***
Танде стоял в холле отеля, в ожидании сбора команды придирчиво разглядывая себя в зеркало, занимавшее всю стену напротив регистрационной стойки. Так и не сумев понять, что именно его смущало в его внешнем виде, он легонько толкнул стоящего рядом Йоханссона, сосредоточенно высматривавшего что-то в своем смартфоне. - Роб, как я выгляжу? Тот, не отрывая глаз от экрана, бросил ровным, полным безразличия тоном: - Замечательно. Даниель недовольно цокнул языком, развернувшись к зеркалу вполоборота, смахнул с плеча несуществующую грязь. - Ты даже не посмотрел, - грустно протянул он, переводя обиженный взгляд со своего отражения на Роберта. – Ну пожалуйста… Йоханссон устало вздохнул и демонстративно во все глаза уставился на Танде. Вид у него при этом был такой, будто это стоило ему усилий всего мира. - Дэн, чего ты от меня хочешь? Я же говорю, замечательно. Даниель, вполне удовлетворенный таким ответом, искренне улыбнулся, игнорируя явное раздражение, которое вызывали у Роба его дурацкие расспросы. Он отошел от зеркала на два шага, чтобы лучше видеть свои ноги, и снова принялся рассматривать себя с тщательностью, которой позавидовали бы и лучшие дизайнеры Норвегии. Обычно Роберт был хмурым и неразговорчивым, и никто из команды не лез к нему, если на то не существовало поистине веской причины. Однако с Танде они были знакомы уже сто лет, и он был одним из немногих, с кем Роб старался быть мягче и добрее. Даниель же считал, что Йоханссон намеренно напускает на себя этот грозный вид, просто чтобы его поменьше доставали. Возможно, контраст их характеров и сделал их друзьями. По правде говоря, Роберт даже испытывал к Дэну некие отеческие чувства и потому прощал ему всё. Он решил подзадорить его ироничным комментарием: - Андерс бы уже давно растаял, - он усмехнулся. – Ходили бы, перешагивали через лужу. Танде закатил глаза и бросил на него осуждающий взгляд. - Возможно, - он поправил волосы, убирая пряди со лба. – Но это в прошлом. Надо смотреть вперед, Роб. - Вперед? Это куда? – Йоханссон рассмеялся. - На этого… щеночка твоего? - Ха-ха, - процедил Даниель, наконец отходя от зеркала. – Очень смешно. Роберт продолжал подтрунивать над Танде, совсем позабыв про телефон, так его развеселила эта тема: - Нет, Дэн, я понимаю, свежая кровь юных альф, дабы поддерживать вечную молодость и красоту… Даниель фыркнул, состроив на лице саркастическую гримасу: - Удивлен, что с твоим чувством юмора ты до сих пор не в Ylvis, честное слово… В холл вошли Гангнес и Фаннемел. Кеннет вел Андерса вперед, приобнимая за плечо, рассказывая о чем-то с горящими глазами. - Нет, ты должен туда съездить, серьезно, там просто невероятно круто… Они прошли мимо Танде с Йоханссоном, словно их там и не было, вышли на улицу. Роберт хитро прищурился и пихнул Танде локтем, кивая головой в уходящие спины однокомандников. - Ставлю пятьдесят крон, что у него ничего не получится. Даниель возмущенно приподнял брови: - Даже не думай, что я буду участвовать в твоих циничных, тотализаторских… - Шестьдесят! – послышался за их спинами смеющийся шёпот. Танде уловил в воздухе едва заметный аромат какао, и, не оборачиваясь, догадался, что это был Форфанг. - Ееес! – Йохансонн развернулся и отбил ему звонкую пять. - Ставлю шестьдесят пять, - донесся из глубины коридора еще один голос. Тут уж веселью Роберта не было предела – это был Штёкль. - Ха-а-а! – Йоханссон, запрокинув голову назад от смеха, хлопнул себя рукой по бедру. – Алекс, это успех! Александр Штёкль задорно улыбался. Он любил, как он это называл, «повеселиться» со своими подопечными, любил поддержать их шутки и вообще считал, что строгая дисциплина в команде в смысле общения шла спортивным достижениям только во вред. Главное, конечно, было знать меру. - Идём, ребята, идём, - он легонько подтолкнул Йоханна и Дэна в спины. – А то что эти двое там уединились, не соответствует рабочей атмосфере…***
- Штеф, давай поговорим, - с порога начал Хайбёк, зная, что с грузом на сердце ему тяжеловато дадутся предстоящие прыжки. Крафт бросил на него злой взгляд; он стоял у кровати, уже переодевшийся, смиренно складывая мокрые штаны в пакет. - Не думаю, что нам есть, о чем разговаривать, Михи, твои действия сегодня красноречивее любых слов, - он выпрямился и сложил руки на груди, выстраивая между ними своеобразный барьер. - Ты же прекрасно понимаешь, что я не нарочно это сделал, это вышло случайно, Штефан… - Да? А может, ты как раз нарочно это сделал, чтобы я разволновался и воспринял ситуацию соревнования чуть менее спокойно, чем обычно, м? Они посмотрели друг другу в глаза. У Михаэля что-то дрогнуло внутри. Вот оно, значит, в чем дело. Он уже в сотый раз за утро жалел, что, не подумав, бросил эту глупую фразу про омег и их победы. - Штефан… - только и смог сказать он. Тот же был явно не на шутку обижен, продолжая отчитывать Хайбёка повышенным тоном. - Да, Михи, да. Мне плевать на чай, мне плевать на дверь, но мне совершенно точно не плевать на то, как вы, - он остановился, переводя дыхание. - Как ты позволяешь себе дискриминировать других… - Да не позволяю я себе никого дискриминировать! Я просто разозлился, понимаешь? Крафт в негодовании всплеснул руками. - Ну прекрасно. Позволяешь, значит, себе злиться на меня. - Я не злюсь на тебя, - начал альфа, подходя ближе и становясь напротив Штефана с другой стороны узкой гостиничной кровати. - Я злюсь просто так, понимаешь, в пустоту, но когда ты рядом, она рикошетит, и… - он оборвал мысль и горько усмехнулся, опуская взгляд вниз. – А знаешь, может, Ману прав. Может, мне действительно сперма мозг разъела. Глаза у Крафта округлились. - Он так сказал? - Да, ты убежал на самом интересном месте. - Михи… - выдохнул Штефан и посмотрел на него вдруг как-то озабоченно. Конечно, ему не хотелось в тысячный раз заводить этот разговор, тем более, перед квалификационными прыжками. Хайбёк поспешил успокоить его: он и сам прекрасно понимал, что уже наговорил за сегодня глупостей, и выяснять отношения в данных обстоятельствах было объективно идиотской затеей. - Я помню о своем обещании, Штеф, о нашей договоренности. И я не хочу… - он коротко вздохнул, успокаиваясь. - Не хочу ничего менять. Для меня это был осознанный выбор. Я просто… - Михи… - Я просто не думал, что будет так трудно. Крафт молчал и напряженно рассматривал Михаэля. Он заметил теперь, что вид у того был измученный, взвинченный, словно он был весь на нервах. - Знаешь, им надо было и для альф какие-нибудь блокаторы разработать, чтобы я тоже мог, притупить всё это, - он неопределенно махнул рукой внизу живота. – Все это зудение. У меня иногда прямо горит все, понимаешь, от того, как я тебя хочу. Штефан поджал губы. Кровь прилила к щекам, он заблуждал глазами по полу, пряча взгляд от Михи. Тот продолжал: - И вот это осознание, что я хочу, но не могу, оно меня так раздражает, что мне хочется… Сломать что-нибудь, сказать что-нибудь… Меня заносит от злости, и это так жалко. Я ведь умею держать себя в руках, - он больше не мог терпеть и от стыда закрыл лицо руками. – Ты ведь знаешь, что умею. Крафт сорвался с места и быстро подошел к нему вплотную, приподнялся на носочки, обнимая его за шею. - Эй, тшшш, - он убрал его руки от лица и опустил их вниз, оборачивая вокруг своей талии. Прижался лбом к его груди, чувствуя, как его обволакивает такой сладкий, теплый, дынный аромат Михи. Его альфа пах летом. Прогретым медовым солнцем августом, тающим в бесконечном закате. Из-за специальных таблеток, которые Крафт принимал во время соревнований, чтобы подавлять течку, запах действовал на него не возбуждающе, а наоборот, успокаивающе. Он мягко гладил Хайбёка по спине, почти невесомо касаясь губами его щеки и линии челюсти. Его кроткий шепот щекотал Михаэлю шею: - Всё хорошо, Михи, я не злюсь. Альфа удерживал Штефана подле себя железной хваткой, крепко сцепив руки на пояснице. Уловить его дорогой сердцу запах он не мог – виной всему были эти несчастные блокаторы, черт бы их побрал. Но несмотря на это, ему впервые за это невыносимое утро стало спокойно: рядом со Штефом, где бы они не находились, он ощущал себя на своем месте.