starker getroffen

27 сентября, 1942       Мальчик проснулся в своей уютной постели, как всегда рано утром. Волосы прилипли к щеке, а рельеф складок белья отпечатался на розоватых щёчках.       Надев белоснежную рубашку, он заправил ее в темные брюки, закреплённые тугими подтяжками. Пухлая женщина мягко чмокнула сына в лоб. Губы у неё были тёплые и мягкие, а поцелуй благословлял золотого ребёнка на прекрасный день.       После сытного завтрака мальчика отвезли на чёрной лакированной машине к большому кирпичному зданию, к которому подъезжали и другие ученики. Школа была мужская, даже учителями были только мужчины.       Каждый урок начинался с приветствий или поклонению новому, реальному богу страны, может и всего мира. Затем все проверяли на своей руке красные повязки, со значками, о которых все прекрасно знают. -Hallo Hitler! -Ruhm Hitler! (Слава Гитлеру!) -Тема сегодняшнего урока: «Арийцы как высшая нация»…       Арийцы должны иметь светлую, практически белоснежную кожу с голубоватым оттенком просвечивающихся вен. Густые волосы, от невинного белого до цвета золотой пшеницы, должны покрывать только голову, обходя остальные участки тела. Широкие плечи истинного арийца заметно выделяются на фоне узких бёдер. А также — симметрично посаженные глаза, ровные и здоровые зубы, отсутствие подверженности наследственным заболеваниям, позднее половое созревание и позднее старение.       Диктор в фильме говорил настолько быстро, что дети просто не успевали зомбироваться расизму, но это было ежедневной процедурой, проводящейся перед каждым уроком. После описания идеального тела нациста, голубоглазый мальчик с красной повязкой на левой руке указал пальцем в сторону Билла. -ОН НЕ АРИЕЦ! Er ist ein Freak! (Он урод!)       Это обвинение было настолько эмоциональным, что горячие слюни летели во все стороны. Шульман Луц вызвал причину недовольств к доске. -Так ты немец? -Ja, Шульман… (Да)        Учитель долго измерял пропорции тела мальчишки и сверял их с идеалами немца и еврея. -Вот посмотрите, так выглядит немец с низшими корнями. Если бы не имя твоего отца, ты был бы никем. Молись Рейхсмаршалу Гюнтхеру за свою жизнь. Этот ребёнок настоящий ариец, который будет убивать за свой народ.

***

      Брюки помялись на кожаном белом кресле дорогого автомобиля, ноги вспотели в идеально начищенных ботинках.        Дома ждала мать, своём халате и тапочках с перьями. С грустным видом обняла сыночка после школы, чмокнула в лоб. Приглаживая его прямые мягкие волосы, шепнула: «Папочка сегодня злой. Папочка в кабинете. Папочка ждёт тебя.»        У Билла пробежали мурашки по спине, ведь он уже знал, что случится дальше. Он еле расправил плечи, руки тряслись, а в глазах был виден страх. -Папочка, зайду? -Входи. -Папочка, ты просил поговорить с тобой. Я тут.       Отец стоял у окна, спиной к двери, рассматривая машины, заезжавшие на территорию особняка. -Мне звонили из школы… Ты позорил мое имя! Я тебе много раз говорил о моем статусе, но ты смеешь выглядеть не подобающе нашей семье!       Билли от страха впился зубами в нижнюю губу, молча слушая своего папочку. -Я не потерплю такого поведения. -Schneller kleiner Nachwuchs! (Быстрее, мелкое отродье!)       Мама сидела на полу, у двери кабинета, и молчала. По её щекам катились слезы, слезы беспомощности. Мускулистый мужчина схватил ребёнка за руку и швырнул на диван, снимая ремень с большой металической бляшкой, вторя себе одну и туже фразу. -Ich erzähle einen Mann von dir! (Я воспитаю из тебя человека!)       Удары разносились по всему дому. Во рту чувствовался вкус железа, кровь медленно вытекала из опухших губ. Ягодицы покрылись красными пятнами, но отец не имел права остановиться.       Его сила росла с каждым замахом. Внутри тела лопались сосуды, кожа умоляла об пощаде, но разум мужчины твердил обратное. Биллу долго приходилось сжиматься от боли, но в какой-то момент все же был нанесён последний удар.       Мальчишку вышвырнули к дверям. Мама подползла к своему сынку и пыталась облегчить боль своими объятьями, вытирая слезы шелковым платком.

***

10 февраля , 1943       Мальчик в отглаженной форме, с зализанными волосами на бок, держал осанку, пока пухлая женщина надевала на его руку красную повязку. Наградив поцелуем, она пожелала удачи своему будущему герою. Папочка, напряжение которого перерастало в агрессию, ждал в машине. -Deine Mutter sammelt dich wie ein Mädchen! (Твоя мать собирает тебя, как девочку!) -Я правда сожалею, папочка.       Биллу приходилось следовать везде за Рейхсмаршалом. Сын должен быть похож на отца. В его голове содержались все планы атак, местоположение концлагерей, время бомбардировок. Семнадцатилетний немец не понимал, зачем ему это. Но папочка воспитывал в нем арийца, способного убить не отводя взгляда. Ему нужно было видеть в глазах холод ,но виднелось лишь отрицание. В такие секунды отцовский ремень делал из вдохновенного человека, идеальную машину для убийств.       Как то раз, Билл обратил внимание на Хельгу. Эта блондинка напоминала ему мать - забота и уют окружали её образ. А пахла она домашней выпечкой и корицей. Часто подростки убегали в сад и громко обсуждали политику Гитлера, его великолепные планы на будущее, но уходя чуть дальше, они меняли тему на искусство или готовку. При этой девчонке Денбро мог плакать и показывать свои чувства. Но встреча 10 февраля не была обычной, на ней была засада . Подложенная бомба взорвалась в штабе переговоров, не задев никого кроме полковника и его светловолосой дочки. -Хельга!       Жалобный крик раздался из уст Билла. На его лбу взбухли вены. Хотелось подбежать к ней, схватить за руку и попросить остаться. Он не верил своим глазам. Как её светлые волосы и голубое платье смогли стать серыми от пепла и красными от крови? Денбро звал на помощь, искал своего папочку. Но в ушах был лишь звон. Лёгкая контузия. Его диагноз на следующие 10 минут. Он потерялся в пространстве, голова закружилась, а резкий удар приклада погрузил его в сон.