Не все то золото, что блестит

Геллерт сам не знал, зачем вернул Злате её книги, да ещё и на Рождество. Они всегда были в его кабинете, странной башней возвышаясь на подоконнике. Когда он отдавал их курьеру, он думал, что, наконец, отпустил её. Скорее всего, именно поэтому он смог вернуть их: потому что она его больше не держит. Однако вернувшегося парня он закидал вопросами, как она выглядела, в чем открыла дверь, как приняла подарок, но этот олух даже не обратил толком ни на что внимание. Хуже врагов только соратники-балбесы. Пришлось, изменив внешность, наведаться в деревеньку. И узнать у соседей, что «фрау Долохова» такая замечательная, всегда улыбается и ни за что не откажет в помощи, и муж у неё просто прекрасный. И живут они как чертовы влюбленные на уродских открытках. Ему хотелось уничтожить Долохова, всех счастливых соседей и вообще всю эту деревню. Чтобы от неё не осталось камня на камне, навсегда выжечь эту дыру с карты. Но, наверное, впервые в своей жизни он поступил, как альтруист, давая Злате возможность жить так, как она хочет. Не уничтожая её выбор и не заставляя вернуться к нему. Лучше от этого не становилось. Неудивительно, что альтруисты вымирают. Полностью погрузившись в работу над своими планами, удавалось заглушить внутренний голос, требовавший «вернуть всё как было». Теперь уже, после долгих размышлений, расспросов окружающих, как они относились к Злате, сопоставления фактов, он понял, что она не могла внушить ему любовь. Его чувства были настоящими, его счастье было настоящим. А он едва не уничтожил её за то, что не поверил, что способен на любовь. Лишь на следующее Рождество он позволил себе маленькую слабость и снова отправил ей подарок: маленький сборник стихотворений Бодлера «Цветы зла». Сборник первого издания, в оригинале, такой сейчас не купить. В этот раз его курьер вернулся не с пустыми руками. Геллерт высыпал семь цветов на стол перед собой и нахмурился, размышляя, к чему они. Символизм прощания? Напоминание того самого дня в Швеции? Ведь тогда она тоже хотела собрать цветы. Или это символ его несдержанности? Смотри, мол, ты не дал мне собрать семь разных цветов, а чертов русский дал? Он даже попытался воспользоваться языком цветов, чтобы расшифровать послание, но выходила откровенная белиберда, противоречащая самой себе. Подавив желание испепелить их, Геллерт всё же убрал цветы в шкатулку под заклинание стазиса. Время от времени он обновлял заклинание на цветах, даже сам не зная, для чего он это делает. Будто это имело какой-то смысл. На следующий Мидсоммар он посетил Швецию, и узнал у юных ведьм, что они собирают семь разных цветов и кладут под подушку, чтобы увидеть во сне своего суженого. Теперь, зная, что они означают, Гриндевальд ломал голову, на что Злата намекала. Кого считала суженым? Устав размышлять об этих растениях, Геллерт плюнул и аппарировал в Швейцарию, чтобы она сама объяснила, зачем отправила такой подарок. Предвкушая встречу, Геллерт прошел через калитку и удивился, что в этот раз защита пропустила его. Видимо, она реагирует на намерения гостя. Интересно. Дверь ему открыла незнакомая женщина, кинувшая в него настороженный взгляд. Узнала. Геллерт скрыл усмешку и поинтересовался, где хозяйка дома. — Они покинули страну, оставив здесь ребенка. Оплатили за неделю, а исчезли уже на две! — женщина, махнула рукой и покачала головой на легкомыслие этой парочки. Что-то неприятное всколыхнулось внутри, и Геллерт подавил тревогу. Попросив разрешения побеседовать с мальчиком, он сел в гостиной, ожидая его появления. Куда могли направиться эти двое и почему выбились из графика? Мальчик, назвавшийся Глебом, отвел глаза и сказал, что не знает, куда делись Злата и его отец. Врет. Маг прищурился. Не помешает его немного припугнуть. — Глеб, — Геллерт подался вперед. — Они оплатили услуги твоей няне на неделю, надеясь вернуться в срок, но отсутствуют уже две. Знаешь, что обычно это означает? Что они в беде. Мальчик поднял на него свои глаза, сомневаясь в его словах, и пожал плечами. — Можешь не говорить то, что знаешь. Но тогда им уже никто не сможет помочь. Понимаешь? Они не вернутся. — Я обещал ей не говорить! — Глеб скорчил страдальческое выражение лица, борясь с собой, а потом со стоном выдохнул. — Они отправились освобождать мою маму. Поняв, что к чему, Геллерт оставил няне ещё денег и вышел из дома. Определенно, бесшабашность и тупость Златы передаются по связи, иначе никак это не объяснить. Как можно было додуматься отправиться штурмовать магическую тюрьму вдвоем?! Что вообще в голове у этих двоих?! Гриндевальд отложил мысли о том, что жена Долохова жива, а значит, Злата вряд ли может быть «фрау Долоховой», на потом. Сейчас важно, как можно быстрее собрать людей и отправиться в СССР. За семь дней с ними могли сделать что угодно. Их могли уже приговорить к смерти, там долго не церемонятся. Эти мысли он тоже сразу откинул, очищая разум от бесполезных волнений. Изучив бумаги в доме Златы, он понял, в какую тюрьму направились эти двое. Хорошо, не придется терять время на поиск информации. Связавшись со своими последователями в СССР, он узнал имя начальника тюрьмы и захватил его жену и двух детей в заложники. Наличие родных всегда упрощает дело. Сколько честных людей уже поступились своими принципами ради своих любимых, и сколько ещё поступятся — не счесть. И Злата, и Долохов были живы, даже находились в соседних камерах, подальше от других заключенных. Не расслабляясь, Геллерт отправил нескольких людей вызволять жену Долохова, догадываясь, что без неё эти двое точно откажутся покидать тюрьму. Сам он вместе с ещё одним парнем, Захаром, скрывшись под дезиллюминационными чарами направился за начальником тюрьмы, который шел выпускать Злату. Уже издалека послышался её смех, она говорила с надзирателем. Геллерт, выучивший русский язык, чтобы девчонка больше не смогла скрывать от него ответы, прислушался к её голосу и не смог удержать улыбки. — Я обожаю романтические истории! Пусть он ещё отправит ей письмо, хорошо? Послышался тяжелый вздох. — Хорошо-хорошо! Только… Их разговор прервал вошедший начальник тюрьмы, и надзиратель вскочил со своего места, приняв суровый вид. Злата же, с синяком под глазом и в тюремной одежде, отошла к дальней стене камеры. Прошептав несколько заклинаний, Виктор выпустил из кольца несколько всполохов, открыл камеру Златы и мотнул головой. — Заключенная, на выход! Она посмотрела на надзирателя, который, не решаясь, переводил взгляд с неё на своего начальника. Незаметным движением покачала головой. Виктор в это время уже успел снять защиту с камеры Долохова. Тот выглядел похуже Златы: всё лицо в синяках, но смотрел он с такими же горящими глазами. — Куда вы нас ведете? — наконец, девушка подала голос, остановившись в коридоре. — На свободу, — выплюнул начальник, толкая её вперед. Гриндевальд сжал руку в кулак, наблюдая за ними, однако не стал снимать с себя заклинаний, рассматривая девушку. Он не хотел, чтобы она, впервые после долгой разлуки, увидела его в тюрьме. Не самое лучшее место для воссоединения. — Знаю я вашу свободу. Арчили, давай! — Злата обернулась на надзирателя, с которым до этого говорила, и кивнула. Смуглый парень, не мешкая, поднял руку и выпустил заклинание в своего начальника, от чего тот сразу хлопнулся на пол. С остервенелым видом пнув несколько раз упавшего Виктора, Злата сняла с него кольцо и кинула Долохову. Геллерт, наконец, отойдя от этой сцены, запустил во всех троих сонным заклятием и привел в чувства Виктора. Не стоит терять времени на разборки, объяснится позже. Начальник, с гневным взглядом повернулся к ставшим видимому Захару, желая что-то высказать. — Веди к выходу, — Геллерт прошептал над его ухом. — Без глупостей. Захар левитировал перед собой Злату и Долохова, успешно проходя все посты. Никто не смел перечить начальнику тюрьмы, тем более, когда он пояснял, что этих двоих переводят в другую тюрьму. На улице его люди уже стояли с Софьей, которая, вскрикнув, позвала Долохова по имени. И Геллерт, наконец, снял с себя чары. — Снимай защиту от аппарации. — Сначала верни мне жену и детей, — выплюнул Виктор. — Как я их верну, если мои люди не могут сюда аппарировать с твоей семьей? Выругавшись, Виктор снял защиту. Гриндевальд кивнул своему человеку, и аппарировав, тот вернулся ещё с тремя людьми, каждый из которых держал по одному члену семьи начальника тюрьмы. Жена Виктора начала плакать, а он обещал ей, что скоро всё закончится. Гриндевальд отвел от них свой безразличный взгляд. Эта сцена ничуть не трогала его. Геллерт дал знак, и все его люди аппарировали в ту же секунду. Шокированный Виктор вскинул руку, намереваясь его атаковать, но Гриндевальд покачал пальцем, и отлевитировал ему бумажку с тремя разными координатами. — Просто, чтобы удостовериться, что ты отправишься не за нами, — он ухмыльнулся ему на прощание и исчез с хлопком аппарации. Когда он вошел в дом, Злата и Дмитрий ещё спали. Возле мужчины сидела его жена и держала того за руку. В серой тюремной робе, худая, с большими глазами, она отказывалась покидать Долохова, пока тот не проснется. Впрочем, никто и не настаивал на этом. Геллерт провел пальцем по синяку под глазом Златы, по ссадине на скуле, пытаясь стереть их. Это самое неправильное, что он когда-либо видел. Её лицо не должны украшать такие отметины. За то время, пока они не виделись, она стала сильнее. Даже смогла задурить мозги своему надзирателю, прямо, как и он когда-то. Геллерт усмехнулся: они определенно стоят друг друга. Оставив легкий поцелуй в уголке её рта, он увидел, что Злата открыла глаза и улыбнулась. — Вот это меня приложило. Мне нравится.