Долг неба

Красные цветы тонули в бирюзовой воде. Падали, и тонули. Прекрасные алые цветы. Свет лился в не зашторенные окна, порывы ветра раздували кремовый тюль, покачивая гардины. С улицы доносился щебет каких-то маленьких птиц. Двое голых юношей спали, прижавшись друг к другу, на половину прикрытые большим, белоснежным, одеялом. На груди расползалось теплым пятном чужое дыхание. Солнце бликами играло в серебряных волосах. Где-то за окном пели мелкие птицы. Пальцы медленно зарылись в россыпь серых прядей. «Мы… сделали это» — первое о чём он подумал, открыв глаза. Хаято мирно спал на его груди, уткнувшись лицом, опаляя своим дыхание нагую кожу. Выглядел хранитель нормально. «Я готовился к худшему… Думал, его будет лихорадить ещё несколько дней и после.» Свет медленно прошёл по стоящим ампулами и пачками таблеток на тумбе за ним. Юноша дернулся, завозившись. Тсунаеши убрал от хранителя руку, но Гокудера лишь прижался ближе, чуть сменив позу. — Думаю, мне ещё рано вставать… *** На часах было 19:03. В комнате царила темнота, единственным источником света, был бирюзовый экран с идущим сверху-вниз текстом, висящий в воздухе перед изголовьем кровати. Тсунаеши, сидел, подпирев подушками спину, кулаком щёку, и неторопливо читал содержимое Варийского Отчёта, по инциденту, произошедшему на коронации. На тумбе рядом стоял поднос с грязной посудой с обеда. Теплое тело, уткнувшееся в бедро, обнимало его ноги, и мирно дышало уже который пяток часов. «Если Хаято не проснется и завтра, то придётся вызвать Шамала…» Мирное дыхание резко сбилось. На секунду, тело прижалось чуть ближе, но затем отпрянуло. Тсунаеши покосился вниз. Снизу вверх на него смотрели чуть приоткрывшиеся, сонные, зелёные глаза. — Десятый… Тсунаеши снял очки, свернув сенсорную панель висящую в воздухе, взмахом руки, перед собой. — Проснулся? Через час будет время ужина. Гокудера резко вскочил. Шокировано смотря на Дона. «Я проспал около восемнадцати часов?!» — Почему вы меня не разбудили?! Тсунаеши пожал плечами. — Я решил, что нужно дать тебе хорошо отдохнуть… Юноша в панике схватился за голову. — Но мои отчёты о проведении мероприятия должны быть отправлены сегодня на рассмотрение CEDEF, по вопросу работы охраны! Как же… Савада улыбнулся. — Я сдал их за тебя. Мне-тебе уже пришло подтверждение. А, и прости, я влез в твою почту. Зелёные глаза немигающие смотрели на него с минуту. А затем, Гокудера уронил голову в подушку, мученически простонав, находясь между беспричинным раздражением, вспыхнувшей бурей, любовью и облегчением. «Босс делает работу за подчинённого… Я убью себя! Просто убью!» Тсунаеши осторожно провёл рукой по напряжённым плечам, видя как они расслабленно опустились, а локти разъехались. — Прости, прости… Я знаю, как ты любишь свою работу… Хаято возмущённо выдохнул в подушку. Тсунаеши беззлобно рассмеялся в кулак. — Как твоё самочувствие? Есть… Изменения? Гокудера медленно отнял лицо от наволочки, прислушиваясь к себе. В теле царила лёгкость, и бодрость, но если бы у него была возможность поспать ещё, он бы ей без промедлений воспользовался. — Ничего… необычного? Но бросил украдкой взгляд на кольцо. Перстень не поменял своей формы. «Может… Ничего не получилось?» — Попробуешь вызвать пламя? — Спросил Тсунаеши, видя как пристально хранитель разглядывал свою руку. Хаято пожал плечами, приподнялся, сев рядом с Доном у изголовья, резко покраснев, ощущая, что на нём нет белья. Но вставшее было непонимание, быстро стёрлось воспоминаниями прошлой ночи и… Ладони звонко хлопнули по щекам. — Что-то не так? Тсунаеши немного удивлённо смотрел на него. — Всё в порядке, Джудайме! — наигранно рассмеялся, Хаято. «Стоп. Если я без исподнего, то и…» Бешеным взглядом он покосился в сторону скрытого под краем белого одеяла паха. — Что-то не так? — видя новое замешательство на лице хранителя, слегка нервно повторил Тсунаеши. Хаято вздрогнул, резко отводя взгляд на одеяло в руках, и зажмурился. «Просто попробую об этом не думать. Не думать…» Но сцены ночи лишь настойчивее полезли в светловолосую голову. На щеках выступил лёгкий румянец. — Хаято, горишь! Хранитель вздрогнул, резко оборачиваясь и только сейчас замечая алое пламя идущее по рукам. — А! Хаято начал нервно махать руками. «Потухни, потухни, потухни!» Пламя исчезло. Гокудера вздохнул с облегчением. «Что за черт? Реакция на эмоции? Раньше такого не было… Надо подробнее изучить это…» — Это было неожиданно… — протянул Тсунаеши, тут же ободряюще хлопнув хранителя по плечу, — проводимость пламени улучшилась, я рад, что всё получилось. Хаято согласно кивнул. — Да, всё благодаря вам, Десятый! Спасибо. Я… Вам очень признателен. Он склонился в поклоне, а затем, подползя к краю кровати, неловко улыбнулся, видя комплект своей одежды на пуфе. — Я, пожалуй, пойду… Но стоило стопе коснуться пола, он тут же упал лицом вниз. — Гокудера?! Хранитель приподнялся на трясущихся руках, утирая кровь из носа. — В-все в порядке, Джудайме. Не стоит беспокоиться! Но при очередной попытке встать, дрожащие колени подкосились, и он вновь упал лицом вниз, под сочувствующим взглядом Савады. Стало не до смеха. Тсунаеши наклонился к краю, осторожно касаясь чужого плеча. — Думаю, тебе стоит остаться. Плечи хранителя опустились. Гокудера медленно обернулся, стыдливо смотря в пол. — Простите, Десятый. Если я не буду вам мешать, то… Тсунаеши мотнул головой. — Всё в порядке. По комнате пронеслось громогласно урчание. Тсунаеши смущённо кашлянул в кулак.  — А, да, уже время ужина… Ты голоден? — Не отказался бы, но сомневаюсь, что смогу дойти до обеденной… — Ты о чём? — непонимающе посмотрел на него Тсунаеши, нажимая на кнопку вызова прислуги. Меньше, чем через минуту, в дверь постучали, — Войдите! Ручка дрогнула, опускаясь. В комнату вошла молодая горничная с двумя пышными хвостиками, тут же склонившись в вежливом поклоне. — Чем могу быть полезна, Господин Дон, Господин Хранитель Урагана? Хаято передёрнуло от такого обращения, и он искренне скривился в лице. В то время, как Тсунаеши вежливо улыбнулся. — Эмма, будь так любезна, принести ужин нам в комнату. Благодарю. Хаято пораженно вытаращился на него. — Что?! Н-но… есть в Этой постели, Десятый… Тсунаеши нечитаемо улыбнулся. По комнате пронесся холодок. — Это моя привилегия человека с состоянием, над которой ты вместе со мной проливал кровь целых пять лет. Думаю, мы имеем право не только есть в этой постели, но и сжечь её ко всем собачьим чертям, — низко процедил он. И Гокудера едва подавил свой животный, поднявшийся в животе, страх. Детчимо в гневе был их табу. Запретная тема. Почувствовав чужой страх, юноша вернул себе прежний вид, ненавязчиво улыбаясь. — Поэтому, сеньора, будьте так добры. Девушка кивнула, и уже обернулась к двери, как резко вспомнила кое-что важное. — Ах! Что-нибудь сладкое? Она двусмысленно улыбнулась. Тсунаеши хохотнул. Хаято презрительно цыкнул. Женщины его раздражали. «Что эта баба себе позволяет?» — Благодарю, но не сегодня, — вежливо ответил за двоих Тсуна. Девушка удалилась, забрав грязную посуду, и возвращаясь через десять минут, с тележкой и двумя крытыми подносами. Жареные омары с маслом и свежими специями, разрезанные вдоль, на подушке из креветок и гребешков. Отсаженные кондитерскими насадками круги пюре, посыпанные ароматными травами, две полоски красного и зелёного соусов, отделяющих морской мир от картофеля. В другой же тарелке зелёный салат с помидорами черри, кружочками огурца, оливой и моцареллой, с щепоткой соли и перца. И маленькое блюдце с лёгким кокосовым желе и кусочками манго, декорированное импортной орхидеей. Тема ужина была: «тропический рай». Тсунаеши шутливо наколол одну помидорку, поднося к губам хранителя. — Скажи «а»… У Хаято дёрнулся глаз, и превозмогая стыд, под глазами девушки, прячущей улыбку за краем прижатого к груди подноса, его губы сомкнулись на чужой вилке. В конце концов это не такая большая плата за время, проведённое на едине с его Небом. Томат был сочным, бесящая девчонка быстро ушла, а сверчки за окном тихо вели свой вечерний парад. Так и закончился этот день, не выходя из комнаты.