Воспоминания. Не открывать

Что может хранить виниловая пластинка? Музыку? Безусловно, но ведь не только музыка может храниться на тонком черном виниле. Гораздо важнее то, что на ней хранятся воспоминания, записанные вместе с песнями. На первый взгляд пластинка кажется бесполезным предметом, очередным пережитком времени, никчемной вещью из далекой жизни наших отцов, но... Каждая вещь имеет свой собственный смысл. Нужно просто приглядеться, и тогда картинка хранящихся воспоминаний сама настигнет ваше воображение, и тогда виниловая пластинка перестанет казаться просто виниловой пластинкой. Она станет гораздо большим. Как и каждая вещь, хранящая в себе бесценные воспоминания. Вынутая из бумажного конверта пластинка тускло блеснула на свету под тонким слоем серой пыли. Женщина провела рукой, смахнув образовавшиеся катышки и прочла надпись «DavidBowie - Let'sDance». Произнесенные в мыслях слова будто бы послужили заклинанием, и в голове тут же заиграли покрытые смутными воспоминаниями звуки песни. "Если ты скажешь бежать, я побегу с тобой..." Прикрыв глаза, она пыталась вспомнить точный мотив, чуть слышно бормоча варианты под нос. Нет, не так, нахмурилась женщина. И вдруг она вспомнила, что где-то на этом чердаке должен лежать старый проигрыватель, если, конечно, его давно не выбросили. Отложив винил в сторону, она поднялась на ноги и принялась искать. Задекорированный под чемодан, он стоял между старым потрескавшимся комодом и деревянным ящиком, из-за которого быстрыми шажками выбежал паучок. Перетащив чемодан к коробке, женщина раскрыла его, с особенной аккуратностью настроив и поместив под иглу пластинку. Послышался треск, взрывающий слух мелкими похлопываниями несколько секунд, после чего заиграли первые ноты песни. Надевай свои красные туфли и танцуй блюз. Под песню, что играет по радио. С первых секунд тело будто бы вновь стало молодым, готовым закружить в танце в любой момент, душа словно вновь одичала той юностью и необузданными тайнами. Не в силах удержать себя на месте, женщина задергала острыми плечами из стороны в сторону, делая почти такие же отточенные движения, как и 46 лет назад. Повторяя их вновь и вновь., прислушиваясь к старой записи, она уносилась в 1977, в тот самый вечер, когда мир буквально перевернулся с ног на голову. Элизабет прихорашивалась возле деревянного зеркала, сидя за туалетным столиком. Ее завитые бигудями волосы были перевязаны сзади красной лентой, ресницы поддернуты тушью, от чего казались длиннее, на щеках сиял здоровый румянец, а глаза так и блестели в предвкушении предстоящего вечера. Красное платье в мелкий горошек по щиколотку на широких бретельках прекрасно сидело на немного пухловатом тельце; от белых туфель ножки казались длиннее. Глядя на себя, Элис не могла нарадоваться. Сегодня вечер пятницы, и в городе проходят еженедельные танцы. Она посещает их почти каждую неделю со своей подругой Нэнси. Наконец, поправив прическу, девушка поднимается на ноги и направляется к двери, из-за которой внезапно выныривает отец. Нетронутые временем глаза зорко оглядывают дочь. Пронизанные редкой сединой усы чуть заметно вздрагивают. - Опять на танцы? - укоризненно спрашивает он. - Да. - Сколько можно туда ходить, Элизабет? Тебе еще не надоело? А вдруг какие-нибудь пьяницы нападут? - паника всегда брала контроль над Фрэнсисом Коулом быстрее, чем его мозг успеет трезво оценить ситуацию. - Папа, мне уже девятнадцать, и я могу за себя постоять. Тем более я иду не одна, а с Нэнси Сагг. - Ах, ну да, если только с Нэнси Сагг... - саркастично взмахнул руками мужчина. - Тогда конечно. - Все будет хорошо, папа, мы ведь уже столько раз ходили, и все было в порядке. Не переживай. Легко подпорхнув к отцу, девушка оставила на его щеке легкий поцелуй и скорее скрылась за дверью комнаты. Нужно было уходить как можно скорее, пока он снова не начал. Выйдя за калитку дома, Элис вздохнула полной грудью и широко улыбнулась в предвкушении танцев. Музыка здесь играла, казалось, громче, чем в любом другом месте, в котором только возможно ее услышать. Молодые люди танцевали гибче и ритмичнее, и смех звучал звонче, и сердце билось быстрее. В свете множества развешанных под крышей огромной террасы фонарей танцевали по крайней мере не менее тридцати человек. Их яркие наряды так и пестрили перед глазами, приводя в восторг. Элизабет и Нэнси, цокая каблуками туфель, почти что бежали навстречу развлечению, заставляющему адреналин в крови бежать быстрее. Хорошенькие, с горящим на щеках румянцем юности девушки впорхнули на деревянный танцпол, незамедлительно вливаясь в общий ритм толпы. - Давай, Нэнс, танцуй! - широко улыбаясь, сквозь смех кричала подруге Элис. В этом водовороте людей и музыки она чувствовала себя как никогда счастливой. Дикая молодая душа вырвалась на волю, когда она приходила сюда. Девушки кружили, без остановки танцуя, и нередко на них засматривались парни, ведущие беседы чуть поодаль. Подруги ловили их взгляды, тут же начиная хохотать, весело глядя друг на друга с блеском задора в глазах, какой обычно бывает в их возрасте. - Кружись, Элис, кружись! - хлопала в ладоши девушка, наблюдая за кружащей подругой. Ее легкая юбка волнами развивалась по воздуху, с каждым оборотом бороздя его чуть сильнее. Тонкие ножки виднелись из-под нее, от чего теперь Элизабет напоминала гриб на тонкой ножке, а то и вовсе балерину. Не переставая улыбаться, она кружила под овации Нэнси, но вдруг сердце екнуло, и внимание переключилось совсем на иное. Сделав последний оборот, она остановилась, испугано глядя в сторону выхода. Бешено стучащее сердце пропустило удар. Возле деревянной колонны, чуть опершись на ограждение, стоял молодой парень. Он смотрел прямо на нее. Точно в глаза. В его взгляде читался нескрываемый восторг и что-то еще, чего Элис понять не могла. Маленькая тайна, которую ей предстояло разгадать. Она узнала Эдриана сразу, как только ощутила на себе его пристальный взгляд. Они смотрели друг на друга всего несколько секунд, после чего Элизабет вновь вернулась к танцам, а Эдриан заговорил с каким-то мужчиной. Эдриан и Элизабет встречались каждое утро, выходя из все так же располагающихся через дорогу домов, чтобы взять доставленного свежего молока. Они не часто разговаривали словами, в основном их средством общения были взгляды и жесты приветствия. Парень и девушка отдалились друг от друга еще в прошлом году, превратившись из друзей в знакомых. С того самого Рождества, когда Эдриан поцеловал Элизабет, она была влюблена в него окончательно. И каждый день девушка молилась Богу о том, чтобы он придал ей смелости подойти и заговорить с ним. Один поцелуй еще ничего не значит. Может, это был просто порыв чувств и ничего более. Она каждую минуту каждого дня гадала, чувствует ли он то же самое, что и она или нет. Быть может, у него не хватает смелости так же, как и у меня, спрашивала порой саму себя Элис, но тут же отказывалась от этой мысли. Скорее всего, он бы что-нибудь предпринял, если бы чувствовал... Но даже несмотря на безответность с его стороны, она продолжала любить его так же сильно, как и два года назад. Никто не знал, насколько тяжело ей было и насколько умело она скрывала за милой улыбкой свою серую грусть. Серый совсем не был ей к лицу, и, поглощенная им, она становилась совершенно другим человеком. Тихой и задумчивой. Единственное, что удерживало ее на плаву, так это вот такие его пристальные взгляды, заставляющие ее маленькое сердце вновь пылать. Оно будто бы возрождалось, словно феникс из пепла. Казалось, теперь Элизабет танцевала с еще большим огоньком, отбивая ритм то руками, то ногами. Те, кто наблюдал за ней в стороне, тоже пускались танцевать, питаясь пылкой молодой энергией. А Элис все танцевала и танцевала, позабыв про толпу и даже про Нэнси, кружила все сильнее, неосознанно пытаясь вновь притянуть к себе столь желанный миндально-зеленый взгляд. Эдриан никогда не ходил на танцы, и сегодня как будто бы выпал шанс. Девушка считала сегодняшнюю встречу самым верным знаком, чувствовала нутром, что что-то должно произойти. Сердце так и уходило в пятки. - Смотри, как пляшет, - выдохнул облачко сигаретного дыма стоящий рядом с Эдрианом его друг Клэйтон. Сигара криво свисала с левого уголка рта, на что юноша чуть заметно поморщился. - Хороша. - Да, - все, что смог произнести Эдриан. Его взгляд будто бы намертво приковался к ней, и теперь, казалось, ничто не сможет его оторвать. Легкое платьице, хорошенькие ножки, витающие в воздухе тоненькие ручки... Эстетика - вот первое слово, пришедшее на ум Уэльсу. Он видел в ней эстетику, в каждом движении, в каждой черте и линии ее тела. Элизабет очаровывала его, казалось, все больше с каждым днем, до бесконечности сильно. Он влюблялся в нее каждый день, как влюбляются в закат или в жизнь. Настолько сильно, что можно было бы легко обезумить. Эдриан влюбился в Элизабет настолько давно, что и сам уже не помнит, когда именно случился этот взрыв в его сердце. К Рождеству осмелел, набрался смелости и поцеловал возлюбленную, надеясь на взаимность. А потом эта смелость куда-то исчезла... Изменений в поведении Элизабет не произошло, и Эдриан вновь закрыл свои чувства в ящике комода... И ведь он никогда не ходил на танцы, а сегодня Клэйтон каким-то образом смог уговорить его пойти. Может, это знак, задавался вопросом Уэльс. Может, это судьба? Тот самый переломный момент, о котором так красиво говорят в книгах и кино? Внутри у юноши что-то подпрыгивало и падало каждую секунду, пока он находился здесь, что-то сжималось и пронизывалось молниями. Он хотел набраться смелости и сделать только одно - пригласить давно знакомую сердцу девушку хоть на один танец. Одного было бы вполне достаточно! Но он не мог. Страх вгрызся в него острыми зубами, не желая выпускать из крепкой хватки. Поэтому все, что оставалось Эдриану - наблюдать. - Не будь мямлей, - пихнул в грудь крепким плечом друга Клэйтон. - Пригласи ее! - Все не так просто... Клэйтон фыркнул. - А по-моему все предельно просто: подходишь и приглашаешь. Это же танцы! Тут принято танцевать. Давай, иначе это сделаю я. Больно уж она красива. Эдриан набрал полную грудь воздуха и протяжно выдохнул, вновь поднимая глаза на девушку. "Он прав. Ничего такого ведь нет... Это просто танцы. Тут все кого-то приглашают." Он дождался окончания песни, прежде, чем сделать несколько первых неуверенных шагов. Пробираясь сквозь толпу, Эдриану казалось, что он никак не может дойти до Элизабет. По началу путь казался слишком длинным, но когда их разделял всего шаг, ему казалось, он четко улавливает аромат ее духов. Цветочный. Напоминающий весеннюю сирень. Дыхание сбилось, когда рука невольно дотронулась до хрупкого плеча. Эдриану казалось, что он не контролирует своих действий. Элизабет обернулась. На ее порозовевшем от непрерывных движений лице вырисовалось удивление. Она не ожидала того, что он подойдет к ней. Внутри маленького тельца все так и сжалось. Уголки пухлых губ вздернулись вверх. Элис улыбнулась, пытаясь скрыть нервозность, возникшую в ту секунду, когда она встретила его глаза напротив своих. - Привет, Эд! Не видела тебя здесь раньше... Решил заняться танцами? - шутливо усмехнувшись, пролепетала сквозь поток голосов и музыки девушка. - Вроде того, - по привычке сунул руки в карманы Эдриан. Слова застряли на языке, не желая выстреливать наружу. Парень всеми силами старался пересилить себя, повторяя в мыслях слова друга. Это просто танцы. Элизабет выжидающе смотрела на него блестящими в свете ламп глазами. Каждая клеточка в ней замерла в ожидании чего-то, что перевернет все с ног на голову и заставит салют взрываться в душе яркими огнями. - Не хочешь, - запнулся Уэльс, - Не хочешь потанцевать со мной? Салюты грохали без остановки, пульсируя в груди, висках - во всем теле! Элизабет улыбнулась в сто крат шире и обворожительнее, блеск в глазах стал отчетливее. - Конечно, - кивнула она, - с радостью. С особой осторожностью взяв изящную руку с тонкими, словно ветви вишни, пальчиками в свою, Эдриан повел партнершу в центр танцпола. Его сердце бухало все сильнее с каждым шагом и, казалось, еще немного, и оно вовсе выпрыгнет наружу. Заиграл вальс. Парень и девушка встали друг напротив друга. Его рука аккуратно, почти невесомо легла на её гибкую талию, вторая - все так же сжимала ручку. Полные изящных движений пальчики робко опустились на его крепкое плечо, щеки покрылись густым румянцем, взгляд уперся куда-то под ноги... Элизабет была так смущена и счастлива одновременно, и сердце ее будто вспыхнуло огнем, когда они совершили первое движение. По треугольнику. Раз, два, три. Раз, два, три. Как папа учил в детстве. Элис все еще не решалась поднять на партнера глаза, в то время как он не мог оторвать своих. И то накатившее как из ведра смущение вдруг куда-то исчезло, уступив место уверенности. Она так легко двигается, а как легко ступает, восторженно отмечал в мыслях Эдриан. Кровь в его жилах так и бурлила. С каждым проделанным кругом он чувствовал себя все смелее и смелее. Да, ее духи точно пахнут сиренью. Парень смотрел на девушку, поражаясь красоте в растрепанных от нескончаемых танцев волос, от маленьких капелек пота на тонкой шее, от блеска в ее глазах, от укрытого прелестным красным платьем тела. Ему нравилось абсолютно все в ней! Как и ей в нем. Элизабет подняла глаза через несколько секунд, сразу же встретившись взглядом с Эдрианом. Ее маленькое сердце пронзила стрела купидона уже в который раз. Каждый она влюблялась в него будто бы с новой силой. Танец закончился. Он так не хотел отпускать нежную ручку, вспотевшую от волнения. Эдриан мог бы танцевать с ней вечность, без преувеличения! И той определенно было бы мало. Уэльс держал ее руку до тех пор, пока не началась новая песня, и, похоже, Коул совсем не возражала. На смену гармоничному классическому вальсу пришла новая, энергичная песня Дэвида Боуи. Заиграли первые ноты, и утонченная Элизабет Коул вмиг приняла обличие дерзкой, дикой души девушки. Прислушиваясь к песне, она пыталась делать движения, попадающие в такт. Ее руки рассекали воздух, ноги резко двигались - каждая клеточка тела словно с первых нот впитала в себя мелодию. И юноша, теперь уже не труся, танцевал вместе с ней это безумие, состоящее из непонятных для меня движений. Они танцевали, потели, тратили силы, ни секунды не жалея. Эдриан тяжело дышал и больно билось о ребра сердце, но все равно он не мог перестать двигаться. Красная лента в ее волосах извивалась столь же гармонично. Они касались друг друга, пытались делать синхронные движения и подолгу смеялись, если не получалось. Они чувствовали это, нечто теплое в груди. Вместе. - Какая прекрасная песня! - бесконца повторяла Элизабет. - Просто потрясающе! Эдриан согласно кивал, широко улыбаясь и неизменно наблюдая за ней. - Знать бы кто ее поет! - делая очередные быстрые движения ногами, прокричала сквозь музыку она. Ей так нравилась песня и музыка и вечер, что она отдавалась этим нескольким минутам полностью. Не жалела сил. А все так же наблюдали за ней со стороны, в то время как ей было абсолютно плевать. Она уже получила то, что хотела. Внимание давно знакомого парня принадлежало ей одной, в то время как ему принадлежало ее. У большому сожалению девушки песня закончилась. Тяжело дыша, молодые люди вышли из беседки на дорожку, рассекающую мягкую зеленую поляну. Воздух здесь, казалось, был действительно свежее и прохладнее. Погрузившись в тишину, они медленно брели по плиточной дорожке. Каждый искал в мыслях папку с подходящими словами или темами для разговоров. Старые друзья, разделенные компаниями и простыми подростковыми убеждениями. О чем можно поговорить? Что сказать? Первой со словами нашлась Элизабет. - Очень здорово потанцевали! Спасибо, что пригласил. Было неожиданно. Эдриан усмехнулся, почесав взъерошенный затылок. - И тебе спасибо за то... что согласилась. Девушка слегка рассмеялась растерянности парня. - А как же иначе? Мы ведь столько лет знакомы! - Да. - Вот бы найти ту песню, - мечтательно-томно выдохнула Коул слова. - Тогда я бы танцевала не только вечером, но и днем. Каждый день! Уэльс широко улыбнулся, рисуя в воображении картину: Бет вытирает пыль или хлопочет на кухне и пританцовывает под ту песню. Где-то в клетке ребер что-то шевельнулось. Чем больше он рисовал себе картинку, тем живее ее представлял. «Я обязан найти для нее ту самую песню». Перебирая тонкими пальцами молчания тишину, они брели по дорожке, все дальше и дальше удаляясь от павильона. Взрывающая воздух музыка слышалась все тише, пока не растворилась вовсе. Они ступили на деревянный мостик, перекинутый через сияющую лунным светом речушку. Где-то в кустах напевали сам серенады сверчки, иногда вступали в пение лягушки... Ночь была такой тихой и спокойной, что, казалось, все происходящее лишь просто сон. Эдриан действительно думал так, пытаясь заставить себя очнуться. Поверить в реальность происходящего было для него тяжелее всего, как и для Элизабет. Девушка несколько раз тайком тонкими пальчиками щипала себя за руку, но проснуться, ничуть не удавалось. Ее взгляд удалялся куда-то вдаль, следуя за серебряной дорожкой на водной глади. Превосходный летний вечер со множеством рассыпанных по небу звезд. Созвездия, Млечный путь, спутники, пересекающие черное полотно хвосты падающих звезд. Всего мгновения, чтобы загадать желание. Всему этому воцарившемуся спокойствию противоречило гулкое сердцебиение, отдающееся в ушах барабанным стуком. Пара остановилась на середине моста, негласно решив насладиться открывающейся красотой, укрытой черной пеленой сумерек. Горизонт терялся в бесконечности, где-то вдалеке горели окна домов. Они оба оперлись руками на перила моста. Их руки находились всего в паре сантиметров друг от друга, и в голову молодого человека забрела мысль, казалось, граничащая с безумием: накрыть мягкую кукольную ручку своей. Внутри разразились молнии, колкими разрядами протекая по венам вместе с кровью. На лбу выступила испарина, но неужели это так волнительно? Казалось бы, что может быть проще - взять девушку за руку! Так только кажется, до того момента, пока не настанет минута действия. Эдриан осторожно перевел взгляд с земли на Элизабет. Девушка мечтательно глядела на небо, переводя взгляд выразительных глаз с созвездия на созвездие. Ее мысли витали где-то среди звезд. Взгляд опустился ниже - на руку, лежащую на перилах. Уэльс вобрал как можно больше воздуха в легкие, припомнив, откуда- то знакомые слова «сейчас или никогда». Он поднял руку, с особой осторожностью накрыв своей широкой ладонью руку девушки. Он ждал ее возмущения. Ждал, когда она скинет его руку со словами «да как вам не стыдно», хмуро посмотрит на него и немедленно уйдет туда, дальше, через мост. Он почти чувствовал ту непонятную боль от собственной фантазии, но ничего из этого не произошло. Элизабет лишь вздрогнула, чуть сильнее стиснув в кулачок пальчики. Она позволила его руке накрыть свою. Это было то самое чувство, сравнимое с взрывом миллионов салютов в груди или падением одновременно миллиардов звезд с неба. Непередаваемо. Они стояли так несколько минут. Не двигаясь. Напоминая во тьме высеченные из камня статуи. Снова настал тот момент, когда две Вселенные неизбежно столкнулись, образу вокруг себя волну невыносимо яркого для глаз равнодушного света. Элизабет почувствовала, как тело невольно начало трясти. На щеках выступил румянец, внутри все перекрутилось и перевернулось, вдруг стало слишком жарко даже для легкого платья. Чувства словно обострились в одну секунду. Рука вспотела. Она почти горела под рукой парня. Ноги подкашивались – все так и норовило выдать внезапный наплыв волнения девушки. Ей хотелось заглянуть в его сияющие глаза. Элис знала, что увидит в них, потому что чувствовала то же самое. Понадобилось несколько минут, чтобы она, наконец, сделала это. Повернувшись с пылающим лицом в сторону парня и будто бы желая сказать в порыве бурлящих эмоций что-то, чего она так стеснялась, Элизабет обнаружила, что Эдриан внимательно смотрит на нее блуждающим взглядом. Он словно изучал каждый ее миллиметр. И щеки его так же покрыты румянцем. И глаза сияют тем самым. Любовью. Их глаза сияли самой настоящей любовью, такой же чистой, как звездное небо над ними. Они рванули так быстро, что вряд ли сумели хоть что-то осознать. Их губы соприкоснулись мгновенно, распространяя по каждой клеточке самые странные в мире ощущения и ни с чем несравнимое ощущение. Каждый из них будто бы только что, наконец, нашел свой Рай. Большие теплые руки обхватили маленькое личико, маленькие ладони осторожно легли на мягкую, немного колючую от незаметной щетины лицо. Тонкие горячие губы коснулись пухловатых горячих, заставляя сознание взорваться сверхновой, а сердце выскочить из клетки груди. Все смешалось, все исчезло. Остались только они вдвоем и тот огонь душ, слившийся в единое полыхающее пламя.