Эпилог

Крестраж, Крестраж… Драко провел языком по пересохшим губам. Он что-то слышал об этом. Но когда и что? Он не помнил. Он подумает об этом позже. Драко медленно поднял книгу с пола и закрыл ее. Огляделся по сторонам. Скоро станет совсем светло, и нужно было уходить отсюда – он не хотел вновь попасться на глаза Пэнси или кому бы то ни было еще. – Черт… – рассеянно пробормотал Драко. Он уставился на увесистый том у себя в руках. Только сейчас он понял, что не взял с собой ничего, во что можно было бы положить книгу. Драко не сомневался в том, что Мэнор спит так же крепко, как и накануне, однако рисковать он не мог – книгу нужно было скрыть от посторонних глаз. Был только один выход: незаметно выскользнуть из библиотеки, как-нибудь припрятав книгу под одеждой. Драко раздвинул складки мантии и засунул «Тайны наитемнейшего искусства» подмышку. В приглушенном рассветном свете он оглядел себя со всех сторон, убеждаясь, что ее не видно. Взмахом волшебной палочки он заставил вернуться все остальные тома на свои места на полках и, глубоко вздохнув, двинулся к выходу. У дверей Драко еще раз осмотрел себя, а затем тихонько выскользнул вон. Как он и предполагал, вокруг не было ни души. В Мэноре стояла мертвая тишина. С помощью чар заглушив звуки собственных шагов, Драко бесшумно устремился вперед. Ноги плохо его слушались, и дело было вовсе не в усталости. Оказавшись в холле, Драко не сумел сдержать себя и взглянул на парадную лестницу. Хотелось бы ему сейчас неспешно подняться на второй этаж, пройти по лабиринту коридоров и оказаться в своей комнате, уютной и теплой. Может быть, мать оставила для него чашку горячего крепкого чая, а отец положил на тумбочку несколько книг, которые, как он думал, могли бы показаться Драко интересными. Все как в старые добрые времена... Бред. Это самое глупое из того, что могло прийти ему в голову. Драко заставил себя отвернуться и поспешил к парадной двери. Воздух снаружи был прохладным, и у Драко выступили мурашки. Стоило Драко оказаться у выхода, как он заколебался. Прежде, чем трансгрессировать, он обернулся и в последний раз взглянул на Малфой Мэнор. Поместье было таким большим, что даже будучи довольно далеко, Драко не мог целиком охватить его взглядом. Черные и пустые глазницы окон, утопающие в зарослях плюща, равнодушно взирали на него сверху вниз. Он знал, что его родителей этой ночью там не было. Люциус и Нарцисса все еще оставались в одной из фамильных резиденций Малфоев где-то на юге Шотландии. Особняк показался Драко еще более холодным и чужим. Бросив последний взгляд на то, что когда-то было его домом, Драко вышел за ворота и трансгрессировал. Удача улыбнулась ему и на площади Гриммо. Не встретив никого на своем пути, Драко тихонько поднялся к себе и запер дверь, предварительно наложив на нее несколько десятков заклинаний – ему не должны были помешать. Он присел на краешек кровати, положил книгу рядом с собой и внимательно посмотрел на сморщившуюся от старости обложку. Впервые за всю эту ночь у него отлегло от сердца. Только сейчас он по-настоящему понял: у него получилось. Он сделал это. Он нашел книгу и стал на один – пусть и на микроскопический – шаг ближе к победе. Если, конечно, Грейнджер была права… Грейнджер. Драко порылся в карманах мантии и достал Зачарованную монету. Покрутив ее в пальцах, он взглянул на ее ребро. Как он и ожидал, на ободке было пусто. Он вновь взглянул на «Тайны наитемнейшего искусства». Книга лежала в полуметре от него, но странное чувство, охватившее его в библиотеке Малфой Мэнора, до сих пор не уходило. От нее словно бы веяло холодом и гнилью. Драко готов был поклясться, что в том месте, где она лежит, он слышит чей-то пульс. Это не пугало его – в Запретной секции Хогвартса и книгохранилище отца он сталкивался с вещами и похуже – скорее, это пробуждало в нем отвращение. В последний раз взглянув на блестящую золотую монету, Драко устало вздохнул и снова спрятал ее в карман. Какое-то время он просто сидел, устремив невидящий взор в пустоту. Тело ныло от усталости, глаза слипались. Пересилив себя, Драко притянул к себе книгу и, устроившись на кровати поудобнее, раскрыл ее на первой странице. Зачем он делал это? Не проще ли было просто отдать книгу Грейнджер и потребовать у нее объяснений? Проще, наверное. Но он… он так не мог. Втайне он надеялся, что, быть может, он сумеет отыскать все ответы и без нее. Если эта книга и впрямь хранила на своих страницах то, что могло бы помочь ему раз и навсегда уничтожить Волан-де-Морта, то зачем ему Грейнджер? Он сумеет справиться со всем и сам. Поэтому он, несмотря на все протесты со стороны своего сознания, с отчаянием утопающего вгрызался в испещренные мелким шрифтом страницы увесистого тома. Несколько раз в течение дня кто-то стучал в дверь, раз или два некто – очевидно, Тео – пытался грубо окликнуть его. Драко не отзывался. Полностью уйдя в чтение, он игнорировал любые попытки нарушить его покой. Солнце лениво прокладывало свой путь по обложенному облаками небу, оно то скрывалось в тучах, то появлялось вновь, освещая комнату Регулуса холодноватым оранжевым светом. Лишь когда последние лучи его окончательно ушли за горизонт, Драко захлопнул книгу и отбросил ее в сторону. Несколько мгновений он сидел, не шевелясь, а затем провел ладонью по лицу. Разминая затекшие руки, Драко встал с кровати и направился в ванную. Открыл кран и, сжав пальцами бортики раковины, взглянул на свое отражение. Кривая ухмылка прорезала его губы, когда он мрачно отметил про себя, что выглядит еще хуже, чем в ту ночь, когда заключил с Грейнджер Обет. Красные ввалившиеся глаза и распухшие веки, грязные волосы, багровые пятна на щеках. Он походил на сумасшедшего. Он и был сумасшедшим. Набрав ледяной воды в ковш ладоней, Драко плеснул ее себе в лицо и откинул со лба волосы. Сделал это снова. И снова, и снова… С остервенением он тер ладонями свое лицо, словно пытаясь стереть с него собственные черты. На полу образовалась большая лужа, вся его одежда вымокла насквозь, и от холода его била дрожь, но Драко было все равно. И если в самом начале он надеялся, что, может быть, сумеет обойтись и без Грейнджер, то теперь он окончательно убедился в том, что одному ему не справиться. Вновь вынув монетку из кармана, он вывел на ней всего два слова. «Танцуй, Грейнджер». Ответ пришел незамедлительно. Она как будто сидела и ждала его все это время. Драко мрачно усмехнулся. Он буквально чувствовал волнение, исходящее от каждой буквы. Кажется, ему предстоит еще одна бессонная ночь. Он увидел Грейнджер еще издалека. Обхватив себя руками, она стояла на крыльце, высматривая его в сумерках. Обходя квадраты желтого света, отбрасываемые на асфальт окнами магловских домов, Драко неторопливо шел ей навстречу. Завидев его, Грейнджер так и вытянулась, привстав на носочки от нетерпения. Драко не сумел подавить смешок. Стоило замку калитки щелкнуть у него за спиной, как Грейнджер от волнения затанцевала на ступеньках, заламывая руки. Он приподнял брови в притворном удивлении, и она моментально распахнула перед ним дверь. Драко вошел следом за ней, и Грейнджер, тут же развернувшись к нему лицом и положив руки на бедра, выпалила: – Это правда? Ты и в самом деле нашел ее? Зрачки расширены, волосы растрепаны – вид такой же безумный, как и у него самого. Драко помахал книгой у нее перед носом. Губы Грейнджер приоткрылись, она охнула и вытянула руки, пытаясь выхватить сокровище у него из рук, но Драко оказался проворнее, и ее пальцы сжали лишь воздух. – Что ты делаешь? – прошипела она. – Отдай ее мне! – Вот так сразу? Даже не впустишь меня? Грейнджер опустила руки и взглянула на него снизу вверх, недовольно нахмурив лоб. – Я впустила тебя, – презрительно выплюнула она, и глаза ее сверкнули. – Только технически. Она раздраженно кивнула: – На твоем месте я бы радовалась уже этому. Что еще тебе нужно от меня? – Немного терпения, Грейнджер, – нарочито весело произнес Драко, игнорируя ее неприкрытую неприязнь. – В прошлый раз ты была намного сговорчивее… Ты получишь мою книгу, когда ответишь на несколько моих вопросов. – Что это значит, Малфой? Мы так не договаривались! – Мы вообще никак не договаривались, Грейнджер, – просто ответил он. – Вот именно! – подтвердила она, и голос ее прозвучал на октаву выше обычного. – Так что давай сюда книгу и… – …проваливай? – закончил за нее Драко, и отчего-то собственный голос показался ему жутким. Грейнджер слегка растерялась, но быстро взяла себя в руки: – Я не это хотела сказать, но в целом суть ты уловил, – отчужденно произнесла она, вновь становясь серьезной. Драко оперся спиной о дверь и скрестил руки, прижимая книгу к груди: – В таком случае буду вынужден тебя разочаровать: книгу ты не получишь. Она побледнела. – То есть как это – не получу? – Легко, Грейнджер. Я же сказал: я дам ее тебе, только если ты расскажешь мне правду. – Правду о чем? – бросила она с вызовом в голосе и вздернула подбородок. – О том, зачем тебе вдруг понадобилась книга о Крестражах. Его слова Гермиону не удивили. Ее верхняя губа задрожала от напряженного смеха, обнажая зубы. – Не сомневалась, что ты изучишь этот том от корки до корки, прежде чем принести его мне… ну, раз ты все знаешь, зачем тебе я? Что еще ты хочешь от меня услышать? – Все то, что рассказали тебе твой дружок… – Не смей говорить о Гарри! – …и Дамблдор, – закончил Драко, не обращая внимания на ее истерический выпад. Пауза. – А что, если я скажу, что мне ничего неизвестно? – издевательски произнесла она. Каждое ее слово расцарапывало его нутро. Они словно были двумя скорпионами, пытающимися ужалить друг друга, кружащими друг около друга. Но вот что странно – эта перепалка не изматывала его, но придавала ему сил. С каждым брошенным ею словом, он распалялся все больше и больше, все больше оживал. От былой усталости не осталось и следа – по его жилам разливался огонь – чистейшее пламя, и он рождался из него заново. – Тогда я скажу, что это ложь, – бархатно прошептал Драко. Ее рука непроизвольно дернулась. – О, только не говори, что будешь сражаться со мной за чертову книгу, – тихо засмеялся он. – Хотя я не против, Грейнджер, это было бы… Но прежде, чем он успел договорить, она закричала: – Акцио, «Тайны наитемнейшего искусства»! В ее крике Драко различил эхо собственных слов. Не без удовольствия он смотрел на то, как ее плечи разочарованно опускаются, а трясущаяся рука, сжимающая палочку, безвольно повисает вдоль тела. Грейнджер тяжело дышит через полуоткрытые губы. – Хорошая попытка, – хвалит он и крепче стискивает книгу, которая даже не дернулась. – Но не советую поступать так впредь… поверь, нам обоим будет легче, если ты просто расскажешь мне обо всем, что тебе известно. – Ты не заслуживаешь этого, – процедила она в перерывах между рваными вздохами. – Ничего из этого. Резким движением она откинула несколько непослушных прядей с лица. Драко равнодушно пожал плечами: – Надеюсь, тебя будет успокаивать эта мысль, – произнес он и обхватил дверную ручку. – Ты что делаешь?! – завопила она. – Счастливо оставаться, Грейнджер, – оскалился Драко. Ей потребовалось ровно столько времени, сколько он ей отмерил. Может быть, даже на миллисекунду меньше, чем он ожидал. – Стой, – обессиленно выдавила она. В ее голосе было столько затаенной ненависти, что, выйди она вся наружу, Грейнджер наверняка бы ей захлебнулась. – Молодец, – одобрил Драко. – Ты наконец встала на верную тропу. Но уходить с дороги и впускать его глубже в дом Грейнджер пока не собиралась. Чуть отведя плечи назад, она буравила его суровым взглядом. И если бы взором можно было убить, он бы наверняка уже упал замертво. – Я сделаю это, – через силу выдавила она, едва не давясь собственными словами. – Я расскажу тебе то, что ты так хочешь узнать. Это было легче, чем он думал. Хотя… – Не пытайся соврать мне, – предостерег ее Драко. – И не собираюсь, – осклабилась она. – Получай свою правду! Хоть подавись ей, мне все равно! Получай, а затем проваливай и никогда больше не появляйся! Хлесткие слова вылетали из ее рта, словно пули. Ее последняя фраза вцепилась ему в глотку, прокусила его до самого мяса. Но он не позволил ей увидеть этого. – Это мы уже проходили, Грейнджер. Ему вдруг стало так чертовски жарко-холодно. – То, что ты принес какую-то книгу, еще ничего не значит. В моих глазах ты остаешься все тем же… может быть, даже упал еще ниже, чем раньше, – она адресовала ему тяжелую улыбку. – Когда же ты уже потонешь в своей гордости… жизнь ничему тебя не учит. Не хочешь быть мальчиком на побегушках, значит? Как же. Сделаешь все, что я скажу. Повиляешь хвостом сначала – но сделаешь. Верная собачка грязнокровки… самому не противно? Гадко. Паршиво. Так, что шкуру содрать хочется. То ли с нее, то ли с самого себя. Ее последние слова вскрывают его заживо. – Не смей, – произносит он, чеканя каждое слово. – Не смей говорить о том, о чем не имеешь ни малейшего понятия! Быстро, стремительно он пересек разделяющие их метры и замер в полушаге от нее. Но она не сжалась в комок, не отшатнулась, не зажмурилась – вскинула подбородок еще выше. Молниеносным движением руки он выхватил палочку. Впервые за все время – впервые за всю его жизнь, наверное, – ему захотелось причинить ей боль. Настоящую. Такую, чтобы она почувствовала. И никогда, никогда больше не открывала свой поганый рот. Кончик языка начало жечь, во рту появилась горечь, словно бы он ощутил собственный яд. – Скажешь, что я не права? – издевательски прошептала она. – Интересно, как это понравится твоей семейке… хотя вряд ли они узнают, да? Изо всех сил он сжал в руке рукоять волшебной палочки. Так, что побелели костяшки. Каленая ярость брала его в свои оковы, сердце стучало в висках, в груди горело. Он ненавидел. Так сильно ненавидел, что готов был задушить прямо здесь и прямо сейчас, но перед этим заставив испытать ее на ее магловской шкуре всю ту боль, которую он только был способен ей причинить. Потому что она перешла запретную черту. Нет. Он все еще старался собрать самого себя по кусочкам, не давая остаткам самоконтроля рассыпаться окончательно. – Ну же, давай, – подначивала она его, кивком головы указывая на его палочку. Собственное дыхание хрипами выходит из легких. Он не может вздохнуть. Не ярость. Бешенство. Надавить. Как можно сильнее. Так, чтобы раз и навсегда. Он должен успокоиться. Иначе никак. Иначе он просто слетит с катушек к чертовой матери. Он был на пределе, на грани. Еще один шаг и… – Неужели ты боишься? Струсишь сейчас, как тогда?.. Она смотрела на него, не мигая, не шевелясь – уверенно и зло. Это стало последней каплей. Он не выдержал. Он сорвался. В этот момент он видел перед собой лишь ее ненавистное ухмыляющееся лицо. Будь, что будет. Ему плевать. Рука взлетает вверх... Но внезапно он замечает в ее взгляде еще кое-что. Он видит триумф. Медленно, очень медленно он расплывается в дьявольской ухмылке и отходит на шаг назад. Опускает палочку. – Не выйдет, Грейнджер. Так ты не заставишь меня уйти или нарушить данный Обет. Выражение ее лица тут же меняется. Его искажает гримаса – уголки губ дергаются и опускаются вниз, она прерывисто вздыхает. Думала, что переиграла меня?.. Маленькая дрянь. Готова пойти на что угодно, лишь бы сохранить свой маленький гнусный секрет. Ему стало почти смешно. Грейнджер никогда не пыталась задеть просто так. Каждое ее действие имело под собой прочное основание. И он, будучи ее врагом номером один, только что это понял. Даже сейчас она не будет пытаться его раздавить. По крайней мере, без особой причины. Он победил. Ну и кто тут виляет хвостом, Грейнджер?.. Ничего не говоря в ответ, она медленно разворачивается и проходит в полутемную гостиную. Драко тенью следует за ней. Она падает на диван и, скрестив руки и ноги, смотрит на него в упор. Драко присаживается в кресло напротив. Под ее неодобрительный взгляд он закидывает ноги на кофейный столик и сжимает пальцами мягкие подлокотники. Ее ногти глубже впиваются в ткань свитера. – Я тебя слушаю, – любезно произносит Драко, проводя рукой по воздуху. Гермиона фыркает, но ничего не говорит, лишь смотрит на него – затравлено и зло. Жгучее удовлетворение при виде ее такой разливается в животе и печет затылок. – Их шесть, – произнесла она, и Драко чуть не поперхнулся от неожиданности. – Кого шесть, Грейнджер? – осторожно уточнил он. – Крестражей шесть, – разозленно повторила она, отбрасывая с лица непослушные волосы. От ощущения тепла, разлившегося внутри, не осталось и следа. Драко окаменел. Он чувствовал, как леденящий ужас лениво разносится по всему его телу, наполняя его до краев. Этого… этого не может быть. Не. Может. Быть. – Это невозможно, Грейнджер. Тишина. – Ты лжешь. Тишина. – Это ложь, Грейнджер! Тишина. Драко проводит рукой по шее, пытаясь отвести невидимые пальцы, сомкнувшиеся на глотке. – Мне тоже было бы гораздо удобнее, если бы все это было ложью, – невесело отозвалась она из своего угла дивана. – Можешь передать Сам-Знаешь-Кому, что он немного перестарался… Охвативший его ужас с каждой секундой становился все сильнее. Истинное осознание слов Грейнджер кувалдой вбивалось в мозг. Но… нет, он отказывался верить. Она ошибается. Ошибается. – Душу можно разделить лишь однажды, – выпалил Драко. – Если я все понимаю правильно – в чем я смогу убедиться, лишь прочитав принесенную тобой книгу, – каждое убийство раскалывает душу, соответственно, можно создать столько Крестражей, сколько заблагорассудится. Он буквально чувствует, как бледнеет его лицо. Он… он почти на грани отчаяния. – Откуда ты знаешь? – прохрипел он. – Что их шесть. Она колеблется лишь мгновение. – Он случайно раскрыл свои замыслы кое-кому. – И кому же? – Теперь это уже не имеет значения. – Но ты уверена?.. – Абсолютно. Абсолютно. – А седьмая часть тогда… – В нем самом. Он пытался собраться с мыслями, но не мог. В голове эхом раздавалось лишь одно-единственное слово. Шесть. Шесть. Шесть. Шесть. Шесть. Шесть. Шесть. Невидимая рука крепче вцепилась ему в горло. – Грейнджер, они же могут быть где угодно! Хоть на самом краю земли! Я уж не говорю о защите, которой он мог окружить каждый из них... – Что верно, то верно, – нехотя отозвалась Гермиона. – Но на наше счастье двух из них уже нет. – Нет? – пораженно переспросил Драко. – То есть как это – нет? Губы Грейнджер сжались в ниточку. – Первый уничтожил Гарри на втором курсе в Тайной комнате. Ну знаешь, дневник, который Джинни Уизли подкинул твой отец, – в ее голосе столько ненависти и презрения, что от них хочется отмыться. Драко сдерживается. Пусть она договорит. Пусть скажет это. – Второй уничтожил Дамблдор – это был фамильный перстень… Думай. Думайдумайдумай. – Значит… значит, остается еще четыре… – пробубнил Драко, едва ворочая языком. Грейнджер кивнула. – Могло бы быть и три, если бы не… – она замолкает, обрывая себя, так и не договорив. Драко вскидывает голову и смотрит на нее в упор. – Если бы не что, Грейнджер? – Незачем говорить об этом, – отмахивается она, но слишком поспешно. – Его у нас все равно нет. – Скажи это. Просто… просто скажи, ладно? Она смотрит на него оценивающе. Молчит так долго, что от этой тишины он глохнет. Скажи же. Скажи. Хоть что-нибудь. – В тот вечер, – начинает она, но запинается. Лицо ее внезапно бледнеет, а руки начинают дрожать, так что ей приходится сцепить их в замок. – В общем… в свой последний вечер Дамблдор и Гарри были в пещере. – В пещере? – эхом отозвался Драко. Что еще за пещера? На кой черт им понадобилось попасть туда?.. – Дамблдор… ему удалось отыскать еще один Крестраж. Вернее… он думал, что удалось. Ее слова выстреливают ему в висок. Странные стоны, срывавшиеся с его уст. Подкашивающиеся ноги. То, что Драко удалось так легко его обезоружить. Теперь все это обретало смысл. У него сжалось сердце. Он пытался сглотнуть, но не мог. – Когда… когда все было кончено, стало понятно, что… кто-то побывал там раньше. И этот кто-то забрал Крестраж. Грейнджер замолкает. Ее нижняя губа дрожит. Нет. Нельзя молчать. Иначе он окончательно утонет в этой промозглой черноте, его засосет туда, как в трясину. – Кто? – единственное, что сумел выдавить Драко. – Я не знаю. Он… этот кто-то оставил записку. Грейнджер достала клочок бумаги из кармана джинсов. На краю сознания ярким всполохом пронеслась мысль: неужели эта бумажка всегда, все это время была с ней? Она развернула записку. Руки ее затряслись еще сильнее. – «Темному Лорду», – начала она, но голос ее сорвался. Ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы взять себя в руки и продолжить чтение. – «Я знаю, что умру задолго до того, как ты прочитаешь это, но хочу, чтобы ты знал – это я раскрыл твою тайну. Я похитил настоящий Крестраж и намереваюсь уничтожить его, как только смогу. Я смотрю в лицо смерти с надеждой, что когда ты встретишь того, кто сравним с тобою по силе, ты уже снова обратишься в простого смертного. Р.А.Б.». Секунда. Одна, вторая. Руки Грейнджер безвольно опустились; она выронила записку, но даже не попыталась ее поднять. От всей ее бравады не осталось и следа. Он стремительно шел ко дну. – Р.А.Б. – кто это? Грейнджер кривовато пожимает плечами. – Я пыталась это выяснить, но я… я не знаю. Должно быть, кто-то из Пожирателей, разочаровавшихся в Волан-де-Морте. – Там… там была только записка? – Нет, – Грейнджер покачала головой. – Был еще медальон. – Медальон? – Крестражем был медальон Слизерина. Так как я не знаю, кто он… нельзя сказать наверняка, сумел ли Р.А.Б. осуществить задуманное и уничтожить медальон. Предполагаю, что все-таки нет. Однако… Пауза. – Дамблдор предполагал, что Темный Лорд питал особую страсть к предметам, связанным с Основателями Хогвартса. Медальон Слизерина и перстень… должно быть, еще одним Крестражем является чаша Пенелопы Пуффендуй и нечто, связанное с Кандидой Когтевран… – Но это пять, Грейнджер. Что шестое? Он знал? Она кивает: – Нагайна. Нагайна шестая. Медальон. Чаша. Нагайна. Нечто связанное с Кандидой Когтевран. Медальон. Чаша... Если с Нагайной все было относительно просто – по крайней мере, ее не нужно было искать – то что делать со всем остальным, он не имел ни малейшего понятия. Где может быть медальон? А Чаша? Что может быть связано с Кандидой Когтевран? Где это может быть? Мир бесконечен. Темный Лорд мог припрятать осколки своей души в самых отдаленных уголках планеты, туда, куда даже луч солнца не может проникнуть, не то что человек. Влажные, липкие пальцы прикоснулись к его затылку. Воздух обратился свинцом. Думал ли он когда-нибудь о том, чтобы убить Волан-де-Морта? Думал… думал, наверное. Ему не хотелось признавать этого, но в глубине души он понимал, что это – единственный шанс спасти свою семью и самого себя. Потому что Волан-де-Морт не отпустит их. Никогда. От него не уйти, не спрятаться. И он… ему пришлось смириться с этим. Но мог ли он?.. Убить, чтобы не стать убийцей. Даже если бы он и был готов хотя бы попытаться, сделать это, как выяснилось только что, было невозможно. Истерический хохот готов был сорваться с его губ, и лишь в последний момент ему удалось сдержаться. Кажется, теперь он на своей шкуре ощутил, каково это – упасть в бездну отчаяния. – Орден ничего не знает. Ведь так? Грейнджер кивает. – Но почему? Почему ты не сказала им? Грейнджер прикрывает глаза, и он чувствует, что ее слова ему не понравятся. – Дамблдор хотел, чтобы об этом знали только я, Гарри и Рон. И он не выдерживает. Когти жуткого, оглушительного хохота раздирают его внутренности. Грейнджер смотрит на него с опаской и в недоумении. – Серьезно, Грейнджер? Ты не рассказала им о единственной возможности уничтожить Темного Лорда только потому, что хотела соблюсти пожелание мертвого полоумного старика?! Она гневно щурится, руки ее сжимаются в кулаки. – Дело не в… не только в этом, – процедила она. Он вновь заливается хохотом. – Да ну?! В чем же еще, позволь спросить? – Это опасно. Чем больше людей знает о существовании Крестражей, тем больше вероятность того, что Сам-Знаешь-Кому станет известно о том, что его тайна раскрыта. А если это произойдет… Недосказанное повисло в воздухе, но Драко понял все и без ее слов. Наверное, в ее словах был какой-то смысл. Но он не был готов признать его. Он не мог. Потому что… – …это все чистой воды сумасшествие. Неужели ты думаешь, что в одиночку сумеешь отыскать осколки души Волан-де-Морта, которые тот бережет как зеницу ока? В ней взыграла уязвленная гордость: – Дамблдор поручил это нам: мне, Гарри и Рону… – Очнись, Грейнджер! – заорал Драко, резко вскакивая с кресла и приближаясь к ней. – Их больше нет! Ты осталась одна! – он заметался по комнате, как тигр в клетке. – А что бы было, если бы с тобой что-то случилось? Если бы ты умерла, что тогда, а, скажи на милость? Кто бы смог его победить?! – Я уже говорила – я знаю, что делаю… – А я не знаю, что ты, черт возьми, такое творишь! Она тоже вскочила на ноги. – Тебя это и не касается! – Хорошо, Грейнджер! Ладно! – хлопнул в ладоши Драко. – У тебя есть книга. Ты прочитаешь ее. И что дальше? У тебя есть какая-то схема? Какой-то план? Хоть что-нибудь? Она отвела взгляд – на мгновение, на крошечную миллисекунду – но он заметил. И этого было достаточно, чтобы понять все. – У тебя ничего нет, – произнес он, и в его голосе блеснули нотки паники. – Мерлин, Грейнджер, ты в своем уме? Он не понимал ее. Не мог понять. Не. Мог. И это – умнейшая ведьма своего десятилетия? – Дамблдор верил… – Дамблдора больше нет! Его голос звучит так громко, что она вздрагивает. – По твоей вине. Он взрывается. Во второй раз за этот вечер он готов уничтожить ее, стереть в порошок. – Речь не об этом, – выдавливает он через силу. – Нет, как раз об этом! – кричит она. – Если бы не ты… – Ты думаешь, у меня был выбор?! Он подлетает к ней и выплевывает эти слова ей в лицо. И она впервые отступает перед ним. В ужасе она вглядывается в его дикие, горящие безумием глаза. – Ты хоть раз думала о том, каково было мне? Думала, а, Грейнджер?! Ты. Ни черта. Не знаешь. Так что закрой раз и навсегда свой рот! Его голос звенит, собственные слова оцарапывают горло, разрывают связки, но ему плевать. Драко тяжело дышал, захлебываясь собственным воздухом. Плечи его резко вздымались и опадали, по спине дорожками бежал пот. Он был слишком близко к ней – так, что ощущал волны жара, исходящие от ее тела. Драко отступил на шаг назад. – Даже… даже если и так, – бесстрастно произносит она, стараясь не смотреть на него. – Это не… – О, только не говори, что это ничего не меняет. Она буравит взглядом носки его туфель. Драко сухо усмехается и вновь падает в кресло. – Не знаю, что за сказочки вам наплел Дамблдор, – обессиленно произносит он. – Что бы там ни было, я ему не верю. – Ты и не должен ему верить. Это не твоя война. Он взглянул на нее снизу вверх. Дышит так же тяжело, как и он сам. – Ошибаешься, Грейнджер. Теперь моя.