Zaldrizerme

      Джейме раскололся. Визерис явно видел эту трещину, через которую выглядывал юноша, вставший перед выбором: король или целый город. Его глаза открывали дверь в его душу: неверие, шок и надежда смешивались в ней. Что кто-то поймёт его выбор. Кто-то примет его. Эта, в определенной степени, беззащитность заставила Визериса положить ладонь на худое, острое плечо:       — Ты сделал правильный выбор тогда. Эйрис был чудовищем, и ты спас целый город, — юноша отступил на шаг, чтобы между ними образовалось пространство и заговорил деловым тоном. — Но. Дикий Огонь всё ещё там, спрятан под городом. Насколько велика вероятность, что Серсея уже знает о нём?        — Я... я не знаю. Я никому не говорил об этом. Никто не знал.        Визерис кивнул. Это хорошо. Значит, вероятность того, что Серсея знает о залежах, не так высока. Впрочем, остаётся ещё орден пиромантов. Но тут Джейме широко распахнул глаза и даже рванулся вперёд, и Визерису потребовалось усилие воли, чтобы не отскочить:       — Даже если она вдруг знает, она не станет им пользоваться! Вы с ума сошли!        Робб мигом нахмурился, осознав перспективы:       — То есть, вы хотите сказать, Ваша Милость, что если Серсея Ланнистер узнает про... залежи Дикого Огня под столицей, — видимо, королю севера ещё было тяжело полностью осознать безумие Эйриса, раз тот решился на такое, — то она вполне может подорвать весь город?        — Отец не позволит ей! — снова вмешался в разговор Джейме, его лицо, не вернувшее на место маску, было открыто, и там читалось возмущение и недоверие. Сомнение.        — Тайвин Ланнистер не станет сидеть в стороне, он выйдет на поле боя, и там падёт от руки Оберина Мартелла, — уверенно проговорил Визерис, — и тогда ничего не остановит вашу сестру от такого шага. Она отчаянна.       Дени потребовались все силы, чтобы лицо её не изменилось. Для этого она представила, как будет загонять иглы под ногти брату. Это успокоило. Сейчас было не время, чтобы выяснять отношения, они должны были выглядеть монолитом, складными и гладким. Но дракона Визерис точно разбудил. Потому что ей он ничего про Дикий Огонь не сказал.       — Знаете, Ваша Милость, — Дени обратилась к Старку светским тоном, будто она вовсе забыла, где они и хотела просто поболтать. — Ваша сестра рассказывала мне много историй про Королевскую Гавань. Самой занимательной, пожалуй, была история про Битву на Черноводной.       — Уверен, что она пропитана страхом и отчаянием, — Старк подхватил тон Дени, хотя и хмурился, не понимая, к чему ведёт будущая королева.       — Более чем, Ваша Милость, — воскликнула она, как восторженная девочка, которой очень хотелось рассказать историю. — Её Милость, королева Серсея тогда собрала всех своих фрейлин и знатных леди в одной комнате. Из защищающих это собрание был только Иллин Пейн.       — Иллин Пейн, — прищурился Старк, — тот самый, который привёл в исполнение приказ Джоффри и отрубил моему отцу голову?       — Именно, Ваша Милость, — кивнула Дени. — Санса рассказала мне, что очень боялась этого мужчину, и Серсея это заметила. И сказала ей, что та порадуется, что он тут в тот момент, когда город возьмут.       — Чему же тут радоваться? — совсем потерялся Старк. — Иллин Пейн явно не в состоянии защитить женщин от десятков солдат.       — А! — выдохнула Дени. — Вот тут мы подходим к тому, почему эта история занимательная. Её Милость, королева Серсея ставила не на то, что обезумевших от крови мужчин, попавших в комнату, полную прекрасных и высокородных леди, благоухающих и чистых, будут сдерживать до появления командующих. Нет, она хотела, чтобы её свиту не смогли подвергнуть унижениям, потому что солдаты побрезгуют трупами.       — Вы хотите сказать… — Молодой Волк, кажется, потерял всякое уважение к Ланнистерам, если оно и было. — Иллин Пейн был там, чтобы казнить всех леди?       — Совершенно верно. Её Милость также рассчитывала, что тем убережет их от пребывания в заложниках.       Старк ничего не ответил. А Дени обратила свой взгляд на Джейме.       — Хорошо, что Станнис был разбит, иначе принцесса Санса и неопределённое количество знатных леди были бы убиты в кровавой бойне, устроенной палачом Её Милости. Только из-за того, что королева Серсея не умеет сдаваться и признавать поражение.       Визерис обернулся на сестру, когда она начала говорить и успел заметить не предвещающий ничего хорошего огонёк в её глазах. К тому же, лёгкая напряженность в её голосе выдавала злость. Юноша действительно очень сильно ошибся. Ему стоило рассказать. Но если поначалу он попросту забыл, то когда вспомнил, уже в походе к Каменной Септе, решил, что так убережёт жену от волнений. Кажется, такое решение добавило переживаний ему.        — Я... Серсея хотела сделать это? — Джейме явно было тяжело это переварить. — Она так любит своих детей и решила... — кажется, всё сказанное окончательно выбило Ланнистера из колеи, он едва стоял на ногах, опираясь спиной на столб.       — Это показательно, сир Джейме. Возможно, если она хотела убить всех руками палача, она решит уничтожить город, когда поймёт, что мы побеждаем.        На это мужчине было нечего ответить. Тогда Визерис заговорил вновь:       — Вы сказали, что отец не позволит ей такое провернуть, если узнает о подобных планах. А вы?        Джейме растерянно посмотрел на короля:       — Что я?        — Вас она послушает?        Мужчина смотрел в глаза Таргариену и, наконец, со вздохом ответил:       — Я не знаю. Я не видел её слишком долго, и Тирион сказал, что она сильно изменилась. Но я мог бы попытаться, — Джейме пытался убить в себе надежду на воссоединение с сестрой, но не мог.        — Можете. Мы ещё поговорим на эту тему. Ваша Милость, нужно поговорить, — не прощаясь особо с Джейме Ланнистером, Визерис покинул шатёр, желая обсудить с северным королём план пресечения возможности взрыва города. Даже если Серсея не знает про это, Визерис не мог позволить себе быть таким недальновидным.       Дени хотелось бы сказать что-то доброе и успокаивающее Ланнистеру, но она не могла. Им он нужен таким — сомневающимся и разрывающимся между своими сомнениями. В целом, она поняла идею Визериса. И даже примерно представляла, как на то отреагирует Старк. Вот только желание остаться вдовой вторично никак не унималось.       Иглы, ногти, вопли.       Это было заклинание, которое Дени повторяла про себя, чтобы не взорваться. Когда они пришли в шатёр для Совета, Старк устроился во главе стола и предложил остальным присесть, долгим взглядом буравя сира Барристана, пока тот не сдался, опускаясь на стул.       — Дикий Огонь под Королевской Гаванью, и Серсея Ланнистер, которая уже показала, что может убить кого угодно, просто чтобы те не достались врагам, — резюмировал Старк, смотря на свои сплетённые пальцы, которые устроил поверх Солнечного Копья на карте.       — Её Милость вызвала Джоффри к себе, когда битва стала слишком горячей. Я даже не знаю, решилась бы она убить собственных сыновей, если бы город взяли. И если да, боюсь, что мы полезем на бочку с Диким Огнём, когда рядом с ней скачет безумец с факелом.       — Я не могу отправить своих людей брать город, который может в любой момент взлететь на воздух, — выдохнул Старк. И поднял взгляд на собеседников. Дени явно видела, что он, действительно, не может. У него просто язык не повернётся отдать такой приказ. Даже если это будут люди Долины или Золотые Мечи.       — И использовать драконов в битве нельзя ни в коем случае. Как и вообще огонь. Любой пожар в неудачном месте… Иные бы их побрали! — у Старка кончились слова, когда он осознал до конца, что такое Королевская Гавань и в каком месте жили люди.       — Столько лет, — прошептала Дени, когда до неё тоже дошёл весь глубинный смысл. — Даже бытовой пожар мог вызвать взрыв. Целый город мог потонуть в огне из-за того, что кто-то выронил факел. И это сделал мой отец.       Даже злость на Визериса на какое-то время отступила. Ей было противно, что она появилась на свет от человека, настолько безумного и настолько не считающегося с людскими жизнями. Правда, злость быстро вернулась. Сколько времени брат знал об этом? Сколько времени скрывал? Мог ли он знать все пятнадцать лет? Дени скривилась, представляя себе Визериса, сидящего в комнате рядом с ней, спящей, и хихикающего, в своей голове в красках представлявшего, как внезапно взорвётся Королевская Гавань вместе с Узурпатором и его семьёй. Она подняла глаза на человека, за которого вышла замуж, которого, как ей казалось, узнала и полюбила, и смотрела на него, как на незнакомца. С примесью отвращения.       Визерис выслушал всё то, что думалось ему, когда он полностью осознал свои воспоминания. И отвлёкся он лишь, когда увидел неверящий взгляд жены. Она что... думает, что...        — По всей видимости, очень немногие были посвящены в тайну залежей Дикого Огня, — начал рассуждение Робб, немного отошедший от первого шока, — сир Барристан, вы долгое время были гвардейцем Эйриса и были постоянно рядом с ним.        — Когда я ещё был в Королевской Гавани, Его Милость не выказывал таких намерений. Подозреваю, на такой шаг его подтолкнули неудачи в подавлении восстания Роберта Баратеона, — ответил Сэлми, который и сам был несколько бледнее обычного. Он жил в Королевской Гавани и после восстания, но даже не догадывался о таком.        — В таком случае, отец посвятил вас в свои планы? — взгляд Робба Старка стал стеклянным, за ним ничего нельзя было прочесть, и, видимо, в данный момент северянин пытался вычислить, насколько Визерис похож на отца. Насколько безопасно было поддерживать его в конечном итоге. И юноше не нравилась сложившаяся ситуация, когда все думали о нём совсем не то.       — Нет. Это держалось в строжайшей тайне, насколько я могу понять, только пироманты и знали о плане отца. Я... — юноша мог рассказать полную историю сестре или Барристану, но не Роббу Старку. — Скажем так, когда я был ребёнком, я попал в катакомбы под Красным Замком и там услышал разговор Россарта с послушником, по крайней мере, я думаю, что это был послушник. Они говорили о том, чтобы складировать бочки с Диким Огнём в катакомбах под городом. Меня тогда заметили и вырубили, и долгие годы я не вспоминал об этом, — когда он говорил об этом, он смотрел на сестру. — Я вспомнил намёки, призрачные воспоминания лишь, когда услышал о Черноводной. А окончательно всё прояснилось после покушения на меня. Яд вызвал... галлюцинации, расширил сознание, и я увидел всё, как на яву.        Визерису очень хотелось начать объясняться перед Дейенерис, он совсем не добивался от неё такого взгляда.        Робб тяжело откинулся на спинку стула, задумавшись.        — У вас, насколько я понял, есть план? Как это предотвратить?        — Да, думаю, есть.        — Тогда я бы хотел его услышать.        — Для этого мне нужен Джейме Ланнистер. Мы подойдём к Королевской Гавани, так, чтобы уже никто не смог ускользнуть из столицы. Отправим туда Джейме Ланнистера, к его семье. Он сначала выяснит, что на уме у его сестры, и, если она знает о Диком Огне — остановит её. А если не сможет, значит, умрёт вместе с ней в огне. Боюсь, шансы сохранить столицу не столь высоки. Но они есть. Если когда-то Джейме Ланнистер убил нашего отца, чтобы спасти город. Он должен будет убить и Серсею. Чтобы спасти невинных людей. Чтобы спасти детей.        — Он человек без чести, Ваша Милость... — начал Робб, но Визерис впервые за время их встречи перебил его:       — Но это неправда. У него есть честь, просто она направлена очень узко. Он делал всё, чтобы защищать короля, и разочаровался в этом. Поэтому он перенаправил свою честь в семью. Серсея уже не та, которую он любил, он сможет сделать это. Сможет остановить её, хотя бы ради спасения Томмена.        — И даже если он не сделает того, что от него требуется, он умрёт в столице, не так ли? Сгорит или погибнет в бою с нашими армиями, — закончил Робб. В целом, ситуация с Джейме была беспроигрышная. Они не обещали Тириону обязательно спасение Джейме от смерти, и, в целом, выполняли своё обещание попытаться.        — Если он справится, если он сделает всё, как нужно, у меня есть просьба, Ваша Милость. Отправьте его на Стену. Он совершил преступления касательно вашей семьи, и вам его судить. Но его будущие поступки в Королевской Гавани покажут, есть в нём честь, во что верю я, или нет, во что верите вы.       Дени не верила. Как-то так получилось, что в историю с ядом она просто не смогла поверить. Если то было правдой, почему Визерис скрывал? Единственный ответ, который у неё был — потому что знал об этом достаточно давно, чтобы быть не в состоянии выбрать правильный ответ и рассказать. Только поэтому она молчала. И когда Робб Старк пообещал подумать над просьбой Визериса, она поднялась.       — Простите, ваша милость, ситуация, в которой мы оказались слишком трудная, а я слабая женщина и мне бы хотелось прилечь, — и она сказала правду. Ей хотелось забиться куда-нибудь подальше и не вылезать в жестокий мир, который только что стал в разы хуже.       — Разумеется, Ваше Высочество, — кивнул Старк, и Дени, не дожидаясь того, как отреагирует Визерис, стремительно вышла из шатра. Найдя Серебро, она резво вскочила в седло и направила кобылу в сторону выезда из лагеря. Лично у неё сопровождающих не было, поэтому никто за ней не потянулся. Ну, может, кроме драконов.       Выехав на своеобразную разделительную полосу между лагерями, Дени решила, что лежать ей точно не хочется. И не хочется находиться там, где её легко найдёт Визерис. Поэтому она развернула Серебро и поскакала вдоль этой полосы, не заставленной шатрами. А затем, когда достигла обеих границ, ещё дальше.       Ей надо было развеяться. А еще ей не хотелось, чтобы Визерис говорил с ней, смотрел на неё или касался её. Дени было противно. И чем больше она об этом думала, тем противнее ей становилось. Особенно больно было от того, что она не просто связала с ним жизнь перед лицом богов, в которых не особо верила, а от того, что сказала ему, что любит. Нельзя любить того, кого не знаешь. А Дени точно не знала Визериса, если он мог скрывать от неё такую информацию. Думала, что знает, но на самом деле, просто забывалась в собственных иллюзиях о его изменении и росте над собой прежнем.       Дени вернулась в лагерь спустя несколько часов после заката. Её, конечно, приветствовали люди, которые были уверены, что её опять украли. Она улыбалась им, показывая, что всё хорошо. Но гнала Серебро достаточно быстро к шатру. Ей хотелось бы успеть оказаться там и забрать всё, что ей может пригодиться для ночевки в другом месте. Пусть это даже будет обычным, не достойным её статуса, местом. Но она вовсе не хотела проводить ночь там, где будет Визерис.       Соскочив с Серебра, Дени вошла в шатёр и быстро пресекла радостные восклицания служанок, приказав тем собрать всё необходимое для ночи и последующего утра. Девушки, конечно, смутились, но кинулись выполнять. А Дени молилась всем богам, имена которых могла вспомнить, чтобы весть о её возвращении дошла до Визериса после того, как она покинет королевский шатер.       Визерис хотел побежать за ней сразу же, но он не мог так просто покинуть Робба Старка. Пришлось остаться, договориться о новой встрече на следующий день, чтобы обсудить ситуацию вместе с Тирионом Ланнистером — он был в Королевской Гавани одним из последних. Впрочем, это волновало юношу сейчас в последнюю очередь.        Сначала он вернулся в поставленный для них шатёр, но там Дейенерис не оказалось. Не желая поднимать панику среди людей раньше времени, он искал её сам, вместе с Барристаном, и потом подключил Джона, который приехал переговорить с ним. Визерис чувствовал острую необходимость переговорить с сестрой, её взгляд выжигал что-то внутри, и с одной стороны, юноша понимал, что он не должен злиться, ему нужно быть спокойным, уверенным в своей правоте, ведь он же знал истину. Вот только убедить в ней девушку будет сложно.        В конечном итоге, к закату Визерис был в отчаянии. Ни Джон, ни Барристан не смогли её отыскать, а про её отсутствие в обоих лагерях уже стало известно среди обычных солдат и лордов. И Визерис прекрасно видел, как в высокородных лордах зарождалось волнение и сомнение. Оно было едва заметным, но, конечно же, люди начали размышлять о том, что могло произойти, Визерис увёз сестру в лагерь к Старку, а потом она не вернулась, пропала и её лошадь. При этом никто ничего не знал. А исчезновение и Серебра говорило о том, что, скорее всего, девушка уехала сама. И зачем бы ей понадобилось убегать? Может, это Визерис вернулся к старым привычкам?        В итоге, поняв, что поиски не дают результатов, Визерис уже повернул обратно, тем более, что давно уже было темно, а в свете факелов было очень плохо что-либо видно. А там стала видна радость и облегчение людей. Визерис моментально понял, что произошло, и пришпорил коня так, что мог бы вскочить на нём и в сам шатёр, настолько близко к пологу смогло животное остановиться, чтобы не сбросить с себя своего наездника.        Взмыленный, бледный, уставший Визерис появился в шатре.        — Все вон, — видимо, выглядел он достаточно грозным, чтобы служанки всё-таки побросали вещи и вышли. Ушли они недалеко, конечно, готовые в любой момент вернуться, чтобы защищать свою королеву, но иллюзия пространства тоже помогала. — Что это всё значит, Дейенерис? Я чуть с ума не сошёл, пока искал тебя! Исчезла, никому ничего не сказав! — юноша искренне пытался сдержаться от того, чтобы попросту не закричать, хоть так выпустить ярость, идущую корнями в дичайшее волнение и отчаяние, которое он испытывал после ухода из шатра Робба.        Дени хотелось остановить служанок, но она понимала, что кончится всё тем, что бедные девушки окажутся между двух огней. И им придётся выбирать стороны, а значит разочаровывать кого-то из королевской семьи, что никому никогда не идёт на пользу. Поэтому она просто развернулась на Визериса и ждала, пока тот выскажется.       — Теперь ты знаешь, что всё в порядке, — пожала плечами Дени.       Визерис почти раскрыл рот от шока. Он не понимал, что сделал настолько не так, чтобы заслужить такое отношение.        — И это всё, что ты мне скажешь? Да что на тебя нашло, седьмое пекло!       Дени склонила голову набок и смотрела на Визериса, как на идиота. Благо, вся злость из неё выветрилась, и она была полностью спокойна. Или спокойно зла. Или обманчиво спокойна?       — Я делаю то же самое, что сделал ты. Почему у тебя это вызывает такую бурную реакцию?       — Что? — он не понимал, что происходит. Почему Дейенерис просто не может всё сказать прямо, а не изводить его и дальше до состояния совершенной невменяемости. И всё-таки он заставил себя подумать. Что могло произойти? Что могло заставить девушку так среагировать? Догадка осенила его неожиданно:       — Это из-за Дикого Огня? Из-за того, что не сказал тебе?       И когда девушка кивнула, Визерис чуть на землю не сел.        — Это только из-за того, что я не сказал. Или есть что-то ещё? — от этого зависело, что он будет говорить в дальнейшем.       Дени вздохнула. Несмотря на то, что ей было неприятно даже ввязываться в этот разговор, она понимала, что стоит всё прояснить.       — Ты не сказал мне об этом, ты поставил меня в неловкую ситуацию перед Королем Севера и Цареубийцей, и даже сиром Барристаном. Ты вообще не предупреждал меня ни об этом, ни о том, что у тебя были видения из прошлого под ядом. И, знаешь, я не могу поверить в то, что ты вспомнил это только тогда, — она пожала плечами. Голос её всё ещё оставался спокойным и усталым. — Если бы ты вспомнил это только тогда, ты бы сказал мне. А значит, все пятнадцать лет ты знал, что из-за какой-то мелочи целый город может утонуть в огне и молчал.       Дени скривилась. Это было отвратительно, как мысль, но если сказать — казалось, что оно становилось реальнее.       Визерис мог понять первое, мог понять второе, с его стороны было некрасиво не говорить об этом Дейенерис до самого разговора с ДжеймеЛаннистером, но последнее...        — Но это правда. Я действительно припоминал, что что-то, связанное с Диким Огнём, я знал, когда услышал о Черноводной и о том, как Ланнистерам удалось в ней выиграть. Но тогда я ещё не мог вспомнить этого до конца. А когда увидел, я... — юноша мигом почувствовал себя обессиленным. Дейенерис так легко поверила, что он пятнадцать лет хранил такую тайну…        — Я знаю, что мне стоило рассказать тебе. Но я просто... не смог найти подходящий момент. К тому же, долгое время я не был уверен, правдиво ли это видение. Правдиво ли это воспоминание? Мои воспоминания иногда смешивались с картинками из жизни Мейгора, он ведь всё время продолжал жить внутри меня. Хоть и не являлся образом. А потом...        Конечно, Дейенерис будет считать это лишь отговорками. Но другой правды, у Визериса не было. И если она этого не увидит, у него нет больше ничего, чтобы убедить её в обратном.       — Не мог найти подходящий момент?! — Дени была более чем возмущена. Но волна быстро прошла, и голос её вернулся к спокойному тону. — Действительно, как бы подобрать момент, когда ты целыми днями валялся в повозке, разговаривая со мной, вечером валялся в кровати, разговаривая со мной, и с утра разговаривал со мной, пока тебя не укладывали на повозку. Но, конечно, это не настолько важная информация, чтобы делиться ею со мной.       Дени чувствовала себя беспомощно. Ей бы и хотелось поверить в то, что говорил Визерис, но она не могла. Не могла, потому что:       — Визерис, за которого я выходила замуж, казался мне тем, кто не станет скрывать от меня настолько важные вещи. Даже если у него были сомнения. Даже если у него в голове был Мейгор. Но, видимо, я совсем не знала того Визериса, который слушал мои клятвы, и выходила за иллюзию.       Визерис смотрел в глаза Дейенерис и видел, что она ему не верит. Не может поверить или не хочет, не столь важно. Важно, что не верит. Это заставляло его впадать в ещё большее отчаяние.       — Дени, пожалуйста, — он не рисковал подходить к ней в таком состоянии, — я признаю, мне стоило сказать. Но я не готовил никаких коварных планов, я вообще мало об этом думал, пока в пути сюда не понял, что Серсея может подложить нам огромную свинью с запасами нашего отца. Я не говорил с Сансой, я не знал, на что королева способна, когда она в отчаянии. Я просто предположил и решил поговорить об этом со всеми. Мне жаль, что я поставил тебя в трудное положение перед Старком и Джейме, я не хотел этого.       Дени усмехнулась горько и покачала головой. Всё становилось только хуже с каждым словом.       — И, когда ты разговаривал со Старком о том, чтобы встретиться с Джейме, ты не подумал о том, чтобы рассказать об этом мне. О том, что целый город может взорваться, Визерис! Это даже не Мейгор в твоей голове, который приходил к тебе и нашёптывал, как лучше справиться с проблемами. Это тысячи жизней! Проклятье, — Дени не выдержала и из глаз у неё брызнули слезы, — я не смогла от тебя скрыть даже долбанный поцелуй с мёртвым человеком, а ты скрываешь от меня такое.       Она зло смахнула с глаз слёзы, раздраженная тем, что не смогла выдержать спокойствие. А потом пошла подбирать вещи, которые бросили служанки. Ей надо было срочно занять руки.       — Я больше не хочу это обсуждать, Визерис.       — Но я не собирался оставлять эти тысячи жизней в подобной опасности! Я собирался сделать всё, чтобы избежать этого! — Визерис уже не знал, что ему сказать, что ему сделать, он только понимал, что девушка собиралась уйти, и в конечном итоге, сообразил, что сегодня они не добьются других результатов.        — Дени, не надо собирать вещи. Оставайся здесь, — Визерис был виноват в сложившейся ситуации, значит, ему и переживать момент ссоры в неудобных обстоятельствах. Впрочем, как Дени могла бы найти пристанище среди подруг, так и юношу, бледного и в абсолютном отчаянии за пологом встречал встревоженный Джон, который уже давным-давно должен был вернуться в свою лагеря.        — Вы можете вернуться в шатёр, — сказал он служанкам, а сам вздохнул.       — Семейная ссора? — постарался хоть немного разрядить напряжение Коннингтон, но Визерис лишь кисло скривился. — Что ж, вы могли бы переночевать у меня, Ваша Милость. У меня есть вино.        — Вино — это отлично. Это не помешает, — в основном, возможность дружеской поддержки и возможность выпить вина склонила его на сторону принятия предложения Джона. — Сир Барристан, пожалуйста, останьтесь здесь. Мне бы хотелось знать, если вдруг Дейенерис решит куда-нибудь уйти ночью.        Рыцарь, посомневавшись несколько мгновений, кивнул. А Визерис покинул их часть лагеря следом за Джоном. Ему и Дейенерис следует переварить произошедшее. И поговорить на свежую голову.       Дени смогла почувствовать себя нормально, только когда Визерис вышел. И вернулись служанки. Они смотрели вопросительно и, получив объяснения, что это просто семейная ссора, и сегодня король тут не ночует, пошли раскладывать всё по местам и готовить Дени ко сну.       Сон не шёл. Она всё думала о том, как это произошло и как она умудрилась прохлопать тот момент, когда Визерис сумел так её обмануть. Больше всего на свете ей хотелось поверить в то, что он говорил. Но она просто не могла. У него не было ни одной причины скрывать такую важную информацию после своего выздоровления. Это не было настолько шокирующим, чтобы из-за этого потерять ребёнка. Не было настолько неважным, чтобы списать всё на смешанные воспоминания Мейгора. Это было важно, а ещё не было опасностью, грозившей им тогда. Что могло остановить его?       Сон пришёл только тогда, когда в шатёр втиснулись Мераксес и Балерион.       Дни тянулись. Попытки поговорить Дени мягко пресекала. Она не была готова. Она всё ещё не придумала ему оправдания, в которое бы поверила, а его — её не устраивали. Скоро весь лагерь знал, что в королевском шатре только королева, а король переехал в другой, возведённый специально для него. Все Советы Дени проводила, держась чуть отстранённо, но подхватывая всё, что говорил Визерис, и оставаясь на его стороне. Она поддерживала своего короля, но совершенно не хотела разговаривать со своим мужем.       Пожалуй, единственным, кто понимал, что стало причиной разлада, был Робб Старк, который даже несколько раз составлял Дени компанию на прогулках. Вопреки ожиданиям, Эйгон ничего от своего друга не узнал. Сам Молодой Волк, когда она его спросила, почему, отшучивался и говорил, что это не его дело — лезть в чужую семью. Поэтому племянник, когда не проводил время с Маргери, ходил за Дени хвостом и выпытывал, что случилось. Обещал даже убить Визериса, если тот её тронул. На что ему было сказано, что подобные разговоры — есть измена, а за такое преступление лишают головы. Он, конечно, скривился, но угрожать перестал. А спрашивать — нет.       На удивление, Робб Старк не рассказал Эйгону и о своих выводах по поводу его происхождения. Но как-то уточнил у Дени. Она только подтвердила, что тот не является сыном Рейгара. А на вопрос, когда об этом поставят в известность самого Эйгона, ответила неопределённо. Она видела, что тот беспокоится за своего друга, и эта информация тяготит его, не давая спокойно жить. Но не знала, как помочь. Его стремление ничего не скрывать больно кололось, отдавая в сердце тем, что стало причиной ссоры с Визерисом. Но Дени старательно загоняла эти чувства куда подальше. И даже пообещала, что позволит Старку присутствовать при разговоре. Но сначала им стоило захватить Королевскую Гавань. И раз так случилось, что король уже знал о том, кем являлся Эйгон, она поделилась с ним ещё двумя тайнами: опасениями по поводу Золотых Мечей и наличия у тех Чёрного Пламени. Роббу не понравилась вероятность бойни людей, которые были под его командованием, он сильно критиковал эту идею и говорил о том, что никакой валирийский меч не стоит жизней тысяч. И как-то совсем незаметно вытянул ещё одну тайну. К которой как раз Старк отнёсся очень серьёзно. И даже припомнил, что как-то присутствовал на казни дезертира-дозорного, который говорил об Иных.       Сир Барристан ходил тенью, но Дени не ценила его присутствия. И даже заставляла его следовать на достаточном расстоянии, чтобы он не слышал её разговоров с другими людьми. Рыцарь вновь был человеком Визериса, которого тот ей навязал. И это раздражало. Да и сам Сэлми, кажется, не горел желанием ходить за Дени. И поэтому, на второй день, выезжая на прогулку, она остановилась перед шатром Визериса, отправила Барристана сказать, что с ней всегда будет сир Джорах. А потом вместе с новым защитником уехала.       На пятый день после ссоры, Дени некому было составить компанию. С Джорахом они итак проводили слишком много времени вместе и успели друг другу надоесть, а остальные лорды и леди были заняты. Поэтому Дени просто ехала на Серебре и наблюдала за тем, как играют в небе драконы. А потом спустилась и сама, чтобы те могли приземлиться и немного порезвиться с матерью. Удивительно, насколько нежными могли быть звери, которые не хотели навредить. Они, конечно, толкали её носом, кусали за руки, но настолько слабо, что даже следов не оставалось. Джорах наблюдал за всем этим, устроившись под деревом, к которому были привязаны кони.       В какой-то момент, Дени, уставшая от беготни за драконами, а потом от них и игры в толкание друг друга, уселась на землю. Тогда-то к ней и подошёл Балерион. Его красные глаза заглядывали будто ей в душу. Он уже вымахал настолько, что в огромном королевском шатре ему и Мераксес было тесно. И в первую ночь после ссоры эти двое уронили всё, что можно было уронить, и даже сломали стол.       — Ты готов? — Дени поняла, чего хотел дракон. Но всё-таки вставала с осторожностью и забиралась на его шею очень медленно, чтобы он мог в любой момент воспротивиться и остановить её. Но Балерион этого не сделал. Он спокойно ждал, пока она устроится, а потом издал рёв и взмыл в воздух. Ему вторила Мераксес, которая тоже поднялась. Дени видела, как внизу вскочил Джорах, слышала, что он что-то кричит, но он был там, на земле, а она — в небе. И ей было совершенно всё равно, что он хотел ей сказать.       Дени направила Балериона в сторону лагеря. Первый дракон за последнее столетие выбрал всадника. Это стоило показать всем. Поэтому они пролетели над всеми шатрами армии Таргариенов: черный дракон и серебряная королева с развевающимися длинными волосами. А затем унеслись к лагерю северян. И проносясь над золотыми палатками людей Эйгона, Дени хотела обратить их особое внимание, а Балерион, будто услышав её, взревел ещё страшнее, чем до этого.       Дракон был невероятно вынослив. Они летали почти час и даже не приземлялись, чтобы отдохнуть. Только иногда скользили по воздушным потокам. И Дени была уверена, что Балерион выдержит намного больше времени чистого полета, но приземлилась около своего шатра. Ей надо было сменить одежду. Её платье совсем не подходило для того, чтобы летать. Стоило ей это сделать, как люди окружили её и Балериона, смотря огромными глазами. На этот раз она не упала с него, а нормально спрыгнула. Джорах тоже был там. И первым делом бросился к Дени с обвинениями, но она просто радостно ему объявила, что Балерион её выбрал и теперь в мире есть драконий всадник, и ускакала к себе в шатер.       Сменив юбку на штаны, она выскочила обратно и опять оседлала зверя, чтобы подняться вверх под радостные выкрики. Они вновь летали над лагерями, чтобы все, кто не видел этого в первый раз, могли насладиться чудом своими глазами. А потом Дени стала приземляться перед знакомыми точками внизу. Так он поймала Оберина, потом нашла Маргери и Эйгона, затем навестила Робба Старка, который пробурчал, что когда-нибудь Ветер тоже дорастёт и станет достаточно большим, чтобы его можно было седлать. Следом пошли змейки, Лорас и Джон (Лорас и Джон?), Мейс, Гарлан, драконья гвардия. Все, кто попадался ей на глаза, были удостоены чести стать свидетелями этого события. А когда солнце село, они поднялись повыше и даже плевались огнём в воздух, устраивая маленькое шоу.       С того дня жизнь стала куда радостнее для Дени. И, наверное, несчастнее для всех, кому надо было за ней приглядывать. Нельзя сопровождать дракона на лошади, а передвигаться она хотела только на Балерионе. И это было не просто развлечением, они часто отлетали куда-нибудь подальше и учились быть боевой единицей, выплёвывая огонь туда, куда хотела Дени. Примерно так, вылетая на очередную тренировку, она и увидела процессию Тиреллов.       Подлетев, Дени спустилась на землю и спешилась. Она радостно обняла Сансу, подала руку Уилласу, который с трудом слез с коня. Поделилась с ними своей радостью и пообещала, что сообщит Роббу, о том, что они едут, чтобы тот подготовился.       Что, собственно, и сделала.       И встречать принцессу она выехала, конечно, на драконе. Вернее, вылетела, медленно двигаясь над королевской свитой, закрывая от тех солнце крыльями Балериона. А потом мягко приземлилась рядом, вызвав большое неудовольствие у всех лошадей.       *       Визерис не мог остаться один в ту ночь, так что напился под чётким присмотром Коннингтона, который принялся отбирать у него вино, когда всё зашло слишком далеко, и почти силком уложил спать. Возможно, юноша даже плакал и что-то рассказывал, но он был в таком состоянии, что на утро помнил лишь момент ссоры и первые несколько чарок вина в небольшом шатре на стороне Золотой Компании. В следующие дни ему пришлось переехать в небольшой шатёр, который поставили рядом с основным королевским, но засыпать там одному, понимая, из-за чего он спит один, было тяжело. И даже Вхагар уже никак не мог заползти к нему на походную кровать. Так что иногда Визерис свешивал руку с края кровати, и Вхагар ложился рядом, чтобы ладонью юноша мог почувствовать тепло драконьей чешуи.        Он, конечно, пытался поговорить с Дейенерис, но она всегда отказывалась. Так что в какой-то момент Визерис решил отказаться от бесполезной затеи. Так как сир Барристан вернулся к нему довольно скоро, король решил нырнуть в тренировки с головой. В конце концов, скоро бой, и ему нужно быть в лучшей форме, на которую он способен.        Визерис успел сразиться почти со всеми рыцарями и лордами, которые желали принять участие. Особенно рвались в бой северные лорды и воины, видимо, они хотели хотя бы так, хотя бы через учебный поединок поквитаться с Рейгаром за то, что он сделал с Лианной. И ведь не расскажешь им свою версию произошедшего, потому что доказательств на руках не было, кроме слов мёртвого братца. Визерис проигрывал и побеждал, злился и радовался, постепенно становился сильнее и выигрывал чаще. Ему бы хотелось сразиться и с Джейме Ланнистером, который теперь сотрудничал несколько более охотно, но это было бы несправедливо к пленному льву, слишком долго тот не держал в руках меча. Сотрудничал он больше с ним, чем с Роббом Старком, но это уже была удача. Тирион поведал им всё, что смог, и когда Визерис рассказал ему про возможную опасность, карлик припомнил, что Серсея довольно часто общалась с пиромантами после Черноводной, выдала им награду и вообще всячески поддерживала. Это уже само по себе было подозрительно. Они могли и не найти Дикий Огонь в подземельях, они могли его попросту сделать ещё.        В любом случае, дни тянулись серо и уныло. Тренировки, тренировки, заседания Совета по согласования плана нападения на столицу, снова тренировки. Иногда — вино в шатре Джона. После, когда Коннингтон начал пропадать в компании Лораса (в такой момент, когда Визерису требовалась вся поддержка, которую он мог дать, это казалось и вовсе предательством, но Визерис заставлял себя смириться, потому что даже лучший друг должен иметь личную жизнь), в шатре Тириона. Они оба радовались, что Джейме на нормальной еде начал постепенно набирать вес, и выглядел уже лучше, хотя пахло от него до сих пор не так, как должно пахнуть от знатного человека.        Однажды он наткнулся на сцену, когда Джон, прислонившийся к оружейному лотку после тренировки разговаривал с Лорасом. Он помнил это выражение лица. Коннингтон ещё не был влюблен, нет, но он был очень заинтересован, а Лорасу, видимо, тоже было интересно узнать, что из этого выйдет.        — Значит, хочешь покатать меня на слонах, сир Джон? — семеро, эта ухмылка на лице Тирелла могла соблазнить мёртвого (извращенца), не удивительно, что Джон поплыл.        — Я мог бы это устроить, да.        Лорас покачал головой, а потом рассмеялся. Визерис чувствовал необходимость уйти подальше, пока он не разрушил этот момент, но рыцари заметили его раньше. Как ни странно, никакой момент не разрушился, они оба весело предложили ему присоединиться. «Глобер нечасто отдаёт слонов на «покататься», — объяснил тогда Джон с улыбкой человека, которому в радость жить на белом свете. Визерис не смог не улыбнуться ему в ответ. Он больше не будет перетягивать одеяло на себя, ведь если у него проблемы, это не значило, что стоило переносить это на других людей.        — Надеюсь, Вхагар не приревнует меня к слону.       Тот день прошёл довольно весело, один из немногих. Слоны оказались огромными, даже драконы на их фоне выглядели пока маленькими, их держали в просторном загоне, накрыв кучей одеял, чтобы животные не мёрзли. Что ж, так было даже мягче. Опыт можно было назвать даже приятным, слоны были довольно приветливыми животными, им выдали самого дружелюбного, и сначала Джон покатал короля, а потом Лораса. Это было неплохое отвлечение от привычного распорядка дня.        Когда Дейенерис оседлала Балериона, Визерис почувствовал жгучую зависть. Радость, конечно, тоже, за сестру, но зависть всё-таки в большей степени. Вхагар даже почувствовал это и с чем-то похожим даже на скулеж прижался головой, потираясь рожками о его бедро.        — Ничего, Вхагар, твоя мама просто выпендривается, как и твой брат, — дракон курлыкнул что-то в ответ, но Визерис постарался успокоиться. Не дай Семеро, он ещё разовьёт комплекс у своего дракона. Пусть Дейенерис хоть не слезает со своего Балериона, это ни ускорит ни его посадку на Вхагара, ни поможет в битве. Конечно, когда он понял, что Дени ещё и «навестила» все возможные «группы населения», кроме него, это было почти больно.        В общем-то, итогом стало то, что к моменту приезда Сансы в лагерь, Визерис стал сильнее, злее, мрачнее и позволял себе улыбку лишь в присутствии добрых друзей. Или под влиянием вина, когда он мог расслабиться.        Когда его лошадь шарахнулась в сторону от приземлившегося Балериона, Визерис едва-едва сдержал громкое проклятье и скрипнул зубами. Но он не должен был сейчас пугать никого, так что постарался вернуть себе самообладание и успокоить несчастную кобылу под собой.        Робб тем временем сиял, как начищенный чайник. Он конечно, пытался сохранить королевскую суровость, но откровенно не вышло. Он уже очень давно не видел свою сестру. Санса с Уилласом тоже были верхом, и девушка тоже едва сдерживалась от того, чтобы не спрыгнуть с лошади и не побежать к брату. У неё даже слёзы на глазах выступили. Проговорив привычные приветствия, касаемые двух королей и одного лорда, Робб, наконец, обратился к Сансе:       — Я так рад тебя видеть, сестра.        Санса же... она просто расплакалась в ответ, всё-таки сползая из седла и подбегая к брату. Тот успел спешиться как раз к тому моменту, когда девушка приблизилась и упала прямо в его объятья. Визерис наблюдал за этим сверху вниз, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. На самом деле, в глубине души он растрогался. Воссоединение семьи — это прекрасно. Единственное воссоединение, которое может ожидать его, это мейстер Эймон, прадедушка со Стены.        — Санса поедет со мной в северную часть лагеря, — объявил своё решение Робб, помогая девушке забраться обратно на её лошадь, а после занимая своё место на своей. — Лорд Уиллас, уверен, вы расположитесь рядом с вашим отцом и братьями. После обеденной тренировки я буду ждать вас, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.        Тирелл кивнул. Он, конечно, хотел бы обсудить свою женитьбу сразу, но и не отказался бы побыть с братьями и отцом, и сестрой, по которым ужасно соскучился в Хайгардене. К тому же, у него были послания от бабушки для каждого, что тоже было важно в семейном кругу.        Визерис глянул на сестру, которая всё ещё сидела верхом на Балерионе. Он хотел спросить её, готова ли она говорить сейчас, но вместо этого развернул лошадь следом за Роббом Старком. У него сегодня тренировка с Золотой Компанией. Он всё-таки не терял надежды, где-то увидеть отблеск валирийской стали легендарного меча. Пока напрямую спрашивать Джона он не стал. Может быть, позже.              Дени хотела присутствовать при том, когда Санса будет рассказывать Роббу о том, что с ней происходило, поэтому, когда они подъехали, она уже стояла вместе с Балерионом перед королевским шатром.       — Ваше Высочество, — кивнул Старк, — я подозревал, что мне придётся вас отваживать.       — Ваша Милость, вы слишком низкого обо мне мнения, — рассмеялась Дени, — я буду тут до тех пор, пока Сансе не захочется, чтобы я присутствовала. Так что я не собираюсь портить воссоединение.       Робб покачал головой и спешился, а Санса выглядела счастливой и сияла. Она даже благодарно кивнула Дени, перед тем как зайти в шатер. И пока Старки разговаривали, у Балериона была небольшая тренировка. Помимо Дракарис — команды на драконий огонь, ему предстояло реагировать на несколько других. В целом, главным было научить его отличать право и лево, а также моментально реагировать на «хвост», чтобы если Дени видит опасность, а дракон нет — тот мог отреагировать на неё без разворотов, просто ударив наотмашь. С крыльями было сложнее. Дени сократила команды до право-лево и, когда Санса вышла, чтобы позвать её в шатер, они с Балерионом играли в импровизированные ладушки. На право-лево дракон мягко поднимал крыло и должен был коснуться ладони Дени.       — Дени? — позвала Санса. И та отреагировала разворотом, за что получила нехилый толчок в спину от Балериона. Она развернулась, смотря на того удивлённо, а дракон только фыркнул, будто хихикал.       — Я нужна? — Дени решила проигнорировать то, что произошло, и выпрямилась, принимая должный принцессе вид.       — Да, пойдём, — улыбнулась Санса. И по просьбе посмотрела, есть ли на спине грязь от толчка. В шатёр они вошли процессией: Дени, а затем отряхивающая её Старк. На что Король Севера сокрушенно покачал головой. Ему явно не приходило в голову, что принцессы настолько близки.       Когда все расселись, Робб взял слово.       — Несмотря на то, что за всё это время мы успели узнать друг друга лучше, и я, в целом, питаю некоторую симпатию к вам, Ваше Высочество, я считаю, что ваш поступок был низким и неправильным.       Дени нечего было ответить, они уже обсуждали причины её решения, ничего нового она добавить не могла.       — Теперь моя сестра просит меня дать разрешение на свадьбу, которой бы не было, если бы не вы. А я не знаю, как могу его дать.       — Лорды или Ваша Милость? — Дени подозревала, что у Старка отношения с лордами не лучше, чем у Таргариенов — те всегда требовали учитывать их мнение и пытались всячески контролировать корону.       — Лорды, — кивнул Робб после паузы.       — Тогда всё просто, Ваша Милость: если вам понравится Уиллас, и вы найдёте его достойным вашей сестры, договоритесь с ним о поставках продовольствия на Север. Зима близко, — она улыбнулась, двум нахмурившимся Старкам, — а вы слишком давно покинули свои земли. И это не ваш семейный девиз, это суровая реальность. Вы не успеете собрать урожай, даже если сейчас развернётесь и поедете домой. Если он вообще выжил, после того как рабочих рук на Севере почти не стало. Для лордов эта свадьба может быть залогом выживания, для Сансы — залогом счастливой жизни. А вы лично обретёте огромную новую семью. И корона будет вам благодарна.       Робб поднял одну бровь, скептически смотря на Дени из-за последней фразы.       — Давайте будем честны, Ваша Милость, — это уже был куда более серьёзный разговор. Она поёрзала, устраиваясь как королева, а не подруга, поддерживающая товарку. — Мы ожидаем от вас преклонения колена. Но лорды не позволят вам снять корону, пока не будет выполнено достаточно условий. Жизнь Джоффри, если он не выйдет на поле боя…       — Не выйдет, — отрезала Санса.       — Тогда всё проще. Жизнь Джоффри принадлежит вам. Вы будете его судить и сами, по северным законам, отрубите его голову отцовским…       — Тайвин переплавил Лёд в два меча, — скривилась Санса. Дени медленно кивнула. Это проблема.       — Тогда мы заберём оба меча и переплавим их обратно. А потом вы возьмете этот меч и отрубите его поганую голову на том же месте, где он подписал два смертных приговора: лорду Эддарду и себе.       Старки прищурились. Пока они не обсуждали этот момент, но все думали о том, кто будет вершить правосудие. И Дени с удивлением обнаружила, что Санса, нежная и вежливая, может блестеть глазами, в которых слишком много жажды крови.       — Прибавим туда поставки из Хайгардена из-за брака, устроенного короной, и у вас будет достаточно причин, чтобы снять с себя корону.       — Если, — медленно ответил Робб, — лорд Уиллас окажется достойным моей сестры.       — Окажется, — синхронно сказали принцессы и, посмотрев друг на друга, рассмеялись. А Дени снова расслабилась и вернулась в состояние просто подруги.       — Ваша Милость, мы не просто пришли в Вестерос, чтобы бездумно забирать всё, что принадлежит нам. Мы подумали обо всех. И, поверьте, сколько бы политически ни было выгодно привезти Сансу в Хайгарден, я бы этого не сделала, если бы не была уверена, что её там никто не обидит.       — Кроме леди Оленны, — состроила гримасу Старк.       — Я же говорила с ней! — сокрушённо и удивлённо воскликнула Дени.       — Уиллас и Лионетта говорят, что она изо всех сил держится, — кисло пробормотала Санса, — но стань я будущей леди Хайгардена, сразу сорвётся и начнёт меня учить быть Королевой Шипов.       — Она обижает тебя? — взволнованно спросил Робб.       — Нет, — выдохнула Санса, — но мне не нравится, что она хочет вырастить из меня свою копию. Она очень остра на язык. Но и умна. Намного умнее Серсеи, которая иногда высказывала мне какие-нибудь мудрости. Я многому смогу у неё научиться, к тому же Уиллас будет рядом, чтобы защитить меня. Он, кажется, единственный в семье, кого леди Оленна слушает.       — Уиллас? — король прищурился. И Санса сразу села прямо.       — Лорд Уиллас, конечно.       Дени не сдержалась и расхохоталась.       — Санса, я должен знать, если между вами произо…       — Нет! — возмутилась Старк, понимая, куда клонит брат. — Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь?       — Ни за кого, я просто должен…       — Робб! — возмущению Сансы не было границ. И это было настолько сильное возмущение, что Дени даже порадовалась. Время в Хайгардене и рядом с Уилласом, который, наверняка, трясся над своей возможной невестой, не прошло для неё даром. А, возможно, всё началось ещё на Драконьем Камне. Дени хотелось надеяться, что она тоже приложила руку к тому, чтобы эта зимняя роза распустилась и вырастила шипы.       Король замолчал. Но его синие глаза буравили единственного человека, который не мог возмущаться.       — Лорд Уиллас совершенно точно человек чести и никогда бы не позволил себе такое в отношении Её Высочества. Не говоря уже о том, что Её Высочество никогда не даст для подобных мыслей повода.       Старк кивнул. Ему просто необходимо было это услышать. И без эмоций. А теперь свидетелем чистоты его сестры становилась сама будущая королева. Что не только не даст дурным слухам расползаться, но и обеспечит Сансу хорошим браком, если Уиллас не будет принят её братом.       На том формальности закончились, и король с двумя принцессами превратились в мальчика и двух девочек, которые хотели обсудить Хайгарден, рассказать о том, что произошло с ними, пока они не виделись и просто поговорить о всяких глупостях.       На следующий день Санса была отправлена в Риверран с отрядом лучших воинов Севера. А Робб Старк и Уиллас Тирелл надолго пропали в королевском шатре.       А через ещё одну ночь Джейме Ланнистер, умытый и хорошо одетый, даже с подстриженными волосами и бородой, стоял перед Малым Советом из двух королей, двух принцесс, двух принцев, лорда Мейса, лорда Уилласа, лорда Станниса и лорда Ройса. Ну и Тириона Ланнистера, конечно, который чуть ли не за меч хватался, чтобы его пустили.       Визерис не собирался присутствовать при воссоединении Робба и Сансы, так как ни с одним, ни с другой не завёл дружеских отношений. Так что он полностью погрузился в тренировку. Золотые Мечи — вот кто был самым жестоким к нему в тренировках. Именно после них он мог вернуться с огромными синяками, разбитыми губами и ссадинами. Однажды кто-то из командиров так ударил его тренировочным мечом по открывшемуся бедру, что меч сломался, и щепки вонзились в тело. Это было адски больно, и тогда Джон отменил оставшиеся тренировки с Золотой Компанией. Вот, только недавно они согласовали ещё одну.        Она прошла менее кроваво, да и Визерис набрался опыта северных воинов плюс к тому, что уже знал, и его тяжелее было застать врасплох. К тому же он вновь принялся тренироваться с Коннигтоном, и тот целенаправленно показывал ему стиль боя Золотых Мечей, а не свой.        Но вот на малом совете через два дня он обязан был присутствовать, к тому же, они провожали в путь Джейме Ланнистера, и Визерис не мог этого пропустить. Наконец-то, молодой лев стал выглядеть так, как должен, хотя следы недавнего истощения и долгого плена ещё легко прослеживались в нём. Но с хорошо отмытыми волосами, он хотя бы стал сам на себя похож — кудри засияли золотом с серебром седины, глаза горели, потому что его, наконец-то, освободят от оков, и он сможет почувствовать движения лошади под собой, определённую свободу передвижения. К нему даже вернулась обычная острота языка, которую он показывал на своей будущей сопровождающей — Бриенне Тартской. Как ни странно, её кандидатуру предложил Лорас, когда Визерис рассказал в компании с ним и Джоном о вставшем перед ними вопросом. Визерис выдвинул этот вариант перед Роббом, и тот, в целом, быстро согласился.        — Сир Джейме, — вежливо оскалился Робб Старк, видимо, стараясь изобразить улыбку. — Мне даже тяжело прощаться, — оскал сменился ухмылкой.       Большая часть совета с удивлением повернулась на Его Милость. Общение со всеми южными лордами и принцами-принцессами явно не пошло на пользу простому и бесхитростному северянину. Или пошло. Это ещё стоило проверить.       На фразу Робба Джейме лишь оскалился в ответ, не став ничего отвечать. Ему сейчас было совершенно не выгодно возвращаться на своё место пленника. Не так близко к свободе.        — Джейме, — Тирион доковылял до него, и его старший брат даже присел перед ним на корточки, чтобы иметь возможность крепко обняться. — Будь осторожен. И помни, что я сказал — Серсея уже совсем не та, которую ты помнил.        — Я помню, Тирион, я помню, — братья оторвались друг от друга, и Джейме улыбнулся так, как не улыбался, казалось никому. Это смягчило его лицо, сделало моложе и светлее. От такой улыбки должны были бы растаять даже самые ледяные сердца.       Джейме поднялся, выслушал всё, что ему хотели сказать другие лорды и повернулся к до сих пор молчавшую Визерису. Тот же выглядел, на его взгляд, намного жестче и злее, чем был в их первую встречу, так что на самом деле, начал напоминать не меланхоличного Рейгара, а Эйриса в молодые годы. И когда Визерис подошёл к нему, Ланнистер автоматически напрягся. В прошлый раз, когда король Таргариен был так близко, он говорил о Диком Огне. Что он собирался сказать сейчас?        — Я верю, что в вас осталась честь. Рейгар говорил о вас только хорошее, — Джейме удивлённо моргнул, а Визерис порадовался, что в общем-то был достаточно взрослым, чтобы в свои редкие визиты брат, действительно, что-то рассказывал ему про своих знакомых. — И я хотел бы, чтобы вы оправдали моё доверие.        Он замолчал ненадолго, а потом положил ладонь на плечо Ланнистера и сказал с холодностью, которую редко когда проявлял:       — Когда-то вы вонзили меч в спину нашего отца, чтобы спасти этот город, сир Джейме. Сделайте то же самое и с вашей сестрой, если потребуется.        Джейме вздрогнул.        — Этого не потребуется, Ваша Милость, — смог выдавить из себя несколько побледневший лев, а Визерис лишь едва слышно хмыкнул.       — Посмотрим. Письма при вас?        Джейме кивнул, а после Робб приказал вывести его из лагеря. Ланнистера сопровождала Бриенна и конвой из северян, и Визерис даже вышел из шатра, чтобы проследить за их уходом. Вхагар как раз летал поблизости, и король видел, как Джейме застыл на месте, задрав голову и наблюдая за полётом дракона. Точно, он же видел их впервые. Ничего, если он не умрёт, возможно, ему доведётся увидеть их вблизи.        Оставалось совсем немного. Вскоре вся их огромная армия встанет с лагеря и направится вниз по Черноводной к Гавани. Совсем скоро он и Дейенерис займут то место, которое было их по праву. Совсем скоро, наконец, разразится настоящий бой не на жизнь, а на смерть, и тогда через кровь и смерть он доберётся до победы. Он вырвет её любыми способами. Было бы прекрасно, если бы Дейенерис была рядом с ним в этот момент. Не в прямом смысле, конечно, но чтобы он чувствовал это тепло и поддержку, которая была раньше. Но вряд ли они помирятся в ближайшее время, если до сих пор не выходило даже поговорить. Это давило, это причиняло боль, но Визерис даже начал привыкать. Пока у него есть цель, он может притупить это страдание. А дальше — жизнь покажет.       Дени нечего было сказать Джейме Ланнистеру, поэтому она просто присутствовала и украшала собой Малый Совет: даже Арианна была более разговорчива. Впрочем, роль украшения также принял на себя и Уиллас, который давал своему отцу право говорить от Тиреллов. И Дени не была уверена, что со своим хмурым выражением он затмит сияющего от радости наследника Хайгардена. Тот, кажется, получил согласие Робба на свадьбу, и потому улыбка никогда толком не сходила с его лица.       Дени, пользуясь своим лётным преимуществом, конечно, проследила за тем, чтобы Ланнистер добрался до Королевской Гавани в сохранности. Вернее, до туда, докуда те могли дойти за один день. И после многих часов в полёте, вернулась в шатёр совсем уставшей.       Она следила за тем, как Джейме Ланнистер продвигается по своему пути к Королевской Гавани и заметила, как в один из дней тот упал с лошади. Она спустилась вниз, вызвав у Бриенны испуг и слишком быстрое обнажение клинка.       — Это бы вас не спасло, миледи, — улыбнулась Дени.       — Ваше Высочество, — та кивнула и, вложив меч обратно, начала поднимать Ланнистера. Сколько бы ни была Бриенна Тарт большой и сильной, всё-таки ей требовалась помощь. И вместе они оттащили мужчину на более-менее подходящее место для лагеря.       Затем они собрали хвороста для костра, и Дени остановила Бриенну, уже присаживающуюся для того, чтобы развести огонь. Она указала на кучку и тихо-тихо шепнула «дракарис». И Балерион буквально плюнул маленьким огоньком, а потом выпустил колечко дыма. Вызвав у женщин лёгкий смех.       Пока Тартская Дева занималась ужином, Дени вызвалась присмотреть за Джейме. Поэтому не пропустила момент, когда тот проснулся. И стоило ему пошевелиться, огромная морда Балериона приблизилась к его лицу. Дени даже не знала, что такие нецензурные слова бывают, а человек при истощении может так быстро вскочить и обвиться вокруг ствола дерева, на которое его облокотили.       — Не волнуйтесь, сир Джейме, он тут не для того, чтобы перекусить, — улыбнулась она успокаивающе и махнула рукой. Дракон нехотя отполз чуть дальше, продолжая с любопытством осматривать Ланнистера.       — Что произошло?       — Вы упали с лошади. Леди Бриенна пошла охотиться, — она заметила вопросительный взгляд, — я наблюдала за вами и заметила, что у вас трудности, поэтому решила спуститься и помочь. Как только леди Бриенна вернётся, я отправлюсь обратно.       — Я не леди, — не-леди как раз вернулась с мелкими зверьками.       — Тогда и мне пора, — Дени встала и пошла на открытую местность. Ей не хотелось нацеплять на себя веток, листьев и всего, что взлёт в лесу может предложить. — Будьте осторожнее, сир Джейме.       Больше происшествий с Ланнистером не случалось. Дени не рисковала появляться слишком близко к столице, поэтому последний день пути послу пришлось преодолевать только в сопровождении не-леди.       И на утро этого дня Дени собрала совет, на котором сообщила о том, что всего два варианта: или Джейме Ланнистер добрался до столицы и скоро пришлёт ворона в Каменную Септу или его убили ещё у ворот. В город был отправлен человек, который следил бы за корреспонденцией.       И когда то пришло с отказом от условий перемирия, Малый Совет постановил, что настало время выдвигаться.       Перед битвой Дени всё-таки подошла к Визерису, повязала ему на доспех фиолетовую, как её глаза, ленту и, поцеловав в щёку, приказала:       — Не смей умирать.       Это было всё, что она могла дать своему мужу на данный момент.       Визерис так и не смог хоть как-то восстановить отношения с сестрой. Они продолжали не слишком активно общаться всё то время, что жили в лагере. К тому же, большую часть дня девушка вовсе проводила вне пределов досягаемости, что лишь взращивало внутри Визериса ярость и волнение, и боль. И его не успокаивало ни на йоту, что рядом с Дени всегда был Балерион, да и Мераксес часто летала вместе с ними.        Так что юноша ходил мрачнее тучи, и мейстер даже прописал ему какие-то лекарства для успокоения нервов. Надо было видеть, как он бледный и заранее напуганный предлагал ему такое, но Визерис согласился. В конце концов, он постоянно чувствовал себя словно бы на грани нервного срыва. Один он уже пережил в начале всего этого дерьма в палатке Джона, но теперь ему было даже страшно ходить к другу внеурочное время, вдруг он там... не один. А такое было вполне вероятно.        К тому же, он так и не смог высмотреть Чёрное пламя, хотя был уверен, что кто-нибудь когда-нибудь да прокололся бы. Но нет. Значит, как минимум кто-то должен будет использовать его в битве, ведь Золотая компания шла в авангарде, вместе с Эйгоном, Визерис оказался впереди объединенных фаланг дорнийцев и части войск Тиреллов. Он находился в самом центре армии, ведь с него ещё будут ожидать какую-то речь перед боем. Рядом с ним должны будут оказаться представители его личной гвардии: Оберин, Лорас, Барристан и несколько других дорнийских рыцарей, рыцарей из простора и даже парочка из Штормовых земель. Джон тоже хотел присоединиться (быть рядом с ним в бою или рядом с Лорасом?), но в итоге Визерис уговорил его остаться с Эйгоном. Тот, конечно, был в себе сильно уверен, но защита от более опытного воина ему не помешает.        Но всё это ждало их в будущем, а сейчас он ещё мог попрощаться с принцессой Арианной, Уилласом, Маргери и, безусловно, с Дейенерис. И когда она повязала ему ленту и приказала не умирать, суровая маска на мгновение треснула, и Визерис криво улыбнулся, а в глазах читалась лишь боль и накопившаяся усталость:       — Я постараюсь. Но если вдруг они доберутся до нас, я уверен, что ты вырастишь нашего принца достойным трона, — видения о будущем могут ошибаться. И если Дейенерис не умрёт до момента, когда убьёт Короля Зимы, то Визерису никто такого не обещал. Он вообще редко присутствовал в каких-либо пророчествах. Не зная, что ещё сказать, Визерис попрощался с Вхагар, его взволнованное курлыкание заставляло и его волноваться сильнее. Он итак слишком ясно осознавал, что сейчас их ждёт настоящая битва. Разведчики сказали, что хоть армия Тайвина была немногочислена, у них были баллисты, и вроде как они собирались метать горшки с диким огнём. Это было опасно, но Тайвин явно готов был пойти на риск, учитывая, что им необходимо было любое преимущество.        Визерис погладил Балериона и Мераксес, а после вскочил в седло и, понимая, что ещё секунда и он вовсе не уедет оттуда, поскакал в сторону уже выстроенных солдат. Их армия была огромна, но Королевская Гавань была огромной крепостью, и прольётся немало крови, пока они не прорвутся к воротам.