***
— Здесь будет граница, — юноша остановился, проследив взглядом за воображаемой чертой. — Дальше начинается территория заливного поля. — Господин Судзуки находит целесообразным такой раздел? — неуверенно поинтересовалась девушка, вынуждая собеседника обратить свое несколько рассеянное внимание на нее. Мио смотрела на реку, которая также была своеобразной границей, у которой будущее поле должно заканчиваться. Вежливая улыбка, застывшая на ее лице, как ничто другое свидетельствовало о неуверенности, поселившейся в юном сердце. Пожалуй, при других обстоятельствах Тахомару мог бы счесть странным то, что сомневаться девушка начала лишь сейчас. Если бы состоявшийся дуэт из беспокойства и растерянности не бередил душу ему самому. Господин Судзуки, приглашенный им с целью развеять все сомнения, в итоге лишь подлил масла в огонь, вынуждая юного лорда признать свою внезапную идею не такой уж и удачной. Вероятность того, что у кучки детей, которые не имеют совершенно никакого опыта в выращивании зерновых культур, получится с помощью маленького мешочка семян вырастить свое, пускай и небольшое, поле была невообразимо мала. В первый свой визит он списал это небольшое чудо на реку неподалеку, а также на то, что данный участок земли не был истощен постоянными посевами. Впрочем, Тахомару о выращивании риса знал не больше, чем Мио. Зато человек, который в этом разбирается превосходно, даже учитывая благоприятные факторы, упрямо отказывался признавать здешние условия какими-то особенными. И как бы юному лорду не хотелось возразить, непрерывный многочасовой рассказ о свойствах почвы от многоуважаемого господина Судзуки принес лишь осознание пустяковости и несерьезности его предыдущих выводов. И все же… Принятое еще до его рождения решение не рисковать и выбрать самый легкий и незатратный путь уже привело к тому, что они имеют сейчас. Поймав на себе обеспокоенный взгляд Мио, Тахомару устало улыбнулся. Кажется, его молчание слишком затянулось. — Господин Судзуки считает, что мы тратим время и ресурсы напрасно, — с легкой усмешкой в голосе отвечает юноша, отмечая любые, даже малейшие изменения на лице собеседницы. Впрочем, Мио, кажется, новость совершенно не впечатлила. — Если нет никакой разницы между почвой на уже существующих полях и здешней, зачем тратить ресурсы на обустройство всего в этом месте? — Значит, вы изменили свое решение? — осторожно поинтересовалась Мио. — Нет, — спокойно ответил Тахомару, отмечая, как в карих глазах вспыхивает изумление. — Почему? — Потому что на старых полях урожая нет, я это видел своими собственными глазами. А отказываться от альтернативы лишь потому, что нам с самого начала сказали, что ничего не выйдет — глупость. Впрочем, — спустя мгновенье продолжил он, заметив, как на лице девушки расцвела искренняя улыбка, — можешь списать это на самоуверенность избалованного жизнью и влиятельностью человека. — И в мыслях подобного не было, — без тени смущения ответила Мио, правильно истолковав его самоиронию. Впрочем, легкий румянец все же лег на ее щеки, когда она тихо произнесла: — Спасибо. — Еще рано благодарить. Предстоит еще много работы: нужно найти толковых людей, обеспечить всем достойные условия жизни, расчистить территорию, позаботиться о диких зверях, способных все испортить, подготовить почву… — Знаю. Я немного не это имела в виду, — с неизменной улыбкой покачала головой Мио. Девушка бросила взгляд в сторону дома, где дети, радостно смеясь, не давали покоя госпоже Нуи. — За отношение, за то, что вам не все равно… Я должна поблагодарить вас за все, что вы для нас делаете. Теплый ветерок ласкал кожу, рождая внутри чувство спокойствия и осознание того, что они оба больше никогда не будут жалеть о принятых решениях. Мио, бросив на него короткий взгляд, тут же опустила глаза, пытаясь спрятать улыбку: ей бы ужасно не хотелось, чтобы позже юноша испытывал перед ней смущение, осознавая, что кто-то имел возможность наблюдать как что-то столь незначительное способно нарушить его невозмутимость. — Я не смогу постоянно наведываться сюда, — начал Тахомару, возобновив путь к дому. — Поэтому мне понадобится твоя помощь. Пожалуй, обязанности мы распределим ближе к началу работ. — Примерно через месяц, — серьезно заметила Мио, задумчиво кивнув. — Осталось не так уж и много времени. — Верно. На данный момент… У вас нет проблем с добычей пропитания? — Нет, — несколько беспечно ответила девушка, неспешно следуя за собеседником. — Вы и сами можете в этом убедиться. Конечно, несколько необычно будет ужинать такой большой группой… Но не желаете ли вы разделить с нами трапезу? — Боюсь, вынужден отклонить предложение, — без каких-либо размышлений ответил юный лорд, пытаясь игнорировать легкое разочарование на лице собеседницы. — Пускай дорога к дому отнимает у нас не так уж много времени, но идея выдвигаться в путь в сумерках не покажется привлекательной моим спутникам. Возможно, в следующий раз. Мио лишь молча кивнула, наблюдая за тем, как Тахомару, заметив ее ответ, поспешил к леди Нуи, попутно успев подать знак Хёго и Муцу, ожидающим распоряжений. Господин Судзуки нашелся тут же: мужчина что-то оживленно доказывал снисходительно улыбающемуся господину Джукаю. Девушка вздохнула, заправляя прядку волос за ушко. За состоявшимся разговором она успела забыть об усталости, сейчас медленно разливающейся по всему телу. После прихода троих ее друзей работы стало значительно меньше, но напряжение выматывало не хуже физического труда. — Юный господин, — тихо позвала Муцу, заставляя Тахомару оторвать взгляд от отвлекшейся на детей Мио. — Все готово к отбытию. — Отправляемся, — кивнув, бросил юноша, на мгновенье прикрывая глаза, чтобы привести мысли в порядок. — Мы и так слишком задержались. Открыв глаза, Тахомару наткнулся на несколько обеспокоенный взгляд матери. Пожалуй, выглядел он сейчас не лучшим образом: невероятное количество беспорядочных мыслей, которые время от времени еще и противоречили друг другу, грозились вот-вот перерасти в полноценную головную боль. Впрочем, подобное не стоит внимания: совсем скоро они окажутся дома, а там уж он сможет со всем разобраться и отдохнуть. — Все в порядке, матушка, — поспешил он заверить как раз подошедшую леди. — Я… — Сестренка Мио, мы вернулись! — громко оповестил всех присутствующих звонкий детский голосок. Тахомару с легкой улыбкой отметил, что в этом месте, пожалуй, царит непередаваемая семейная атмосфера. Будет чертовски грустно, если предстоящая им всем работа разрушит тот покой, что, словно одеяло, укрывал это место. Улыбка юноши померкла, стоило ему повернуть голову и увидеть ребенка, беспечно вышедшего из-за угла дома. Но это еще ничего не значит, верно? Ведь… Словно в насмешку, следом за своей неизменной спутницей показался Он. Отчего-то юному лорду казалось, что с их последней встречи его старший брат непонятным образом изменился. Странным было то, что дело заключался не в возращенных частях тела, нет. Может быть, дело было в легкой улыбке, до жути напоминающей его собственную? Неважно. В отличие от своего младшего спутника, который, заметно стушевавшись, сделал шаг назад, Хяккимару сразу же их заметил. «С возвращением», — слышит он тихий голос ученицы лекаря, в то время как его рука сама по себе тянется к рукояти оружия. — Тахомару, — едва слышно произносит леди Нуи, кладя руку поверх его. Юноша поднимает голову, дабы вглядеться в ее глаза и замечает: впервые в жизни она смотрит именно на него. Женщина не отводит взгляда ни на мгновенье, при этом продолжая нежно улыбаться. В ее карих глазах Тахомару находит лишь ту странную, непреодолимую силу и спокойствие, которое странным образом передается ему, обволакивая напряженную душу. Юноша зачарованно выдыхает и кривит губы в насмешливой усмешке, тем не менее убирая руку с рукояти меча. — Молодой господин! — восклицает Муцу в тот момент, когда она, ненадолго отвлекшись от лошадей, замечает новоприбывших. Хёго, услышав крик сестры, тут же показался из-за деревьев, готовый в любой момент броситься в бой. Впрочем, Муцу уже успела вытащить из колчана стрелу, готовясь стрелять… — Прекратите! Оба воина с непониманием вглядывались в лицо господина, но не смели нарушать приказ, замерев на своих местах. Впрочем, в выражении их лиц, в их позах читалось нешуточное напряжение, выдающее готовность вот-вот сорваться с места. — Что происходит? — дрожащим голосом спросила Мио, прижимая к себе перепуганную Маю. — Вам стоит укрыться в доме, — скользнув по их лицам взглядом, четко произнес Тахомару, тут же сосредотачивая все свое внимание на Хяккимару, все еще не сдвинувшемся с места. Не отрывая глаз от брата, юный лорд дождался, пока Мио вместе с детьми и решившим присоединиться к ним господином Судзуки скроются в доме. Несмотря на это, действующих лиц все еще оставалось довольно много. Впрочем, кажется, в этом нет ничего странного: видимо, остаться решили именно те люди, которые так или иначе связаны с этой историей. Юный лорд вздохнул, пытаясь игнорировать разрастающуюся внутреннюю дрожь: головная боль все же решила показать себя во всей красе, а представления о том, что делать дальше у него совершенно не было. Как, впрочем, и сил продолжать весь этот спектакль. Остается лишь надеяться, что ребенок, дергающий Хяккимару за рукав кимоно, нервно поглядывая в его, Тахомару сторону, все же сможет убедить его упрямого братца уйти. — Ты тоже изменился, — произнес Хяккимару, заставляя своего младшего брата удивленно выдохнуть. Впрочем, времени на ответ у юного лорда не было. Одно мгновенье понадобилось ронину для того, чтобы обнажить оружие и оттолкнуть подальше ребенка, а Тахомару признать ошибку. Впрочем, его еще не до конца сформировавшиеся сожаления прекратил свист стрелы, что приземлилась как раз в то место, где недавно стояла маленькая разбойница. Юный лорд резко обернулся, окидывая взглядом стоящую неподалеку, не менее озадаченную Муцу. — Какая жалость, — без капли сожаления произнес родной голос, вынуждая Тахомару наконец заметить очередное пополнение в их рядах. — Отец! Дайго Кагемицу, казалось, совершенно не обратил внимания на возглас своего младшего сына. Взгляд мужчины, находившегося в окружении небольшой группы самураев, видел перед собой лишь одну цель. — Что же, попытаемся еще раз, — ничуть не изменившись в лице, лорд едва махнул рукой, тем самым отдавая приказ. В тот же момент шестеро людей ринулись вперед, а лучник, все еще прячась в тени деревьев, поспешил повторить свою попытку. Очередная тщетно пущенная стрела и Хяккимару, приняв решение, срывается бежать в противоположную сторону, чтобы спустя несколько мгновений, вместе с частью преследователей, скрыться в лесу. Впрочем, двое самураев, оставшихся подле господина, следовать примеру товарищей отнюдь не спешили. — Схватить ребенка, — коротко распорядился Дайго Кагемицу, оставшись наблюдать за исполнением собственного приказа. Смерив равнодушным взглядом застывших в нерешительности слуг своего младшего сына, а затем и самого будущего наследника вместе с его матерью, лорд развернул лошадь, собираясь лично проследить за уничтожением главной проблемы. — Господин, — в замешательстве произнес один из воинов, вынуждая Дайго бросить раздраженный взгляд назад, где помимо двух его людей оставались мужчина и девушка, закрывающие собой младшего спутника демона. Без какой-либо заинтересованности скользнув взглядом по оружию в руках этих людей, лорд продолжил свой путь. — Нужен только ребенок. Избавьтесь от помех и поторопитесь: заложник может понадобиться уже совсем скоро. — Отец! — Тахомару, отчаявшись дождаться от родителя хоть каких-то объяснений сделал шаг вперед, надеясь привлечь своим восклицанием хоть каплю внимания лорда этих земель. — Постой! Эти люди ни в чем не виноваты. Нам с тобой нужно поговорить… — Раз уж на то пошло, — спокойно заметил Дайго Кагемицу, не останавливая лошади, — и я оказался единственным, у кого хватит мужества завершить эту историю, то нам действительно стоит обсудить это, когда все закончится. Надеюсь, у тебя хватит мудрости больше не мешаться под ногами, — добавил он, скрываясь между деревьев и теней. Медленно и неумолимо приближались сумерки, от которых веяло холодом, безысходностью и скорым концом…***
Воздух, которого, как ей казалось, катастрофически не хватало, был пропитан тревогой, упорно мешающей сосредоточиться на оппоненте. Риоко прекрасно знала, что Хяккимару со всем сможет справиться самостоятельно, но противное ощущение, засевшее в груди после ухода того человека, тем не менее не желало уступать. Впрочем, причину она могла понять: тот мужчина с отстраненным выражением лица и пустым, холодным взглядом производил такое впечатление, что схватка с демонами казалось вполне себе плевой задачей. Нужно поскорее закончить здесь, чтобы убедиться, что все это лишь плоды ее изящной паранойи. А с другой стороны… Быстрым, отточенным движением она блокирует удар противника, не забывая следить за вторым воином, упорно пытающимся достать мечом ее наставника. Пожалуй, расправиться вдвоем с господином Джукаем от врагов не составило бы труда, окажись они в других условиях. Вот только рядом все еще оставалась зажатая с двух сторон Дороро, которая почти наверняка, улучив момент, бросится в лес, стараясь найти своего неугомонного старшего братца и кучу неприятностей в придачу. Немного позади маленькой разбойницы — стена дома, к которой упрямо оттеснял Риоко ее оппонент, в то время как у союзника вместо нормального, полноценного оружия — грубый кусок древесины, отдаленно смахивающий на дубину и не годившийся даже для защиты. Что же, самое время сказать спасибо собственной интуиции, что вынудила саму девушку держать свое оружие при себе, а то было бы совсем худо. Пытаясь привести дыхание в норму, а также стараясь двигаться достаточно осторожно, дабы не потревожить не такую уж и давнюю рану, Риоко делает быстрый выпад, желая задеть правую руку самурая. Мужчина же, будто издеваясь, с легкостью отражает ее атаку, отблагодарив очередной серией непрерывных ударов. «Это может продолжаться слишком долго», — с нарастающим отчаяньем подумала девушка, полностью сосредотачиваясь на защите. Довольно печально, учитывая, что продолжительное отсутствие тренировок совершенно точно не пошло ей на пользу. В определенный момент, удачно блокировав очередную атаку, Риоко с вымученной радостью наблюдает, что ее оппонент, выругавшись отступил на шаг назад, прикрывая левой рукой висок. Времени оборачиваться назад у девушки нет, но стоит позже поблагодарить Дороро за столь своевременную помощь и возможность хоть на несколько мгновений привести дыхание в норму. Жаль только, что из-за маленького расстояния камень, брошенный маленькой разбойницей, не мог нанести более существенного урона: мужчина, в очередной раз чертыхнувшись, был снова готов продолжать бой. На секунду скользнув взглядом вправо, Риоко успевает заметить, как своеобразное оружие выпадает с рук ее наставника, и его противник тут же заносит меч для, скорее всего, последнего удара. В тот же миг лезвие ее катаны встречается с клинком ее противника, не давая ей возможности вовремя прийти на выручку. Но смертельного удара не следует. — Достаточно, — не менее холодно и властно, нежели его отец, произносит Тахомару, обеими руками удерживая рукоять собственного оружия, заблокировавшего чужой удар. — Как будущий лорд этих земель я приказываю вам обоим прекратить. — Боюсь, у нас есть четкий приказ от вашего отца, молодой господин, — даже не помышляя опускать оружия, отвечает самурай. Впрочем, совсем скоро он уже оказывается лежащим на земле, оглушенный сзади вернувшейся в руки хозяина дубинкой. — Что за… Спустя мгновенье оппонент девушки составляет компанию своему товарищу, познакомившись поближе с любимым оружием Хёго. Не смея удивляться, Риоко быстро оглядела всех присутствующих, замечая, как Муцу уже покидает укрытие незадачливого лучника, с военным трофеем в виде чужих лука и колчана, полного стрел. Девушка, все еще пытаясь привести дыхание в норму, с легкой опаской смотрела на неожиданного союзника, сейчас с невозмутимым видом прятавшего меч в ножны. Создавалось впечатление, что младшему сыну Дайго Кагемицу совершенно не было никакого дело до их скромных персон. — Вам стоит остаться здесь, матушка. Думаю, дети здорово перепугались и Мио может понадобиться помощь, чтобы их успокоить, — спокойно произнес юноша, смотря леди прямо в глаза. Женщина молчала, вглядываясь в черты лица собственного сына и отмечая, что сейчас в ее присутствии нет совершенно никакой нужды. Получив легкий кивок в ответ, юноша, тем временем, продолжил: — Хёго, Муцу, вы тоже остаетесь. — Но, молодой господин, это же… — Вы останетесь здесь и присмотрите за моей матерью. Также стоит позаботиться о том, чтобы эти самураи больше не создавали нам проблем, — продолжил Тахомару, указывая прерванному Хёго на валяющихся без сознания воинов. Не встретив больше никакого сопротивления со стороны склонивших головы подчиненных, юный лорд обратил, наконец, внимание на недавно спасенных. — Вы умеете ездить верхом? Девушка отрицательно покачала головой, сейчас отчетливо понимая, что присутствие данного навыка могло бы здорово сэкономить время. Впрочем, рисковать собственной шеей в спешке Риоко совершенно не хотелось: оставаясь живой и невредимой у нее будет куда больше шансов помочь дорогим ей людям. Господин Джукай, потихоньку вглядывающийся в сгущающийся мрак между деревьев, кажется, придерживался того же мнения. — Что же, в таком случае здесь я вас покину, — произнес Тахомару, ловко взбираясь на лошадь. — Думаю, они не успели далеко уйти за это время. — Тахомару, будь осторожен, — сказала леди Нуи, стискивая руки в кулаки. Пожалуй, говорить что-то еще было бы бесполезной тратой времени сейчас. Бросив на нее последний взгляд, юноша пришпорил коня. Женщина, тяжело вздохнув, развернулась, дабы пройти в дом, но видимо передумала. Взгляд карих глаз остановился на мгновенье на лице лекаря, а затем немного задержался на лице Риоко, которой не терпелось покинуть это место. — И вы тоже. Берегите Его. Госпожа Нуйноката скрылась в доме, оставляя после себя лишь легкое необъяснимое волнение в душе девушки. Кажется, женщине предстоит долгие часы молитв и переживаний… — Да пойдем быстрее, сестренка! — потянув за рукав одежды девушки, воскликнула Дороро, видимо, совсем отчаявшись дождаться излишне медлительных взрослых. В другой руке маленькой разбойницы Риоко замечает протезы ее названного братца, которые девочка бережно прижимает к груди. — Поспешим, — коротко бросил наставник, присвоив меч своего несостоявшегося палача, тем самым выводя Риоко из странного оцепенения. Девушка кивнула, последний раз оглядывая это место. И пусть богиня милосердия позволит им всем встретиться здесь снова, целыми и невредимыми…***
Испуганные птицы взлетали ввысь, покидая ветви старых деревьев: шум, издаваемый преследователями, нарушал привычное спокойствие леса. Юноша, прислушиваясь к возгласам позади, упорно продолжал бежать вперед, силясь увести их подальше. Хяккимару не мог знать точно, последовали ли все воины за ним. Впрочем, если большинство все же решилось на его преследование, уже хорошо: с остальными они должны справиться. Злость, которую юноша искренне пытался подавить внутри, то и дело вынуждала ронина вспоминать тот момент, когда стрела, пущенная именно в Дороро, едва не достигла цели. Хяккимару правда не знал, правдивы ли слова тех людей о том, что он не имеет права на жизнь. Зато он точно знал, что пока есть те, кто принимает его существование, люди, которые дорожат им, и которые дороги ему, с ним всегда будет оставаться уверенность в том, что он человек. Но почему… почему они стреляли в Дороро? Разве маленькая разбойница виновата в их бедах? Почему они хотели убить и ее? Лишь только для того, чтобы сделать больно ему? Так значит это они считают достойной причиной для того, чтобы отнять чужую жизнь? На смену безветрию неожиданно приходит прохладный ветерок, пахнущий подступающим вечером. Что же, так даже лучше: тьма всегда была его верным спутником. Хяккимару, выбежав на более-менее открытый участок земли, резко останавливается, покорно ожидая своих преследователей. Расстояние к дому, где остались его друзья, достаточное. Теперь, случайно или нет, у них не получится ранить дорогих ему людей. Со всем остальным Риоко, Дороро и наставник обязательно справятся. Стоит поскорее со всем закончить и убедиться в этом окончательно. Да, смысла убегать больше нет. Здесь и сейчас, он положит всему этому конец. Наконец, из леса появляются самураи Дайго. Пятеро мужчин, заметив его, тихо переговариваются, координируя действия, а затем расходятся в разные стороны, постепенно окружая. Всего пятеро… Видимо, Дайго Кагемицу, решив узнать больше о странных совместных поездках жены и младшего сына совершенно не ожидал подобного развития событий. А впрочем… Хяккимару, нахмурившись, продолжал стоять на месте, спокойно наблюдая за передвижениями противников. Сокрушить столь малочисленного врага, явно до конца не ведающего о его способностях не было проблемой. А вот победить, не убивая — задание гораздо сложнее. Устраняя препятствия на своем пути, Хяккимару никогда не колебался. Но… если уничтожать врагов нельзя, зачем тогда драться? — Нам… нет причин сражаться, — тщательно подбирая слова произнес юноша, успевая заметить, что образовавшийся вокруг него живой круг начал сужаться. Тем не менее человек, стоявший позади, его попытки не оценил. Воин резко ринулся вперед, намереваясь одним ударом снести ронину голову. Легко увернувшись от первой атаки, Хяккимару был вынужден тут же уходить от второй и третьей. Кажется, противники решили ударить по нему одновременно, надеясь, что в какой-то момент он оступится, пропуская удар, ибо стоило юноше покинуть эту своеобразную клетку из людей, самураи вновь начали медленно его окружать. Хяккимару отчетливо ощущал, как досада и раздражение, подпитываемые все еще живой, бушующей злостью, мешают мыслить здраво. Ему хотелось поскорее покинуть это место, убедиться, что с другими все в порядке… Но, кажется, этот совершенно бессмысленный бой будет продолжаться невообразимо долго. А может, к черту все?! В конце концов, он попытался наладить разговор и дал понять, что совершенно не желает продолжения боя. Если они так упорно хотят его убить, почему его должны волновать их жизни? Когда все закончится, когда он вернет себе все, что принадлежит ему, когда отпадет необходимость в постоянных сражениях… Может, тогда у него получится не отнимать чужие жизни? Но сейчас… Сейчас все иначе. Риоко поймет. Хяккимару, едва сдерживая звериный рык, сам бросается на противников. В одно мгновенье он выбивает оружие у воина, стоявшего ближе всего. Лезвие катаны, спрятанной в протезе, легко проходится по правой руке самурая, оставляя после себя алый след. Первые капли крови орошают траву, когда юноша уходит в сторону, избегая встречи с мечом солдата, пришедшего на выручку товарищу. В этот раз клинок Хяккимару насквозь пронзает ногу противника, вырывая из горла оппонента крик, полный боли. Выйдя из легкого оцепенения, вызванного слишком резкой сменой манеры боя и выведением из строя сразу нескольких боевых товарищей, двое мужчин одновременно бросаются вперед, чтобы следующими пополнить список неспособных продолжать битву. Хяккимару в несколько быстрых шагов добирается до своего последнего противника, который, впрочем, отражает первый выпад. Вот только в тот момент, когда самурай, выбрав подходящий для контратаки момент, сделал неосторожный шаг вперед, схватка оказалась окончена. Мужчина, сидя на земле, со злостью и страхом смотрел на победителя, приставившего к его шее лезвие клинка. — Я убивал множество демонов. Вам не сравниться с ними и не победить меня. Убирайтесь, — достаточно громко, чтобы его услышал каждый из начавших приходить в себя воинов, произнес Хяккимару. — Как и говорил господин, ты — демон, что уничтожит все, что нам дорого, — с злой усмешкой на устах ответил поверженный самурай, в бессильной ярости сильнее сжимая кулаки. — Раз уж нам все равно суждено подохнуть от твоей руки, почему бы не попытаться прихватить тебя с собой? — Не я преследовал вас, — сухо заметил Хяккимару, замечая, что некоторые воины уже снова на ногах. Что же, если он не найдет правильных слов, способных прекратить эту бессмысленную борьбу, это место покинут живыми далеко не все. Сделав шаг назад, тем самым убирая оружие от шеи врага, юноша продолжил: — И я не убил вас. Я не хочу мешать вам бороться за жизнь, потому что я делаю то же. Но если вы снова попытаетесь навредить дорогим мне людям, я действительно стану демоном, который уничтожит вас и все то, что казалось вам важным, — Хяккимару слегка повернул голову, обращая внимание на воинов, в нерешительности застывших с оружием в руках. — Запомните это и передайте другим. Ронин, так и не дождавшись атаки со стороны самураев, сделал несколько шагов в сторону, собирался покинуть место сражения. Ужасно хотелось поскорее увидеться с друзьями, а также рассказать Риоко о произошедшем. Наверняка это сделает ее счастливой и заставит улыбаться… Вот только сначала нужно найти того человека. Дайго Кагемицу был тем, кто много лет назад дал начало этой истории, и Хяккимару был уверен, что лорд этих земель обязан присутствовать и при конце. Пускай юноше предстояло вернуть лишь руки и глаза, но это, к его собственному удивлению, незаметно отошло на второй план. Он должен быть уверен в том, что дорогим его сердцу людям ничего не угрожает. Это ведь означает слово «любить», верно? Что-то внутри упрямо нашептывало, что с отцом дело обычными словами не ограничиться, но… В тот момент, когда младший брат его заметил, Хяккимару показалось, что Тахомару понял. Белое пламя, так похожее на его, в этот раз казалось полноценным и спокойным. Может быть, вместе они смогут все уладить? Ведь если понял брат, в таком случае… Дикий крик, лишь отдаленно напоминающий человеческий, пронзает воздух и его душу, заставляя резко обернуться. Алое полотно, словно река, вышедшая из берегов, растекалось вокруг, под аккомпанемент истошных воплей истекающего кровью мужчины. С какой-то смиренной усталостью юноша отмечает жестокую насмешку мира: столько усилий потратить для спасения этих жизней, чтобы спустя пару минут наблюдать их страшную гибель. Ну что же… Если сражения — то единственное, в чем он по-настоящему хорош, то пускай: он будет вырывать право на жизнь из глотки врага столько раз, сколько понадобиться. В конце концов, теперь у него есть те, ради кого действительно стоит продолжать борьбу. Сейчас у него есть то, что делает его полноценным, несмотря на отсутствующие конечности…***
Мысль о том, что он может опоздать не давала ему покоя, вынуждая снова и снова подгонять напуганную подобным состоянием наездника лошадь. Тахомару не мог точно сказать, почему так рвется вперед и что будет делать, когда окажется у цели. Он хочет помочь отцу? Спасти брата? Увидеть своими глазами, чем все закончится? А если… Если вдруг возникнет необходимость принять решение, которое оборвет жизнь кого-то из них… Что он сделает? Юный лорд мотнул головой, будто пытаясь таким нехитрым образом избавиться от противоречивых мыслей и странных вопросов, на которые он совершенно не хотел знать ответ. До боли сжимая в руках поводья, Тахомару тщетно пытался сосредоточиться на пути, то и дело проклиная хитросплетения корней древних деревьев. Время от времени бессильная злоба и раздражение порождали желание бросить лошадь здесь и устремиться вперед, игнорируя надоедливый лабиринт деревьев, но юноша то и дело одергивал себя. Разрыв во времени не был критическим, но Хяккимару сейчас мог находиться где угодно, в то время как их отец определенно должен был проехать здесь: подтверждением служили едва заметные кое-где отпечатки копыт, дарующие ему слабую надежду, что он все делает правильно. Делает правильно что? Тахомару чертыхнулся, вспоминая спокойный взгляд провожающей его матери. Леди Нуи не сомневалась в нем. Женщина точно знала, что он поступит правильно, в то время как он сам понятия не имел, что предпримет вообще. «Ты тоже изменился», — спокойно сказал Хяккимару не так давно. Любопытно, каким это образом? Что имел в виду его проблемный старший брат, когда говорил столь самоуверенные вещи о нем; говорил так, будто что-то о нем знает. Что-то такое, что остается недоступным до понимания самого юного лорда. Мерзкий скрежет железа оповещает юношу о том, что он прибыл. Равнина, представшая пред его глазами, когда исчезли последние деревья, казалась ему чем-то странным. Трава, укрывающая землю, была единственной растительностью, словно древний лес не желал пресекать невидимую границу. Немного поодаль, словно господа этого места, возвышались над землей скалы, за которыми прятались последние солнечные лучи, будто не желая видеть представшую их взору картину. Тахомару не мог с такого расстояния увидеть капли крови, что орошали страждущую от жажды землю вокруг, но он видел тела поверженных самураев, а также блеск оружия, приставленного к шее последнего способного сражаться воина. Впрочем, стремительного удара не последовало. Юный лорд наблюдал за тем, как солдаты, по ошибке принятые им за покойников, с трудом поднимаются на ноги, и был неспособен двинуться с места. Это было похоже на временное оцепенение, момент равновесия между двумя одинаково властными стремлениями: действовать и просто наблюдать за тем, как рушится его привычное восприятие мира. Что же, к последнему он уже привык. Прохладный ветер доносил до него голоса, но разобрать слова не представлялось возможным. Юноша судорожно выдохнул, глядя как Хяккимару отстраняется от самурая, тем самым убирая от его шеи лезвие катаны. Подбирая вожжи, Тахомару отмечает, что ожидаемой радости нет. Внутри царила жуткая, тошнотворная пустота, которая с каждой новой вспышкой головной боли все больше наполняла тело усталостью. Уже собираясь устремиться к старшему брату, Тахомару слышит тихое ржание лошади, вынуждающее его резко обернуться в поисках источника звука. Юный лорд редко видел, чтобы Дайго Кагемицу держал в руках оружие, собираясь пустить его в ход. Тем не менее Тахомару был уверен, что если его отец, все еще скрывающийся подле последних деревьев, спустит тетиву, всему придет конец. Резким движением, как человек, сделавший окончательный выбор, он стряхнул с себя оцепенение и развернул лошадь, наивно полагая, что страх, лавиной обрушившийся где-то внутри и вернувший конечностям былую силу и проворность, поможет ему успеть вовремя. Ему бы всего одно лишнее мгновенье, чтобы успеть не дать совершить отцу очередную ошибку. Всего-то мгновенье… — Отец! — восклицает юноша, приблизившись на достаточное расстояние. Впрочем, крик его так остается неуслышанным. Ужасающий вопль заставляет Тахомару зажмуриться, пытаясь столь нехитрым способом спрятаться от боли. Сцепив зубы, юный лорд, словно за спасительную соломинку цеплялся за мысль о том, что отец не успел выстрелить. Тем не менее торжество, отразившееся на его лице, не оставляет места ни ложным надеждам, ни времени на отдых. Испуганное ржание лошади на пару с нечеловеческим ревом вынуждают Тахомару резко распахнуть глаза. Убедившись, что падение с коня ему не грозит, юноша обратил все свое внимание на недавнее поле битвы. Ну да, разве что этого им не хватало. Ошметки плоти разлетелись в разные стороны, стоило чудищу в очередной раз сомкнуть челюсть. Тем не менее подбирать за собой объедки перекуса монстр явно не собирался: все внимание демона сосредоточилось на пытающихся из последних сил удрать самураях, ставших случайными свидетелями ужасной гибели их товарища. Впрочем, совсем скоро адской твари стало совершенно не до них. Хяккимару двигался ловко, а удары его были как всегда точны. Жаль только, что монстру, до недавнего времени изображающего скалу, подобные удары особого урона не приносили. Демон, будучи ростом под три метра, казалось, был абсолютно невосприимчив к любым атакам. К сожалению, наверняка Тахомару судить не мог: тьма, что преследовала его посреди леса, перекочевала и на равнину, мешая видеть нормально дальше десяти метров. Нахмурившись и сжав зубы, Тахомару вновь обернулся к отцу. Нужно было поторопиться и помочь Хяккимару, а так необходимого сейчас времени совершенно не было. Его старший брат гораздо лучше управлялся с оружием и раньше, а сейчас, потеряв в битве с ним глаз, Тахомару и вовсе не собирался в ближайшее время соперничать с ним в мастерстве. Если кто и может на равных сражаться с демоном и победить, то это лишь столь безрассудный и отчаянный человек, как Хяккимару. Другое дело, когда речь идет о стреле, пущенной в спину изнеможденному битвой человеку. Ежели по какой-то причине Хяккимару решил не убивать людей, то, что он, уставший, сможет противопоставить отцу, о твердости намерений которого Тахомару не пытал никаких наивных иллюзий? Убежать? Далеко он не уйдет, учитывая наличие у лорда лошади. Вот если было бы хоть что-то, способное убедить отца уйти… Тьма сгущалась непозволительно быстро, но, Тахомару готов был в этом поклясться, взгляд Дайго Кагемицу (спокойный и собранный, словно пред его взором не разгоралась схватка насмерть его старшего сына с демоном) был направлен именно на него. Мысли то и дело путались в голове, вызывая лишь раздражение и не давая найти нужные слова. Слишком мало времени. Слишком многое произошло за последние несколько часов. Слишком громко и близко раздается жуткий вой… В мгновенье, заметив изменившийся взгляд отца, Тахомару обнажает меч и резко оборачивается, чтобы полоснуть лезвием меча по морде подобравшейся слишком близко твари. В ту секунду, когда он все еще пытается сдерживать натиск чудища, Тахомару замечает пристальный взгляд единственного глаза демона. Вот бы улучить момент и нанести удар… В следующее мгновенье лошадь заваливается набок, а юному лорду остается лишь сгруппироваться, надеясь получить минимальные повреждения при падении. Со всей силы юноша цепляется в рукоять меча, дабы иметь возможность обороняться до последнего. Что случилось с Хяккимару? Почему демон не нападает? Ведь ближе всего был именно… — Отец! — кричит он, замечая направление, куда бросилась тварь. Нога, которую он едва успел убрать из-под бока лошади, отдает тупой болью, заставляя юношу прошипеть проклятия. Когда его взгляд, затуманенный болью, достаточно проясняется, Тахомару наконец находит в себе силы вдохнуть воздуха. Кажется, при падении с лошади отцу досталось гораздо сильнее, чем ему: левая нога была вывернута под неестественным углом. И пусть в руке лорд держал не успевший обнажиться меч, воспользоваться им в таком состоянии возможности не было. Помятый, вываленный в пыли Дайго Кагемицу все еще продолжал с каким-то жутким спокойствием смотреть в спину своему старшему сыну, подоспевшему к нему в последнюю секунду. Хяккимару ранен не был, но усталость, отразившаяся на его лице, а также стекающий градом пот давали ясно понять: долго он не продержится. Заблокировав обеими мечами широко распахнутую пасть монстра, ронин оказался в весьма невыгодном положении, неспособным нанести удар. Треск металла, словно заранее обусловленный сигнал к действию, заставляет Тахомару двигаться вперед, превозмогая ноющую боль. Юноша в несколько быстрых шагов оказывается подле брата как раз в то мгновение, когда один из его клинков не выдерживает давления и ломается, едва не задев своего хозяина. Тахомару кричит, ощущая как пересохшее горло царапает холодный воздух, пропитанный запахом крови. В момент, когда Хяккимару отступает на несколько шагов назад, следуя его приказу, Тахомару делает резкий выпад вперед, на встречу никем не сдерживаемому демону. Вонь смерти резко усиливается, заставляя глаз слезится, но юноша не обращает на это совершенно никакого внимания, сосредоточенно наблюдая, как лезвие его меча все глубже уходит внутрь глазницы. Оглушительный вопль, постепенно переходящий в не менее громкий скулеж, заставляет юношу ощутить какое-то извращенное удовлетворение: не так ли орал тот несчастный, которым решила перекусить эта тварь? Демон, пытаясь отступить немного назад, принялся резво мотать головой, будто пытаясь столь отчаянным образом избавиться от инородного предмета в кровоточащей ране, несколько ранее служившей монстру глазом. Отвратительно липкая, кажущаяся в сгущающемся вокруг них мраке черной жидкость заставила юного лорда, скорчив брезгливую гримасу, сильнее сжать в руке едва не выскользнувшее оружие. Резь в глазе, появившаяся из-за попавшей в него крови чудища, не давала возможности ясно видеть. Вот почему небольшая трещина в каменной «броне» монстра не сразу удостоилась внимания. Молясь всем известным богам, чтобы его безрассудное решение не обернулось для них всех трагедией, Тахомару выпускает из руки оружие, резко приседая в траве, пытаясь грязными руками отыскать в траве столь необходимый предмет. В момент, когда демон утробно зарычал, делая несколько шагов назад, а Хяккимару, замерший за его спиной приготовился ринуться в атаку, боль в порезанной руке сообщила юному лорду, что находка, наконец, у него. Тахомару делает резкий рывок, заставляя свое измученное тело подняться и сделать шаг вперед, преодолевая расстояние к готовящемуся к прыжку монстру. Ноги сильно скользят по испачканной в крови чудища траве, и в какой-то момент юноше кажется, что он вот-вот потеряет равновесие. Благо, чья-то рука удержала его от столь не своевременного падения, а часть поломанного клинка старшего брата, крепко сжатая кровоточащей ладонью Тахомару, резко пронзает демона в обозначенном ранее месте. Демон издает очередной визг, вынуждая измотанного битвой юношу упасть на колени, закрывая испачканными руками уши и зажмурить глаза, по-детски надеясь, что этот крик — последний. Свинцовая тяжесть в конечностях и какое-то жуткое спокойствие, граничащее со смирением, пришедшее на место заставляющего двигаться страха, как ничто другое свидетельствовали о том, что даже если битва не закончена, сил подняться вновь у него не найдется. Нечеловеческий вой постепенно сходил на нет, оставляя по себе тело поверженного чудовища, болезненный гул в голове и чью-то руку на его плече, появление которой он заметил не сразу. Какое-то время все остается именно так, пока чужая ладонь не пропадает, оставляя ему лишь какое-то смутно неприятное ощущение полного одиночества разбитого человека. Тахомару поворачивает голову не спеша, но боль бьет по нему, не сдерживая силы: видимо, отыгрывается таким образом за все время ее упорного игнорирования. Ком в горле появляется почти что ожидаемо и юный лорд едва сдерживает себя от опустошения желудка: не то чтобы его сейчас волновало то, что это будет выглядеть жалко… По правде говоря, он был готов упасть прямо здесь, среди всей этой грязи, просто желая хоть немного отдохнуть. Кажется, еще никогда ему не было настолько плевать, кто и что о нем подумает. Вот только юноше совсем не хотелось портить столь радостный для кого-то момент. Хяккимару смотрел на свои руки так внимательно, словно его искусственные глаза могли разглядеть любую интересующую его мелочь. С каким-то непередаваемым детским любопытством ронин медленно сжимал и разжимал руки, будто поражаясь как легко и привычно можно это делать. Наблюдая за столь характерной для его старшего брата реакцией на приобретенные конечности, Тахомару несколько вымученно улыбнулся: — Остались только глаза. Хяккимару кивнул и наконец отвлекся от разглядывания собственных рук, молча всматриваясь в белый силуэт своего брата. Интересно, когда он сможет глядеть на мир такими же глазами, как у его младшего брата, они смогут… Подружиться? — Спасибо, — тихо произнес ронин. Возможно, он бы сказал что-то еще, но… Тахомару смотрел на порезанную ладонь, все еще не убрав улыбку со своего лица. Все тело жутко болело, а об усталости говорить не хотелось и вовсе, но… Какое-то другое, более сильное чувство, затмевало собой все остальное. Как бы ни сложились их пути в будущем, они должны закончить все вместе. Тогда, даже если их дороги разойдутся, каждый из них будет по-настоящему свободен от цепей, тянущихся из далекого прошлого. Попытавшись сжать ладонь в кулак, Тахомару досадливо выдохнул: в тот решающий момент, он и не заметил, как сильно сжал в руке обломок клинка. Что ж, на некоторое время о серьезных сражениях стоит забыть. Впрочем, Хяккимару тоже многому придется переучиваться: теперь, со своими собственными руками, понадобится некоторое время, чтобы правильно оценивать расстояние. Тахомару прекрасно помнил, сколько ему приходилось приспосабливаться после потери глаза. — Брат, я, — Тахомару поднимает голову и замолкает, с ужасом глядя на лезвие меча, пронзившее тело стоявшего подле него ронина. Юному лорду кажется, что он слышит наполненный отчаяньем женский крик, но был ли он реален? В какой-то момент сталь, по которой стекали капли алой крови, пропадает, оставляя по себе сквозную рану в боку. Тахомару кажется, что ему еще никогда не приходилось видеть Хяккимару настолько… Растерянным? Беззащитным? Человечным? Юноша в оцепенении смотрит на то, как его старший брат делает шаг к нему, но, поскользнувшись на скользкой от крови траве, заваливается вперед. Тахомару ощущает, как жуткий холод пробирается под одежду, будто пробуждая его от кошмарного сна. Впрочем, когда юный лорд протягивает руки, заключая Хяккимару в своеобразные объятья, приходит неожиданно болезненное осознание: это — реальность. Когда взгляд более-менее фокусируется, он понимает, что смотрит прямо в лицо своего отца: все такое же, невозмутимое. Будто не он только что вот так просто едва не убил собственного сына. В этот момент приходит осознание, что если бы не недееспособная нога, Дайго Кагемицу наверняка сумел бы пронзить сердце его старшего брата. В этот момент юноше кажется, что в нужный момент, этот человек с той же легкостью избавился бы и от него, если бы история сложилась несколько иначе. В этот момент Тахомару понимает, что во всем происходящем сейчас есть и его вина. Что же… Они все наделали?***
Напряжение выматывало даже сильнее, чем непрерывное маневрирование между скрывающимися в подступающем мраке корнями деревьев. Несмотря на быстрый шаг, что то и дело вопреки здравому смыслу норовил перейти на бег, Риоко отстраненно отметила, что пальцы правой руки, в которой она стискивала катану, уже начало покалывать то ли от холода, то ли от подпитываемого неизвестностью страха. Пожалуй, больше всего ситуацию усугубляла тишина, которую они мертвым грузом тащили за собой на протяжении всего пути. Шелест листьев, тихие шаги и тягучее, почти что траурное молчание, которое играло на нервах не хуже неизвестности. Складывалось впечатление, что если это не прекратится, в один момент что-то внутри треснет, заставляя вырваться наружу испуганный крик… Риоко не сразу поняла, что кричала именно она. Сознание будто уплывало куда-то, а сосредоточиться на происходящем никак не получалось. Что же… произошло? Они блуждали по лесу довольно долго, хотя определить насколько оказалось невозможно: время словно смазалось, превращая действительность в мучительное, бесконечное сейчас. Рев неизвестного чудовища, послуживший им ориентиром; равнина, едва показавшаяся из-за деревьев; мелькнувшая тень чудища где-то впереди… И вот она, вездесущая реальность: Хяккимару, поддерживаемый братом, стоит на коленях подле поверженного демона и монстра, без каких-либо колебаний нанесшему удар в спину. Риоко слышит чей-то возглас, а затем ощущает, как ладошка Дороро выскальзывает из ее левой руки. Размытый силуэт маленькой разбойницы впереди заставляет девушку хоть немного прийти в себя. Не время давать волю слезам. Не здесь и не сейчас. Девушка бросается вперед, пытаясь нагнать испуганную Дороро: не хватало еще чтобы и она, бросив всех далеко позади, искала себе погибели. Внезапно прояснившееся сознание, давит очередной приступ паники фактом: позади слышатся торопливые шаги наставника. Если кто и сможет сейчас исправить ситуацию, то это он. Риоко нагоняет Дороро уже подле тела демона, но маленькая разбойница, кажется, совершенно не обратила внимания на то, что ее заключили в неловкие объятья, не давая ступить и шагу. В момент, когда карие глаза все же взглянули на нее, девушке оставалось лишь удивиться: еще никогда эта бойкая девчонка не выглядела таким… ребенком? Разве раньше выглядела разбойница такой напуганной и маленькой? Наблюдая, как по щекам Дороро бегут слезы, Риоко чувствует, как колючий холод снова зарождается внутри, грозя стиснуть в своих тисках сердце. Не сейчас! — Сестрица, братец ведь… — Выживет, — уверенно говорит она, бросая осторожный взгляд на Хяккимару, которого его младший брат и наставник аккуратно кладут на спину. Грудь юноши несколько судорожно поднимается и опускается, а, судя по расположению раны, внутренние органы не задеты. Им бы сейчас остановить кровь… Остановить! Какая-то мысль упрямо бьется в подсознании, словно птица, угодившая в сети, и Риоко требуется несколько драгоценных секунд, чтобы заставить себя сосредоточиться. Облизнув пересохшие губы, она слегка отстраняется от девочки, замечая, как та все еще прижимает к груди ручные протезы Хяккимару. — Разве же может он умереть, оставшись всего в шаге от цели? — Риоко вынуждает себя ободряюще улыбнуться, легким кивком головы указывая на все еще находящегося без сознания Хяккимару. Дороро рассматривает новоприобретенные руки братца несколько непонимающе, будто не до конца осознавая, что что-то изменилось. Впрочем, когда девочка снова оборачивается к ней, Риоко ощущает, что та в порядке. Жутко хрупком, в каком-то смысле неправильном, но в порядке. По крайней мере, глупостей эта взрослая и рассудительная Дороро совершать не будет. Девушка отстраняется и встает, отрешено замечая, что тело будто окоченело. Сейчас очень хотелось, чтобы ее тоже обняли и нашептывали успокаивающие, обнадеживающие слова. Сейчас она бы очень хотела думать, что слепая вера поможет… Вот только толку от такой поддержки? Ни она, ни Дороро ничего не смыслят во врачевании таких ран, и ничем помочь они не могут. Им остается лишь не мешать и надеяться, что человек, знающий свое дело вернет все на круги своя. Вернет им Хяккимару. Осознание собственной бесполезности, следовавшее за ней по пятам на протяжении жизни, ударит гораздо болезненней, но не сейчас. На данный момент, у нее еще есть дело. Скованное то ли холодом, то ли страхом тело слушается плохо, но Риоко упрямо идет вперед, пытаясь унять тремор в пальцах. Руки не должны дрожать, выдавая врагу ее состояние. Рукоять обнаженной катаны привычно ложится в ладонь, создавая иллюзию безопасности и спокойствия. В этот момент у нее в голове проносится мысль, что, вполне возможно, Хяккимару чувствовал себя так же, готовясь к атаке. Будто весь сложный, непонятный, противоречивый мир внезапно сводится к одной простой аксиоме: либо ты, либо тебя. И разве важно в этот момент что-то другое? Разве есть место на этом поле битвы всему многообразию цветов? Белое-черное, победитель-проигравший, живой-мертвый. Это все упрощает. Какие же все они… Дети. — Отдайте мне свое оружие, — тихо говорит она, вглядываясь в глаза напротив. Там нет ни страха, ни смятения — лишь пугающее спокойствие, граничащее с гордым смирением. Будто не у его шеи сейчас находится лезвие ее клинка. Кажется, в отличии от них всех, этот человек уже давно повзрослел: в его душе уже нет места бесполезным метаниям в поисках верных ответов. А еще этот человек явно не воспринимал ее как угрозу и выполнять распоряжение отнюдь не спешил. Дайго Кагемицу удостоил ее лишь беглым взглядом, после чего вновь переключил свое внимание на лекаря, отточенными движениями пытающегося остановить кровотечение своего нерадивого ученика. Благо, располагались они совсем рядом, что позволяло более-менее отчетливо созерцать все это в окружающей их темноте. Кажется, это упрямство у них в роду: если Хяккимару что-то решил, то никакие разумные доводы не смогут удержать его от очередной глупости. Стоило ли сомневаться в том, что этот человек, уже давно все для себя решивший, послушает какую-то дрожащую от страха и жалости к себе девчонку? Вот только оставлять ему возможность снова нанести удар она не собирается: убивать людей ей не впервой. Риоко до боли закусила нижнюю губу, посильнее стиснув в руке оружие. Напряжение, сомнения и общая разбитость заключили устрашающий союз, грозящий в пух и прах разгромить ее и без того едва вымученное самообладание. Вновь напомнила о себе паника и девушка чувствовала, как нервная дрожь снова возвратилась к ней, заставляя руку с оружием слегка подрагивать. Растерянность росла с каждой секундой молчания и Риоко отчетливо ощущала ком в горле и так не вовремя появившуюся дурноту. Внезапно пришло осознание: еще минута, и она упадет на колени, сотрясаясь в рыданиях. Она не чувствовала ни злости, ни ненависти, которые могли бы хоть на короткое время придать ей сил. Был только всепоглощающий страх, жуткая усталость и этот мужчина, отец самого дорогого ее сердцу человека. Будет ли правильно закончить все здесь и сейчас? Имеет ли она на это хоть какое-то право? Хватит ли ей сил? Нет. Нет. Не… Чья-то ладонь, неожиданно коснувшаяся ее плеча, заставила девушку резко вздрогнуть, быстро отступая на шаг в сторону. Лезвие катаны, на миг оказавшееся в непосредственной близости от шеи лорда этих земель, больше не представляло для жизни этого человека никакой опасности. Тахомару действительно чем-то неуловимо напоминал своего старшего брата. Возможно что-то в чертах лица, а возможно все то же упорство, что читалась во взгляде юноши… Мальчишеское упрямство, подарившее силы снова встать на ноги, несмотря на вымотанность, раны и боль в ноге, вспыхнувшую с новой силой после того, как адреналин в крови сошел на нет. Всего лишь еще один ребенок, не более. Тахомару, поморщившись от неприятных ощущений, сделал еще один шаг к отцу, вынуждая девушку опасливо наблюдать за обоими: пожалуй, она уже давно перестала понимать, что здесь происходит. — Он спас тебя, — негромко, но вполне отчетливо произнес юный лорд, глядя на строгое лицо напротив. Сколько времени Тахомару провел, грезя о том, чтобы этот человек признал его достойным наследником? Почему же здесь и сейчас он не чувствует ничего, кроме выматывающей пустоты? — Это не имеет значения, — голос мужчины после длительного молчания звучал хрипло, а взгляд на мгновенье снова возвращается к Хяккимару, подле которого все так же молча хлопотал Джукай и где притаилась Дороро, аккуратно положив уже ненужные протезы подле себя и держа своего названного братца за руку, упорно делая вид, что не слушает их разговора. Риоко невольно ощутила неправильность происходящего: ей хотелось присесть возле маленькой разбойницы, вслушиваясь в тихое дыхание Хяккимару; хотелось просто побыть рядом, дожидаясь, когда он проснется; хотелось, чтобы все это, наконец, закончилось… Девушка тихо выдохнула, вслушиваясь в едва слышное шуршание листвы деревьев. Как странно… — Я предполагал, что тебе хватит ума понять, — тихо продолжил мужчина, меняя положение. Нога его представляла жалкое зрелище, но, опираясь на меч, Дайго Кагемицу все еще силился подняться. — Если ты думаешь, что отстрочив мою гибель и уничтожив все, что я сделал за эти годы для этих земель, — мужчина, сместив центр тяжести на здоровую ногу, опасно блеснул глазами, наконец, сумев выпрямиться в полный рост; Тахомару, дернувшийся было вперед, будто желая помочь отцу, замер на месте, досадливо поджав губы и не сомневаясь в том, какие слова прозвучат следом, — то ты остался все тем же глупым мальчишкой, которого я так и не сумел ничему научить. — Отец, я… — Риоко! Тахомару не сразу осознал, что случилось. В какой-то момент он почувствовал резкий толчок, а затем на мгновенье земля ушла из-под ног. Падая наземь и потянув за собой все еще крепко сжимающую его запястье девушку, юноша в который раз проклинает и скользкую от крови траву, которая помогла ему потерять равновесие, и собственное жалкое состояние, не позволившее это самое равновесие сохранить. Несколько дезориентированный, Тахомару все так же продолжает смотреть на то место, где только что стоял отец. Юный лорд, к сожалению, не сразу понимает, что тьма, внезапно поглотившая его родителя, никак не связана с головокружением и несколько секундной рябью в глазах. Лишь спустя несколько слишком долгих мгновений он прокручивает в голове тот момент, когда отец, едва держась на ногах, резко наклоняется к нему, а затем, будто вложив в удар все оставшиеся силы, толкает назад. А потом, когда в глазах окончательно проясняется, приходит осознание: отца больше нет.***
Боль в левой руке огласила о не слишком удачном падении, но на осмотр пострадавшей конечности у нее просто не было времени: главное, что не правая, оружие держать сможет. Резко вставая на ноги, Риоко быстро оглядывается вокруг. Наставник вместе с Дороро и Хяккимару находятся немного правее. Мужчина, выйдя немного вперед, сжимал в руке прихваченный ранее меч, готовясь, в случае чего, отражать нападение. Даже если ему удалось остановить кровопотерю ученика, тот все еще не собирался приходить в сознание. Впрочем, может это к лучшему: упрямый мальчишка наверняка полезет в бой, снова тревожа рану. Что же, сбежать у них точно не получится. Риоко тихо выдыхает и отворачивается, силясь разглядеть хоть что-то в тьме, коварно подступающей со всех сторон. Взгляд ее цепляется за немного сгорбленную фигуру, стоявшую не так далеко впереди. Рядом раздается тихий шорох: это Тахомару пытается снова подняться на ноги, всматриваясь в том же направлении что и она. — Отец, — едва слышно шепчет юноша, пока она упрямо щуриться, силясь заметить хоть какие-то детали. Определенно, когда наставник окликнул ее, Риоко еще успевала уйти от этого чудовищно быстрого нечто. Утащить за собой брата Хяккимару — решительно нет. Пожалуй, стоило бы поблагодарить Дайго Кагемицу за столь неожиданное спасение… Вот только молчание, ставшее ответом юному лорду, отнюдь не внушало особого доверия. Когда темный силуэт неожиданно выпрямился и сделал несколько неуклюжий шаг вперед, при этом опасно покачнувшись, Риоко почувствовала, как холод ужаса окутал легкой шалью ее тело. На мгновенье ей показалось, что виной всему внезапный порыв морозного ветра, но его дуновения не ощущалось. Был лишь только животный страх, усилившийся в несколько раз после того, как фигура сделала еще один маленький шажок по направлению к ним. То, как двигалась эта фигура… Люди совершенно точно так не ходят. У Дайго Кагемицу, которого она могла созерцать немного ближе еще несколько минут назад, левая нога была странным образом вывернута. Лорд едва смог подняться, опираясь на свое оружие, но ходить таким образом он не мог точно. Снова послышался тихий шелест, заставив девушку напрячься: она уже слышала подобное. Создается впечатление, что это ветер играет с ветвями деревьев на опушке леса, вот только ветра не было ни тогда, ни сейчас. Зато есть неведомая тварь, что накинулась на них почти сразу же после того, как этот звук послышался ей в первый раз. Странный треск, раздавшийся впереди, заставил девушку посильнее вцепиться в рукоять катаны, казавшейся в этот момент именно той спасительной ниточкой, что не давала ей скатиться в истерику: когда оружие в руках, остается лишь нанести удар. Это — не человек, как бы не хотелось верить в лучшее замершему подле нее Тахомару. А значит в этот раз сомнениям места не будет. Враг резко сорвался с места, слишком резво для калеки и предполагаемого трупа. Не ожидавшая такой прыти девушка на мгновенье оцепенела, в ужасе глядя на стремительно приближающийся силуэт. Вот только тот, слегка накренившись в левую сторону, несся определенно не в ее направлении. Едва ли осознавая свои действия, Риоко быстро ринулась в сторону, не отрывая глаз от противника. Привычное движение, давшееся ей с какой-то невообразимой легкостью, и занесенный для удара меч встречается с неожиданным препятствием, несколько сместившим направление первоначального удара. Тяжело. Определенно, ее оружие не рассчитано на блокировку ударов такой силы. Клинок легко сломается под подобным натиском, а вскоре за ним сломается и она, пополнив ряды людей, что никогда не вернуться отсюда живыми. Один точный удар в жизненно важные органы решил бы проблему… Если бы проблема была обычным живым человеком. Тварь застыла на месте, сделав неуверенный шаг назад: кажется, ее противник, видевший перед собой лишь одну-единственную цель, совершенно не ожидал встретить на своем пути хоть какое-то препятствие. Конечно, существует лишь один человек, чьей смерти упорно жаждет вся обитающая здесь нечисть. Жаль только, что привычно уходя от ударов, ей не отвлечь от Хяккимару внимание… этого. Лицо Дайго Кагемицу очень сильно напоминало маску. Помнится, подобным образом выглядел и Хяккимару, еще до начала своего путешествия: навсегда застывшее, неживое выражение лица, неспособное отображать какие-либо мысли или чувства. Вот только создавалось впечатление, что «маска» стоявшего перед ней человека вот-вот расплавиться, полностью меняя свою форму. А еще были глаза, взгляд которых ей был также до жути знаком: так смотрел в никуда Ширануи, когда она лишила его жизни. Мертвый взгляд. Пустой. Ранящий суеверным ужасом даже без оружия. Тихий шорох опять повторяется, вынуждая девушку опустить глаза ниже. Не стоит исключать, что тварь может преподнести новые сюрпризы, тихо подползая к своей жертве по траве. Тщетно пытаясь заметить хоть какое-то движение внизу, взгляд девушки цепляется за левую ногу мужчины, что в какой-то момент успела приобрести вполне себе здоровый вид. Мысленно чертыхнувшись, девушка снова принялась следить за оружием в руках подозрительного смирного чудовища. Как же можно убить или остановить эту тварь, если она игнорирует все повреждения? Послышался треск, вынудивший Риоко в ужасе отступить на шаг назад: звук этот издала рука бывшего лорда, неожиданно вывернувшись под неестественным углом. Сейчас Дайго Кагемицу, до самого конца стремящийся стоять с гордо выпрямленной спиной, напоминал жалкую тряпичную куклу. Видимо, решив, как поступить с нежелательным препятствием, тварь резко поддалась вперед, направив на застывшую девушку оружие… чтобы тут же его лишится. Риоко, пытаясь игнорировать подступающую тошноту, с отвращением смотрела на безжизненно висящую вдоль туловища конечность, которая теперь едва крепилась к предплечью не до конца обрубленными мышцами. Вместе с кровью из раны вырывалось что-то еще, отдаленно напоминающее девушке черный дым, что, отнюдь, не собирался рассеиваться, плотно покрывая место разреза. Тварь вздрогнула, но прежде, чем успела сделать шаг вперед, лезвие катаны еще раз опустилось на предплечье, окончательно лишая труп руки. То, что сперва показалось небольшой дымкой, оказалось черным песком, что тут же посыпался наземь. Что же, если не дано убить, то она хотя бы не даст этому демону возможности ранить дорогих ей людей. Страх не давал времени на раздумья. Страх бурлил и призывал к быстрому концу. Страх не давал ей упустить ни малейшего движения фигуры напротив, обострив реакцию до предела и даря силы продолжать. До крови прикусив нижнюю губу, Риоко сделала резкий шаг вперед, намереваясь отрубить химере голову, а потом… Бедро обожгло болью, когда она в который раз рухнула на землю. Вся сосредоточенность исчезла, заставляя девушку с неверием уставиться на меч Джукая, что вонзился в сердце твари. Наставник не должен был оказаться рядом с ней: ему нужно было находиться рядом с Дороро и Хяккимару на тот случай, если демон доберется до них. Наставник не должен был отталкивать ее в сторону, когда отрубленная рука, до этого безжизненно валявшаяся на земле, невообразимым образом направила меч ей в спину. Наставник не должен был умирать… Лекарь упал наземь вместе с обезображенным трупом Дайго Кагемицу. Риоко, столько лет находясь подле Джукая, так и не обучилась у него медицине, интересуясь лишь техникой боя. Впрочем, и без знаний наставника она могла сказать точно: после того, как человеку пронзили сердце, тот нежилец. Умер. Не сказав ни слова на прощание. Так просто, будто это всего лишь какая-то мелочь. Буднично. Тихо. Мгновенно. Безвозвратно. Вместо нее. Паника сковала легкие, не давая сделать полноценного вдоха. Дрожащими пальцами, пытаясь сморгнуть слезы, Риоко потянулась к правой руке мужчины, которой тот обычно гладил по голове ее и Хяккимару. Все еще теплая… — Сестренка! — кричит Дороро, и от ее голоса ей становится страшно. Пусть не приближается. Пусть они с Хяккимару остаются в безопасности, если расстояние в несколько метров можно считать таковым. Маленькая разбойница в одно мгновенье оказывается рядом, выхватывая ее катану, валяющуюся на земле, и тут же замахиваясь. Риоко заторможено пытается понять, что происходит. Лезвие ее оружия вонзается в траву меньше чем в метре от нее, издавая какой-то странный звук. Лишь спустя минуту ей удается сквозь слезы разглядеть эту чертову отрубленную руку, видимо, собиравшуюся забрать и ее жизнь. — Сестренка, — тихо зовет Дороро, положив руку ей на голову, словно пытаясь успокоить. Риоко, честно, пытается. Только губы предательски дрожат, а рыдания душат изнутри. Хватит. Больше нет сил притворяться сильной. Достаточно напритворялась. — Хяккимару, — шепчет Риоко, пытаясь справиться со слезами. — Он в порядке. Когда… Когда все закончилось, к нему вернулись глаза, — тихо произнесла девочка, правильно поняв ее вопрос. — Я… Давай отведу тебя к нему? Риоко смотрит на нее так, что Дороро самой становится больно, но послушно встает и идет следом, пытаясь подавить всхлипы. Девушка присаживается рядом с Хяккимару и берет его за руку так же, как только что наставника. Другой рукой Риоко находит ладошку Дороро. Ладони этих двоих теплые и она чувствует, как бьется их пульс. Тахомару подходит попозже, когда отдает дань памяти своему отцу. Юноша едва волочит за собой ноги, ощутимо хромая. Он молча садиться рядом, вслушиваясь в ничем не нарушаемую тишину ночи. «Когда все закончилось», да, Дороро? Никто из них так и не уснул, ожидая, когда первые лучи солнца обозначат конец ночи и начало новому дню.