Love Me Not

      Скинув пиджак, Олаф вошёл в комнату и бросил его на пол. Бутылка с чем-то медового цвета манила мужчину, кокетливо поблёскивая на кровати, и кто он такой, чтобы отказывать себе? Поэтому Граф шустро схватил её и сделал большой добротный глоток, позволив жидкости приятно обжечь внутренности. Что-то ещё кипело в нём, и чем бы это ни было, оно намертво вцепилось в него когтями, когда Олаф кинул алчный взгляд на симпатичную маленькую девушку, стоящую в дверях. Она так мала, — сетовал он про себя, — настолько мала, что её бёдра могли аккуратно вписаться между его, всё её хрупкое тело полностью поместилось бы в его руках. И скоро это произойдет. Как долго он может ждать? — Можешь надеть что-нибудь из моего, чтобы поспать. Я принесу тебе одежду в другой раз. А может, и нет, — тихо размышлял он. Может быть, я схвачу тебя здесь и раздену. Может, мне понравится, если ты наденешь мою одежду и только её. В голове Графа появилась потрясающе красивая картинка, которая метнулась прямо в пах, натягивая потрёпанные штаны мужчины. Сняв рубашку, Олаф не заметил, что Вайолет всё ещё стоит в дверях, потерянная и немного испуганная. Когда он наконец это сделал, то закатил глаза. — Боже, неужели я должен бросить всё ради тебя, сиротка? Иди сюда. Так она и сделала, драгоценная, послушная зверюшка. Олаф схватил с пола рубашку, подумав, что это не та, которую он только что выбросил, и понюхал её, прежде чем передать Вайолет. — Надень. Олаф снова принялся за дело, скидывая с себя ботинки и носки. Когда он наконец поднял глаза, Вайолет всё ещё стояла, протягивая ему рубашку. — Я бы предпочла носить свою одежду, — наконец пробормотала она. Олаф недоверчиво прищурил глаза. — Ты носишь её со вчерашнего дня. Она грязная. Вайолет с силой стиснула челюсти, как будто хотела что-то выплюнуть в ответ, но не сделала этого, а стащила рубашку через голову, выскальзывая из-под другой одежды. Не увидев процесс раздевания девушки, Олаф испытал неописуемое разочарование, но наблюдать за возней Вайолет с его рубашкой, начинающейся у её ключиц и чувственно лежащей чуть выше колен, было достаточно приятно. Стянув штаны и нижнее белье, Граф с удобством устроился на кровати. — О Боже мой! — Лицо Вайолет покраснело, как помидор, девушка в ужасе отвернулась от Графа, закрыв лицо руками. — Что ты делаешь? — Что? — Олаф снова тихо встал и обнял Вайолет за талию, с напором притягивая к себе. — Тебе некомфортно? Когда Граф с наслаждением, глубоко вдохнул её свежий невинный аромат, Вайолет в ужасе вскрикнула, отлетая от него. — Отпустите меня! Наденьте какую-нибудь одежду! — требовала старшая из Бодлеров, явно оскорбившись до глубины души. — Никогда! — закричал Олаф. — Зачем мне это делать? Я собираюсь спать, и здесь только я и моя жена. — И добавил чуть тише: — И мне нечего стыдиться в этом плане. Разве ты не знала, насколько велик твой муж? — Я…Олаф, хватит! — Вырвавшись из его объятий, Вайолет повернулась к нему лицом, упорно глядя ему в глаза и только в глаза. — Ты ведёшь себя как ребёнок! Оденься, а потом я лягу с тобой в кровать, где мы будем спать, и ничего больше! Если это должно было случиться (и, похоже, так оно и было) Вайолет не собиралась позволять ему вытирать об неё ноги. — И ничего больше? А что еще мы будем делать, грязная девчонка? — Олаф непременно хотел это знать. Вайолет почувствовала жар, исходящий от её пылающих алых щёк. — Наденьте какую-нибудь одежду! — Больше не глядя на него, она подошла к дальней стороне кровати и села, застыв неподвижно, как восковая кукла. Позади неё послышался шорох, и Вайолет закрыла глаза, чувствуя прогнувшийся под весом мужского тела матрас. Паукообразная обжигающая ладонь Графа обвилась вокруг её талии, он притянул девушку ближе к себе и накрыл одеялом их обоих. — Лучше? — Хриплый шёпот его голоса, терпкое дыхание, было так близко к её лицу, что прежде чем Вайолет успела подумать о сопротивлении, Олаф притянул её ладошку к своему бедру, к поясу его нижнего белья, так, чтобы девушка могла почувствовать, что на нём что-то есть. Это была не одежда, не то, о чём просила Вайолет. Её дискомфорт перерос в нечто более близкое к унижению. Возможно, это была его извращённая идея компромисса, но старшая из Бодлеров чувствовала себя обманутой. Когда она неохотно опустилась в его объятия, Олаф был полностью удовлетворён. Он оказался прав, как и всегда. Она идеально туда вписалась. — Спокойной ночи, женушка, — жеманно прошептал Граф. Она долго извивалась и ворочалась в его объятьях, прежде чем, наконец, проронить: — Спокойной ночи.