Jump (For My Love)

В дверь ванной настойчиво постучали. – Да? – Фройнд повернул кран и вырубил душ, чтобы лучше расслышать происходящее за дверью. – Что такое? – Зев? – подал голос с другой стороны Рихард. – Зев, это я. – Ричи? – выйдя из кабинки, он ступил на коврик, стащил с батареи белое полотенце и обернул его вокруг пояса. – Ты в порядке? К тому моменту, когда Зеверин решил, что пора бы уже идти в душ и ложиться спать, Ричи спокойно спал в течение двух часов. Он подумал, что тот, вероятно, плохо спал последние несколько дней, и потому сидел тихо, боясь лишний раз потревожить его мирный сон. Щелкнув замком и приоткрыв дверь, Зеверин увидел младшего на пороге, чуть заметно переминавшегося с ноги на ногу, со скрещенными на груди руками. Взгляд его был серьезный, даже тревожный, и ужасно тёмный. Через мгновение у Зеверина самого потемнело в глазах, из-за накрывшей волны сладкого аромата – запаха его омеги. Он ухватился за косяк: – Боже мой, Рихард… Фрайтаг закусил губу и покачал головой: – Знаю… - он попытался улыбнуться. – Черт возьми, да? – Заходи, – альфа посторонился, пропуская Рихи внутрь, и закрыл дверь. Брюнет замер напротив раковины, глядя на себя в слегка запотевшее зеркало. Зеверин обнял его сзади, осторожно прижимаясь мокрым телом к сухому джемперу с горлом и утыкаясь носом в его мягкие, сладкие волосы. – Ну и как мы проспали твою течку? – он поцеловал Рихарда в висок. – Я не знаю, – тот наклонил голову вбок, подставляя шею. – Это из-за соревновательного стресса, наверное… Зеверин запустил руки Фрайтагу под свитер, параллельно кусая шею там, где стояла его метка. Рихард начал легонько дрожать. – Ммм, – Фройнд довольно зажмурился, вдыхая запах омеги и щекоча пальцами ему живот. – И куда я смотрел? Даже не заметил, что аромат изменился… Обычно Рихард пах орехами, но во время течки приобретал особый, близкий к шоколадному оттенок, что делало его похожим на ходячую банку Нут… Нудосси. Он развернулся к Зеверину лицом и инстинктивно расставил ноги, прижимаясь к бёдрам блондина. – Я хочу тебя, – Фрайтаг дрожащими руками взялся за руки альфы. Зеверин улыбнулся. В его голубые глаза будто упало по капле ярких чернил. – И я тебя, – ласково прошептал он. Рихи чувствовал, что, хоть это и правда, хоть Зев действительно хочет его – он ощутил его напрягшийся под полотенцем член – он всё равно не был доведен до того крайнего, отчаянного состояния, в котором был сам Рихард. Его заколотило и бросило в жар ещё во сне, в темноте их маленького номера, и когда он проснулся и услышал, как шумит в душе вода, то от мыслей о голом Зеверине он взмок во всех возможных местах. Натянув на себя его свитер и собравшись с мыслями, он решился просто бесцеремонно заявиться к тому в ванную. Зев же его альфа, должен сделать что-нибудь, в конце концов. Фройнд пах неописуемо. Не в смысле, что прекрасно (хотя в этом, конечно, тоже) но в первую очередь в том, что подобрать природных аналогов этому запаху Рихард не мог. «Будто на еловую ветку повесили сотню рождественских тросточек» - пытался он объяснить Зеву в их первую встречу, на что тот смеялся и называл омегу фантазёром. Ребята из команды всегда говорили, что он пах просто смолянистой хвоей. Наконец Ричи нервно выдавил: – Докажи мне, – он сглотнул и пробежал глазами по открытой груди блондина. – Докажи, что хочешь. Зеверин тихо усмехнулся, удивленно приподняв брови. Фрайтаг не был типичным омегой. Обычно он не вешался Зеву на шею, не провоцировал его на нежности, скорее наоборот, держался абсолютно спокойно. Особенным было то, что он старался всегда быть рядом. Сидеть вместе в автобусе и самолете, вместе разминаться, вместе гулять, вместе подниматься на фуникулере для пробных прыжков, вместе завтракать и обедать. Если бы они не проводили столько времени вместе, сразу можно было и не догадаться, что они пара. Но когда природа брала своё, младшего точно подменяли. Он открыто и нетерпеливо заявлял Фройнду свои права на него, превращаясь из обычно уравновешенного молодого человека в омегу с крутым нравом. – Я уже и забыл, какая ты горячая штучка, – блондин придвинулся к Фрайтагу совсем близко, задевая дыханием губы. – Иди ко мне. Тот не выдержал и прижался ко рту Зеверина, привычно ткнувшись своим носом о его. Через мгновение он заулыбался, начал сквозь смех целовать альфу, щекотавшего ему поясницу. Фройнд довольно быстро перехватил инициативу в поцелуе, переместив руки выше и продолжая лёгкими движениями тормошить своего омегу. Это был не первый раз, когда Зев заставал Рихарда уже в таком, набравшем серьезные обороты состоянии, и он, конечно, знал, что спустить его с высот возбуждения можно только разряжая обстановку и заставляя его смеяться. Сам парень уже прижимался к нему с такой силой, что становилось трудно дышать. – Эй-эй-эй, – Фройнд мягко взял его за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. – Рихард… Тот в ответ одарил его жалостливым взглядом, а потом поморщился и отстранился. – Ты все-таки не хочешь, да? – за секунду его настроение скакнуло, и улыбки как ни бывало. Зеверин взял его за плечи и, развернув лицом обратно к зеркалу, стянул с омеги свитер. Теперь он мог прижаться к нему кожа к коже, что вмиг обострило ощущения и заставило Фрайтага дернуться. Альфа начал ощутимо целовать его шею и плечи. – Ричи, малыш, – тут он прихватил зубами кожу у метки, и тот вздрогнул. – Конечно, я хочу. Я очень хочу. Они встретились взглядами в отражении. – Но я хочу заняться любовью, – Зев выделил голосом последнее слово. – Медленно, долго, всю ночь… Чтобы к утру ты уснул, м? Через ту часть сознания, которая не была затуманена возбуждением, до Рихарда дошло: кто-то из них двоих ещё не утратил способность рационально мыслить. И этому «кому-то» не удастся завтра так просто отмазаться от Шустера, как ему. Этому «кому-то» завтра еще и придется прыгать. Фрайтаг увидел в зеркале, как Зеверин гладит ладонями его грудь и живот, и как он пристально рассматривает его, покорно ожидая ответа. – Хорошо, да, – он активно закивал. – Я согласен. Фройнд улыбнулся: – Любовью, а не жестким сексом, ты понимаешь? – он сомкнул руки в замок на его животе и стал кусать и лизать ему мочку уха. Сквозь тихий стон омега выдавил: – Я тоже не хочу жестким сексом, – Зеверин легко сжал его член сквозь ткань штанов, и они снова посмотрели друг на друга в отражении, – Нет, – Рихи сначала прерывисто выдохнул, а потом сглотнул. – Вру. – Сделаем, как тебе хочется, – альфа зажмурился и легонько качнул головой, чуть сбрасывая мысленное оцепенение (тяжело было решать за двоих). – Но я вынужден настаивать… Фрайтаг прислонился затылком к груди альфы, потянув носом: – Боже мой, как ты пахнешь… Как же я хочу… Фройнд стоял, силясь понять, соображает ли его омега еще что-нибудь, или уже нет. Внешний вид Рихарда вызывал у него внутреннее трепетное чувство, от которого почти щемило сердце. Зев контролировал себя, а Рихи, который контролировал себя во всё остальное время, с приходом течки становился беззащитным, выбитым из колеи, и в то же время безумно заводящим. Видя, как он отпускает себя, Зев ощущал собственный драйв сорваться с трамплина вечно окружавших их социальных условностей и рамок, полететь по зову сердца на всех парах. И всё же сначала порыв нежности захлестнул его, и какое-то время он с глупой улыбкой любовался Рихардом, когда тот неожиданно сам развернулся к нему лицом и заговорил очень ясным голосом: – Зеверин, идем в спальню, прошу! – он пробежал гуталиновым взглядом от глаз к губам и обратно, а затем добавил капризным тоном, ткнув парня кулаком в плечо. – Идем заниматься любовью, ну же… Альфа вновь улыбнулся и потащил Фрайтага прочь из ванной.

***

– О-о-ой, всё! Кончай любоваться, орёл! – Тепеш игриво взъерошил Петеру волосы. Ребята сидели в комнате Цёне и Домена, развалившись на кровати младшего, и смотрели на Ютубе видео с прошлого сезона. Разумеется, старший Превц блистал в каждом ролике. Однако сам Петер пребывал в смешанных чувствах: с одной стороны, он был чертовски горд собой, ему хотелось показать пример младшим, ободрить и вдохновить их на победы, а с другой стороны – будешь много выпендриваться перед альфами, останешься один. А на Юру Петер ох, как рассчитывал. Да-да, великий и ужасный Петер Превц боялся остаться один! Всю свою сознательную жизнь вопросы любови казались ему чем-то побочным, вторичным по отношению к успешной карьере, но, чем старше он становился, тем сильнее понимал: не так всё просто, если ты омега. То ли дело альфы! Альфы привыкли побеждать, доминировать, утверждать себя в каждом малейшем движении (так, во всяком случае, казалось самому Превцу), и потому, столкнувшись с уверенным, сильным, непобедимым Петером, они разбегались от него, как от опасности. Годы общения с альфами убедили его в том, что страх уязвить свою гордость и самолюбие часто берут верх над симпатией, и от попытки завязать серьёзные отношения с омегой, которой им нечего предложить, нечем щегольнуть, они без сожалений отказывались. Такое положение вещей поначалу несильно смущало словенца, в конце концов, он был ещё молод и полон сил, но время шло, а постоянной пары по-прежнему не находилось. Но с Юрой он понял, что в силах это изменить. Юрий Тепеш отличался от других альф тем, в первую очередь, что, когда на небесах была раздача залихватской удали на ровном месте, ему явно всыпали самосвал другой. То есть, он был не просто чрезмерно амбициозен или заносчив, казалось, ему вообще неведомо чувство страха, он ни перед чем и ни перед кем не робел. Он много шутил, сохраняя непроницаемое лицо, из-за чего Петер никогда не мог понять, смеется он или говорит всерьез. Он придавал меньшее значение кубкам и медалям, и большее – кайфу прыжка и полёта. Он относился к Превцу как к равному, и за всё время их общения ни разу не упомянул, что Петер – омега. Они были лучшими друзьями, и Юра, возможно, отдавал себе отчет в том, что вмешивать в их отношения вопросы пола стало бы губительным для них обоих. Кроме того, он искренне верил, что такие омеги, как Петер Превц, никогда не выбирают таких альф, как Юрий Тепеш. Петер же чувствовал, что он готов перепрыгнуть этот барьер френдзоны, нужен был лишь удобный случай для разговора. Однако пока он только собирал в кулак свою решительность, отвлекаясь на досуг с младшими. Домен поднялся с кровати и зашагал к выходу. – Я пойду пройдусь, – еле различимо буркнул он и закрыл за собой дверь. Петер проводил его обеспокоенным взглядом. Конечно, он как обычно волновался за Домена, хотя в последнее время их отношения трудно было назвать тёплыми. Возможно даже, что младший Превц чувствовал разгоравшуюся симпатию Петера к Юре, и это вызывало в нём свою враждебно-протестную бурю. Но, в отличие от Домена, Петер был гораздо опытнее и сохранял холодную голову, он знал, насколько хрупкими могут быть отношения в их жёсткой, конкурентной среде, где каждый мог отдать очень многое за место в команде. Поэтому он медлил.

***

Утром, когда Зеверин спустился на завтрак, он застал в столовой весьма интересное зрелище. Ванк, Ляйе и Айзенбихлер голодными коршунами увивались вокруг Веллингера, каждый наперебой предлагая свою помощь. Андреас ослепительно улыбался, скромно благодарил и с удовольствием принимал ухаживания от всех троих. Вот Штефан отодвинул ему стул. Вот Маркус пошел налить ещё одну кружку кофе. А вот Андреас заботливо отрезал ему ломтик хлеба. Фройнд не мог сдержать улыбки, глядя на эту картину. Он вдруг вспомнил, как сам в своё время кружился вокруг Рихарда, стараясь угадать его желания. Фрайтаг ужасно смущался тогда его внимания, он стеснялся и не хотел, чтобы они открыто демонстрировали свои чувства перед ребятами из команды и тренерами. Но очень быстро всё стало довольно очевидно, и со временем Ричи смирился, что все вокруг прекрасно понимали, в какого именно рода они с Зевом отношениях. Отблески прошлого сменились яркими воспоминаниями минувшей ночи. Сладко стонущий Рихард, раскрепощенный течкой, туго выгибающийся в его руках. Кровь зашумела в ушах, он дернул головой, сбрасывая возбуждение. Нужно было только пережить квалификацию. А после – сразу в отель. В их с Рихардом сдвинутые кровати. Пока Зев наливал кофе, он увидел одиноко расположившегося у окна Гайгера. Карл сидел, уныло ковыряя в тарелке омлет, изредка бросая медленные, тусклые взгляды в сторону шумного стола старших товарищей по команде. Фройнд подхватил свой поднос, кивнул ребятам в знак приветствия, и пошел в сторону Карла. – Можно? – спросил он, застыв на мгновение, прежде чем присесть напротив. Карл удивленно вскинул брови, а потом непроизвольно долго потянул носом: почувствовал густой, усилившийся запах Зева. Можно было подумать, что он занервничал, но, на самом деле, он просто все утро пребывал в глубоких раздумьях, и был не готов к подобным внезапным вторжениям. Зеверин догадался, что смутил его, и попытался улыбнуться как можно дружелюбнее: – Ты не против? Тут Карл осознал, что из-за своей задумчивости заставил Фройнда почувствовать себя неловко, хотя и не хотел этого, он от смущения несколько раз дергано поправил волосы, быстро выговорив: – Господи, Зеви, извини, я просто… – Все в порядке, расслабься, – тот снова широко улыбнулся, начав размешивать маленькую ложечку мёда в своей овсяной каше. – Доброе утро. – Конечно, я не против… Наоборот! – продолжил младший и тоже улыбнулся. Зев увидел, как в его улыбке мелькнуло нечто вроде благодарности. Карл не удержался и снова сделал глубокий вдох. Они встретились взглядами, Зеверин чувствовал, что Гайгеру хочется что-то спросить, но он колеблется, не зная, насколько бестактно будет лезть в такие дела. Фройнд все-таки был уже взрослым и опытным, имел постоянную пару, и оттого считал эти вопросы вполне естественными и нормальными. Он сделал едва заметный жест головой, мол, «ну валяй, спрашивай!». Он знал, что как омега Карл уж точно почувствовал его усилившийся запах и, скорее всего, всё прекрасно понял. Гайгер ощущал ужасную потребность что-нибудь сказать, но не мог придумать, с чего ему начать, и потому ляпнул то, что первым пришло на ум. – Ричи не придёт? Зев в ответ чуть усмехнулся. – Нет, – он отвел взгляд в сторону. – Я сам ему что-нибудь отнесу. Карл снова кисло посмотрел в свою тарелку. Было в этом что-то такое трогательное и приятное, и в то же время что-то настолько слюняво-сопливое, что он и сам не мог объяснить, какие чувства в нем вызывает такая забота. Может, ему тоже хотелось, чтобы вокруг него кто-то побегал, но, в отличие от Велли, кандидаты в очередь не выстраивались. Да нет, не хотелось. Или все-таки?.. – Зев, могу я тебе задать откровенный вопрос? – наконец сказал он, смиренно отставив омлет в сторону и беря в руку яблоко. – Конечно, – Фройнд кивнул и осторожно подул на свой кофе, – Ты выбрал Рихарда из-за внешности? Гайгер переживал, что может задеть Зеверина или даже как-то вызвать в нем агрессивную реакцию своим вопросом, но, к его искреннему удивлению, тот в ответ только улыбнулся. – Карл… Увидев его спокойное дружелюбное отношение, младший решился вывалить все, что накопилось в нем за эти мучительные дни. – Нет, только не обманывай меня. Скажи честно, для альф это действительно так важно? – Карл, послушай, все очень сложно, к тому же… – Я просто не понимаю, что я делаю не так. – Я выбрал Рихарда, потому что это – Рихард. Повисла пауза в несколько секунд, с другого конца столовой донесся смех Маркуса. – Знаешь, в настоящих, длительных отношениях все гораздо глубже. Я выбрал Рихарда, потому что с ним я чувствую, что люблю свою жизнь. С ним рутина превращается во что-то интересное, понимаешь? Карл молчал, боясь спугнуть Фройнда с этого пути неожиданной, почти прозрачной честности, которой он и сам не предполагал от него получить. В команде давно поняли, что у ребят всё серьезно, а когда на летних сборах они остались в раздевалке, Велли вдруг сделал огромные глаза и, поймав взгляд Карла, щелкнул пальцем по шее и кивнул в сторону Рихарда. Тот довольно ловко натянул спортивную кофту с воротником, и Карл не успел ничего рассмотреть, но по намеку Анди он догадался, что, по всей видимости, у Фрайтага теперь стояла метка. Чуть позже он случайно увидел, как Мартин*, приехавший навестить своих «малышей», отвел Зеверина в сторону и долго о чем-то говорил с ним, хлопая по плечу. – Он показывает мне, как можно радоваться мелочам, как… Он вовлекает меня в то, что происходит вокруг. Карл заметил, как загорелись у Зева глаза, и улыбнулся. Фройнд улыбнулся в ответ. – Он смеется над моими шутками, – он закусил губу. – Даже если они не смешные, и никто больше не смеётся. Тут уже сам Карл не выдержал и рассмеялся. – Ну а ты как думал? Он же в тебя влюблён! – Да, наверное… - Зеверин на секунду отвел взгляд в сторону, на короткое мгновение погрузившись внутрь своих мыслей, но затем вновь посмотрел на Гайгера. – Не стоит переживать, Карл, ты молод, впереди ещё столько всего… Тот неуверенно улыбнулся краешками губ. – Ещё пожалеешь, что какой-то альфа мечтает встать между тобой и твоей блестящей карьерой, вот увидишь. – Ну да, как же, – он снова опустил взгляд вниз, на свои руки. – Вот Велли красивый, привлекательный… Зеверин открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Карл перебил его прежде, чем он успел произнести хоть слово. – А я нескладный, несимпатичный, ну, в общем… – Ты очень даже складный Карл, не говори глупостей, – Зев поглядел на него с улыбкой. – Нет, ты… Зев, ты это говоришь, знаешь, ну, ну вот как мама мне говорит, что я хорошенький, понимаешь? Ты это говоришь, как капитан, как старший наставник, чтобы я не вешал нос. После этих слов Фройнд выразительно пробежал по Карлу глазами, цепким, оценивающим взглядом, так, что Гайгеру даже стало немного не по себе. Он вдруг подумал, как Фрайтагу удается выдерживать это каждый раз. Был в этом взгляде какой-то страстный напор, который пугал. – Ты выглядишь отлично, – наконец заключил он. – Я это тебе говорю, как альфа. Карл недоверчиво прищурился: – Правда? – Конечно. – Спасибо, – он вздохнул, коротко улыбнувшись. – Рихарду ни слова, – подмигнул ему в ответ Зеверин. Карл после этих слов искренне усмехнулся. – Договорились. Фройнд видел, что Карла не особенно убедили его слова, хотя говорил он искренне. Он знал, что многие альфы, конечно, имеют определенные представления о том, что у них якобы есть свой «тип», что он должен быть младше, или ниже, или еще какие угодно критерии и вообще, джентльмены предпочитают блондинов, но, когда дело доходило до реальных отношений, гораздо важнее были совсем другие вещи. Взаимопонимание, поддержка, умение настроиться на общую волну, умение преодолевать обыденность и не терять чувство юмора и силу духа – в общем все то, что он обрел с Ричи. – Карл, – начал он, отпивая из чашки последний глоток кофе. – Иногда, даже когда человек думает, что кто-то просто хочет сказать ему «не вешай нос», это не значит, что ему действительно не нужно, чтобы кто-то сказал ему об этом. Взгляд Гайгера безуспешно скользил по гладкой зеленой скатерти, пытаясь зацепиться за какую-нибудь неровность или выбившуюся из ткани ниточку. В глубине души он знал, что Зев прав, и ему было даже немного досадно, что он так хорошо понимал его чувства. Неожиданно он вздрогнул от раздавшегося где-то вдалеке крика. – Заткнись! Закрой рот! – донеслось с противоположного конца помещения, и они оба рефлекторно повернули головы в направлении источника звука. Невозможно было разглядеть, что именно происходило, была видна лишь какая-то непонятная суета возле стола австрийцев. Сколько Фройнд помнил себя членом национальной команды, их частые соседи по отелям всегда были склонны чересчур ярко выражать свои эмоции и вытаскивать наружу всевозможные проблемы, но сейчас его вдруг отчего-то охватило ни чем не объяснимое чувство беспокойства за Рихарда. Какая-то внутренняя тяга защитить его от этого громкого и враждебного мира. Он перевел взгляд на соседний стол, где оставались только Велли и Айзи, и извиняющимися глазами посмотрел на Гайгера: – Карл, я пойду, мне еще нужно вернуться в номер, – он начал подниматься из-за стола. – Спасибо, что составил мне компанию. Тот в ответ резко поднялся. – Тебе спасибо! – видно было, что он боится не успеть сказать Зеверину все, что он думает. – Спасибо, что, что подсел ко мне и позавтракал и… Выслушал меня. Спасибо, Зев. За всё. Тот укоризненно посмотрел в его тарелку на слове «позавтракал», но все равно улыбнулся. - Не за что, Карл. Выходя, Зев захватил с собой два контейнера с омлетом, фруктами и картонный стаканчик капучино.

***

На этаже австрийцев день не задался с самого утра. Михи нещадно колотил в дверь собственного номера. – Штефан! Штефан, открой! – он вздохнул и прислонился к двери лбом. – Пожалуйста, успокойся! Я же просто пошутил, Штеф, ну… – Очень смешно! Думаю, с таким настроем ты отлично проведешь время и снаружи! – донеслось с другой стороны. Из соседнего номера выплыл Шлиренцауэр. Увидев стоящего у двери Михи, в одних пижамных штанах, он остановился и, приподняв брови, осторожно поинтересовался: – Все в порядке? Хайбёк резко развернулся, сделав будничное лицо и растянув губы в лучезарной улыбке, опёрся о дверь плечом, делая вид, что просто стоит. – Грегор, доброе утро! Я тут, знаешь, решил прогуляться немного… Шлири понял, что Крафтбёков опять лихорадит, но решил не подыгрывать Михи, и, подозрительно прищурившись, спросил: – В коридоре? Без верха? Хайбёк поджал губы, но потом снова улыбнулся, расслабленно привалившись к двери всем весом. – Да знаешь, жарковато у нас тут… В этот момент Крафт открыл дверь, и Михаэль разве что не со свистом влетел в проём, сбив Штефана с ног и шлёпнувшись сверху. Младший австриец несильно, но ощутимо приложился затылком об пол, и, зажмурившись, уперся Хайбёку ладонями в грудь. – Ай! – он открыл глаза и грозно посмотрел на своего альфу. – Совсем с ума сошел? Так и убить можно! Шлири чуть обеспокоенно заглянул в комнату: – Все живы? – Нет! – донёсся откуда-то снизу приглушенный крик Крафта, придавленного к полу. Теперь уже Грегор оперся плечом о косяк, спокойно оценивая развернувшуюся перед ним картину. – Знаете, если тренер узнает, что у нас творится… Михи «старину-Грегора», как он любил выражаться, из-за обилия у Шлиренцауэра опыта, не слушал, вместо этого он завороженно смотрел на Штефа, пытаясь уловить в его взгляде то, что могло бы уладить мелкое недопонимание, возникшее между ними. – Ты такой очаровательный, когда злишься, - шепнул он, перенося вес на локти и нависая над Крафтом так, чтобы не придавливать его с такой силой. Крафт в ответ только недовольно закатил глаза. – За то долгое время, что мы с тобой встречаемся, мог бы уже придумать и что-то пооригинальнее! – он начал усиленно толкать его в плечо, отпихивая от себя. Михаэль крепко поймал его за руку. – Крафти, малыш, подожди… Штефан снова оттолкнул его и начал подниматься на ноги – в отличие от Михи, он был полностью одет и готов идти на завтрак. Хайбёк по-прежнему сжимал его запястье. – Не смей держать меня! – в глазах Крафта блеснул уже настоящий гневный огонёк, и Михаэль понял, что еще одно слово, и они не будут разговаривать до вечера. Поэтому он уступил. Грегор уже медленно удалялся от Крафтбёковского номера, решив не вмешиваться в «дела семейные» единственной оставшейся нормальной пары в их сборной. Он уже повернул в сторону лестницы, как Штефан окликнул его: – Шлири, подожди! Я с тобой! Тот остановился, и, задержав свой внимательный взгляд на запыхавшемся Крафте, спокойно спросил: – Чего не поделили? Штефан тут же нахмурился, словно сама мысль об их с Михи ссоре уже была ему чрезвычайно неприятна. – Ой, ты не представляешь, расскажу внизу… Пока они спускались, Крафт с удовольствием тянул около Грегора носом, потому как, тот пах самым что ни на есть прекрасным запахом с утра – ароматом свежего кофе. * Мартин Шмитт