Следы на песке, Вместе с ними уйдет твоя жизнь, И сердце в тоске, Замрет и вмиг перестанет биться. Так брось же свой вызов судьбе, Во славу Богам и Героям, Молиться не стоит, Но ты не проси его, не молиться тебе. Пройдя сквозь огонь и мрак, И Бездны взывающей холод, Ты все потеряешь, дурак, Любовь лишь насытит твой голод. Так вспомни, что значит любить, Вернись, отрекись от страдания, И разум заставь свой забыть, О том, что не стоит внимания.
***
― Рейстлин? ― маг оборачивается и с удивлением вглядывается в скрытую под плащом фигуру. Лица говорящего не видно, на голову небрежно накинут широкий капюшон. Отчего-то Рейстлину совсем не страшно, хоть ситуация и не самая приятная – темный проулок, вокруг ни души, дверь лавки аптекаря, из которой он только что вышел, наглухо запечатана. ― Да, это я, ― отвечает маг. ― Мое имя Даламар, ― незнакомец скидывает капюшон и взгляду черного мага представляется красивое точеное юношеское лицо, обрамленное длинными иссиня-черными локонами. В свете посоха Рейстлин успевает разглядеть тонкие заостренные ушки. ― Эльф, ― думает маг. ― Я твой ученик, ― продолжает тот. ― У меня нет ученика, ты ошибся или растерял свой разум, эльф. ― Нет, так еще будет, шалафи. Я не могу много сказать, но попытаюсь удержать тебя от ужасной ошибки, последствия которой до сих пор на себе испытываю, ― эльф прикоснулся к груди и красивое его лицо исказилось от боли. ― Запомни, шалафи! Какой бы ненавистью не пылало твое сердце ― ты не должен открывать врата Бездны. Она поглотит тебя, а вместе с тобой и меня. ― Почему я должен тебе верить? Не посланник ли ты Такхизис? Давно она ко мне не наведывалась, наверняка скучает в одиночестве, вот и шлет мне всяких черных магов "недоучек", ― Рейстлин с усмешкой смотрит на одеяние Даламара, которое свидетельствует о его низком положении. ― Ты можешь не верить мне, шалафи, но прошу тебя, подумай над моими словами. И еще, ― Даламар делает резкий выпад вперед, увернуться от которого Рейстлин не успевает, прижимает мага к холодной стене и накрывает его губы своими, отдавая всего себя жаркому поцелую. Не понимая собственных мотивов, внезапно преданный и без того не слишком верным телом, маг отвечает на поцелуй, издав протестующий рык, когда он прерывается. ― Шалори, ― слышится в пустоте. Миг, и Даламар исчезает. Рейстлин остается один в темном переулке, но на этот раз ему страшно. Сердце колотится так, будто хочет навсегда покинуть болезненную грудную клетку. Магу страшно. Ему страшно оттого, что он не знает, наступит ли когда-нибудь будущее, где рядом с ним будет Даламар? Он вспоминает о Бездне и странном прикосновении ученика, он сам себя так назвал, к груди, очевидно, вызвавшем у того боль. Но эти воспоминания быстро вытесняют более приятные мысли о поцелуе. Рейстлин поворачивается и уходит в сторону, противоположную Палантасской башне. Ему еще предстоит разведать все ее секреты, а пока он вынужден вернуться в Библиотеку, где его ожидает Астинус.***
― Рейстлин, что ты медлишь? Сделай же что-нибудь. ― Я не могу, я не должен, Карамон, я ошибся, я…, ― маг не успевает договорить и Карамон подхватывает его, не дав упасть на каменный пол лаборатории. Рейстлин приходит в себя с одной лишь мыслью о том, как жестоко поступила с ним судьба, заставив забыть о том поцелуе, одно лишь воспоминание о котором позволило пройти через полную мрачных теней Шайкановую рощу и стать Властелином Прошлого и Настоящего. Поцелуе, с которым связано столько страхов, надежд и тайных замыслов. Он стоит перед занавесью, за ней ― врата в Бездну, но как же хочется, чтобы их там не было. Странная мысль для того, кто так мечтал, так грезил. Но Рейстлин стоит перед хрупкой преградой и боится.***
По пустынным коридорам Палантасской башни разнесся торжествующий и одновременно отчаянный крик. В нем было столько счастья и горечи, что прятавшиеся до этого по углам призраки подумали, будто хозяин сошел с ума. Крисания, даже сквозь насланный на нее магом сон, почувствовала на себе взгляд холодных, пронзающих сердце глаз. Жрица подскочила в кресле и уставилась в пустоту. ― Хозяину плохо, хозяину нужна помощь, ― раздалось из темноты. Крисания оглядела комнату ― огонь в камине догорел, Рейстлин куда-то исчез, а Карамон еще не вернулся. Стараясь не поддаваться отчаянию и панике, она бросилась вслед за призраком, но по пути столкнулась с Карамоном. Вместе они поднялись в одну из бойниц башни, где предположительно находился Рейстлин. Дверь была заперта, и Карамону пришлось высадить ее. Маг стоял на коленях перед самой обычной стеной. На ней не было ничего, кроме пары трещин. Тело его сотрясалось от рыданий (так показалось влетевшей в комнату Крисании). Но Карамон понял, что брат смеется, и от этого пришел в еще больший ужас. Подхватив истощенного сильным переживанием, и потому вновь впавшего в беспамятство Рейстлина, он быстро спустился в лабораторию. Крисания устроила из нескольких кресел и занавесей ложе, и на него Карамон положил тело брата. В тоске и тревоге Крисания и Карамон провели два дня. Наконец, Рейстлин очнулся. ― Карамон, отправляйся в город. В Библиотеке Палантаса находится Астинус, отведи к нему Крисанию. Не спорь, объяснять буду потом, сейчас некогда. Ты ― Светлая дочь Паладайна, должна попросить совета у летописца и по возможности прочесть то, что начертано в одной из его книг. Ты ее сразу узнаешь, Астинус, я надеюсь, не будет против. Отправляйтесь скорее, я буду ждать, ― маг откинулся на подушку и уснул. Но на этот раз его сон был спокойным сном выздоравливающего. Карамон с сожалением посмотрел на брата и сделал Крисании приглашающий жест. Он чувствовал, что что-то изменилось, но пока не знал, грозят ли эти изменения новой бедой или же пришло долгожданное спасение. Видя, как Светлая Жрица относится к Рейстлину, Карамон с грустью понимал, что его брат едва ли сможет ответить на ее чувства. В далеком сейчас настоящем, замерев у Ока Дракона в точно такой же лаборатории его ожидает Даламар. И пусть брат не видит, не замечает взглядов своего ученика, как сейчас не замечает Крисанию, Карамону почему-то кажется, что это оттого, что Рейстлин слишком одержим своей идеей открыть врата и победить Такхизис. И еще Карамону кажется, что эта идея возникла у него неспроста. Кто-то другой дергает за ниточки и заставляет брата поступать так, как он никогда бы не поступил. Нет, Карамон не оправдывает брата, он давно все про него понял, но именно это заставляет великана размышлять. Ему больше не нужна смерть Рейстлина, он понимает, что этого желали маги, но не он сам.***
― Крисания Таринская, Светлая Жрица Паладайна, пришла повидать Астинуса, ― докладывает слуга. Он ждал не ее, а не менее светлого жреца в сопровождении темного мага. Ну, что ж и такое бывает. Летописец берет перо, и готовится исправить имя в лежащей перед ним книге. Но к его удивлению, написанные всего несколько часов назад страницы не узнать, как не узнать и тех событий, о которых пришлось писать Астинусу. Он изумленно вглядывается в черноту чернил, откладывает книгу и позволяет слуге впустить жрицу. ― Почтенный, меня прислал к тебе темный маг Рейстлин Маджере. ― Я знаю, все здесь, все уже записано. И приход твой, и путь дальнейший. Не беспокойся, Праведная дочь Паладайна, я позволю тебе выполнить волю мага, читай. ― И собрал маг Фистандатилиус великую армию, и отправился с ней на восток, к гномьей крепости Заман. Там, под выстроенными гномами чертогами, прятались последние из существующих врат в Бездну. Не понимаю, ― произнесла девушка, закончив чтение. ― Он поймет, он все обязательно поймет, а теперь поспеши, мне некогда. Крисания хотела спросить еще что-то, но летописец уже исчез в глубине библиотеки, насвистывая какую-то веселую песенку. Что именно так развеселило Астинуса, жрица не поняла. Она повернулась и покинула библиотеку, выйдя навстречу солнцу и поджидающему ее у двери Карамону.***
― Но не стал открывать их темный маг, он волей своей и магической силой разрушил Врата и этим навсегда оградил наш мир от Темной Богини, ― в очередной раз повторил Астинус. Он никак не мог поверить в достоверность написанного, помня о том, что днем ранее пергамент принял куда более мрачные строчки.