«Возьми себя в руки, ты же капитан. Вот и будь им, поддержи свою команду»
— Реги, иди сюда, — позвал молодого защитника Серхио. — Да, капитан? — глаза у парня были ещё красноваты от слез, а щеки покрылись румянцем — он не хотел доставлять забот старшим из-за своей мягкотелости. Испанец крепко обнял своего тёзку и, поглаживая по голове, наклонился к чужому уху, чтобы прошептать: — Ты был великолепен, слышишь? Да, мы проиграли, хоть и играли лучше них, но это футбол и он бывает несправедлив. Надо научиться вставать, после падений. Я знаю, как тебе сейчас больно. И не только я — каждый из нас проходил через такое. Всем было так больно, что слезы лились из глаз и ты не мог поверить, что все кончено, не мог простить себя. Но мы с тобой, потому что мы семья, Реги. Не вини себя, малыш, прошу. — Спасибо, капитан, — на сердце у молодого защитника стало легче и он отстранился от Рамоса с лёгкой улыбкой на губах. Сесе чмокнул парня в лоб и отпустил к его шкафчику. Он знал, кому ещё нужно помочь, но он сделает это, когда все уйдут. Рамос знал, что он, как и всегда, будет последним, кто покинет раздевалку.***
— Хэй, — Серхио вернулся в раздевалку, когда убедился, что ушли все кроме того, кто был ему нужен, — Отпусти ситуацию. — Я не могу, если каждая моя игра не будет яркой и результативной, то я могу сказать «пока» Испании и вам всем. Перес устал от меня. — Послушай… — испанец садится рядом с товарищем по команде и кладет руку на чужое колено, — Реал без тебя не Реал, ты нужен нам. И поверь мне, игрокам абсолютно все равно, кризис у тебя или нет, потому что они верят в тебя. А поливать грязью — это работа медиа, не воспринимай то, что там пишут всерьёз. Коллега взглянул капитану в глаза, и на чужих устах появилась угловатая улыбка. А Рамосу стало холодно… холодно в, мать его, Испании. Впервые за долгое время защитник чувствовал себя некомфортно. — Спасибо тебе за поддержку, Серхио, но что бы ты не говорил, я понимаю, что журналисты правы: я веду себя просто ужасно, хотя ты знаешь — это не мое обычное поведение, я играю так, будто никогда раньше не выходил на поле и проигрываю конкуренцию молодому парнишке. Мне нужно разобраться в себе самому, ты никак не сможешь помочь. Но спасибо за попытку, — чужая рука накрывает ладонь капитана, расположенную на колене валлийца (да, Чехо разговаривал именно с ним, как вы уже могли догадаться), и слегка ее сжимает.Take my heart and take my hand Like an ocean takes the dirty sands And heal, heal, heal…
Испанец переплетает их пальцы и, пересиливая себя, заглядывает в глаза Бейла — его снова обдает холодном. — В Реале никто не проходит через трудности и проблемы один. Не смей отталкивать меня, когда я хочу помочь. Гарет, мы все с тобой, мы поможем тебе справиться со всем, что на тебя навалилось.Take my mind and take my pain Like an empty bottle takes the rain And heal
Нападающий кивнул и прильнул к капитану, устраивая свою голову на чужом плече. Свободной рукой он обнял того за плечи и прижал ближе к себе, сжимая ткань рубашки своими тонкими пальцами. На несколько минут в раздевалке повисла тишина, пока туда не вошёл Лука, присаживаясь с другого бока валлийца. Рамос посмотрел на своего парня, моля о освобождении из ледяного плена. — Газ? — негромко позвал его хорват. Бейл неспеша отстранился от защитника и повернулся к Модричу. — Лукита? — Гарет так улыбнулся полузащитнику, что в сердце у Серхио что-то защемило. События развивались довольно стремительно, по крайней мере для испанца. Началось все с того, что Лука коснулся своей ладонью щеки Бейла и взглянул тому в глаза.«Как ему не холодно? »
Только вот полузащитнику так же холодно, как и Серхио, но он не боится замёрзнуть, потому что знает, что его согреет Чехо. — Газ, не изводи себя, ты делаешь хуже только самому себе. Я всегда с тобой. И Серхио тоже, — хорват поглаживает чужую щеку и мягко улыбается, будто бы излучая теплые лучи света, от чего в глазах Бейла начинают таять ледники, а Рамос трещит от ревности, — Позволь мне сказать тебе то, что ты уже знаешь: жизнь — это не солнце и радуга, это очень грубое и злое место. И неважно насколько ты силен, она собьёт тебя и поставит на колени, если ты не будешь сопротивляться. Никто не ударит тебя так же сильно, как это может сделать жизнь. Но дело не в том, насколько сильно тебе достанется, а в том, сколько раз ты встанешь и будешь двигаться дальше. Моральная и физическая боль временна, рано или поздно она уйдет и ее место займет что-то лучшее, но если ты сдашься, то она навсегда останется в твоей голове. Но ты не должен играть так, как от тебя хотят, только чтобы в итоге получить травму. Береги себя в первую очередь, ведь здоровье не вернуть, слышишь меня? Нам, людям, что знают тебя настоящего, плевать насколько хорошо ты играешь. Понял? Серхио впечатлён словами Луки, он гордится им, но это не мешает испанцу злиться на него за прикосновения к валлийцу. «Десятка» тем временем притягивает Гарета ближе и заключает в крепкие объятия, не забывая поглаживать по спине. Спустя несколько минут Рамос покашливает, чтобы привлечь внимание этих двоих. Они отстраняются друг от друга, но Лука считает нужным поддерживать телесный контакт с валлийцем, поэтому накрывает чужое колено ладонью. Это была последняя капля для защитника: Серхио сжимает руку хорвата, что покоится на Гарете, а другой притягивает того к себе за воротник рубашки так, что он почти ложиться грудью на ноги Бейла, и целует: целует влажно, горячо, страстно, так, чтобы показать «Гольфисту», что солнечный Модрич полностью его. А что Лука? Он принимает вызов испанца и слегка ухмыляется в чужие губы, затем проникает языком в рот Чехо и увлеченно исследует его. Позже инициативу перехватывает капитан и целует своего Луку до тех пор, пока тот не начнет издавать стоны. Гарета пронзает молния от руки хорвата на колене, а когда они с Рамосом сжимают его, тот рвано выдыхает и мечтает вырваться из плена этих чертовски горячих мужчин. Его сердце разрывается от того, что полузащитник больше не его, от того, что он знает — каково это целовать его вот так, но не может испытать это ещё раз. И вдруг контрольный выстрел прямо в голову — тихий, едва слышный стон хорвата. Валлийцу будто бы действительно снесло голову: его разум затуманился, а в штанах стало тесно. Чёрт. Тупые рефлексы. Одно ловкое движение сильных рук, и Серхио перетаскивает Модрича на себя. Тот разводит колени и садится так, чтобы плотнее прижиматься пахом к паху капитана. Кажется, их поцелуй длится вечность: Серхио получает неимоверное удовольствие от демонстрации своих прав на полузащитника, Гарет медленно умирает изнутри, а Лука одним глазом наблюдает за этим сумасшествием. Да, в этом весь Рамос: сначала поддержит тебя, а потом морально убьет и не важно, на поле или в вне его. Валлиец встаёт со скамьи и делает шаг в сторону выхода, желая покончить с этой му кой, но его хватают за руку. Чертов Эль Капитан. — Сядь и смотри, Гольфист, — отвлекшись от поцелуя, скомандовал Чехо. Хорват ухмыльнулся. Гарет, не имея желания и сил сопротивляться, возвращается на свое место и поворачивается так, чтобы хорошо всё видеть. Лука же в один момент порывается нашептать Серхио о своих грязных мыслишках, но вовремя понимает, что в таком случае Рамос не пойдет на это из-за ревности: нужно, чтобы он сам пришел к этому, поэтому хорват просто касается кончиком языка ушной раковины капитана, пуская мурашки по чужому телу. Испанец прикусывает губу и закрывает глаза, отчего Бейл заведённо ёрзает на месте. Полузащитник ведёт языком от уха Сесе вниз, к шее и предплечью, вырисовывая на смуглой коже какие-то узоры. Он, к своей собственной досаде, понятия не имеет как подтолкнуть защитника к тому, чего от него хочет. Но удача явно на его стороне: валлиец сдается и припадает губами к бьющейся вене на шее Рамоса — он ныряет в их безумие с головой. Серхио же не выдерживает и стонет, хватая каждого из его мучеников за волосы. Лука бережно ласкает его с одной стороны шеи — его губы горячие, а нападающий покусывает с другой — Серхио вздрагивает, потому что от валлийца веет прохладой. Вингер не церемониться и прикусывает кожу испанца, втягивает ее и оставляет ярко-алые следы. Модрич покрывает свою часть Серхио мокрыми поцелуями, а от контраста удовольствия и боли Рамосу кажется, что он то поднимается в рай, то прямо оттуда падает в ад — и горит, горит, горит… Чьи-то губы находят его и целуют, пока Серхио мечется между мирами и вселенными. Что странно, испанец не может определить кто так самозабвенно сминает его губы: не чувствует ни огня, ни льда. Он кусает любовника и слышит стон, который кажется ему непривычным. Открывает глаза и видит валлийца каким-то другим, не таким, каким он привык его видеть: тот будто загорел под испанским солнцем и стал смуглее, глаза стали теплее и притягательней. — Надо уходить, Чехо, — шепчет на ухо Маэстро и Рамос опять сомневается в его существовании, ведь реальные люди не могут постоянно мыслить рационально. Тем не менее, оставив поцелуй на губах своего хорвата и, в добавок, Гольфиста, защитник поднялся со скамьи и вышел из раздевалки. За ним последовали полузащитник и вингер.***
I'm coming out of my cage And I've been doing just fine Gotta gotta be down Because I want it all
Наверное, Серхио никогда не водил так быстро, как сегодня. Даже враг не позавидовал бы ему сейчас, потому что этот чертовски красивый и горячий Маэстро сидел рядом с ним и гладил сначала внутреннюю поверхность его бедра, а затем с заднего сиденья появилась рука валлийца, которая накрыла своей хорватскую и переместила прямо на ширинку. Эти личные дьяволы нашего капитана коварно переглянулись и усмехнулись. — Аа.х! Блять! Уебки… — Рамос почувствовал давление на пах и такое безумно необходимое сейчас трение. Но когда ширинка растегнулась и Лука надавил большим пальцем на его головку, Чехо вжал педаль газа в пол и закинул голову назад. Боковым зрением заметил, что Модрич хоть и издеваеться над ним, а смотрит то он на валлийца.«Мы умрем, но мне все равно. »
— Лука… Тебе можно смотреть только на меня… — М? — хорват повернулся к нему, сжав его член в ладони. Рамос тихонько взвыл, заезжая в гараж своего дома. Когда машина остановилась, Серхио застегнул брюки и вышел из автомобиля, обошел его, открыл дверь для Модрича и взял его на руки. — Иди за мной, — сказал он валлийцу.***
Серхио долго не думал и сразу пошел в свою спальню. Она была… сексуальной, как и ее владелец: плотно закрытые шторы на панорамном окне, что не пропускали ни луча солнечного света, широкая кровать с черными шелковыми простынями и дубовый паркет. Рамос положил хорвата на мягкую поверхность одеяла и навис над ним, Гарет же пристроился в углу спальни, предпочитая пока что только наблюдать. Испанец долго не церемонился: резким движением разорвал на Модриче рубашку, отчего пуговицы разлетелись в разные стороны, а одна прикатилась прямо под ноги валлийцу, прикусил мочку уха полузащитника и сжал чужой сосок. Лука довольно простонал, но не позволил Серхио перенять инициативу. Он перекатился с ним и занял позицию сверху на его паху, втянул во влажный поцелуй и стал неспеша расстёгивать его рубашку. Бейл, наблюдая из угла за плавно двигающимися тенями его личных мучеников, хищно улыбался и облизывал губы.And I just can't look, it's killing me And taking control
Гарет получал неописуемое удовольствие от созерцания плавно двигающихся бедер Луки, которыми хорват ерзал на паху испанца. Рубашка расстегнута, и полузащитник спускается поцелуями к груди капитана, по пути оставляя несколько меток на его шее возле тех, что остались после валлийца. Серхио дышит тяжело, его сводит с ума понимание происходящего. Он ловит пристальный стальной взгляд вингера и от контраста между теплом от хорвата и холодом от валлийца, он покрывается мурашками. Лука же воспользовавшись этим, подул на бусинку чужого соска и прикусил его. — Мвфф… — простонал испанец. Модрич повернулся к валлийцу и ухмыльнулся: он знает его таким, он знает, на что тот способен, когда его взгляд из сине-ледяного превращается в серо-стальной. Лука понимает, что внутри эта сталь сейчас кипит. «Десятка» манит нападающего к ним, прикусив губу. Гарет выступает из темноты угла в лёгкий полумрак, на ходу снимая майку и растегивая джинсы. И Модрич, и Рамос не могут оторвать взгляд от валлийца: тот крадётся, будто ягуар, что готовится к прыжку. Никто не понял, как в они оказались в этой ситуации. Лука раскинулся на шелковых простынях, извиваясь и задыхаясь в стонах, пока Гарет покрывал всю его грудь засосами, а Серхио водил языком по его члену, явно издеваясь.It started out with a kiss How did it end up like this? It was only a kiss, it was only a kiss
— Бляять… Рамос, хватит выебываться! — Лука дернулся, в поиске более близкого контакта с чужими губами. Бейл приблизился к его уху и прошептал: — Тебе не давали слова, сучка, -. Модрич почувствовал, как острые клыки вингера сжимаются на его мочке, и в его голове сразу всплыли образы из прошлого, его взгляд затуманился. — Да, папочка… Оооу, испанец сейчас явно в шоке.«Что? Вот это поворот, Лукита…»
Капитан подул на член хорвата, заставляя того взвыть от желания и нетерпения его получить. Гарет взглянул в глаза защитника и ухмыльнулся, подмигивая, мол «Да, и такое было». Рамос долго не думал и завалил валлийца на кровать рядом с Модричем, впиваясь в чужие губы поцелуем. Он безжалостно кусал и оттягивал их, желая доставить как можно больше боли. Лука же наблюдал за безумием его парня с таким удовольствием, что даже тянущее напряжение в паху его не беспокоило. Он прикоснулся к плечу Серхио и провел рукой до ягодиц. Затем полузащитник спустился с кровати и встал перед ней на колени, приникая губами к стопе валлийца. Он водил по ней языком, обхватывал большой палец и легонько посасывал, пока сверху не раздалась команда капитана: — Иди сюда. И Лука повиновался. Ему нравилось играть этими двумя, а потом подчиняться их безумию. Это было великолепно… Он чувствовал себя, как самоубийца, который в деталях спланировал свою кончину. Забравшись на кровать, Модрич пересекся взглядом с испанцем и поцеловал Гарета. Его отдернули за волосы, а затем притянули к себе, также грубо целуя. Рамос не любил делиться, но сегодня… Он был готов немного уступить. Они терзали губы друг друга по очереди, пока их возбуждение не стало невыносимо. Серхио взял хорвата сзади, давая тому возможность ублажать ртом стоящего перед ним на коленях вингера. Руки испанца сжимали его бедра так, чтобы оставить синяки, а Бейл схватил полузащитника за волосы, не давая абсолютно никакой свободы действий. Они двигались, как отлично слаженный механизм. Рамос смотрел в глаза валлийца и уже не чувствовал холода — ледники растаяли, теперь там просто плескался океан. Океан страсти и сумасшествия. Комнату наполнила музыка из их стонов и шлепков кожи о кожу. Спустя некоторое время они немного поменялись: место Модрича занял Гарет. Троим казалось, что это действие длится вечность, но… В один момент в глазах Луки что-то загорелось, и Рамос его понял: теперь вингер оказался внутри хорвата, который обхватил губами ствол защитника. Через какое-то время, «десятка» уже лежала на простынях, пока Бейл и Чехо занимались своим любимым делом — оставляли на нем метки. Все тело Луки было покрыто алыми пятнами к тому моменту, как они, по очереди целуясь, помогали себе кончить.***
Утром, проснувшись и обнаружив себя в постели совсем одного, Рамос испугался.«Сон? Нет, нет, нет. И ещё раз нет. Господи, я не могу потерять их.»
Серхио поднялся, оделся и вышел из спальни. Услышав какой-то шум из гостиной, он поднял голову вверх и прикрыл глаза, молясь, чтобы это был не телевизор, оставленный работать с вечера. Сделал несколько шагов к двери и открыл ее, облегчённо выдыхая.«Спасибо…»
На диване завтракали Лукита и Гарет. При взгляде на них, сердце защитника пропустило удар. Он не знал, что такие отношения возможны, не знал, насколько они прекрасны. С этими людьми испанец чувствовал настоящую гармонию — идеальный обмен энергией. — Чехо, завтрак на столе. Бери его и присоединяйся к нам, — сказал хорват, нежно улыбаясь. Рамос же подошёл к ним, наклонился и отставил поцелуй на макушке Маэстро, а затем погладил по щеке валлийца.«Каким же я был идиотом, ревнуя.»
После завтрака, футболисты стали собираться на тренировку. Только тогда они осознали, насколько влипли: у Модрича красные следы покрывали все, начиная от края скулы, заканчивая бедрами, Серхио отделался только шеей, а у Бейла на горле виднелся след от крепкой хватки Рамоса. Тот даже не помнил, когда его оставил. — Это фиаско, братан, — констатировал факт испанец. Ему в ответ последовали два смешка. — Наденем шарфы, у нас нет другого выбора… Только в раздевалке все равно все будут издеваться, — сказал Гарет. — Все свои, пофиг, — Лука махнул рукой и взял рюкзак с необходимыми вещами.***
Спустя несколько дней Реал вылетел из всех чемпионатов. После поражения в Лиге Чемпионов, раздевалка на Сантьяго Бернабеу была молчалива и угрюмая. Каждый винил себя. После игры Рамос зашёл к команде, надеясь подбодрить ребят, но он не успел и слова сказать. — Серхио, мы сейчас же идём к Пересу. Это не может больше продолжаться, — заявил Марсело. — Нужны перемены. Только так Реал Мадрид может восстать из пепла, как делал это раньше. — высказался Карвахаль. Да, надвигалась революция. Все хотели лучшего для клуба, но ни Лука, ни Гарет, ни Серхио не могли решится в ней поучаствовать. Каждый из них понимал, что если начнется перестройка, то они потеряют валлийца.«Почему когда ты находишь счастье, жизнь отбирает его у тебя?»
And tell me some things last And tell me some things last