Гнев Артемиды

Высокие и массивные врата Беотийской гавани медленно расходятся в стороны. Рабы тянут каменные пластины за толстые веревки. Кто-то на улице громко считает “и раз! и раз!” и так, короткими скачками, ворота постепенно распахиваются. Длинный королевский кортеж из лошадей и повозок вступает в город. Первой идет самая большая и роскошная повозка, за ней две маленьких ― в них служанки Клитемнестры и слуги принца Эфианасса. По краям на белых конях идут царские стражи в сверкающих доспехах, и ближе к концу идет Калхант на черной лошади, покрыв голову капюшоном. Сяо приоткрывает белую штору, чтобы посмотреть на город, но мать его останавливает. ― Не нужно лишний раз светить своим лицом. ― Почему? ― Потому что его должно увидеть только твоему будущему мужу. ― Мама, ― угрюмо бубнит Сяо, ― я не принцесса. ― Ты все равно очень красивый, ― она касается ладонью его щеки и улыбается. ― Я не хочу, чтобы какие-нибудь злые ведьмы сглазили тебя. Ты был рожден во имя Артемиды, и потому ты такой прекрасный, мой мальчик. ― Она хватает его за голову и наклоняет к себе, чтобы оставить поцелуй на лбу. Сяо испытывает странные, смешанные чувства от всей этой ситуации. Кажется, эта женщина, совершенно чужая для него, действительно его любит. Ему неловко от того, как она порой берет его за руку или целует. Он приоткрывает шторку совсем немного, чтобы посмотреть на город. Когда ещё выпадет шанс побывать в городах Древней Греции? Большая часть домов из светлого камня. Много зелени, выглядит удивительно красиво. Он замечает вдали насыщенную синеву, охватившую горизонт, и понимает, что это море. В очередной раз Сяо сталкивается с таким пейзажем, который не видел никогда в своей жизни. Казалось, вот оно, то самое место, где могли бы жить Боги. По этой земле они ходили, в этих городах они жили. Ни один Бог не спустится на ту землю, из которой пришел он, потому что она серая, жуткая, позорная. Но эта, этот город ― это город для Богов и для событий божественного уровня. По мере приближения к главному дворцу, в котором их уже ждал Агамемнон, пейзаж за окном становился живописнее и ярче. Больше деревьев, больше цветов. Улицы выглядели ухоженнее, собраннее и красивее. Множество фонтанов с искрящейся водой, белоснежные статуи богов и героев. Даже кирпич, казалось, был белее. Или это уже был не кирпич? Какой-нибудь мрамор? Сяо не разбирался, он просто смотрел и испытывал восторг. Повозка останавливается, страж сдвигает защелку и распахивает дверь перед принцем. Тот немного медлит, оставаясь сидеть на месте. Клитемнестра склоняется над его ухом и шепчет: ― Ничего не бойся. Она кладет ладонь на его плечо. Сяо набирается храбрости и выходит на свет. Перед ним высится огромный белый храм с высокими колоннами, как в каждом из фильмов про Древнюю Грецию, которые он смотрел. Но небо ярче, колонны белее, а статуи выглядят, как живые Боги. Сяо выдыхает в восхищении. ― Эфианасс! ― зовет мужчина, выходящий из храма. Он спускается по широким белым ступенькам в сопровождении двух стражей. Сяо колеблется, пытаясь понять, кто это ― его отец или будущий муж. Во втором случае надо быть готовым быстро убежать или хотя бы залезть обратно в повозку, но женщина, что выходит следом и аккуратно поправляет украшения на своей шее, с улыбкой поясняет: ― Твой отец. Мужчина в длинных роскошных одеждах доходит, стражи за его спиной останавливаются резко, топая ногой в железных доспехах по земле, и застывают, как статуи. Сяо пугается, но ещё больше, когда царь хватает его за плечи. ― Я ждал тебя, сын мой! Агамемнон прижимает юношу к себе и крепко хлопает по спине так, что Сяо начинает кашлять. Его новый отец очень высокий и крупный мужчина. Краснолицый, с густыми бровями, черными глазами. На голове золотой венок, на руках множество колец и браслетов. Он оглядывает Сяо с ног до головы, заглядывает ему в глаза, внимательно осматривает черты лица, волосы, и Сяо становится не по себе. ― Как ты соскучился, ― смеясь, говорит царица, ― даже не взглянул на свою жену. Агамемнон переводит внимание на женщину, не выпуская сына из рук. ― Мне с тобой ещё всю жизнь, а сына нам придется совсем скоро отдать, ― говорит он, и Сяо теперь не просто не по себе, ему отвратительно. Он замечает мельком странную нервозность в поведении отца. Легкий страх сверкает в глазах, особенно это проявляется в тот момент, когда Агамемнон смотрит на Клитемнестру. Сяо чуть хмурится. ― Поздоровайся с отцом, ― дергает его мать, и Сяоджун вспоминает, что снова молчит, как парализованный. Ему всё ещё кажется, что он наблюдатель, а не участник всех этих странных удивительных событий. ― Здравствуй, Агамемнон, ― говорит он мягким голосом и замечает в глазах напротив скрытую тревогу. Агамемнон отводит взгляд, бегло обнимает сына снова. ― Здравствуй-здравствуй, ― пару раз хлопнув по плечу, он делает шаг назад. ― Как добрались? ― Чудесно, ― говорит Клитемнестра и идет к супругу. Они целуют друг друга, улыбаются и Агамемнон говорит: ― Проголодались? ― Немного, ― говорит женщина. ― Стол уже накрыт. ― Погоди, ― останавливает Клитемнестра, ― стол только для нас или там будет ещё кто-то? ― Ты про… ― оба они в этот момент смотрят на Сяо, и тот растерянно оглядывается. ― Разумеется, дорогой. Я про будущего мужа нашего сына. Агамемнон неуместно посмеивается. Сяо снова подозрительно хмурится. ― Конечно. Конечно, он будет там! Но не за нашим столом. Ты ведь понимаешь, всё только после церемонии. Пусть любуется издалека. А теперь пойдемте. Нам подадут вкуснейшую рыбу и лучшее беотийское вино! Он обнимает жену и направляется к храму. Сяоджун недолго стоит, размышляя о том, что, может быть, сейчас можно быстро нырнуть в повозку и спрятаться, но вокруг слуги, стражники, а немного в стороне, на фоне ярких садов и белых колонн, стоит мрачный Калхант. Не сейчас.