Schmelzen Eis in deinen Augen

Ich brauch nur einen Gott, Einen Gott für mich, Einen Gott der mir ergeben ist...

Мне нужен только один бог, Единственный бог для меня, Единственный бог, что мне предан... В полумрак пыточной камеры едва пробивались лучи теплого солнечного света. Младший лейтенант Ивушкин сидел неподвижно, прислонившись спиной к холодной стене и обреченно устремив взгляд в пустоту. Грязная, насквозь пропитанная кровью тряпка, накрывавшая израненное тело русского солдата, неприятно липла к ледяной поверхности стены, Николай то и дело вздрагивал, ощущая этот холод. После нескольких дней непрекращающихся жестоких пыток молодой человек практически потерял ориентацию в пространстве, а потому, когда глава этого лагеря, штандартенфюрер Ягер, пришел излагать русскому свои планы на него, Ивушкин был не в силах даже подняться и сесть без помощи девушки-переводчицы. Добившись своего, штандартенфюрер остановился напротив сидящего на скамье Ивушкина и подошел настолько близко, что ноги русского солдата и немца неизбежно соприкоснулись. Серые глаза танкиста ядовито лизали яркие солнечные лучи, с трудом проникавшие через маленькое окошко. Коле хотелось просто закрыть их и навсегда забыть весь этот кошмар. Непрекращающиеся отчаянные крики и рыдания переводчицы Ани заставили усилиться и без того невыносимо стучающую боль в висках. Клаус хищно улыбнулся и медленно опустил взгляд на младшего лейтенанта, одновременно с тем запахивая ремень кобуры на поясе. Приблизившись еще, Ягер коснулся своей рукой, затянутой в холодную черную кожу перчатки, перемазанной в крови щеки Ивушкина, осторожно поднял его голову, заставляя посмотреть себе в глаза. – Верное решение, солдат, – хриплым шепотом выдохнул Ягер, не отрывая взгляда от серых глаз Николая, который впервые за все время был столь беззащитен и беспомощен перед штандартенфюрером. В глазах немца на миг отразилось сочувствие и тень чужой боли. Или Ивушкину это только показалось? Сам того не желая, Ягер тонул в омуте отчаяния, плескавшегося на самом дне серых глаз командира, такого сильного и несгибаемого, но в то же время обладавшего острым умом, хладнокровием, рассудительностью и всеми навыками, необходимыми идеальному солдату. Как бы послужил Ивушкин Великому Рейху, если бы родился не по ту сторону залпового огня, где холод пробирает до костей, а ветер безжалостно бьет по лицу ледяным снегом. – Имя и звание, – продолжил немец, жадно вглядываясь холодными синими глазами в измученное лицо пленного, будто бы невзначай поглаживая кожу щеки Николая кончиками своих тонких пальцев и все не желая отпускать такого податливого и послушного сейчас младшего лейтенанта, который, Ягер знал точно, положит еще не одну танковую дивизию, дай ему только глоток свободы. – Младший лейтенант Ивушкин, – полустон-полушепот, на влажном от крови лице выступили капли пота. Видно было, что сейчас Николай с трудом держится в сознании и все силы его боевого духа уходят на то, чтобы не отвести взгляд от завораживающе-пленящих глаз немца. Того самого, который когда-то стрелял в него, пытаясь убить. Николай ненавидел Ягера, но после случая под селом Нефедово не мог отделаться от ощущения возникшей между ними связи, которую никак не удавалось объяснить. Последним, что почувствовал Ивушкин, прежде чем потерять сознание, были ласковые прикосновения руки немца к его грязным, слипшимся комками волосам. Эта неожиданная нежность сопроводила уставшее и измученное сознание Коли в мягкую всепоглощающую темноту небытия.