Love Me Not

      После этого Вайолет проводила утро в своей комнате на чердаке, изобретая разные вещи. Олаф никогда не упоминал о её попытке уйти, и она тоже. Она больше не пыталась сбежать. Во второй половине дня граф Олаф возвращался домой со своей труппой, и они демонстрировали старшей из Бодлеров новые сценки и песни. Вайолет натянуто улыбалась и хлопала в нужный момент. После представления они обычно приказывали девушке принести для них выпивку и выпить вместе с ними. Вайолет сбегала в ужасе и пряталась в комнате на чердаке, которая стала для неё чём-то вроде изобретательской студии, заваленной всевозможным хламом, который девушка смогла раздобыть. Потом садилось солнце и Вайолет ползла на кухню готовить ужин. В «библиотеке» Олафа имелась старая поваренная книга, в которой было достаточно рецептов, чтобы продержаться какое-то время. Бодлер составляла список покупок, который Граф на удивление исправно исполнял, принося ей всё, так что у Вайолет было достаточно ингредиентов для работы, и даже когда чего-то не хватало, ей удавалось довольствоваться тем, что имелось в наличии. Когда ужин был готов, она приносила его в столовую и оставляла для труппы, надеясь уйти до того, как кто-нибудь схватит её. Иногда кто-то хватал, иногда нет. Если Олаф доставлял ей неприятности, она гримасничала, но терпела, потому что так было проще, а если это был кто-то другой, то Вайолет терпела и его прикосновения, ведь Олаф был ревнивым человеком, и она не хотела снова навлечь на себя его гнев. — Чёртова шлюха! Почему он прикасался к тебе? Почему ты позволила ему себя трогать? Длинные тонкие пальцы больно впились в запястье девушки, и густой удушливый запах алкоголя и сигаретного дыма вызвал у Вайолет приступ надсадного кашля. — Нет! Я не позволяла! Но ведь так оно и было, не так ли? Она боялась его приспешников почти так же, как и его. И, ох, Она до смерти боялась его. Особенно когда он так себя вёл. — Если ты ещё хоть раз прикоснешься к ней, я убью тебя! — сорвался Олаф, схватив ворот её свободной блузки и с ненавистью отдёрнув девушку в сторону. Вайолет кричала, но он, казалось, не слышал её. — Мы отправляемся спать. Не ждите меня!

***

Но когда она выполняла его прихоти, всё было хорошо. Если Олаф заставлял её сесть к нему на колени, потанцевать с ним или пытался облапать её, Вайолет подчинялась без жалоб. Если нет, то она на цыпочках поднималась наверх, в спальню, умывалась и переодевалась прежде чем Граф присоединялся к ней. Она пряталась под одеялом, стараясь стать как можно незаметнее и притворялась, что спит. И каждый вечер непременно приходил Олаф, сдирал с себя одежду и крепко прижимал её хрупкое маленькое тело к себе. Вайолет удивляло, что он никогда не пытался сделать больше; она не была дурой и знала, чем занимаются мужья и жены; она знала, что Олаф притворяется, и она знала, что он хочет этого с ней. Когда Бодлер не лгала себе, она понимала что по крайней мере, ей было тоже немного любопытно. На самом деле, он был не так плох, как она думала. Несмотря на все его издевательства, дурацкие правила и оскорбления, когда Вайолет сказала ему «нет», он остановился. Когда она просила его о чём-то, он пытался раздобыть это для неё. — Мне бы хотелось иметь свою одежду, — заявила Вайолет Графу однажды утром, сидя в постели и потягиваясь, выгнув спину словно игривая кошечка. Олаф кинул на девушку сонный взгляд и вымученно застонал: — Я хочу, чтобы ты вообще их не носила! Но в тот день он вернулся домой с сумкой, полной красивых платьев, блузок и юбок. — Вот. Они тебе подойдут, — сказал он, и Вайолет поспешила на свой маленький чердак, чтобы примерить их. Все они ей подошли идеально; три платья, две рубашки и две юбки. Он также захватил два комплекта нижнего белья, которое подошло ей так же хорошо, как и всё остальное, и Вайолет невольно задалась вопросом — откуда он так хорошо знал её размер. Это не имело значения. Старшая из Бодлеров была счастлива, что теперь сможет носить что-то другое, кроме своей старой потрёпанной ночнушки или его рубашек. Она не стала жаловаться. В другой раз Вайолет призналась Графу, что ей всегда было любопытно, почему он так любит пить, и Олаф без слов протянул ей бокал, чтобы она попробовала. Она даже не сказала, хочет ли этого или нет, но он всё решил за неё. — Ты больше похожа на меня, чем думаешь, Вайолет, — сказал он ей однажды ночью, когда они были одни. Он употреблял её имя, только если был вусмерть пьян. — Ты думаешь, что ты добрая и умная, но это не так. В голове девушки разгорелось поспешное возражение, но Граф глубоко вздохнув, добавил: — Хотя нет. Ты — хитрая и умная. Это большая разница! И действительно, оспорить это было сложно.