***
В свой номер после вечерней прогулки вернулся и Гайгер. Карл жил в номере один, поэтому он спокойно, без лишней необходимости вступать с кем-либо в коммуникацию, переоделся, взял полотенце и умывальные принадлежности и пошёл в душ. Подставляясь под приятные, тёплые струи воды, он выдавил на ладонь немного геля для душа, но, прежде чем начать намыливать своё тело, он чуть склонил голову к плечу и сделал глубокий вдох. «А ты очень вкусно пахнешь», – пронеслись у него в голове слова Маркуса. Карл улыбнулся себе под нос, наконец заставляя себя сосредоточиться на том, зачем он вообще изначально залез в кабинку и включил воду. Ему ещё обязательно нужно хорошо выспаться, а не плескаться под душем всю ночь с глупыми мыслями о всяких альфах. Карл до сих пор ничего не ответил Айзи насчёт свидания, но он сделал это только потому, что не хотел показаться отчаявшимся и готовым броситься на шею первому встречному. Он знал, что это глупо, но не мог ничего с собой поделать: да, в команде он может быть и не пользовался спросом среди альф, но это вовсе не значило, что он только и ждал, пока хоть кто-нибудь позовёт его сходить куда-то. В то же время, ему было очень приятно. При мыслях о Маркусе он непроизвольно начинал совершенно по-детски несуразно улыбаться, и ему приходилось легонько прикусывать нижнюю губу, чтобы перестать это делать. По началу он сильно удивился его поступку – всё-таки, они знали друг друга довольно давно, а пригласил тот его только теперь, и он даже подозревал во всём этом некоторый подвох. Однако чем больше он об этом размышлял, тем почему-то более искренними ему представлялись намерения Айзенбихлера. Это не соответствовало никакой логике, возможно, он принимал желаемое за действительное, но ещё в тот день, когда Маркус пригласил его, ворочаясь перед сном в кровати, он уже был твёрдо уверен в том, что примет приглашение. Он вышел из кабинки и замер напротив раковины, провёл рукой по запотевшему зеркалу и встретился глазами со своим нечётким отражением. А теперь он, получается, ломался. – Карл, ну чего ты ломаешься, ну давай, – говорит Макс, притягивая его к себе за шею. – Ты боишься? Неужели ты думаешь, я сделаю тебе больно? Я сделаю тебе хорошо, не глупи. Его алкогольное дыхание неприятно щекочет его ухо, и он морщится. – Ой, да Карл вечно ломается, и то ему не так, и это... Он замер с зубной щёткой во рту, продолжая смотреть на себя в зеркало. Всё это казалось ему сейчас бесконечно далёким – Максимилиан – его подростковая влюблённость, ребята, с которыми он тренировался в спортивной секции в Оберстдорфе. Если посильнее зажмурить глаза, можно подумать, что это вовсе и не с ним происходило. Не с ним – членом немецкой сборной, попасть в которую было пределом мечтаний любого мальчишки, а с каким-то другим Карлом. Чёрт, он ведь стольким пожертвовал ради этих минут, ради того, чтобы стоять здесь вот так, зная, что завтра его ждут тренировки, а послезавтра старт, а потом опять тренировки. Он сплюнул пасту в раковину и отстранённо подумал о том, что он никогда в жизни не был на настоящем свидании. Никогда. Наконец, уютно устроившись в кровати и натянув на себя одеяло, он выключил свет и решил напоследок попытаться сделать несколько расслабляющих упражнений из дыхательной гимнастики. В ни чем не нарушаемой тишине комнаты он различил едва слышные, но всё же довольно отчётливые стоны Веллингера через стенку. – О боже, – прошептал он сам себе, накрываясь одеялом с головой. От шума это изолировало не так уж и успешно, к тому же, полностью укрытый, он скоро почувствовал, что ему трудно дышать. – Штефан, да, да-а… – продолжал стонать Андреас, которому сейчас было явно не до беспокойства о безмятежном сне своих соседей. Гайгер вдруг ощутил странный прилив тепла в районе лица, шеи и даже немного груди. Он краснел, боже, он лежал тут, совершенно один, спрятавшийся от всего мира под одеялом, и краснел как подросток от мыслей о том, что делали в соседней комнате на кровати, которую отделяла от самого Карла только стена. Ему стало жарко, и, откинув одеяло, он глубоко вздохнул, плотно сомкнув глаза. Все его мысли снова сами собой завертелись вокруг Айзенбихлера, и он как мог гнал от себя осознание того, что это данная обстановка заставляет его думать о нём. Он потянулся рукой к тумбочке, взял телефон и открыл их с Маркусом диалог, чуть жмурясь в темноте от яркого света экрана. Его тонкие пальцы быстро забегали по поверхности смартфона. Хорошо, Маркус, я согласен Я хочу пойти с тобой На ужин ...– Е-е-ес! – лёжа на кровати, воскликнул Маркус, так неожиданно, что Ванк даже вздрогнул, выходя из ванной комнаты с переброшенным через плечо полотенцем. – Ты чего? – улыбнулся он краешком губ, замечая, что Айзи сжимает в ладони мобильный. – Анди, он сказал «да»! – возбуждение заиграло в его блестящих глазах. – Он согласился! Маркус резко сел на кровати, почти подпрыгнул, хотя до этого явно собирался ложиться спать. Ванк уже был в курсе кампании-по-завоеванию-сердца-Карла, поэтому он понимающе засмеялся и добавил: – Ну, ты там слишком уж не обольщайся, – он вальяжно опустился на кровать рядом с Маркусом и отечески приобнял его за плечо. – Сколько ещё этих «да» надо собрать, Айзи. Это всего лишь первый, маленький шаг. Тот, не отбрасывая его руки, шутливо поднял вверх указательный палец и внимательно посмотрел ему в глаза: – Маленький шаг для этой умеющей просто фантастически поддержать команды, – его выразительное лицо выдало Андреасу подобие саркастической усмешки, когда он указал на себя, любовно прижав ладонь к груди. – И большой скачок для Маркуса. Он несколько минут просто счастливо тупил в экран, разглядывая такие долгожданные сообщения, от которых, и он сам смущался признаваться себе в этом, захватывало дыхание, и начинало чаще биться сердце. – Чёрт, ответить прямо сейчас или сделать вид, что сплю? – всё же спохватился он, выплывая из задумчивости и вновь обращаясь к Анди. – Но ведь я уже прочитал, неловко как-то… Блин, ты можешь поверить, что он лежит сейчас один у себя в номере и… И думает обо мне? Ванк усмехнулся: – Ха, могу, почему бы и нет, – он выпустил Айзенбихлера из своего полу-ласкового захвата и откинулся назад, опираясь спиной о стенку, мечтательно протянул. – Это же Карл, в тихом омуте… Айзи, уловив его интонацию, сразу посерьёзнел и нахмурился, пряча от Андреаса телефон: – Эй-эй, всё, я передумал, не надо ни во что там пытаться поверить… Тот же в ответ продолжал хитро улыбаться: – «Лежит оди-и-ин у себя в но-о-о-мере», – передразнил он Маркуса. – Не торопись штаны снимать, Ромео, куда вести свою принцессу-то придумал? – Да, точно, об этом и напишу, – Айзенбихлер уже понял, что шутки со стороны однокомандников теперь станут его каждодневной реальностью, и поэтому уже просто старался извлечь из них хоть какую-то пользу. – Всё я придумал, ты за кого меня принимаешь… ураааа Карл супер!!))) Ты же не против, если мы встретимся пораньше и до ужина ещё где-нибудь погуляем? Сейчас скину ссылки, куда можно пойти Буду рад, если ты выберешь, потому что мне нравится всё))) А ресторанчик пусть будет сюрприз ;) Увидев оповещение об ответе Маркуса, которое, по сравнению с ответами самого Карла, пришло почти мгновенно, Гайгер непроизвольно начал кусать губы. Ему было приятно, волнующе, странно и страшно одновременно. Чувствуя, как усиливается его запах, он решил поскорее отложить телефон, чтобы не перевозбудить нервную систему и не проворочаться потом всю ночь без сна.хорошо, я обязательно посмотрю) спокойной ночи
И тебе)) Карл нажал на кнопку блокировки экрана и отвернулся к стене. Стоны за ней стихли, чему он был безмерно рад, и он смог мирно уснуть до самого будильника.***
– Юр, подожди, у тебя есть минутка? Превц взял его за руку и затащил обратно в их номер, закрывая входную дверь. – Да, да, Петер, что? – У меня, – робко начал он, преодолевая себя, делая последний шаг к неизвестности. – У меня течка, вот уже совсем… Он заметил, как изменилось его лицо, и решительность в нем таяла, как первый неокрепший и слабый осенний снег. – … скоро. Тот, видимо, справился с изумлением, которое его в начале охватило, и снова выглядел вполне спокойным. – Эм, хорошо, – он равнодушно кивнул. – И я… – На самом деле, я знаю, Петь, я понял уже, я почувствовал, поэтому ты не переживай, я уже договорился о переезде к… В этот момент Петер вдруг как-то странно разволновался, совершенно нехарактерным для себя образом: – Нет, нет, не нужно тебе никуда переезжать. Юра застыл, чувствуя, что сейчас произойдет что-то неизбежное, и у него внутри всё словно сковало льдом, он не мог глубоко вдохнуть, тщетно пытаясь демонстрировать спокойствие в глазах Превца. Петер приблизился к нему и решительно смотрел ему прямо в глаза: – Останься, – он снова выглядел таким уверенным и смелым, как и всегда, и только его тихий голос выдавал его волнение. – Со мной, пожалуйста. Юра сглотнул ставший в горле ком и коротко облизал губы. Превц проследил это движение глазами, всего лишь мгновение, а у Тепеша уже поехала крыша. Он стоял, как вкопанный, боясь шевельнуться и спугнуть этот момент. Все мысли вдруг поставили на паузу и закрыли проигрыватель. Превц снова прошептал: – Я только… И прижался своими губами к его. И сразу же пустил в ход тяжелую артиллерию, ведь Петер Превц никогда не проигрывал. Он повел в поцелуе, лаская языком губы и язык Юры, чуть прижал его к себе, придерживая рукой его подбородок. Тот какое-то время просто поддавался, но вскоре, не выдержав, он схватил Превца за плечи и довольно резко прислонил его к двери, углубляя поцелуй и раздвигая коленом его ноги. Какое-то время они сражались за инициативу, но всё же Петер уступил, и в этот момент, когда омега подчинился, Тепеш поспешно разорвал поцелуй, потому что он почувствовал, как быстро стал закручиваться жар у него в паху. – Петь, не надо. – Нет, – Петер, расстроенный этим внезапным прерыванием приятной ласки, твёрдо удержал его за руки. – Подожди. – Ты не соображаешь, что творишь. – Черт, Юра, ну конечно же, я соображаю, – он вдруг снова посмотрел ему в глаза. Ясным, отчетливым взглядом. – Вот, видишь, ещё не началось. Во время течки зрачки у омег заполняли всю радужку, и глаза становились чёрными, как уголь. Юра вздохнул и слегка развёл руками, улыбнулся, опуская лицо вниз. – Ну вот, ещё ничего не началось, а я уже… Прервав его невнятное промедление, Превц одной рукой обхватил его за шею, притягивая к себе, пока вторая плавно скользнула по его голой спине. Кожа у Юры была сухой, горячей, и приятно грела ладонь. Путая пальцы в его неожиданно густых волосах на затылке, он переложил другую руку со спины прямо на его ширинку, желая на ощупь почувствовать, как сильно хочет его альфа. Какое-то неодолимое влечение, которому он был не в силах противостоять. Когда вместо жёсткой джинсовой ткани он вдруг ощутил гладкую лошадиную шерсть, он вздрогнул и замер, широко распахнув глаза. Его прижимал к двери не просто Тепеш, это был кентавр. Мощный, с сильными литыми грудными мускулами и крупными ногами. Он нетерпеливо переступал, постукивая копытами по серому линолеуму, и наконец, перехватив Петера за бёдра, оторвал его от пола, заставляя обнять себя ногами. Он уткнулся носом в его шею и, сделав долгий глубокий вдох, из-за которого омегу крепче вдавило в дверь, широко и влажно лизнул его. И потом довольно, утробно заурчал. Нравилось. Ему нравилось. Превц заёрзал в его руках, понимая, что даже не может как следует заключить его в объятия. Длины его собственных рук не хватало, чтобы обвить этого исполина. Пока тот настойчиво продолжал лизать и кусать его шею, потираясь о неё лицом, Петер совершенно помутился от такой контрастной грубой и нежной ласки. Сознание плавилось, мысли не слушались, всё заполонило одно сплошное удовольствие. Ему казалось, что из него текло, как во время течки, которая ещё даже не наступила. Чужие руки твёрдо стиснули его бёдра, и он задрожал. – Юра, – сказал он едва слышно, задыхаясь и ловя ртом воздух. Ох, он был так возбуждён, что никак не мог выровнять дыхание. Кентавр чуть отстранился, ослабляя напор, и низко пророкотал: – Не бойся, Петер, – его ответ заставил омегу открыть глаза и взглянуть на него. Вне всяких сомнений, перед ним был Тепеш, только лицо было чуть более строгим и холодным, а в глазах горели острые искры зрачков. – Я слышу, как быстро бьётся твоё сердце. После этих слов Юра осторожно приподнял Превца ещё выше и лизнул его прямо в районе грудины, отчего у того по всему телу рассыпались мурашки. Петер проснулся. Он очень тяжело дышал, загнанно, как во время интенсивных анаэробных тренировок. Весь взмокший от пота, он оторвался от неприятно стылой подушки и сел, протирая зажмуренные глаза. Несмотря на резкое пробуждение, он помнил весь свой сон до последней детали, и это приводило его в полнейшее замешательство. Он поднялся и поспешил в душ, хмурясь и покачивая отяжелевшей головой. Господи, сколько раз он обещал себе не ложиться поздно. Он зашёл в ванну и разделся, неловко замечая небольшое мокрое пятно на трусах. Пока он смывал с себя наваждение только самую малость более холодной, чем стоило бы, водой, он отчего-то развеселился. Так-так-так, Петер-Петер, что это тут у нас? Эротические кошмары? Мифологические влажные фантазии? Появление Юры он ещё мог себе объяснить вполне логически, но вот всё остальное? Конечно, ему стоило с кем-нибудь поговорить, не о сне, разумеется, чёрта с два кто-нибудь когда-нибудь узнает об этом, кроме его соседей по кладбищу, а вообще о его состоянии в целом, о его переживаниях. Он вдруг подумал, что пойти за помощью к братьям будет полезно не только ему самому, но и им, в качестве примера. Может, если он сделает первый шаг к обсуждению чего-то подобного, то и они в ответ станут делиться с ним своей личной жизнью более активно. Петер постучал в номер Цёне и Домена и, не услышав по ту сторону ни звуков одобрительного приглашения, ни недовольного ворчания младшего в духе «уходи, я хочу побыть один», осторожно приоткрыл дверь. Когда он вошёл, в нос ударил сильный запах гиацинта, какой мог исходить от его брата-альфы только в двух случаях: если бы рядом был омега, или если бы он дрался с другим альфой. Домен был в комнате один, он лежал на кровати, как-то надломленно сжавшись и отвернувшись лицом к стене. – Домен, – мягко шепнул старший Превц, намеренно понижая голос, чтобы в случае чего не разбудить его. – Оставь меня в покое, – его голос прозвучал сдавленно и глухо. – Я не хочу разговаривать. Вопреки его просьбе, что-то внутри Петера уверяло его, что нужно остаться. Он нерешительно предпринял ещё попытку: – Прости, Дом, я… – он подступил ближе. – Что случилось? Вдруг альфа резко развернулся и сел на кровати, быстрым ловким движением, и вонзил в старшего жгучий и острый как раскалённая иголка взгляд. Глаза у него были красные, и он закричал: – Блин, я так о многом прошу?! Почему ты просто не можешь отвалить от меня, а? Нет сейчас настроения выслушивать твои советы. Эта реакция позволила Петеру догадаться о том, почему из комнаты проницательно свалил Цёне. И почему так явственно ощущался запах: у младшего опять была какая-то внезапная агрессивная вспышка, сопровождавшаяся гормональным всплеском и усилением аромата. У омеги даже как-то странно кольнуло на коже по всему телу – естественное желание подчиниться воле альфы, послушаться. Но Петер был опытнее, старше, мудрее. Он не хотел доминировать, он хотел помочь, и рискнул, решив пойти от обратного. – Потому что я пришел попросить совета у тебя. Домен после этих слов как будто опешил и растерянно выдохнул: – Чего? Старший медленно сел на кровать напротив, на которой у подушки все еще лежали аккуратно сложенные вещи Цёне. – Мне нужен твой совет, Дом, – он закусил губу, всё ещё не до конца уверенный, что тот не сорвётся на него в следующую секунду. – Как альфы. Брат выжидательно смотрел на него, задумчиво хлопая глазами. – Как думаешь, я слишком… Отталкиваю? – стал смелее развивать свою мысль Петер. – Слишком, ну… Сильный? Независимый? Уверенный? Если бы ты меня не знал, у меня, как у омеги, был бы шанс тебе понравиться? До этого серьёзное, даже расстроенное лицо Домена вдруг растянулось в кривой полуулыбке. Он прищурился, абсолютно не понимая, к чему Петер ведёт. С чего он вообще вдруг задался такими вопросами? Не всё ли ему равно? Однако, несмотря на смутное ощущение какого-то подвоха, он ответил совершенно искренне, продолжая косо и удивлённо улыбаться: – Конечно. Петер облегчённо выдохнул. Контакт налажен, теперь можно было перейти и к сути. – Как тебе кажется, почему Юра мне никогда не предлагал, ну, знаешь… Младший хмыкнул, переводя взгляд себе под ноги. А, вот оно что. – Потому что вы друзья, и он боится разрушить то, что между вами есть, – Домен не знал, почему Тепеш никогда не предлагал Петеру встречаться, но после той перепалки у автобуса он был почти уверен, что дело было в этом. Юре омега наверняка очень нравился, но страх того, что стоит ему сделать первый шаг, и тот оттолкнет его, из-за чего сойдёт на нет любое их общение, не давал ему признаться в своих чувствах. Возможно, он и не был таким уж отъявленным трусом, каким тогда выставил его младший Превц, но всё же что-то необъяснимое в его поведении для Домена присутствовало. Что это, если не трусость? "Человек это тебе не крепость", – вспомнились ему его слова. – Ты правда так считаешь? – омега приподнял брови. Он ожидал услышать что угодно, но только не это. Он никогда не рассматривал отношения с Юрой как что-то, что разрушило бы их дружбу. Это бы их сблизило, трансформировало, возможно, но только не разрушило. У него уже сто лет не было отношений, и он был не уверен, что что-нибудь бы вообще изменилось. – Он думает, тебе это не нужно, – пробубнил Домен, опираясь на бедро и кладя голову на сжатый кулак. – Что ты не собираешься тратить своё время. Время! Как будто оно вообще у кого-то из них было. Петер подался к нему чуть ближе и непроизвольно понизил тон голоса: – То есть, если я сам, например, подойду к нему и скажу, что я не против, он к этому отнесётся, в целом, ну, нормально? – Думаю, он просто офигеет, – ответил младший. Он и сам теперь сидел и офигевал не меньше потенциального Тепеша. У старшего Превца созрел план.***
Маркус сидел в холле на небольшом кожаном диванчике, нервно покручивая в руке телефон. Они договорились встретиться через полтора часа после окончания тренировки, но Айзи все равно решил спуститься к выходу пораньше. Он хотел всё сделать идеально, и не хватало ещё, чтобы Карлу пришлось его ждать. Из всех возможных мест, в которые можно было сходить в том городе, в котором они остановились, Гайгер выбрал временную фотовыставку, организованную при поддержке местного географического сообщества. Это была выставка победителей конкурса фотографий дикой природы, ежегодно проводимого журналом National Geographic. Сам Маркус подобное времяпрепровождение был вполне готов счесть скучным, но он же шёл туда с Карлом на свидание. Короче говоря, ему было всё равно. Кроме того, он же сам предложил выставку среди прочих вариантов, а значит, что-то в момент отбора всё же заставило его не отбрасывать и такую перспективу. Увидев спустившегося по лестнице и идущего ему навстречу омегу, Маркус бросил беглый взгляд на часы. Карл пришёл ровно в то время, о котором они условились. Не то чтобы это было чем-то неожиданным, но Айзенбихлер почему-то всё равно нашёл это милым. – Привет, – Карл остановился, в то время как Маркус резко подскочил с места. – Прости, если я слишком долго, я вроде... – Нет, ты-то как раз вовремя, – альфа подхватил с дивана шапку и посмотрел ему в лицо, улыбаясь и чуть мотнув головой. – Я пришёл пораньше, не мог больше ждать. Гайгер тут же опустил взгляд в пол. Он нервничал, хотя перед выходом десять минут уговаривал себя расслабиться, топчась в коридоре. Это всего лишь свидание, на свиданиях люди веселятся и приятно проводят время, а не переживают из-за всякой ерунды. Во всяком случае, теоретически. Залы с фотографиями были довольно широкими, явно предполагая бурный поток страждущих поглядеть на какую-нибудь огромную медузу из морей Океании, но в реальности людей было совсем мало. Кроме Карла и Маркуса, в зоне выставки бродило всего две пожилые дамы и маленький мальчик с папой. У входа сидел смотритель, лениво предлагающий посетителям взглянуть на брошюры и полистать последние выпуски журнала. Полстены, прямо напротив главной двери, занимал снимок победителя конкурса. Это была фотография под названием "Бег сардин", и она действительно напоминала не просто традиционные фотки живой природы, а какое-то эпическое полотно. Стаю сардин атаковали сразу четыре охотника: два дельфина и какие-то морские птицы. Маркус заглянул в буклет и прочитал, что это были некие "олуши". – Знаешь, – вдруг обратился к нему Гайгер, отрывая от увлекательнейшего погружения в материал брошюры. – Больше всего в этих фотографиях я люблю даже не то, что такие вот красивые моменты происходят в мире, а то, что кому-то из всех людей удаётся это сфотографировать, и потом поделиться с остальными. – Согласен, – Маркус многозначительно закивал. Прежде чем ответить, он действительно подумал о том, а что он чувствовал, когда смотрел на подобные фотки, и честно сказал, – Я от них вроде как медитирую. Типа смотришь и понимаешь, что все твои проблемы на самом деле пустяковые, а сам ты незначительный, – он затих на мгновение и добавил. – Но мне от этого почему-то становится легче. Все словно меркнет и говорит тебе: "Расслабься, парень, оно того не стоит". Заметив, что Карл смотрит на него как-то особенно внимательно, он продолжил говорить, неуверенный, что достаточно ясно выразил свое соображение: – В смысле... – Я понимаю, – Гайгер нежно улыбнулся, заинтересованно переводя взгляд с Маркуса на фото и обратно, – Ты прав, это хороший способ увидеть вещи под другим углом, – он наконец нащупал образ, понятный и близкий им обоим. – С другой высоты. Они не спеша двинулись дальше, и, продолжая обдумывать слова Карла, Айзи спросил: – А тебя что расслабляет? Тот отвёл глаза в сторону и сложил руки на груди. Он сделал это так элегантно, что альфа даже засмотрелся, возможно немного дольше, чем приличествовало, но Карл этого не заметил. Маркус начал мысленно составлять список плюсов быть ниже своего омеги. – Распорядок, тренировки, – стал перечислять Гайгер после паузы и сам же смущённо усмехнулся своему ответу. – Какая-то определённость меня расслабляет, потому что как раз тогда тебе не нужно переживать, что что-то может пойти не так. Айзенбихлер громко рассмеялся, взбудоражив созерцательную тишину выставочного зала. – Тренировки? – он от смеха согнулся пополам и схватил его за локоть, больше потому, что хотел прикоснуться к нему, а не потому, что ему требовалась опора. – Карл, что за рай трудоголика? А как же массаж, пирожные с кремом или бутылка красного вина вечером перед выходными? Видя, как альфу развеселил его ответ, Карл на автомате широко разулыбался, чуть пожав плечами. – Скучно, да? – он наигранно вопросительно нахмурился. Он и сам знал, что скучно, и был не против поиронизировать над самим собой. Почему-то с Маркусом это казалось естественным и безобидным. Тот же сразу перестал смеяться, спохватившись, что такая реакция могла быть истолкована по-разному, убедительно посмотрел Карлу в глаза, чуть подняв голову. – Нет, совсем нет, просто, – он решил повернуть этот разговор в свою пользу. – Тебе повезло, что я инструктор по расслаблению, и, несмотря на очередь из клиентов, ради тебя я готов сделать исключение и провести с тобой полный курс совершенно бесплатно. Преодолевая стеснение, Гайгер стал подыгрывать Айзи. Ему было и любопытно, к чему всё это приведёт, и что же там выдумал Маркус на этот раз, и вместе с тем приятно, что тот проявлял к нему этот кажущийся неподдельным интерес. – О, я очень тронут, спасибо, – шутливо сказал он, благодарно кивая. Они остановились напротив фотографии, с которой прямо на них смотрела красивая жёлто-зелёная змея, ловко свернувшаяся на засохшей ветке. Снимок назывался "Заманивающая глубоко в лес". Развернув выставочный буклет на нужной странице, Маркус выяснил, что это была длиннорылая плетевидка, обитающая в Индии и на Шри-Ланке. – Знаешь, что советуют учёные в качестве одного из вариантов для расслабления и снижения стресса? – спросил Айзенбихлер, становясь к нему ближе. Омега уловил его лукавый тон и уже смутно предполагал про себя направление ответа. – Что? – Больше целоваться. – Что? – снова повторил Гайгер, изумившись. – Не может быть. – Серьёзно, – с улыбкой опроверг его сомнения альфа. – Поцелуи снижают уровень кортизола в крови, так что... Зря все в команде его так недооценивали. Чёрт, да при достаточной мотивации он даже мог заработать учёную степень, если бы того потребовали обстоятельства. Стать альфой мечты для Карла? Раз плюнуть! – Боже, Маркус, – тот не выдержал и закрыл руками лицо, всё ещё сжимая в ладони информационную брошюру. Альфа вдруг потупился, чувствуя, что слегка переборщил: – Это слишком, да? – спросил он, приподняв бровь и мягко, едва ощутимо боднув Карла головой в плечо. – Да нет, наверное, – послышался его приглушённый голос. Он сквозь пальцы поглядывал на Маркуса, странно, ласково и как будто интимно касавшегося его лбом. Айзенбихлер хотел сделать всё правильно и решил, что первый принцип, которому он будет следовать в ухаживаниях за Карлом, это честность. Он хотел его, он хотел быть с ним, трогать его и любить. Он был уверен, что стоит ему притвориться, что его всё это не интересует и не влечёт, никаких нормальных отношений ему не построить. Не до конца осознавая, как именно действовать, он стал как бы на пробу тестировать границы омеги, пытаясь понять, как тот относится ко всему этому. Так уж он чувствовал, стоило ли скрывать?