце, как это пожить по отдельности, из-за каких таких причин? Нет, это совершенно невозможно, я никуда не отпущу тебя. Да и куда же ты пойдешь? Тебе еще год доучиваться, и только уже потом, с дипломом, там и зарплата будет повыше, и простора побольше. Он развернул его к спальне. Адам словно превратился в безвольный манекен без сил и эмоций. Как сказать? Что делать? Алекс буквально втолкнул его в свою спальню и тут же рывком спустил с него джинсы, откинул их в сторону вместе с его бельем и джемпером. В Адаме сразу проснулось сопротивление, но как отказать любовнику, он не знал. А Купер уже добрался своим ртом до его паха, зарываясь в его мягкие шелковистые волоски всем лицом. — Алекс, ну прекрати, почему именно сейчас, и мы вообще ни о чем еще не поговорили как следует… — Залепетал Ламберт, но его тело сразу отозвалось на умелые движения Алекса. — Вот сейчас и поговорим как следует, — пробормотал невнятно Купер и сразу же забрал уже напряженный член Адама в свой горячий и влажный рот. Адам бессильно опустился на кровать, Алекс взял еще резче и начал сосать, обвивая одновременно член языком, то быстро, то медленно, почти выпуская его изо рта и поднимая глаза на закусившего губу Адама. Наконец, он засосал еще глубже, пропуская его на всю его немаленькую длину в свое расслабленное горло, одновременно сжимая поджавшиеся яйца и Адам почувствовал, как его член начал подрагивать и сам толкнулся в рот Алексу, приподнимая бедра и вцепляясь пальцами в его волосы. Алекс медленно поднялся по стволу вверх и выпустил, шлепнувший его по губам член из своего рта. Потом улыбнулся и высунул наружу свой язык, с которого повисла белесая нитка спермы. Рывком поднялся к лицу Адама и впился поцелуем в его губы, деля этот вкус спермы вместе с ее обладателем. Адам еще раз содрогнулся в оргазменной судороге и Алекс провел рукой по его красивой груди. — Нет, котеночек, мы уже все решили, правда? Мы будем вместе, я исправлюсь и все будет хорошо, обещаю, никаких левых мужиков, все для тебя, даже не гляну в сторону никогда, вот увидишь, прости, прости… Адам повернул голову в сторону и прикусил губу. Адам жил без Томми уже почти неделю. После того разговора с Алексом, который закончился минетом, Адам, пребывая совершенно в разобранных чувствах, не дав себе осознать хотя бы часть происходящего в его душе, отчего –то решил, что раз он не может отказаться от секса с Алексом, раз его тело настолько отзывчиво и послушно Куперу, то и место его — подле него. И уйти от Алекса в никуда? И Томми ведь не звал его, не предлагал ничего… И тогда Адам взял свой телефон и написал Рэтлиффу сообщение, что все, что было между ними, или все, что могло бы быть, ну, в общем, понимай, как знаешь, все это было ошибкой, досадным недоразумением и хорошо, что никуда не завело их обоих дальше. Поэтому нужно оставить все так, как будто бы ничего и не было, и не требовать больше друг от друга ничего. Ни про чувства, ни про любовь, ничего больше Адам не добавил к своему сообщению. В ответ пришло лишь лаконичное «Я понял» и все. Всю неделю Адам надеялся, что Томми проявит себя хоть как-то. Он приехал еще пару раз за Мартом, чтобы забрать его после тренировки, но Томми не видел, а сам Мартин как-то странно молчал, не выспрашивал ничего и не заговаривал с ним, сидя рядом нахохлившимся воробьем. Томми не писал и не звонил. Адам решил, что заслужил все это, что Алекс — это снова его спокойная тихая гавань. А Купер действительно, был внимательным, предупредительным и нежным. Каждый вечер приносил домой цветы и каждую ночь трахал Адама до изнеможения. В начале следующей недели Ламберту пришло на телефон сообщение, что действие его членской карты в клубе «E at Equi» заканчивается, и администрация будет счастлива иметь честь и в дальнейшем сотрудничать с ним. Адам только собрался продлить действие карты, как тут же телефон звякнул еще одним сообщением. На его банковскую карту пришли деньги. Ровно та сумма, что он заплатил за Мартина, покупая ему эту клубную карту с сообщением «Возвращаю долг, живи спокойно». Мартин! Что еще за фокусы? Он набрал номер друга, но Март не отвечал, а потом механический голос равнодушно сообщил, что аппарат вызываемого абонента находится вне зоны доступа. Адам глянул на часы, у Марта как раз кончались занятия в колледже. Выйдя за решетку на тротуар, Мартин тут же заметил машину Адама, но, вопреки своему обыкновению, не побежал к нему, перепрыгивая через лужи, а закинул рюкзак на плечо и двинулся по дороге пешком, даже не повернув головы в его сторону. Адам перебежал мостовую и догнал его. — Март! — воскликнул он, хватая друга за плечо. — Что происходит? Деньги эти и сейчас… Что случилось? — А ты сам не догадываешься? — резко остановился парень, поворачиваясь к нему злым лицом. — Что случилось? Ты — трус, Адам. Ты снова живешь с Алексом. Живешь, и не любишь! — Да что ты понимаешь в любви! — разозлился Адам. — Где она вообще, эта любовь? — Ты не почувствовал, где? — тихо и печально спросил Март. — Тогда мне еще и жаль тебя. Боишься любить, боишься чувствовать и жить тоже боишься. — Из-за этого всего, — упавшим голосом отозвался Адам. — Из-за того, что я запутался и мне даже не с кем поговорить, ты уходишь? Ты же мой друг. — Друг, я никогда не перестану тебя любить, Адам. — сказал Мартин. — Ты всегда будешь моим другом… Но, мне неприятно видеть, что ты губишь свои чувства, боясь выпустить их. И Алекс мне твой никогда не нравился! — по-детски непосредственно добавил он. — Так что, ты подумай, остынь, еще раз посмотри на все это со стороны живого человека, а не мягкой игрушки. И тогда мы поговорим обязательно.