Лечить от непоколебимого эгоизма

      Нет, я не завидую, думает Учиха Сакура и зло хмурит тонкие брови. Ну и что, что у Ино Сай каждый день с цветами? У них же цветочный магазин, им положено! Ну и что, что у Хинаты из глаз счастье разве что ручьями не течет? Так кто у нее муж — там как бы не затопило.       Конечно же, нет, я не завидую, думает Учиха Сакура и раздраженно черкает на желтоватой бумаге свитка очередное письмо ненаглядному Саске-куну. Саске-кун был спасителем старого мира и гарантом мира нового. Но если бы его гарантийный срок проходил где-нибудь… поближе, что ли? Хотя бы в пределах деревни! Делить его с штаб-квартирой АНБУ Сакура была готова, с длительными и чуть ли не трехлетними заданиями — нет! Сакура вообще не была готова ко всему этому дерь… ко всем этим проблемам семейной жизни. Если у Ино Сай мотается с парнями выпить, и это уже проблема, то Сакуре при пересказе этого — кошмарного! — события до колик смешно. Ее муж болтается где-то на просторах страны Огня (хорошо, если в пределах) и спасает мир от мифической угрозы. Вдруг снова кто-то типа Кагуи решит прикольнуться, прибрав к рукам власть над миром. Пф-ф-ф! …а если и появится, то, конечно же, прямо напротив Саске-куна. На ринненган приманится, не иначе. Сакура, вообще, недолго терпит. Каких-то пять лет. — Тяжело любить такого асоциального мудака, — говорила ей в начале Ино и манерно отставляла пальчик, когда брала в руки чашку. — Тяжело воспитывать его дочь, дура, — говорила в ответ Сакура, параллельно продумывая, как бы спихнуть дочку на бабулю. Хотя бы на день. Но суровая Мебуке Харуно, помня, кто отец крохи, благоразумно при каждом подобном разговоре прикидывается умирающим лебедем. Тем временем Сарада успешно подрастает до того порога, где начинаются вполне осмысленные «почему». И начинается. Что же такое «папа» и как его найти? Почему у Боруто «папа» есть и даже забирает его иногда из Академии, а у нее, сиятельной Химэ клана Учиха, «папы» нет?       Ох, какое самомнение, вся в отца, думает Сакура без какой-либо сомнительной гордости. Чего уж тут… Клан в три человека. Один из них полукровка, второй — извне. Но Сараду подколол Боруто, поэтому Сарада вам не просто Сарада, а Сарада-химэ! Наблюдая за всем этим цирком, Сакура прикрывает лицо рукой, но старательно подыгрывает. И даже учит быть химэ — красиво писать, красиво собирать тетради в рюкзак с вечера, а не с утра, чистить зубы перед сном, не рвать новое платье об чей-нибудь забор… Дети! И иногда, когда хочется крушить и ломать, Сакура задумывается: неужели все это — ошибка? Неужели вся ее новая, выстраданная жизнь, ее брак, ее Сарада (такая маленькая, а такая юркая — вся в… папу) — это ошибка? Нет, конечно же, нет…       Ошибка, но с какими перспективами, дает себе компромисс Сакура и врезает в конце письма такую жирную и грозную точку, что бумага свитка трещит о пощаде. Ожидающий ответа ястреб косится на карандаш в руках Сакуры черным и подозрительным глазом. Как-то нервно щелкает клювом.       Ошибки мы будем исправлять, подытоживает Сакура и крепит свиток к когтистой лапе пернатого хищника. Вместе, Саске-кун, вместе. А то, что это такое? Она справляется с Юкинэ-сан и ее синдромом недостатка внимания, а со своим мужем, у которого всего-то эгоизм в третьей стадии, не может? — Ну-ка, лети, давай, — Сакура выкидывает обленившегося ястреба в окно и смотрит, как птица врезается в синее небо крохотной точкой. И папа у Сарады будет. И цветы у Сакуры будут. И семья у них будет. Нормальная, а не та, где отец мониторит несуществующую угрозу на другом конце света, а мать разрывается между работой и ребенком. А если и появится кто-то типа Кагуи, то Сакура встретит его лично!