Крадущийся Волк, пробуждающийся Дракон

Скайхолд. Конец драккониса.       Я и Рейвен вот уже две недели вели достаточно спокойный оседлый образ жизни. Моя дочь успела облазить всю крепость в компании с Кираном и, если я правильно поняла сбивчивые пояснения детей, Коулом, со всеми перезнакомилась и чувствовала себя превосходно. Для полного счастья Рейвен не хватало лишь привычного окружения – ее друзей, близких и, в первую очередь, отца.       Я, насколько могла, отдаляла трудный, но необходимый разговор о судьбе Стражей, не желая разрушать хрупкое счастье, царящее в душе моей дочери. Мое сердце словно грелось в лучах солнечного света, когда я видела улыбку на губах Рейвен или наблюдала, как она с развевающимися волосами мчится через двор Скайхолда, чтобы через мгновение оказаться подхваченной сильными руками Железного Быка или Теодоро и тут же взмыть в воздух с новым приступом заливистого смеха. Варрик, сам себя назначивший после гибели Алистера крестным моей дочери, никогда не отказывал ей во внимании. Я не раз замечала, как Рейвен сидит на краю стола гнома, болтая ногами, а тот рассказывает ей и затаившему дыхание Кирану очередную удивительную историю.       Кстати, Киран и Рейвен оказались не единственными детьми в крепости. У молодой кухарки были сыновья-погодки чуть старше моей дочери, и эти двое тоже присоединялись к играм, если любящая, но строгая мать не давала им каких-либо поручений. Еще одним членом «нажьей стаи», как малышню в шутку именовал Бык, стала внучка Жоана, главного лекаря Инквизиции, – Лизетт, тихое робкое дитя, безграничное восхищавшееся моей настырной дочерью. И, судя по тому, что чаще всего игры компании приобретали тот поворот, которого желала Рейвен, она была далеко не лишена лидерских качеств.       Сама я старалась не перебарщивать с опекой дочки. В Скайхолде Рейвен была в безопасности, а потому я почти не чувствовала необходимости держать ее под постоянным контролем. Рейвен не так уж часто забегала в лазарет, где я проводила большую часть дня, помогая Делме ухаживать за больными или ранеными. Но когда она появлялась, чтобы обнять меня, одарить поцелуем или пролепетать на ухо: «Я люблю тебя, мама!», вместе с нею в мой упорядоченно-строгий и мрачноватый мир возвращалось сияние счастья.       Мои соратники, оказавшись предоставленными сами себе, не стали скучать, а нашли занятия по вкусу. Дориан вернулся к изучению содержимого местной библиотеки, разыскивая полезную для Инквизиции информацию. Сурана, как и я, перебрался в лазарет – но туда, где размещали тяжелых пациентов, и спасением жизней занимались не простые лекари, а целители-маги. Эллана и Тео присоединились к охотничьим отрядам, совершавшим регулярные вылазки за дичью. А когда поджила рана Зеврана, Ворон тоже начал «разминаться» вместе с боевыми товарищами подобным образом.       Я и Зевран после того, как эльф решил, что лечение ему больше не требуется, в течение дня почти не пересекались, а потому наше общение свелось к недолгим вечерним разговорам. Ворон обычно появлялся в тот момент, когда я укладывала в постель Рейвен, и моя дочь отказывалась даже пытаться уснуть без его пожелания доброй ночи. Но из-за того, что дни у Рейвен обычно выдавались весьма активными, моя девочка почти сразу начинала зевать и сонно жмуриться. Когда же она засыпала, мы выходили на крепостную стену, чтобы полюбоваться закатом.       Небо пылало заревом всех оттенков алого, и его сумасшедше яркие краски словно стекали по склонам Морозных гор, постепенно приобретая лиловые и густо-синие тона. Несмотря на то, что алый цвет ассоциировался у меня не с самыми мирными вещами, – с кровью, красным лириумом, пожаром и тому подобным, – вид вечерней зари вызывал во мне чувство умиротворения. А мелодичный голос Зеврана, вполголоса рассказывающего очередную байку, успокаивал еще сильнее. За минувшие годы я успела забыть то непередаваемое ощущение уверенности и защищенности, которое дарило присутствие Ворона, и теперь это утраченное состояние постепенно возвращалось ко мне. Но оно уже не было так густо, словно красным антиванским перцем, приправлено всепоглощающим острейшим влечением. Я даже почти не реагировала на довольно часто всплывающее в рассказах Зева упоминание Изабеллы...       Отдаленные трели, звучащие чистой радостью, донеслись из поднебесья. Я подняла взгляд и разглядела мелькающий в просвете меж облаков птичий клин. Первые стаи возвращались с севера в Орлей и Ферелден.       – Интересно, куда они летят? – вслух подумала я.       – Эти? – Зев тоже вскинул голову, чуть прищурился, всматриваясь в даль. – В южные Долы.       – Откуда ты знаешь?       – Это синие пересмешники, они зимуют в Антиве. В середине умбралиса отправятся обратно.       Я, не устояв перед соблазном поддеть эльфа, с иронией уточнила:       – И ты вместе с ними?       В ответ Зевран улыбнулся своей обычной чуть насмешливой улыбкой, от которой в его глазах вспыхивали золотые искорки, и покачал головой.       – Ворон – не перелетная птица, mi corazon*. Он там, где нужнее всего...       С приходом весны жизнь в Скайхолде заметно активировалась. Завершилось затишье, наступившее после не самой удачной военной кампании, что развернули войска Инквизиции в Изумрудных могилах. Дориан по этому поводу заявил, что поражение, которое Мередит Станнард и ее красные твари нанесли отрядам под предводительством Каллена Резерфорда, лишний раз подтверждает справедливость тевинтерской поговорки о том, что зимой воюют лишь дети и глупцы. К счастью, критика альтуса не достигла ушей командора, которого и без того одолевало чувство вины, лишь усугублявшееся полученными ранами. Каллен в своей обычной манере Рыцаря-Без-Страха-И-Упрека принял на себя груз ответственности за существенные потери в войсках – напомню, что Тревельян в тот самый момент разбиралась с ситуацией в Морозной котловине – и в связи с этим испытывал неимоверные страдания. И хотя лекари обеспечили военачальнику наилучший уход, – особое внимание лечению Каллена уделил, разумеется, Алимар, – на душевное состояние экс-храмовника сей факт никак не повлиял.       Когда сошел снег на большинстве перевалов Морозных гор, в Скайхолд прибыли маги, решившие прекратить свои исследования в Редклиффе и перенести их в более подходящее место. Их сопровождали... храмовники из башни Кинлох, в число которых вошел наш бывший арестант Лен. Впрочем, присутствие юного рыцаря оказалось далеко не единственным сюрпризом, что подарило нам возвращение Дугласа и его коллег...       Лицо светловолосого юноши было таким бледным, что соперничало своей белизной с подушкой, на которой покоилась его голова. По моему настоянию Фейнриэля разместили не в лазарете, а в одной из примыкающих к магическим лабораториям комнат, ибо болезнь мага не имела ничего общего с обычными недугами. Я была просто потрясена, когда исследователи красного лириума сообщили о том, что после нашего отъезда из Редклиффа маг сам объявился в замке и предложил посильную помощь. Он так увлекся этой работой, что Дугласу порой приходилось едва не пинками выгонять Фейнриэля из лаборатории, где тот мог засидеться со своими склянками далеко за полночь. Результатом сверхактивности исследователя стало заражение тем, что мы уже называли красной лириумной лихорадкой.       В первые два дня после приезда в Скайхолд полуэльфа терзала яростная лихорадка, а жуткая синева, растекавшаяся под глазами и вокруг губ юного мага, до такой степени напугала меня, что я была уверена в правоте взявшегося за лечение юноши Лисаса, который сильно сомневался в том, что его подопечный доживет до утра. Прогнозы, к счастью, не оправдались – во многом потому, что у постели Фейнриэля, кроме Лисаса, дежурили я, Алим (мы с целителем ради этого на время зарыли топор войны) и Эйверли. Кстати, именно знания юной исследовательницы, как мне кажется, в конечном итоге помогли вытащить полуэльфа с того света. Сама Эйверли в своей самоотверженности не находила ничего странного и даже смущалась, когда впоследствии кто-то говорил, что своей жизнью Фейнриэль обязан именно ей.       Когда полуэльф очнулся, Лисас и Алимар как раз отправились отдохнуть, а потому мое лицо было первым, что увидел Фейнриэль, открыв глаза.       – Привет, Ринна... – произнес он, с трудом разомкнув потрескавшиеся от горячки губы.       Я с облегчением улыбнулась, поняв, что алая дымка, еще сутки назад заливавшая белки юноши, потускнела, превратившись в едва уловимый розовый оттенок.       – Привет, – я придвинулась ближе к кровати.       – Значит, я в Скайхолде? Дуглас и... ребята привезли меня?       – Да, ты в Скайхолде. А не в Тени, – с нажимом добавила я, строго глядя на мага. – Скажи мне, Фейнриэль, какого демона ты так усердствовал? Неужели тебя не предупредили, насколько опасен контакт с красным лириумом для мага? Тем более – для мага эльфийской крови!       – Предупредили, – щеки полуэльфа слегка порозовели, – но я... очень хотел оказать помощь в исследованиях... потому...       – Ох, – прошептала я, догадавшись, почему маг так старательно отводит взор. – Ты никому не сказал, что ты – полуэльф?       Фейнриэль скосил глаза на Эйверли, которая смешивала новый декокт на краешке стола, и молча кивнул.       – И кому, скажи на милость, принесет пользу твой героизм, если из-за него ты погибнешь?! – язвительно продолжила я. Но тут магесса тихонько кашлянула, привлекая мое внимание, выразительно повела бровями, и я сбавила обороты. – Извини, я просто волновалась...       – Ты была со мной... все это время? – голубые глаза мага изумленно распахнулись.       – Разумеется, – фыркнула я. – Пришлось даже оставить дочь на попечение подруги.       Быстрый взгляд Фейнриэля обежал крохотную чистую комнатку, в которой его устроили, метнулся к двери.       – Ты... Вы были вдвоем?       Я сразу догадалась, чье имя так и не решился произнести юноша, а потому ответила с наигранной бодростью:       – Вдвоем? Да тут целая бригада целителей работала!       – Бри... гада?       – Многие, в общем, – я торопливо указала на склоненную головку юной магессы. – Эйверли, например, глаз не сомкнула – все готовила экспериментальные снадобья...       Девушка, смутившись, быстро встала, передала мне фиал с темно-алой жидкостью и, пробормотав, что позовет кого-нибудь из целителей, вышла из комнаты.       – А Дориан... знает, что я здесь? – все-таки рискнул спросить полуэльф.       – Да, он уже приходил, – заверила я. – Но ты был без сознания, а у Дориана так много дел... Думаю, он зайдет еще – сразу, как освободится.       Сказанное, конечно, было наглой ложью, поскольку альтус в палате полуэльфа появился лишь однажды – его по моей просьбе буквально силком за ворот мантии притащил Тео. И на лице мага при виде того, как Лисас и Алим пытаются привести юношу в чувство, читалось что угодно, но не беспокойство...       Обмануть сомниари мне не удалось – как утверждала Маретари, маги такого порядка чувствительны к чужим эмоциям. Поэтому Фейнриэль печально улыбнулся и опустил ресницы, чтобы скрыть отразившееся в глазах страдание.       – Он так и не простил, – еле слышно произнес он.       – Значит, ты старался не во имя идеи, а исключительно ради Дориана?       – Я хотел, чтобы он понял... увидел, что ради него я готов на все. Даже жизнью рискнул... И сделал бы это снова! – добавил маг с вызовом.       – Ох, Фейнриэль… Разве любят за что-то? – я ласково взъерошила светлые волосы юноши, как делала это в ту пору, когда маг был впечатлительным нервным подростком, и улыбнулась, поскольку он недовольно поморщился в ответ на этот жест. – Иногда я думаю, что осталась бы с Андерсом, даже если бы не кунари, а он взорвал церковь в Киркволле.       – По-твоему, все было напрасно? – спросил полуэльф упавшим голосом.       – Время покажет, – ответила я, поправив на нем одеяло.       Тут в комнату вернулась Эйверли и я, поднявшись, вернула девушке оставленный ею фиал со словами:       – Мне нужно проведать Рейвен. Присмотришь пока за ним, Эйви?       – Да, конечно, – магесса приняла флакон и присела на освобожденный мною стул у постели.       Прежде чем выйти, я обернулась и заметила, как вспыхнули щеки девушки, когда полуэльф коснулся пальцами ее руки, держащей флакон.       – А это точно не отрава? – спросил маг, явно озвучивая им двоим понятную шутку.       Эйверли фыркнула, вмиг забыв о приступе застенчивости.       – Если бы я захотела тебя отравить, приятель, то сделала бы это еще в Редклиффе, – заверила она, поддерживая свободной рукой юношу под лопатки, чтобы помочь ему выпить лекарство. – И, поверь, никто бы меня не заподозрил!       – Теперь я под защитой Инквизиции, – напомнил Фейнриэль. Он снова улегся, глядя на магессу с лукавством и явным интересом.       Я улыбнулась и бесшумно прикрыла за собой дверь.       Свою дочь я отыскала в саду в компании Кирана и Морриган. Ведьма изучала какой-то древний фолиант, время от времени бросая взгляд поверх книги на детей, увлеченных посадкой розового куста у дорожки, что вела в часовню.       – Почему мы сажаем розы? – донесся до меня голос мальчика, в котором звучал искренний интерес.       На что Рейвен авторитетно заявила:       – Потому что розы – любимые цветы Андрасте! И Митал.       – А кто это – «Митал»?       Я остановилась на половине шага, с вниманием не меньшим, чем у Кирана, ожидая ответа своей дочери.       – Она... – Рейвен на секунду задумалась. – Asha'belannar. Elgar'еvas**. Эльф и человек. А еще – дракон!       Сын Морриган принял сказанное с полным спокойствием – так, словно в словах Рейвен не было ни единого противоречия. Зато я уставилась на детей ошарашенным взглядом, чтобы, повернувшись к Морриган встретить ее, не менее удивленный.       – Asha'belannar? – повторила магесса, откладывая книгу. – Разве не так называют долийцы мою мать?       Я лишь пожала плечами.       «Интересно, что бы сказала Морриган, если бы я сообщила ей, что Флемет и есть живое воплощение Митал?»       – Твоя дочь отлично говорит на языке elvhen, – лесная ведьма поднялась и подошла ко мне. – Ты ее учила?       – Я? – я скептически посмотрела на подругу. – Кто бы меня саму обучил!       Я не лгала: Веланна в свое время научила меня лишь нескольким фразам – тем, которые, на ее взгляд, чаще всего используют долийцы при общении с шемленами, плоскоухими и прочими обитателями Тедаса. А потом я по крохам собирала знания то тут, то там – у Мерриль, Терона, Маретари, Дийла... Но каким бы скудным ни был мой словарный запас, я практически никогда не применяла его в общении с дочерью. Между тем уже не в первый раз тот факт, что Рейвен говорит на наречии эльфов, озадачивал меня.       – Странно, – Морриган, чуть нахмурившись, взглянула в сторону детей. – Но еще более странно, что Киран ее понимает...       – Может, стоит обсудить это с Флемет?       – Ни за что! – воскликнула Морриган и тут же торопливо обернулась, чтобы убедиться, что вырвавшееся у нее восклицание не привлекло внимания Кирана и Рейвен. Понизив голос, она продолжила горячо и взволнованно: – Ринна, запомни: никогда и ни при каких обстоятельствах моя мать не должна узнать, где находимся я и мой сын! Понимаешь?       – Не совсем, – озадаченно призналась я. – Ты скрываешься от Флемет?       – Разумеется! Разве ты забыла, что она вырастила меня, чтобы сделать своим запасным телом? А Киран... – магесса перевела дыхание, пытаясь успокоиться, – Киран представляет для нее особый интерес. Флемет ни перед чем не остановится, чтобы заполучить моего мальчика!       – Да не волнуйся ты так! Для того, чтобы что-то рассказать Флемет, я должна сперва встретиться с Флемет, – я потянула Морриган обратно к беседке. – А мы не виделись... со времен Пятого Мора!       «Если не считать встреч в Тени...»       – Наверное, я кажусь тебе паникершей, Ринна – ведьма бросила еще один тревожный взгляд на сына, – но, поверь, мое беспокойство вполне обоснованно. В Киране сокрыта сила, которая не может не привлекать внимания магов такого разбора, как моя мать! Кстати, я не понимаю, почему ты так спокойна, – я вопросительно взглянула на Морриган, и она движением подбородка указала в сторону играющих детей. – Твоя дочь, может, и не обладает душой Древнего Бога, но у нее весьма необычные способности...       Я почувствовала себя так, будто мое сердце зажали в тугие тиски. Одна мысль о том, что я могу вновь лишиться дочки, заставила свет померкнуть в долю секунды.       – Нет, – выдохнула я, сжимая кулаки. – Я никому не позволю приблизиться к Рейвен!       – Теперь ты меня понимаешь? – Морриган с удовлетворением кивнула.       – Да.       Я сделала над собой усилие, чтобы прекратить таращиться на дочь так, словно она была родником посреди пустыни, а я – умирающим от жажды путником, повернулась к ней спиной и...       И встретила пристальный взгляд пары зеленых эльфийских глаз.       Солас в перерывах между вылазками, на которые сопровождал Инквизитора, почти не покидал просторного помещения на первом этаже крепости, расписывая его яркими фресками. Несмотря на внутреннее напряжение, которое неизменно возникало у меня при виде эльфа, его картины производили прямо противоположное впечатление. Сочные краски, плавные линии и даже странные, будто неземные лики существ, которых Солас изображал на стенах, пробуждали в моей душе непонятную тоску по чему-то неопределенному, ушедшему, но светлому и радостному. Случайно забредая в убежище Ужасного Волка, я замирала в почти медитативном созерцании, а мои глаза наполнялись слезами. Соласу порой приходилось окликать меня по несколько раз, чтобы добиться внятного ответа, что я делаю в его «мастерской», поэтому я старалась обходить этот зал стороной. Но в данный момент уже эльф вторгся на «мою» территорию.       Маг стоял у крепостной стены, сложив руки на груди и устремив взор в нашу сторону. Судя по тому, что он почти сразу переключил внимание на юных цветоводов, Киран и Рейвен интересовали его гораздо больше, чем их матери. Морриган одарила эльфа равнодушным взглядом, а вот мне стало не по себе – грудь пронзил холодок, словно выбравшийся из ледяной воды уж скользнул за пазуху. Я небрежно поднялась и двинулась к Соласу, решив про себя: «Не знаю, насколько опасна для Кирана Митал, но вот моя дочь вполне обойдется без близкого знакомства с Фен'Харелом!»       Лысый маг не проявил ни удивления, ни скованности, когда понял, что я направляюсь к нему. Приветствовал меня легким наклоном головы и, не дожидаясь, пока я произнесу хоть слово, спросил:       – Ты же знаешь, что твоя дочь – маг?       – Конечно, – я решительно встала между Соласом и Рейвен, чтобы своим телом закрыть ее от слишком уж проницательных глаз эльфа. – А что в этом удивительного?       – Ничего. Но я не мог не заметить, что потоки ее силы... несколько необычны.       Взгляд эльфа вновь устремился мне за спину, и я машинально расправила плечи, стараясь увеличиться в размерах. Уголки губ прекрасно понимавшего, что я делаю, Соласа неожиданно задрожали, словно пытаясь спрятать улыбку.       – Я вряд ли способна удовлетворить твое любопытство по этому вопросу, – произнесла я как можно спокойнее. – Может, Андерс бы и...       – Андерса здесь нет, – ответил эльф сухо. Но я не рассердилась из-за этого бесстрастного заявления, поскольку Солас не пытался причинить мне боль, а всего лишь констатировал факт. – Но, как мне кажется, он тоже не смог бы разрешить мои сомнения.       – А что не так с Рейвен? – я не смогла скрыть тревогу, и эльф, качнув бритой головой, поднял ладонь в успокаивающем жесте.       – Ничего страшного не происходит, Ринна. Просто узоры энергетических линий, которые сплетаются вокруг твоей дочери, не похожи ни на один из тех, что я видел в Тедасе... за последнее время.       – А когда видел? – сорвалось у меня с языка раньше, чем я успела закрыть рот.       Зеленые глаза мага вспыхнули, взгляд стал еще острее и тверже. Но он тут же вновь принял свой обычный облик каменного истукана и заявил:       – Очень давно. Так давно, что и сам уже не помню. Мне, пожалуй, пора, – он бросил быстрый взгляд на солнце, – я обещал Алимару помочь ему в лазарете... Доброго дня, Ринна.       – И тебе всего хорошего, Солас.       Он повернулся, сделал шаг, удаляясь, но вдруг бросил мне через плечо:       – Знаешь, я посоветовал бы тебе найти хорошего наставника для Рейвен. И... береги ее.       Я сперва обмерла от этих слов, в которых звучала то ли забота, то ли угроза, а потом рывком повернулась к дочке. Рейвен в этот момент подняла голову и, заметив меня, с улыбкой помахала мне рукой...

***

      Инквизитор смотрела на Зеврана сосредоточенным и серьезным взором. Мне впервые с того дня, когда состоялся суд над Блэкволлом, а Ворон привез в Скайхолд мою дочь, довелось встретиться с Тревельян лицом к лицу, и я сразу отметила, что теперь она выглядит гораздо спокойнее.       Причина спонтанного совещания оказалась простой – Тревельян не терпелось расспросить Зеврана о том, как обстоят дела в Денериме. Сделать это сразу же Клэр помешала собственная деликатность и настойчивое вмешательство Жозефины – посол категорически запретила Инквизитору вступать в контакт с эльфом, пока не станет ясно, что он не является источником заразы (как и моя дочь). Поэтому Ворона – а вместе с ним и меня – призвали на Совет, лишь когда с его появления в крепости минуло целых две недели. И теперь мы семеро – Клэр, ее советники, Ворон и я – собрались за огромным деревянным столом с самой подробной картой Тедаса, что только была в распоряжении Инквизиции.       Зевран ограничился довольно скупым описанием своих приключений в Денериме (обычно эльф был куда красноречивее), более подробно остановившись на нюансах, связанных с эпидемией.       – Все-таки скверна? – уточнила Кассандра угрюмо. – Храни нас Создатель!       – На самом деле, принцу-консорту удалось купировать очаги заражения, – спокойно ответил эльф, и его уверенный ответ заставил Искательницу вздохнуть с облегчением. – Больше всего пострадавших – в районах, где проживает знать. И это странно, если учесть, что жители Денерима обвиняют в заражении кунари – якобы с их дредноута на берег сбежали моровые крысы... В таком случае главные очаги находились бы в порту и в соседствующим с ним эльфинаже. Но среди эльфийского населения тех, кто подцепил скверну, единицы.       – Как вы думаете, почему в эльфинаже меньше заболевших? – спросила Тревельян, глядя на Зеврана с пристальным вниманием. – Порождения тьмы неразумны, им все равно, кому рвать глотки…       Поскольку мы с Зевраном неоднократно обсуждали этот вопрос, Ворон повернулся ко мне, приглашая высказать свое мнение. Я неохотно произнесла:       – Потому что порождения тьмы не имеют отношения к эпидемии.       – Вы так считаете, Риннала? – с живым интересом спросила Клэр.       – Да. Я почти уверена, что эпидемия в Денериме – дело рук Корифея и его соратников. А венатори не заинтересованы в том, чтобы эльфы перемерли от скверны. Они нужны тевинтерцам – как рабы или жертвы ритуалов магии крови.       Брови Тревельян чуть сдвинулись к переносице.       – Понимаю, – негромко сказала она мне. И снова перевела взгляд на Ворона. – Какие же меры предпринимает принц-консорт Кусланд?       – Самые решительные, – по лицу эльфа промчалась стремительная мрачная тень, но голос все еще звучал бесстрастно. – Скверну в Денериме искореняют огнем и мечом. В прямом смысле.       – То есть... все зараженные...? – Жозефина не договорила и торопливо опустила глаза.       – От скверны нет лекарства, леди Монтилье, – негромко напомнил эльф. – За исключением Посвящения.       – Будем надеяться, прибытие Серых Стражей поможет спасти хоть кого-то из пострадавших! – вздохнул Каллен, которого я, как и молчавшую Лелиану старательно обходила взглядом.       – Страж-Командор Эдукан заверил, что они сделают все возможное, – согласилась со своим командором Инквизитор.       «Страж-Командор Эдукан...»       Я ценой неимоверных усилий смогла сдержать дрожь. Слышать звание Каллиан в применении к кому-то иному – пусть даже к лучшему другу! – было невыносимо. И даже не глядя на Зеврана, я почувствовала, что эльф тоже напрягся при этой фразе. Нахмурился и Каллен, машинальным жестом прижимая ладонь к левой половине груди. Командор Инквизиции все еще испытывал остаточные боли, – последствия ранения в крепости Адамант, – которые после его возвращения из Изумрудных могил лишь усугубились.       – Посвящение не гарантирует выздоровления, – сказала я не Каллену, а Тревельян. – И Стражи не принимают в свои ряды всех подряд...       – Но сама вероятность спасения может вернуть отчаявшимся надежду, – возразила Инквизитор.       В знак согласия я наклонила голову.       – Полагаю, мы обсудили все вопросы? – Клэр посмотрела на советников и, поскольку те не возражали, подытожила: – Тогда на этом и закончим.       Но когда я поднялась и повернулась к выходу, Тревельян добавила:       – Риннала, можно вас на два слова? Наедине...       «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться».       Лелиана, которая так и не произнесла ни звука и на протяжении всего совещания сидела без движения, подобно бледной мраморной статуе, быстрыми шагами покинула зал. За ней вышли Кассандра, Жозефина, Каллен, который бросил вопросительный взгляд на Инквизитора, и держащийся с подчеркнутой невозмутимостью Зевран.       Едва за последним из них закрылась дверь, Клэр расслабилась и с шумным вздохом склонила голову, запустив пальцы в свои густые каштановые волосы, которые она для удобства обрезала до основания шеи. На ее лице отражались глубокая усталость и обреченность, и мне почему-то подумалось, что самому Инквизитору не хватает той надежды, которую она так мечтает подарить денеримцам.       – Что с вами, Клэр? – спросила я, вернувшись на место.       Она помедлила, прежде чем поднять на меня взор и ответить:       – Опустошение. Чувствую себя так, будто из меня вытягивают силы – каплю за каплей... – она отняла от виска левую ладонь и взглянула на нее с подозрением. – Может, во всем виноват Якорь?       «А, может, Том Ренье?», – подумала я, ответив, впрочем, иной фразой:       – На этот вопрос гораздо лучше ответил бы Солас.       – Да, пожалуй, – задумчиво согласила Тревельян, все еще не опуская руки с меткой Завесы, отчего в ее чуть приподнятых к вискам темно-серых глазах замелькали зеленоватые блики. Потом она, нахмурившись, прижала ладонь к поверхности стола. – У меня есть к вам просьба. Вернее, даже две.       – Готова служить вам.       – Начну с более простого, – несмотря на то, что сама Клэр обозначила первую тему как более простую, ее взгляд ясно отразил неуверенность. – Страж Блэк... Том Ренье изъявил желание присоединиться к ордену Серых Стражей. Я прошу вас оказать ему содействие. Все-таки вы пользуетесь уважением в ферелденском крыле ордена и... могли бы...       – С удовольствием, леди Инквизитор, – согласилась я, сжалившись над вконец смешавшейся Клэр. – Мессир Ренье – боец, каких мало в Тедасе. Я думаю, Роган Эдукан будет только рад такому пополнению в рядах Стражей. Если, конечно, намерение вашего соратника твердо.       – Он все решил, – Тревельян снова отвернулась, а потому я не видела, каким было выражение ее лица. В голосе же прятался надлом. – Но Ренье собирается примкнуть к Стражам только после окончания войны с Корифеем. Если выживет. Если мы все выживем...       – Разумеется, я сделаю для него все, что смогу, – заверила я, «не заметив» вырвавшихся у Инквизитора последних фраз, пронизанных отчаянием.       – Благодарю вас, Риннала. Теперь перейду к другой части моей просьбы, – Тревельян заметно приободрилась, и я про себя отметила, как изменился ее голос с переходом от образа страдающей женщины к позиции уверенного лидера. – Я знаю, что вы совсем недавно воссоединились со своей дочерью и наверняка не захотите с ней разлучаться, но... – Клэр на секунду умолкла, будто подбирала подходящие слова, а потом заявила прямо: – Я прошу вас сопровождать меня и вашу подругу Морриган в Арборскую глушь.       – В Арборскую глушь? – переспросила я машинально.       – По мнению леди Морриган, там находится древний храм, в котором сосредоточена многовековая мудрость народа elvhen.       Клэр поднялась и подошла к той части стола, где на карте были обозначены южные земли Орлея. Она наклонилась и, еле касаясь, провела пальцами по резной поверхности, чтобы остановиться в точке у дальнего отрога Морозных гор.       – Храм расположен в этом районе, – сообщила Тревельян. – Собственно, точное его местонахождение нам неизвестно, но все данные, изученные леди Морриган, подтверждают эту версию.       – Почему вы хотите посетить это место?       Я не испытывала ни малейшего желания соваться в Арборские дебри, пусть даже это путешествие и обещало приближение развязки войны.       – Потому что Корифей со своими отрядами пытается пробиться туда. И очень настойчиво, – призналась Инквизитор. – Если тварь рассчитывает на то, что древние знания помогут победить в войне, мы должны сделать все возможное, чтобы не допустить этого!       – Вы правы, – согласилась я неохотно. – Но готовы ли войска Инквизиции к открытому столкновению с Корифеем?       – Я могу только надеяться на это, – Клэр выпрямилась, все еще не сводя глаз с карты и в мрачной задумчивости потирая подбородок. – Мы сумели лишить Корифея ряда союзников, но и сами недосчитались многих, на кого надеялись. Отряды Ферелдена, которые должен был возглавить лорд Кусланд, из-за эпидемии в Денериме не смогли выступить на нашей стороне... Королева Анора обещала прислать часть войска, базирующегося в Гварене, но ферелденцы вряд ли смогут добраться в Арборскую глушь достаточно быстро. Не получилось достичь взаимопонимания с Пар Волленом... Хорошо хоть Великий герцог Гаспар.... Или его нужно привыкать называть Их императорское величество? – Инквизитор иронично усмехнулась. – В общем, войска из Орлея прибудут. И хотя наши отряды понесли серьезные потери в Изумрудных могилах, Инквизиция все еще остается сильной и продолжает держать под контролем южные Долы. Так что, надеюсь, сможем оказать противодействие Корифею даже с тем, что у нас есть в наличии. Или хотя бы не позволим ему завладеть знаниями или артефактами, что сокрыты в эльфийском храме.       Интонациям Тревельян – ровным и спокойным – все же недоставало убежденности. По всей видимости, она опасалась, что и эта кампания может завершиться не в нашу пользу.       – Когда вы намерены отправиться в Арборскую глушь? – осведомилась я.       Клэр ответила сразу, не раздумывая:       – Как только появится более определенная информация о месте расположения храма. Пока поисками занимаются разведчики, а мы постепенно подтягиваем в тот район дополнительные силы. Отряды Инквизиции, которым был нанесен меньший урон, переместились в Арборские дебри из Изумрудных могил и теперь держат там оборону. Их поддерживают несколько групп разведки, к тому же на помощь уже выступили две орлейские роты и вот-вот тронется в путь гарнизон Гварена. Но... – Тревельян подавила тяжелый вздох, – наши офицеры и командиры союзников делают все возможное, чтобы сохранять свои перемещения в тайне от агентов Корифея. А скорость, чаще всего, идет вразрез со скрытностью. Разумеется, если наши противники направят в южные Долы все свои силы, придется сделать то же самое и уже открытым маршем максимально быстро двигаться в Арборские леса.       – Будем надеяться, этого не произойдет.       Тревельян неопределенно пожала плечами.       – Мы должны быть готовы к любому повороту, Риннала. Так вы поедете со мной?       – Да, леди Инквизитор.       Лицо Клэр просветлело.       – Благодарю вас, – с искренней признательностью произнесла она, протянув мне руку.       Я пожала ее ладонь – сильную, чуть шершавую – и уточнила:       – Сколько у нас времени?       – Я не знаю, – взгляд темно-серых глаз девушки был прямым и открытым. – Надеюсь, Создатель дарует нам хотя бы месяц на подготовку...       – Да пребудет с нами Его милость!

***

      В «Шельме из Оствика» было привычно шумно и многолюдно. На входе я столкнулась с группой солдат, и мужчины, разулыбавшись, поздоровались и расступились, чтобы дать мне пройти. За последние дни я обнаружила, что пользуюсь определенной известностью среди бойцов Инквизиции, хотя и не представляла, с чем это могло быть связано. Но большинство обитателей Скайхолда, заговаривая со мной, называли меня по имени и имели ясное представление о том, кто я такая.       Внутри звучала музыка. Веселые ритмичные аккорды звенели, словно весенняя капель, и в такт им гудел дощатый пол под башмаками танцоров. Поначалу я подумала, что это Мариден поддалась на уговоры молодежи и, изменив своим мелодичным балладам, согласилась исполнить гальярду. Но потом поняла, что насыщенные полнокровные звуки совсем не напоминают те, что издает нежная лютня менестреля. Это была антиванская гитара.       Играл Зевран. Слегка склонив голову – так, что растрепавшиеся волосы эльфа, к которым уже вернулся прежний светло-золотой цвет, падали ему на лицо, – и касаясь струн в энергичном порывистом ритме, заданном танцем. Я остановилась среди зрителей, глазеющих на танцоров и подбадривающих их хлопками в ладоши. Гибкие пальцы Ворона порхали над декой, извлекая из инструмента поистине волшебные звуки, и это будто вернуло меня на год назад, в Амарантайн – к моей семье, празднующей Новый год в кругу Серых Стражей, к запаху пряностей и звукам гитары в моих руках... К тому времени, когда все мои близкие и любимые были со мной...       Мелодия оборвалась одновременно с последним па танцоров, сопровождавшимся дружным притопом, от которого крякнули кружки на столах. Вокруг зааплодировали, и Тео, которого я только в этот момент узнала в одном танцующих, громко потребовал:       – Еще!       – Да, Зевран, еще! – воодушевленно воскликнула стоявшая рядом с ривейнцем Эйверли. – Пожалуйста!       Ворон покачал головой и попытался было отложить инструмент, но Варрик почти насильно сунул его обратно эльфу.       – Нет уж, мой крылатый друг, – заявил гном под общие одобрительные крики, – не останавливайся. Порадуй народ!       Зевран широко улыбнулся, бросил взгляд на собравшуюся толпу и предупредил:       – Только одну!       – Как скажешь, – согласился Теодоро.       В этот момент одна из девушек, сославшись на усталость, покинула площадку. Ривейнец обернулся, ища ей замену, и тотчас заметил меня.       – Ринна! – он в пару прыжков подскочил ко мне, обхватил за талию и вытащил в центр зала, прежде чем я успела выразить протест. – Как хорошо, что ты пришла! Окажешь мне честь? А Эйверли потанцует с Гэвином...       Я отбивалась со смехом и заверениями в том, что не танцую.       – Антиванка – и не танцует? – громко выразил недоверие Варрик.       – Нет, эта антиванка не танцует. Никогда, – голос Зеврана вдруг зазвучал так жестко, что гном взглянул на него с удивлением, а Теодоро под пристальным взглядом эльфа убрал от меня руки.       – Я буду танцевать лишь на могиле Корифея, – сказала я, пытаясь шуткой сгладить ситуацию. Судя по тому, что реплика вызвала взрыв смеха, мне это удалось. – А сейчас, может, Сэра нас осчастливит?       Дориан, устроившийся за столом вместе с Варриком, Сэрой, Железным Быком и его заместителем Кремом, подхватил:       – Верно! Сэра, моя остроглазая Андруил, подаришь нам это удовольствие?       Лучница в ответ показала ему язык и отобрала кружку с элем.       – Видимо, Гэвину придется отдохнуть, – с этими словами я вышла из круга и присела на край скамьи рядом с Дорианом. Альтус бросил грозный взгляд на Сэру – та, фыркнув, вернула магу кружку, которую тот не замедлил поставить передо мной.       Зевран снова прижал лады пальцами левой руки, правая на секунду замерла в воздухе, словно сомневаясь, потом решительно скользнула вниз, извлекая из гитары сильный громкий аккорд. Ни размеренным рилом, ни даже забойной гальярдой тут и не пахло – больше всего мелодия, рождающаяся под пальцами Ворона, напоминала фламенко. Сначала звуки рассыпались острыми стеклянными осколками, потом превратились в камешки, что выбрасывает на берег морской прибой, затем – в сходящую с гор лавину. С каждой секундой музыка набирала силу и эмоциональность и, наконец, словно смела невидимую преграду, хлынув мощным уверенным потоком.       Эйверли, оставшаяся рядом с Тео, ахнула, неуверенно взглянула на партнера, но тот рассмеялся и протянул ей руку. Ривейнец развернул девушку таким резким движением, что подол ее голубой мантии взвился и облепил ноги магессы. Эйверли схватилась за плечо Тео, оставив другую руку в его ладони, и мужчина, обхватив тонкую талию партнерши, сделал новый пируэт. Потом несколько быстрых, точно выверенных шагов – и снова поворот. Магесса явно не знала этого танца, но, полностью доверившись партнеру, отзывалась на каждое его движение, вовремя подхватывая то или иное па.       Зрители уже не хлопали и не голосили – пожалуй, все посетители «Шельмы из Оствика» затаили дыхание, глядя на удивительную картину, представшую перед ними. Движения двоих, кружащихся на площадке для танцев, были стремительными, они в долю секунды могли поменять направление и ритм, но при этом оставались такими слаженными, будто Тео и Эйви танцевали вместе многие годы. Заразившаяся воодушевлением партнера девушка уже не просто отвечала ему, а сама импровизировала, растворяясь в мелодии, казалось, заставляющей звенеть от напряжения сам воздух в таверне.       Вот Эйверли делает плавный свободный шаг, будто пытается вырваться, но последний момент сильная мужская рука перехватывает тонкое девичье запястье. Рывок – магесса падает в объятья «пирата», резко уперев ладони в его грудь, отталкивается, чтобы отскочить и взвиться над полом в прыжке, а затем остановиться, с вызовом глядя на Тео. Реакция мужчины не заставляет себя ждать: ривейнец, отбивая такт ладонью о ладонь, рвется навстречу девушке, кажется, его ураганный натиск вот-вот сметет партнершу. Но она, развернувшись на кончиках пальцев, делает шаг в сторону, вскинув над головой тонкие руки. Еще три такта – и они снова меняются местами. И хотя танцоры больше не касаются друг друга, их словно связывает прочная невидимая нить – смуглого широкоплечего мужчину и легкую, как лепесток пламени, фигурку девушки в голубом платье, словно облитую лириумным сиянием. И сам воздух вокруг них начинает плавиться, как свеча.       У меня в ушах будто гудят хасиндские барабаны, пульс давно уже ускорился в такт музыке, и приходится прилагать усилия, чтобы сделать очередной вдох. Рука сидящего рядом со мной Дориана сжимается так, что я слышу, как хрустят костяшки его пальцев. Альтус смотрит туда, где в центре площадки рисуют невообразимый узор танца наш друг и магесса из Монтсиммара, и огонь, пылающий в глубине его темных глаз, так ярок, что, пожалуй, способен воспламенить эль в глиняной кружке, к которой я так и не притронулась…       Пальцы Зеврана все убыстряют движение. Скорость, с которой они перемещаются по грифу и струнам, сравнима уже не с полетом проворных мотыльков, а с резкими ударами стрел. И это зрелище почему-то заставляет меня отвлечься от танцоров и завороженно следить за руками Ворона. А потом он поворачивает голову, смотрит прямо на меня поверх плеча, и взгляд золотых глаз с расширенными зрачками ощущается ударом кинжала в самое сердце…       Достигшая апогея мелодия завершилась оглушительным многоголосым аккордом – и Зевран оборвал музыку, уронив ладонь на струны. Через пару секунд такой же оглушительной тишины воздух в таверне словно разорвало громом оваций и восторженных криков. Варрик и Крем даже вскочили с мест, самозабвенно аплодируя и отбивая при этом ладони. Железный Бык засвистел, вложив пальцы в рот, а я, поддавшись всеобщему безумию, восхищенно завопила.       Тео провел рукой по волосам, поправляя выбившиеся из «хвоста» пряди, и галантным жестом указал публике на юную даму, словно переадресовывал ей все сорванные аплодисменты. Эйверли в пылу танца потеряла свои шпильки, поэтому ее аккуратный пучок рассыпался, обрамляя слегка раскрасневшееся лицо мягким светло-пепельным облаком. Магесса сияла, и охватившее девушку вдохновение наполнило каждую черточку ее простоватого личика удивительным очарованием – как тогда, в подземельях Редклиффа.       – Создатель, да она просто красавица! – горячо выдохнула я, обращаясь к Дориану.       – Пожалуй, – совершенно искренне согласился альтус. И медленно расслабил сжатые в кулак пальцы.       Тео торжественно-галантно поцеловал руку партнерши. Эйверли слегка присела в ответном реверансе, и ее тут же увлекли за собой восхищенно щебечущие подруги. А ривейнец вытер лоб тыльной стороной руки и двинулся к нам. Варрик без стеснения подвинул зашипевшую, как кошка, Сэру, освобождая «пирату» место напротив меня и Дориана. Почти сразу гному пришлось повторить маневр, потому что к нам присоединился и Зевран, усевшийся возле ривейнца.       – Мне срочно нужно выпить, – признался Тео, откинув со лба непослушную прядь волос.       Я подвинула к напарнику сменивший уже третьего «владельца» кубок, и тот, торопливо опрокинув в себя его содержимое, шумно выдохнул. Зевран, прислонив гитару к столу, наблюдал за ним с ленивой усмешкой.       – Ты отлично танцуешь, Тео! – воскликнула я с некоторым удивлением.       – Этим мои таланты не исчерпываются, – напарник хитро подмигнул мне и обернулся, чтобы помахать Кабо и жестами сообщить, что его кружка пуста.       – А ты… – я перевела возмущенный взгляд на Зеврана, – почему я никогда не слышала, как ты играешь? Создатель, я чуть не описалась от восторга… И где ты раздобыл гитару?       – Мне ее одолжила леди Монтилье, – пояснил Ворон, решив сперва ответить на второй вопрос. – И ты права: я никогда не играл при тебе. Каюсь.       «Ясно. Настоящую Ринну он все-таки радовал своим искусством… – и от этой мысли мне стало немного грустно. – Чего же еще я не знаю о Зевране?»       – Лучше скажи, в связи с чем мы удостоились чести видеть тебя сегодня в этом злачном месте, Котенок? – поинтересовался Варрик, наполняя свой кубок. Гном этим вечером решил отдать предпочтение вину.       – Котенок? – Зевран с веселым недоумением вскинул одну бровь. – Ты все еще называешь Ринналу этим прозвищем, Варрик?       – А почему нет? – гном пожал плечами. – Я слишком стар, чтобы изменять своим привычкам. Да и имя ей подходит.       – Este gatita tiene garras afiladas***, – рассмеявшись, вставил Тео, дождавшийся, когда посланная Кабо служанка поставит перед ним кувшин с элем.       – Может, прекратим обсуждать меня и вернемся к вопросу Варрика? – насмешливо взглянув на Тео, спросила я.       – Я весь – воплощенное внимание, – заверил ривейнец, а Дориан преувеличенно тяжело вздохнул и высказался, повернувшись ко мне:       – Забудь про них на сегодня, командир. Слишком много эля, слишком мало мозгов…       – Эй, я вообще-то еще не пил! – возмутился Зевран.       – Это дело поправимое, – Варрик ухмыльнулся, тут же плеснул вино в еще один бокал, чтобы вручить его эльфу, а затем снова устремил на меня невинный взгляд своих ореховых глаз. – Так чего ты хотела, радость моя?       – Видимо, уже ничего, – пробормотала я. Мои намерения обсудить с соратниками участие в будущей кампании увяли, не успев как следует расцвести.       – Тогда налей себе что-нибудь в соответствии своему вкусу и расслабься! Даже командиры должны иногда отдыхать…       Я уже почти собралась последовать совету Варрика, но тут меня настойчиво дернули за рукав. Повернувшись, я обнаружила у себя за спиной тех, кого меньше всего рассчитывала увидеть вечером в таверне. Киран и Рейвен, улыбающиеся с одинаковым хитрющим выражением на личиках, смотрели на меня выжидающе и с предвкушением.       – Та-ак… – протянула я. – А вы откуда взялись, господа?       – Мама нас привела, – пояснил Киран. – До двери. А дальше мы сами.       Рейвен радостно добавила:       – Она просила передать, что сегодня твоя очередь за нами присматривать!       – Я, в целом, не против, – я подхватила Рейвен, чтобы усадить к себе на колени, а Киран тем временем вскарабкался на скамью рядом со мной. – Но, как мне кажется, трактир – не лучшее место для детей.       – Почему это? – пробасил недоумевающий кунари.       – Если эти мальцы не будут знать, как держать себя среди персон самого разного сорта, то грош цена такому воспитанию! – поддержал Быка Варрик. – Так что пусть останутся и набираются жизненного опыта.       – Я хочу хорошо воспитаться! – тут же заявила моя дочь, а ее приятель энергично закивал.       – А я не хочу, чтобы тетя Морриган превратила Варрика в болотного рыболова. И меня с ним заодно, – я поднялась, держа Рейвен на сгибе локтя, а второй рукой взяла за плечо Кирана. – Так что нам придется удалиться – да простит честная компания!       – Кстати, – медленно, растягивая слова, произнес ухмыляющийся Зевран, – а почему Морриган решила передать эту парочку тебе? Да еще и так скоропалительно…       Рейвен и Киран дружно захихикали, прикрыв рты ладошками.       – Зевран прав, – я внимательно посмотрела на сорванцов, которые явно были осведомлены лучше моего. – Киран, где твоя мама?       – У себя в комнате, – честно ответил мальчик, пока моя дочь продолжала посмеиваться. – Она сказала, что будет занята до утра. Мой папа приехал.       – Йован – здесь? В Скайхолде? – я одновременно удивилась и обрадовалась.       Но потом Рейвен потянула меня за волосы и спросила:       – А когда вернется мой папочка? И Калли?       Я задохнулась от неожиданного, а потому сокрушающего приступа дикой боли, которую мне до сих пор, хотя и с трудом, но удавалось удерживать взаперти где-то на дне души. Стены и пол зашатались, и я, хватаясь за край стола в попытке удержаться на ногах, успела заметить, как побледнел рванувшийся ко мне Зевран. ________________________________________ Примечания *mi corazon – сердце мое (антив.) **Asha'belannar. Elgar'evas – Женщина многих лет. Свободный дух. (elvhen) ***Este gatita tiene garras afiladas – У этого котенка острые коготки (антив.)