В тёмной глубине

Руду нужно что-то сказать, но он и представить себе не может, что именно. Настолько далеко его мысли не заходили, и стоит учесть такой момент на будущее и взять за правило: думать на пару шагов вперёд и никогда не забывать, что от него могут потребовать ответной откровенности. Также не стоит пытаться выставлять себя всезнающим гением, это может неловко закончиться. Шикмуон, не дождавшись хоть какого-нибудь ответа, пытается отодвинуться, но Руд вцепляется сильнее в его руки и наоборот тянет на себя. Он, конечно, ценит, что на него не давят, не требуют ничего, но от этого только хуже, словно Руд поступает как последняя тварь. Нельзя закончить все это на такой отвратительной ноте! Он ещё не знает, что хочет сказать, но не может позволить Шикмуону уйти. Тот определённо поймёт все неправильно, и они рассорятся окончательно и бесповоротно. А этого нельзя допустить! Только не сейчас, когда их взаимодействие начинает приобретать столь интересный и приятный характер, от такой мысли к щекам вновь приливает жар. — Подожди…я…просто подожди! — суматошно просит Руд, пытаясь собраться с мыслями. С правильными мыслями, которые помогут подобрать правильные слова и правильно выразить чувства, но в голове предательская пустота. Лишь набатом бьет:«Я ему нравлюсь!» — и этот факт отчаянно мешает думать, подавляя все доводы разума о том, что нужно как-то ответить. Как тут можно ответить, когда тебе в симпатии признаётся Шикмуон собственной персоной?! «Когда же вернётся зрение?!» — и эта мысль больше не отчаянная безысходность несчастного слепца, а праведное возмущение человека, не способного увидеть столь яркие события, происходящие в его жизни. «А ведь если бы я не ослеп, этого могло и не быть!» — Руд едва не задыхается от волнения, ему срочно нужно отвлечься и направить мысли в другое русло, иначе он потонет в этой лавине осознания, которая может и подождать, а Шикмуон ждать не может, он и так уже много сделал. Руду некогда размышлять над перипетиями судьбы и думать, что было бы если: если бы Руд не потерял зрение, если бы Шикмуон не решил его опекать в это время, если бы они, в конце концов, не встали в тот проклятый круг и не переместились в это не менее проклятое место. Это уже не имело значения, все уже произошло и теперь останется неизменным, волноваться стоит о будущем. И создавать его надо прямо сейчас. Руд пытается успокоиться и унять бешено колотящееся сердце, и это получается в тот момент, когда он отвлекается на едва заметно подрагивающие пальцы, держащие его за руки. Руд делает глубокий вдох с пониманием того, что не он один тут вообще-то волнуется и не честно заставлять Шикмуона ждать ещё больше, особенно после того, как практически вынудил его признаться в чувствах. Удивительно, что Шикмуон столько выдерживает и даже не злится или оскорбляется, не уходит в конце концов, а сидит в надежде на ответ, потому что, Руд признает, поводы есть. И эту ситуацию нужно исправлять прямо сейчас. — Я думаю…нет, не так... Кажется, ты мне тоже нравишься, — неловко и едва слышно выдавливает из себя Руд, и это не то, как он представлял себе признание, совершенно не так. Абсолютно не так! Куда делалось его красноречие?! Все слова покинули его голову, раз он сказал нечто подобное! «Это так глупо прозвучало!» — сокрушается Руд и судорожно думает о том, как не испортить разговор сильнее, если это ещё вообще возможно. — Ты не выглядишь уверенным в этом, — настороженно замечает Шикмуон, и его руки становятся горячее. Плохой знак. Он злится. Руд шумно сглатывает и понимает, что со своей целью объясниться он плохо справился. Можно сказать, что вообще не справился, а сделал только хуже. Почему именно здесь удача изменила ему? Всегда же получилось выбраться сухим из воды, а теперь после треклятой реки все выходит из рук вон плохо. События меняются очень быстро, он не успевает даже сориентироваться. — Просто все слишком неожиданно! — он пытается оправдаться, но звучит совершенно нелепо и так по-детски, что сам с трудом верит в свои слова. «Так облажаться ещё надо уметь!» — остаётся только бессмысленная злость на самого себя. — Мне не нужны одолжения, — холодно отрезает Шикмуон, и он определённо точно оскорблён! Такой его настрой пугает и возмущает одновременно: вот почему нужно быть настолько подозрительным именно сейчас! Всю дорогу был спокойным и терпеливым, а тут решил показать норов. — Все не так! — Руд почти кричит ему в лицо, пытаясь убедить, но эта лишь жалкая попытка, которая только даст отсрочку, потому что нормальных доводов у него нет. Им просто неоткуда взяться: Руд едва успел осознать свои чувства, а от него уже требуют доказательств, которым и взяться неоткуда. Да и что Шикмуон ожидает? Пламенных заверений в любви? Предложение руки и сердца? Обещаний поспособствовать смерти Ланосте за все его бесчисленные прегрешения? Почему нужно было стать таким подозрительным и недоверчивым именно сейчас? Впрочем, Руд понимает почему: никому не хочется выставлять свои чувства напоказ, и затем получить невнятный ответ, в правдивость которого верится с трудом. — Да неужели? — в голосе у Шикмуона столько яда, сколько Руд ни разу у него не слышал, и от этого что-то в груди тревожно замирает, сковывая дыхание. Руд не находит, что ответить. Шикмуон зол и не будет слушать, это понятно даже без зрения. Но что-то же решать надо! И быстро! Что может убедить его или хотя бы немного успокоить и остудить пыл? Слова не подействуют, потому что Руд уже разочаровался в своём красноречии, покинувшем его так внезапно и несвоевременно. Нужно что-то более показательное и однозначное, что покажет серьезность намерений и в чем будет сложно усомниться. В голову как на зло ничего путного не приходит. «Это место пагубно влияет на мой мозг!» Раньше он не был таким жалким и беспомощным, неспособным справиться с раздражённым огненным магом, хотя и сам огненный маг не подкидывал ему такие задачки. — Понятно, — внезапно говорит Шикмуон, и Руд вздрагивает от неожиданности, только сильнее вцепившись в чужие руки. «Как я мог так надолго отвлечься?» — удивлённо думает Руд, потому что ему казалось, что очень сложно не обращать внимания на человека, с которым объясняешься в чувствах лицом к лицу и пальцы которого держат едва не до боли. Но у Руда талант игнорировать очень заметные факты, так что он не сильно удивляется. — Не двигайся! — требует Руд, пытаясь удержать Шикмуона на месте и не дать ему уйти, осторожно проводит рукой по ладони Шикмуона, чувствуя, как каменеет тело от движений, проходится пальцами по предплечью, ведёт выше по плечу, останавливается на шее. Дыхание срывается от волнения, когда он чувствует быстро бьющуюся жилку под кожей. Руд шумно сглатывает, облизывает пересохшие губы и решается на то, о чем никогда бы не подумал раньше: он притягивает замершего Шикмуона к себе и целует. Это оказывается странно. И горячо. Не так, как в первый раз, тогда Шикмуон был инициатором и делал все сам, а Руд был слишком шокирован, чтобы как-то ответить. Теперь все наоборот: Руд пытается добиться взаимности от замершего в удивлении Шикмуона. Касаться его невероятно приятно, и дыхание вовсе перехватывает, когда ему отвечают. Шикмуон отмирает и сразу приходит в движение, притягивает Руда ближе, почти вжимает в себя, зарывается рукой в волосы и все ещё целует-целует-целует.