Слово на букву "Л" — любовь

      Рано утром бедная крестьянка Вайолка несла ледяную воду из колодца. Коромысло гнулось под напором огромных вёдер, наполненных до самых краёв.       Босая и косматая румынка, родом из Валахии, каждый день кляла на чём свет стоит господаря их княжества за то, что жизнь её, как ей казалось, не удалась. Вот и теперь, расплёскивая воду себе под ноги, при этом спотыкаясь и поскальзываясь, она бубнила себе под нос ругательства. В свои двадцать пять лет от роду, она жила с родителями и слыла старой девой. Семья румынского башмачника влачила жалкое существование. С утра до ночи отец семейства за гроши чинил обувь городских жителей, при этом отдавая львиную часть дохода соседу за то, что тот любезно предоставил сарай под мастерскую, и шкуры домашнего скота — материал башмаков.       Мать стирала бельё, услугами прачки пользовались многие жители городка, обессиленная мать, как и отец приходили домой далеко за полночь и без чувств падали в постель, чтобы на следующий день, чуть свет, вернуться к работе. У Вайолки было три младших брата и четыре сестры. Всю свою жизнь она только и делала, что заботилась о них, вела домашнее хозяйство, выращивала на продажу в маленьком садике цветы, собирала ягоды и пыталась научиться читать. Брат, что был постарше остальных — Янек, помогал сестре, как мог — у базарной площади натирал до блеска сапоги мимо проходящих господ. Вайолка, завидев его издали за работой, скручивала в жгут свой фартук, подбегала и хлестала его, что есть мочи, ведь, она так хотела, чтобы её брат научился грамоте, а не положил к ногам нищей семьи своё будущее.       Скрипнула деревянная дверь, еле крепившаяся на одной петле. Маленькая Клавдия приоткрыла дверь, чтобы Вайолке было легче заносить вёдра в избушку. В доме царил беспорядок: младшие раскидали вещи по полу, разбили кувшин с молоком, руки и лица детей были измазаны коричневатой жижей. — Сколько же можно? — Вайолка присела на низенькую скамью, подперла лоб рукой, из глаз её капали крупные слезинки.       Дети, в свою очередь, предчувствуя, порцию знатных тумаков, разбежались в разные стороны. Девушка резко встала, платье её зацепилось об угол скамьи, послышался мерзкий звук разрывающейся ткани — старенькое платье порвалось. Взяв в руки башмачную иглу, крестьянка принялась штопать дыру. После того, как дело было сделано, измождённая Вайолка наколола дров, затопила печь, заварила кашу на воде, испекла хлеб, выстирала ветхую одежду на всю семью, затем подмела пол, несколько раз сходила за водой, выкупала детей, покормила маленьких непосед, полила сад и направилась на рынок продавать разномастные цветы. Выручив немного монет, выкрутив ухо брату за разгильдяйство, она купила горох, кусок мяса и нитки.       Солнце зашло за горизонт, в темноте при свете трёх свечей, Вайолка принялась ткать ковёр.       Громкие шаги у входа, оповестили о приходе отца и матери. Бессвязные слова, изменившееся голоса — они опять были пьяны. Одним пинком отец сбил ткацкий ручной станок. ***       Как только пропел первый петух отец и мать вышли из дома. Вайолка взяла вёдра, коромысло и по обычаю своему, отправилась по воду. К колодцу, стоявшему высоко на горе, выстроились огромная очередь. — Османы! — Они пришли за нашими детьми! — Девширме! — женщины и мужчины побросали вёдра и без оглядки кинулись каждый к своему дому, завидев на море корабли турков. Валахия давно превратилась в провинцию великой империи.       Одна лишь Вайолка безучастно посмотрела вдаль, набрала воду, неспешно направилась к лачуге. В тот момент ей было все равно, что будет с ней самой и её семьёй.       Во дворе безмятежно играли все её братья и сёстры. — Так, а теперь все залезайте на эти два дерева и сидите там, пока я не разрешу спуститься, иначе вы все получите розг, — Вайолка указала на две большие ветвистые ели, всё же малышей ей стало жаль, но сама она даже не пыталась прятаться, — на самый верх. Живо! — Твои соседи сказали, что в этом доме много детей! Где они? – бородатый пират нагло поставил ногу на самую красивую белую розу полисадника. Сосед выглядывал из окна своей хибары. — Нет их здесь, — дети притихли. Пират схватил кнут хлестнул им по ноге, обмотав голень, с силой потянул на себя. Мужчина свалил с ног худую Вайолку, сел на коня и поволок её живую по улице. Вскоре остановил коня, отвязал кнут, швырнул в толпу невольников. ***       На палубе корабля, Вайолка огляделась, обернулась назад: родные берега Валахии удалялись с неистовой скоростью. Деревья под напором ветра гнулись из стороны в сторону, темными ветвями махали на прощание несчастной девушке. Голова закружилась, палуба заходила под ногами, Вайолка потеряла сознание то ли от нахлынувшей печали по родным, то ли от подступившей морской болезни. *** — Сколько стоит эта рабыня? — светловолосая девушка ткнула пальцем в Вайолку. — Двадцать акче, — работорговец хитро прищурился. — Это грабёж, эфенди. — Мелеки-хатун, чтоб ты знала: она умеет ткать, вышивать, стирать, варить, мыть, прясть, торговать.       Немного поразмыслив, хазнедар султанского гарема заплатила требуемую сумму. *** "Как они там без меня", — Вайолка, вымытая и распаренная в хаммаме, причесанная, в новом платье, чувствовала приятную тяжесть в теле — вчера и сегодня она не работала. Трудно представить, что обращённая в рабство, она чувствует себя более отдохнувшей, чем дома. Через несколько минут, она провалилась в глубокий сон. — Девушки, встаём, сейчас Мелеки-хатун раздаст для каждой из вас работу, которой вы будете заниматься, — Хаджи медленно прохаживался вперёд и назад.       Вайолка, зачарованная великолепием дворца, стояла с открытым ртом. Высокие потолки, словно упирались в небо, мраморный пол, парчовые подушки, шерстяные ковры, кругом девушки, разодетые, как принцессы, везде слышен звон золотых монет и удивительных музыкальных инструментов. — Ты, — Мелеки пальцем, украшенным рубиновым перстнем, поманила Вайолку и ещё одну девушку, — Как тебя зовут? — Вайолка, сударыня. — Гюлине-хатун вышивает парчовые накидки, ты будешь ей помогать. — Хорошо. — Надо говорить: слушаюсь, Мелеки-хатун. — Слушаюсь, Мелеки-хатун. — То-то же! — хазнедар отвернулась, спеша раздать остальные приказы служанкам.       Гюлине оказалась вполне себе милой девушкой, но абсолютной неумехой. — Гюлине, натяни сильнее нити, посмотри, — Вайолка накинула петлю, — теперь нити не путаются, на этом можно экономить, ведь запутавшиеся нитки придётся отрезать и выбросить, к тому же работа пойдёт быстрее и узор получится красивее. — Ты хорошая рукодельница, — Гюлине с благодарностью посмотрела на помощницу. — Ловко получается, — Айше-султан бесшумно подошла сзади, Гюлине-хатун наскоро поднялась, кланяясь. Вайолка поспешила последовать её примеру, — Султан Мурад говорит, что я должна научиться ремеслу. Вот только я не вижу в том смысла.       Повелитель говорит, что всё может измениться в один момент: бедный может стать богатым, а богатый бедным. И вот тогда, когда богатый становится бедным, он должен снова стать богатым, а для это он должен знать ремесло. — Госпожа, Вы хотите научиться вышивать? — Я хочу, чтобы ты вышила тюльпан на этом фиолетовом платке, — Айше протянула шелковую ткань, — покажешь мне, как ты это делаешь, это легко, я итак всё пойму, а я скажу, что это моя работа. — Слушаюсь, госпожа, — Вайолка ответила так, как научила Мелеки. ***       В благодарность за вышитый платок и другие вещи, Айше-султан взяла Вайолку в личное услужение. Жизнь личной служанки хасеки была похожа на рай. Всего-то и требовалось, что подносить вовремя напитки и яства, да приглядывать за детьми. Никакой тяжёлой работы: не нужно колоть дрова, носить воду, топить баню, мыть детей, стирать; ничего, только придерживать за руку детей, а когда они пачкались, нужно было просто позвать служанку, чтобы она помыла их. Каждый день свежее платье, которое стирали прачки, дорогие украшения и благовония. Такой лёгкой жизнью Вайолка никогда не жила. *** — Нужно передать послание для Кеманкеша-паши, никому в руки не должно оно попасть, — Кёсем-султан передавала свиток Хаджи-аге, — а ты чего смотришь? — Валиде-султан, я пришла за Шехзаде и Султаншей, чтобы отвести их к матери, но я случайно услышала разговор. Простите, но я знаю, как Вам помочь, Вайолка покосилась на письмо. — Какая нахальная девица, — глаза Валиде-султан округлились, негодование охватило её. — Можно зашифровать послание! — Выпалила Вайолка. — Как? — голос Госпожи смягчился. — Нужно соткать узор, в котором будет послание. Только ткач сможет прочесть такой узор. Отправьте к паше верного слугу-ткача, он переведёт написанное. Ни разбойник, ни предатель не поймут, что ткач с ковром может передавать важные политические сведения. *** — Стой! — высокий человек окликнул идущего, — что у тебя там? — Ковёр, эфенди, — мужчина скинул с плеча небольшой ковёр, развернув его. — Золото есть? — разбойник, а вернее предатель, ожидающий гонца Валиде, зевнул рассматривая дешёвый ковёр. — Есть одна серебряная, бери, — ткач вывернул карман, доставая монетку. — Иди-иди, — предатель подтолкнул ткача. *** — Что ещё ты умеешь? — Валиде-султан запрокинула голову, позволяя Вайолке массировать виски. — Всё, что Вы прикажите, я исполню. Я научусь всему, чтобы быть полезной для Вас. — Ты очень умна, очень ловко ты придумываешь выход из любой ситуации. Вайолка, ты венгерка? — Госпожа, я румынка из Валахии, на жизнь зарабатывала выращиванием цветов, — Вайолка загрустила, вспомнив свою большую семью. — Отныне звать тебя будут золотым тюльпаном — Лалезар. Лалезар-калфа!       В этот момент в покои ворвалась Мелеки-хатун. — Беда, Госпожа, казна гарема почти пуста... — А ещё я умею считать деньги и попусту не растрачиваю имеющееся, — Лалезар пристально смотрела в пол, Кёсем-султан и Мелеки-хатун переглянулись.