***
Этот мент пришел к ним еще раз через несколько дней. Кит, спрятавшись в ванной, прекрасно слышал все, что втирал матери красивый мужик с простецкой фамилией Васильев: о том, что отец несколько лет грабил с подельниками ювелирные магазины и загородные дома, о том, что у него были подельники, о том, что доказательства железные, а еще о том, что отец пытался сбежать, убив их сотрудника… — Этого не может быть, — как заведенная твердила мать. — Я не верю… Не верю… — Так бывает, — произнес мент вроде бы даже с сочувствием — В семье часто даже не подозревают, что из себя представляет близкий человек. Сколько маньяков с виду примерные семьянины? А потом оказывается, что милейший учитель или великолепный врач педофил или серийный убийца… Ваш муж был грабителем и убийцей, это уже установленный факт. А знаете, откуда у вас в квартире драгоценности, которые мы нашли? — Не знаю, — пролепетала мать. — Мы, конечно, не бедствовали, но какие драгоценности… Ленечка сутками работал, в командировки ездил… — Эти камни из дома убитого две недели назад бизнесмена Калугина, — отчеканил мент. — Его убил ваш муж вместе с подельниками, а перед этим они выгребли из сейфа все, что хранилось в доме — деньги и драгоценности. А знаете, что самое страшное? Калугина не пытали, то есть он сразу назвал преступникам код от сейфа. Видимо, очень испугался за свою семью. Даже не попытался вызвать охрану. Грабители могли спокойно уйти, их бы потом никто не нашел и не опознал. Но они все равно убили всех. Всю семью, понимаете? И Калугина, и его молодую жену, и дочку. А ведь девочке всего десять лет было, меньше, чем вашему сыну…***
Ткачев долго сидел в машине, глядя на светящиеся окна на нужном этаже, и никак не мог заставить себя подняться. Опять — совершенно не к месту — вспомнилась последняя встреча у полковника дома: чем все обернулось и как закончилось… Ведь обещал, обещал никогда больше… Раздраженно выдохнув сквозь зубы, Паша взялся за телефон. — Ирина Сергевна, есть новости. — Может, поднимешься? — даже не видя ее, Ткачев готов был поклясться, что Зимина снисходительно усмехнулась. Черт… а ведь она не могла не заметить его машину под окнами… — Ирин Сергевна, да я буквально на пару слов, — пробормотал, с отвращением чувствуя, что краснеет. — Хорошо, я сейчас спущусь, — невозмутимо произнесла полковник. И ведь даже словом не обмолвилась, что ей совершенно не по статусу бегать на улицу среди ночи по звонку какого-то опера… Зимина вышла буквально пару минут спустя, как была — в домашних тапочках со смешными помпонами, в свободных домашних брюках и узкой футболке. Когда полковник устроилась на соседнем сиденье, Ткачев уловил легкий запах вина, а еще, почти неуловимо — тонкие нотки чего-то теплого, пряного, не то корица, не то шоколад. В груди болезненно ударилось раздражение. С чего, блин, он вообще решил, что начальница расстраивается и переживает по поводу своего отстранения? С нее ж всегда все проблемы и неприятности как с гуся вода… Вон, в ванне с пеной нежится, винишко попивает, расслабляется по полной программе… От последней мысли к лицу вновь подступила жаркая волна — стоило только представить, что еще несколько минут назад… Ткачев сердито тряхнул головой, обрывая на самом интересном так не вовремя ожившие в воображении запретно-горячечные картинки. Вот же проклятие! — Ну так что ты узнал? — осведомилась полковник, фирменно вздернув бровь. Паша, сцепив руки на руле, мимоходом подумал, что ничуть не удивился бы тому, что она прочитала все его мысли. — Вот, — не глядя на начальницу, Паша полез в бардачок, достал сложенный вчетверо листок бумаги. — Татуировщик узнал свою работу, назвал имя парня… Это некий Никита Колесов, пасынок одной важной шишки из городской администрации. Типичный мажор: клубы, пьянки, дорогие шлюхи, наркота. Несколько раз его ловили на сбыте травки, пару раз задерживали с героином на кармане, но отчиму, сами понимаете, такие скандалы ни к чему, так что он пасынка мигом отмазывал и дела заминал. Но терки с полицией у него бывали, и не раз: то гайцы его ловят и штрафуют, то участковый мозг выносит, а один раз этот отморозок устроил драку в клубе и пырнул ножом одного из пэпээсников, которые на вызов приехали. — Как же он не сел после такого? Куда подевалась цеховая солидарность тех, кто вел это дело? — Видимо, исчезла туда же, куда и само дело. Записи с камер в клубе бесследно пропали и вообще оказалось, что в тот день они не работали, свидетели от своих слов отказались, типа там темно было и опознать они никого не могут… А пэпс этот через пару месяцев себе квартиру в центре Москвы прикупил. Трехкомнатную. Нехило так для простого мента? — Надо же, какое всеобщее согласие, — сухо хмыкнула Зимина. — И еще кое-что, — после паузы продолжил Ткачев. — Эта девушка потерпевшая… Из ДПС… Она некоторое время назад задерживала Колесова вместе с дружками. Замутила целое расследование, несмотря на вопли начальства и угрозу увольнения… В общем, добилась экспертизы, выяснилось, что Колесов был не только пьяный вдрабадан, но еще и под кайфом. Адвокат его, конечно, засуетился, попытался было вякнуть, что за рулем был не Колесов, но против записи видеорегистратора не попрешь. В общем, Колесову не только огромный штраф впаяли, но и прав лишили. — Вот как, — протянула Ирина Сергеевна, недобро прищурившись. — Думаешь, то, что с ней случилось — это ответка Колесова и его дружков? — Думаю, — твердо ответил Ткачев. Полковник выпрямилась. Несколько мгновений посидела молча, глядя прямо перед собой. — Думаю, ты знаешь, что делать, — произнесла наконец. — Я понял, — очень спокойно ответил Паша. — Вот и хорошо, — бесцветно отозвалась Зимина. Резко дернула ручку двери. — Вот и хорошо, — повторила каким-то неестественным, будто обледеневшим голосом и, не прощаясь, выбралась из машины. Ткачев смотрел, как полковник идет к подъезду: очень прямая, деловая, уверенная, точно такая же, какой видел ее каждый день в отделе. Железная полковник Зимина… Женщина, за которую он вновь был готов убивать.