От земли до неба и обратно

Магнус никогда не понимал, почему труп, мертвое тело называют «останки». Сколько прослужил в полиции, сколько повидал этих самых «останков», никак не мог привыкнуть к этому слову, поэтому и называл вещи своими именами — труп он и есть труп. Но то, что сегодня санитары сложили в черные пластиковые пакеты, иначе, чем «останки», и назвать было сложно. Санитарные кареты увезли именно останки - то, что осталось от двух молодых мужчин после падения с двух тысяч метров. Нойберг еще долго будет определять у себя в лаборатории, какой фрагмент тела кому из несчастных принадлежит, и Магнус не будет удивлен, если жуткий пазл у криминалиста до конца не сложится — от удара о землю тела разметало на довольно приличное расстояние. А если учесть, что падали они в связке — инструктор парашютного спорта и его подопечный — то можно себе представить, какое месиво наблюдали инспекторы полиции по прибытии на место происшествия, в парашютный клуб Истада. Мартинссон и не подозревал, что в их провинциальном городишке вообще есть желающие пощекотать нервы таким экстремальным и довольно дорогим способом, поэтому, отвечая на звонок — кому же еще было отвечать на звонки в отделе по расследованию уголовных дел, как не младшему инспектору? — был удивлен, как будто их вызвали на труп по меньшей мере на стартовую площадку космодрома. От места падения до здания клуба Магнус почти бежал — так сильно хотелось уйти как можно дальше от этого поля. Только что с того? Жуткая картина двух изуродованных тел… не тел, нет, останков, стояла перед глазами, как будто отпечатавшись на внутренней стороне век. И младший инспектор был уверен, еще не скоро изображение рассеется или хотя бы потускнеет. Так уже было однажды, когда Магнус застрелил похитителя Линды Валландер — лицо того трансвестита, с дыркой от пули во лбу, на несколько дней намертво засело у Магнуса в голове. Он даже во сне являлся, и Мартинссон тогда просыпался, с криком и в поту, и долго потом не мог уснуть. Даже курить начал. Хорошо, хоть не выпивать. Многие срывались. Такая работа, но Магнус сам ее выбрал, а выбрав, не жаловался. - Я Марта. Марта Линдберг, — представилась молодая женщина в ярком сине-желтом комбинезоне сотрудников парашютного клуба. - Можно мне воды, Марта? Пожалуйста. - попросил Магнус. Не в его правилах было просить о чем-нибудь у свидетелей, но от недавно увиденного желудок то и дело прошивали спазмы — верный признак того, что его небогатое содержимое: утренняя чашка кофе и пара бутербродов, вполне могут оказаться на коленях этой симпатичной Марты. - Конечно, инспектор, - кивнула девушка и вышла из комнаты, чтобы через пару минут вернуться с запечатанной пластиковой бутылочкой воды. - Спасибо, - Магнус протянул руку, неосознанно задев пальцы девушки. - Я предложила бы чего покрепче, инспектор, - улыбнулась Марта, - но Вы за рулем. - Покрепче? - переспросил Мартинссон, непонимающе уставившись на свидетельницу. Симпатичная? Нет, не то слово. Эффектная — высокая, почти одного роста с Магнусом, не худая, но и не полная, широкая кость, что называется, кровь с молоком. Черты лица резкие, немного хищные, кожа бледная, тонкая, волосы длинные, совсем черные, глаза темно-темно карие, в обрамление густых ресниц, чуть раскосые, смотрят пристально, как будто гипнотизируют, завораживают. Необычная, мимо такой нельзя просто пройти, не зацепившись взглядом. - У Вас пальцы ледяные, инспектор, — объяснила девушка. «И голос приятный, — подумал Магнус, — низкий, глубокий». - Есть чай. Горячий. Хотите? — и снова колдовской взгляд из-под пушистых ресниц. - Хочу, — внезапно севшим голосом ответил Мартинссон, а про себя чертыхнулся: «Вот ведьма!» Чаю совсем не хотелось. - Нет, я… не надо чаю! — разозлился младший инспектор. Сам на себя разозлился — распустил слюни на ровном месте. Еще и на свидетельницу. Хорошо, если просто несчастного случая. А если нет? Если парашюты у тех парней не раскрылись не случайно? Хотя… Какой-то дикий способ убийства. Валландер тоже хорош. Перекинулся с директором клуба парой фраз и укатил вслед за Нойбергом. А ему, Магнусу, отдувайся, опрашивай всех сотрудников… и сотрудниц. - Точно не хотите? - допрашиваемая сотрудница, вольготно расположившись в кресле напротив младшего инспектора, томно повела плечами и медленным движением, подражая, видимо, героине Шэрон Стоун в известном фильме, перекинула ногу на ногу. Слава богу, хоть одета в комбинезон. Мартинссон поерзал в своем кресле и тоже скрестил ноги, от греха. Джинсы как-то вдруг стали младшему инспектору тесны, под легкой курткой сделалось жарко, зато страшная картина места происшествия уже не стояла перед глазами так ярко — теперь перед ясными, прозрачно-голубыми глазами Магнуса было стройное женское бедро, обтянутое плотной тканью парашютного комбинезона. Да что ты будешь делать! За шесть лет службы в полиции это было в первый раз, чтобы вот так вдруг и до жмущих джинсов его потянуло к той, к кому тянуть не должно, по инструкции не положено, в уставе не прописано. «Хоть бы несчастный случай! - как мантру, повторял про себя Магнус, - хоть бы несчастный случай, и тогда она перестанет быть свидетелем». Жаль парней, что разбились. Молодые совсем, ненамного старше его, Магнуса. Им жить и жить еще, любоваться такими, как Марта. Но хоть бы это был несчастный случай! - Я хочу, чтобы Вы мне все показали, Марта, — решительно начал Магнус, но чертовка его перебила: - О, я с удовольствием все вам покажу, герр Мартинссон! - Я имею в виду, показать все здесь, в клубе… ну… где вы храните парашюты, например. - Разумеется, я так и поняла, инспектор, - Марта поднялась из кресла, чуть потянулась, демонстрируя ленивую грацию довольной кошки, которая только что полакомилась пойманной мышью, - пойдемте! Я все-все Вам покажу. Магнус поднялся следом, одернул куртку, опять-таки от греха, еще заметит бугорок в штанах, вообще тогда хоть пропадай, дал себе мысленного подзатыльника, чтобы думал о деле, а не об аппетитной попке молодой инструкторши, которая выписывала восьмерки прямо перед носом младшего инспектора. И Магнусу почти удалось. Думать о деле, а не о черт знает чем. Да и Марте, видимо, надоело играться с Мартинссоном, потому что тон ее внезапно изменился на деловой, и девушка устроила Магнусу толковую экскурсию по клубу, рассказала, как именно они хранят парашюты, кто имеет доступ в хранилище — оказалось, что никто, кроме двоих укладчиков парашютов, работающих посменно. Рассказала, как проходит подготовка к прыжку, сам прыжок. Выходило, что при правильной укладке парашюта и верных действиях инструктора вероятность несчастья, что случилось сегодня, равнялась едва ли не нулю. Инструктор, Свен Йюханссон, несмотря на возраст, 32 года, был довольно опытен и ошибок не совершал. Более тысячи прыжков, и ни одного эксцесса в воздухе. Даже принимал участие в соревнованиях, пару раз призы брал. Его подопечный, Оле Лофгрен, прыгал первый раз в жизни. Если верить записям администратора, прыжок Оле оплатила его жена. Подарок на день рождения. Мартинссон вспомнил, как Курт, осторожно поддерживая под локоть, усаживал в свою машину какую-то женщину. Наверное, это и была фру Лофгрен. Магнус представить себе не мог, что сейчас чувствует жена Оле, своими собственными руками оплатившая смерть мужа. Лофгрен… Лофгрен… Что-то вертелось в голове. Знакомая фамилия. Магнус никак не мог вспомнить, где и когда слышал ее. С укладчиком парашютов, полным мужчиной средних лет, Магнус разговаривал недолго. Ян Фридрихссон явно нервничал, хотя кто бы на его месте оставался спокойным? Естественно, что больше всего вопросов у полиции будет именно к нему — он же отвечал за то, чтобы парашют был правильно уложен и в нужный момент без проблем открылся. А проблема возникла. Еще и какая! Но отвечал Ян на вопросы следователя четко, не юлил, электронную карту-ключ — пропуск в хранилище парашютов — предъявил по первому требованию и уверил, что нигде ее не оставлял, не терял, никто другой воспользоваться картой не мог. Значит, подозрения от себя отвести не пытался, уже хорошо. Да к тому же, по словам Фридрихссона, погибший инструктор всегда сам складывал свой парашют. Магнус осмотрел стеллажи, на которых хранились парашюты — их было немного, штук пятнадцать, видимо, парашютный спорт все-таки не был очень популярен в Истаде. Все они были сложены в одинаковые рюкзаки сине-желтой расцветки — такой же, как и костюмы инструкторов. Каждый рюкзак лежал в собственной ячейке с именем инструктора. - Как инструкторы получают парашюты перед полетом? - поинтересовался Мартинссон, - просто заходят сюда и берут свой с полки? - Нет, что Вы, — покачал головой укладчик, — я сам или мой сменщик выдаем парашюты лично в руки инструктору, тут никто из них не шастает. - Вчера кто работал — Вы или Ваш сменщик? - Я, Кристина третий день как температурит, поймала какой-то вирус, дома отлеживается. Магнус сделал себе пометку — выяснить, были ли у укладчика какие-то дела с покойными, на тот случай, если все-таки выяснится, что оба неудачливых парашютиста погибли по чьей-то злой воле. Да и к этой Кристине заехать не мешало бы — очень уж вовремя она заболела. После чего позвонил Валландеру, отчитался в двух словах, получил задание — съездить на квартиру к Свену Йюханссону, и выволочку — за то, что долго копается. Осматривать дом Лофгренов и беседовать с вдовой начальник решил сам — покойный оказался наследником фармацевтической империи. Магнус мысленно стукнул себя по лбу — конечно же, «Лофгерн фармасьютикалс»! Производят все, начиная с аспирина и заканчивая рентген-аппаратами. И вот один из самых богатых людей Швеции сегодня перекочевал, не без помощи санитаров и не совсем целый, в мешок для трупов. Так стоит ли ему, Магнусу, так уж напрягаться, обыскивая жилище несчастного инструктора? Даже если имело место убийство, покушались явно не на Йюханссона. - Вы зря отказались от чая, гер Мартинссон, — услышал Магнус, как только закончил говорить с Куртом и нажал «отбой». Марта подошла к нему совсем близко — мужчина почувствовал легкий сладкий аромат ее духов. - С индийскими специями, — розовый язычок скользнул по полным, чувственным губам. Магнус сглотнул и снова одернул куртку. - В другой раз, — пообещал он просто для того, чтобы пообещать. Вряд ли он будет — этот другой раз. - Врете, инспектор, — усмехнулась девушка. - Прощайте, Марта, — инспектор направился к выходу из клуба. - Вы когда-нибудь прыгали с парашютом, Магнус? — услышал он, будучи уже у самой двери, и обернулся. - Вы должны попробовать. Вам понравится. Это как секс. Лучше, чем секс. До своей машины Магнус почти бежал. В квартире покойного Йюханссона Магнус пробыл недолго. Ничего примечательного там не обнаружил. Жил инструктор один, жены у него не было, постоянной подружки, судя по состоянию квартиры — вполне холостяцкому, у Магнуса самого не лучше — тоже не наблюдалось. Стандартный набор — личные вещи, довольно немного, в ванне шампуни-бритвы, в спальне велотренажер, несколько кубков за достижения в парашютном спорте, да старенький лэп-топ, который Магнус прихватил с собой, чтобы в управлении покопаться в его содержимом. Следующие несколько дней Мартинссон почти безвылазно просидел в управлении, пытаясь хоть что-то выудить из ноутбука Йюханссона, к тому же Курт привез до кучи лэп-топы Лофгрена и его жены, а также телефоны разбившихся. Сам старший инспектор проверял связи директора фармацевтической компании, но по всему выходило, что особенных врагов у покойного не было. Само собой, были конкуренты, но все они быстро выпали из-под подозрения. Правда, жена поделилась с Валландером мыслями относительно того, что муж мог давать левака, но мифическую любовницу так и не нашли, или ее не было. Нигде, ни разу — Магнус все тщательно проверил, и счета, и выписки с банковских карт, и распечатки телефонных звонков, и сообщения в мессенджерах — Лофгрен никогда не покупал что-то, похожее на подарок любовнице, не звонил и не писал никому, кроме как жене, родственникам и деловым партнерам. Одним словом — вполне себе добропорядочный муж. Магнус немного завис, листая папки с фотографиями четы Лофгренов. Где они только не путешествовали! Магнус о таком и мечтать не мог. Не с его графиком, да и, если уж быть совсем честным, не с его зарплатой. Антибы, Балеарские острова, Аляска, Индия. Индию Мартинссон, может быть, и потянул бы. Младший инспектор внимательно разглядывал яркие индийские пейзажи или городские фотографии. Везде муж и жена вместе, улыбаются друг другу, везде счастливы. И как нелепо и страшно все закончилось. Среди знакомых Йюханссона также не нашлось никого, кто бы мог желать тому смерти. Друзей у него было немного, общались друг с другом они редко. Курт пару раз наведывался в клуб, разговаривал с коллегами инструктора. Те, как один, твердили, что покойный со всеми имел отношения ровные, но неблизкие. Был вежливым, но не особо контактным. С клиентами конфликтов не было. Так что и тут полный тупик. Самое главное, даже если со стороны кого-то из погибших нашелся бы недоброжелатель, то как, черт побери все на свете, он смог бы убить парней таким вот способом? Тем более свой парашют инструктор всегда складывал сам. Да, Нойберг пригласил экспертов, и те подтвердили, что оба парашюта — основной и запасной — были сложены неправильно, потому и не раскрылись. Но получалось, что винить в этом, кроме инструктора, некого. От ошибок, в том числе таких вот страшных, никто не застрахован. Так что оба следователя — и старший, и младший — со спокойной совестью могли сказать, что ничего криминального в трагедии в парашютном клубе не было. Поэтому, когда Магнус ехал в клуб, чтобы сказать директору, что уголовное дело возбуждать не будут, внутри него как-будто играла музыка. И было в этой музыке все — и ощущение свободы, и запах сладких духов Марты, и уверенность, что все будет хорошо. В тот день Марта вела себя как-то странно робко — не флиртовала, не облизывала губы, не смотрела колдуньей. Взглянула очень серьезно, сказала «все-таки ты пришел», взяла за руку и куда-то потащила. Оказалось, мерить комбинезон. Такой же, желто-синий, как и у нее. Она не спрашивала, как будто совершенно точно знала — Магнус приехал, чтобы прыгнуть. Вместе с ней. Для нее. Инструктаж не занял много времени, все-таки прыжок в тандеме — это не то, что самостоятельный. Магнус внимательно слушал, но больше по привычке. Он знал — все будет в порядке. Парашют раскроется. И они приземлятся, легко, не повредив конечностей. Он просто доверял своему инструктору. Когда поднимались в воздух, Марта сидела напротив, положив ладони Магнусу на колени, и он накрыл их своими. И пусть через два слоя ткани перчаток, но он чувствовал тепло. И ему было не страшно. И когда они вывалились — именно вывалились, не выпрыгнули, не вышли — из самолета и кубарем полетели к земле, тоже было не страшно. Почти. Сначала Магнус закричал — просто от ощущения свободного падения — но шум ветра заглушил этот крик, и мужчина подавился воздухом, настолько плотным, что хоть снежки лепи. А когда какая-то сила дернула Магнуса вверх — раскрылось основное крыло — и они с Мартой плавно начали спуск, то и вовсе ощущение радости, как в детстве, когда ты вдруг ни с того ни с сего чувствуешь себя абсолютно счастливым, захлестнуло с головой. А потом не стало ничего — ни мыслей, ни чувств — Магнус просто отдался небу, как будто стал одним из облаков, что окружали их. Его голова лежала у Марты на плече, как ему говорили при инструктаже, и если бы сейчас Мартинссона спросили бы — хотел ли он, чтобы этот полет никогда не заканчивался, он бы, не колеблясь, ответил «да». Но земля неумолимо приближалась, и уже скоро, заходя на посадку, Магнус вытянул ноги, и они вместе с Мартой плавно, нет, плавно приземлились. - Ну как? - опять почему-то робко спросила Марта. Мартинссон не ответил. Он просто сгреб ее в охапку, даже не дождался, пока она отстегнет парашют, и поцеловал. Прямо на поле, и плевать, что на них пялились те, кто летел вместе с ними в самолете. Сейчас важна была только она — ее сильное тело в кольце его рук, ее мягкие теплые губы, что открылись, впустили его язык внутрь, биение ее сердца совсем рядом с его, Магнуса, сердцем. И со всем этим — ощущение свободы — такой, какой он не испытывал никогда в своей жизни. Они поехали к Марте только потому, что до ее дома было ближе, а Мартинссон просто не мог терпеть. Ему хотелось получить ее всю, хотелось получить ее немедленно, поэтому он гнал, как сумасшедший, каким-то чудом не нарушив ни одного правила и не сбив никого из пешеходов. Чуть только за ними закрылись двери лифта, он поцеловал ее и не разрывал поцелуй, пока мелодичный звонок не оповестил их, что они приехали на девятый этаж, под самую крышу. Магнус с неохотой отстранился от девушки с тем только, чтобы сжать ее в объятиях снова уже в квартире. До спальни они не дотерпели — рухнули на маленькую шаткую кушетку в прихожей, на ходу избавляя друг друга от одежды. - Быстрее! — подгоняла Марта, даже несильно ударила кулачками ему по плечам, так торопилась почувствовать его в себе, — возьми меня! И Магнус, заученным движением раскатав по стволу презерватив, вошел в нее сразу же, без долгих ласк, потому что не мог больше терпеть, потому что так хотел оказаться в ней, взять ее, присвоить, сделать своей, что дышал с трудом. И как только оказался внутри, сразу задал бешеный темп. И она была не против. О, нет! Она подгоняла, подстегивала, двигалась под ним в заданном быстром ритме. Закинув длинные мускулистые ноги Магнусу на спину, прижала к себе еще ближе. Дышала неровно, как будто ей тоже было мало воздуха. Чертила ногтями на мужской спине непонятные узоры, в кровь раздирая кожу. Шептала его имя, и Магнус поцелуями ловил ее шепот. И двигался, двигался, быстрее и быстрее, чувствуя, как заполошно бьется сердце, как ревет в жилах кровь — только вперед, только с ней, в ней. И когда достиг желанной разрядки, Магнус как будто снова почувствовал себя в небе. Почувствовал себя легко и свободно. Почувствовал себя счастливым. И Марта улыбалась — довольной и счастливой улыбкой. Как будто светилась изнутри. Как будто Магнус — лучшее, что случилось в ее жизни. И Мартинссон поцеловал ее, в благодарность за эту ее улыбку и просто потому, что ему было хорошо. А потом была нежность. Магнус касался Марты так осторожно, как будто она была хрустальная. Гладил теплую кожу, как будто боялся причинить боль. Брал ее губы в сладкий плен, дышал с ней одним воздухом. Целовал всю — от плавных ключиц до трогательных косточек на щиколотках. Исследовал языком сочащееся соками лоно, доводя Марту до исступления. Млел от ее сладких стонов. И когда снова вошел в разгоряченное ласками тело, двигался медленно, то входя до конца, то выходя полностью, дразнил, пропуская внутрь лишь головку, водил бедрами вкруговую, стараясь уловить тот угол проникновения, при котором ее стоны становились громче. А когда почувствовал, что еще пара движений, и все закончится, вышел, стянул презерватив, шепнул в нежное ушко «хочу твой ротик». И когда ее губы накрыли его плоть, когда язык прошелся вдоль ствола, собирая смазку, когда она втянула щеки, и Магнус почувствовал всем своим естеством ее мягкий рот, тогда судорога удовольствия прошила, прострелила от поясницы до плеч, и Мартинссон кончил с каким-то диким утробным рыком. А затем снова целовал — долго, нежно, собирая с ее припухших губ свой вкус. Гладил по волосам, по щекам, стараясь заласкать, занежить, чтобы расплавилась под его руками, чтобы знала, что ближе у нее никого нет и быть не может. Чтобы понимала — и для Магнуса ближе ее никого нет. Сейчас нет, и потом не будет. Чтобы рядом с ним ей было спокойно и уютно. В эту ночь и во все последующие. В первый раз в жизни Мартинссону захотелось быть не одному. Магнусу нравилось приезжать вечером не в пустую квартиру. Нравилось иногда, во время длинного и суматошного рабочего дня позвонить Марте просто для того, чтобы услышать улыбку в ее голосе, просто спросить: «Как ты?», и чтобы услышать: «Я тебя жду». Ему нравилось после работы заезжать в какой-нибудь работающий допоздна магазинчик, чтобы купить к ужину бутылку вина или упаковку печенья к чаю. Нравилось просто валяться на диване, укутавшись в пушистый плед со смешными помпончиками по краям, с чашкой чая в одной руке и Мартой в другой, поедать эти печенья. Кормила ими его Марта — у самого то руки были заняты. И не было ничего лучше этого чая, действительно особенного — девушка не обманула его в первую их встречу — крепкого, терпкого, с какими-то непонятными специями. «Из Индии», — сказала Марта и посмотрела на него как тогда, в первый раз в клубе, как будто околдовывая. И на вопрос Магнуса, где она их достала, ответила уклончиво: «Так, подарили». Что-то царапнуло сознание, какая-то мысль, не сформулированная, неоформленная в слова, что-то, от чего младший инспектор отмахнулся, как от несущественного. Он просто наслаждался: чаем, Мартой, всем, что его сейчас окружало. Дни бежали один за другим, Мартинссон сам не понял, когда он успел практически переехать к Марте. Просто сначала в ванной появилась зубная щетка, специально для него, потом бритва, еще через неделю запасное белье и носки, а где-то через месяц Магнус просто покидал в большую спортивную сумку одежду и пару кроссовок, перекрыл у себя в квартире вентили на трубах, чтобы не дай бог не залить соседей в свое отсутствие, и поселился у девушки основательно. Он ничего не спрашивал — просто позвонил в дверь, как обычно вечером, она открыла, и, увидев за порогом Магнуса с огромной сумкой, захлопала в ладоши, как девочка, которая получила долгожданный подарок, втащила парня в дом, обняла, прижалась всем телом, уткнулась носом в шею и зашептала жарко: «Ты же не уйдешь?» И Магнус, немного ошарашенный таким приемом, но счастливый оттого, что его ждали, что он нужен, обнял в ответ, чувствуя ее всю, теплую, нежную, прошептал в ответ: «Даже не надейся». Магнус увидел кубок в шкафу, который выделила ему Марта, чтобы он смог положить свои вещи. Странно, что он был там, обычно трофеи ставят на виду, с чего бы этот прятать в шкаф? Две тысячи тринадцатый год, Гётеборг, соревнования на приз Министерства спорта Швеции. Третье место среди женщин. Мартинссон пару минут вертел в руках бронзовый парашют, не веря своим глазам — точно такой же, только серебряный, кубок, был среди наград покойного Свена Йюханссона. И тоже за две тысячи тринадцатый год. Почему он не стал ни о чем спрашивать Марту, Магнус и сам себе ответить не смог бы. Просто положил кубок подальше в шкаф и вышел из комнаты как ни в чем не бывало. И в тот вечер, когда они пили чай со специями, Мартинссон почти не чувствовал его вкус и аромат. Зато чувствовал холодок вдоль спины, как бывало обычно, когда младший инспектор находил тоненькую ниточку, потянув за которую, мог распутать сложный запутанный клубок какого-нибудь преступления. Утром, добираясь до управления, Мартинссон еще верил, еще отчаянно надеялся, что все объяснится каким-нибудь простым и нестрашным образом, таким, что позволит ему сохранить то, что стало ему очень и очень дорого, что позволит ему сохранить их с Мартой. Но когда он зашел на сайт федерации парашютного спорта Швеции, когда нашел там информацию о тех самых соревнованиях в Гётеборге, то понял, что все его надежды пошли прахом. Среди множества фотографий участников и победителей он увидел несколько — Свен и Марта, вместе, счастливые. Вот Марта обнимает Свена за плечо — Магнус увеличил фотографию — на безымянном пальце левой руки аккуратное золотое кольцо с небольшим камушком. Но Йюханссон не был женат, — вспомнил Магнус, — тогда что? Была помолвка, но дело разладилось? Странно, почему никто из друзей Свена не сообщил об этом младшему инспектору? Не знали? Посчитали несущественным? «Нужно будет еще раз со всеми поговорить», — думал Мартинссон, зарываясь пятерней в светлые кудряшки. Но сначала он должен был поговорить с укладчиком парашютов, Яном Фридрихссоном. Телефонный разговор был недолгим — Фридрихссон просто подтвердил то, о чем Магнус начал догадываться — утром накануне трагедии Марта Линдберг передала ему два парашюта — свой и Свена Йюханссона. Сказала, Свен торопился, попросил ее занести его парашют на склад. Ничего необычного в этой просьбе не было, поэтому Ян и не обратил на нее внимание и при первом разговоре с младшим инспектором не упомянул. Магнус поблагодарил укладчика, повесил трубку и, тяжело вздохнув, устроил подбородок на согнутые в локтях руки, и долго сидел, уставившись, почти не моргая, только в ему одному видимую точку в пространстве. Нужно будет поговорить с Мартой. И этот разговор простым не будет. Ему бы подготовиться. Или хотя бы Курта предупредить. Но Магнус не мог, просто не в состоянии был прийти к начальнику и сообщить: «Шеф, кажется, я живу с убийцей». Да и не поворачивался язык назвать этим страшным словом ту, которая каждую ночь дарила ему нежность, которая смотрела, привораживая, которая смеялась колдовским, русалочьим смехом, которая обнимала жарко и целовала до одури. Но и тянуть с разговором Мартинссон намерен не был. Просто налил себе в кружку любимый свой чай, вышел на террасу, прихватив с собой сигареты. Он долго курил, думая, как лучше начать этот разговор, пока Марта сама не вышла к нему, узнать, что он там один скучает. - Как ты познакомилась с Оле Лофгреном? — спросил Магнус. Нет. Это спросил младший инспектор отдела по расследованию уголовных дел полиции Истада. Вопрос в лоб, прямой, взгляд пристальный: не соврет ли, не метнутся ли зрачки влево и вниз, выдавая обман. - О чем ты, Магнус? — она смотрела прямо в глаза, она положила теплую ладонь Мартинссону на щеку, погладила острую скулу, тронула большим пальцем тонкие сухие губы. Магнус перехватил ее руку и крепко сжал запястье: - Не играй со мной, Марта! - Милый, я не понимаю… - Ты все понимаешь, — устало перебил ее Магнус, — эти специи, что ты кладешь в чай… я проверял, в Истаде такие не продаются. Лофгрены недавно ездили в Индию. Он привез тебе их, просто как сувенир, да? Долго вы встречались, Марта? Вы были аккуратны, правда? Жена подозревала, но он хитрил, не хотел ее потерять. Когда он сказал тебе, что уходит? - Ты бредишь, Магнус! — отчаянный крик, и чуть дрожащие губы. Что ж, притворялась она хорошо. - А Свен? — тихо и как-то почти безразлично спросил Мартинссон, закуривая очередную сигарету, — Почему вы расстались? Он сделал тебе предложение, подарил кольцо. Что пошло не так, м? Он кого-то встретил? Как скоро после помолвки? Как долго ты была счастливой невестой, Марта? - Ох, Магнус! — что-то в лице ее неуловимо изменилось: заострились скулы, подбородок стал тверже, а взгляд жестче, ноздри слегка трепетали — Марта как будто принюхивалась, как будто пыталась оценить опасность, исходящую от младшего инспектора. - Зачем ты убила их, Марта? — слова прозвучали, как приговор всему, во что Магнус уже практически не верил, — я знаю, как именно — просто сложила неправильно свой парашют и, предложив помощь, отнесла оба ваши парашюта — свой и Йюханссона — укладчику. Парашюты хранятся в одинаковых рюкзаках. Тебе просто нужно было сказать, где — чей. И в ячейку Свена лег твой неправильно сложенный парашют. Мартиссон затушил в пепельнице третью сигарету, выкуренную подряд, и глухо закашлялся, пытаясь выгнать из легких горький дым. - Скажи мне — зачем, Марта? — Магнус коснулся ее руки, очень мягко, очень осторожно, сжал холодные пальцы, как бы даря поддержку. Но Марта вывернулась, отшатнулась, обхватила руками плечи, как будто ей и вправду вдруг стало жутко холодно. - Они врали мне! — выкрикнула, как будто Мартинссон мог ее не слышать, — Свен, сукин сын, бросил меня за три дня до свадьбы, как будто я была пустым местом! А Оле? Врал жене, когда был со мной, врал мне, что расстанется с женой, осторожничал, что твой шпион, даже свой номер телефона не оставил, назначал встречи лично, чтобы не дай бог жена не заподозрила. Тебя когда-нибудь обманывали, Магнус? «Меня почти два месяца обманывала ты», - подумал Мартинссон, а вслух сказал: - Это жизнь, Марта. Каждого хоть раз в жизни оставил любимый человек. - Я не каждый, Магнус! Нельзя просто переступить через меня и жить дальше! Я им доказала! - Ты ничего никому не доказала, Марта, ты просто убила двух человек. Неожиданно Магнус обнаружил себя прижатым к невысоким перилам террасы. Мартинссон оглянулся через плечо и поежился — ему не нравилось на террасе, слишком открыто, слишком неуютно, слишком короткие перила. - Мы сейчас поедем в управление и оформим явку с повинной, — очень тихо сказал младший инспектор, по-прежнему не глядя на женщину, к которой за такое короткое время успел привязаться, как ни к кому раньше, и которая, как никто раньше, сейчас причиняла ему такую боль, — ты признаешься, на суде это зачтется. Я прослежу, чтобы у тебя был хороший адвокат. Я не брошу, Марта. - Ты все врешь! Как они все! — и тяжелая хрустальная пепельница полетела Магнусу в висок. Он схватился одной рукой за голову, а другой за перила, пытаясь не упасть. Возможно, удар прошелся по касательной, потому что устоять на ногах Мартинссону все же удалось, вот только кровь из рассеченной брови заливала правый глаз, да вдруг затошнило. Магнус вытер ладонью кровь и попытался глубоко дышать, изо всех сил стараясь подавить приступ тошноты — не хватало только начать блевать прямо здесь, перед Мартой. Еще один удар — теперь носком тяжелого ботинка под колено, и Магнус все-таки потерял равновесие. Как ей удалось перекинуть его через перила? Возможно, адреналин придал сил и без того достаточно сильной женщине — шутка ли, ростом почти что с младшего инспектора, спортсменка, широкая кость, тренированное тело — но Магнус, чудом ухватившись одной рукой за поручень, второй рукой крепко зацепился за Марту, увлекая ее вслед за собой. Мартинссон захрипел — сил держаться почти не было: скользкие от крови пальцы с трудом удерживали его собственный вес и вес Марты, ноги никак не могли коснуться хоть какой-нибудь поверхности, чтобы Магнус мог оттолкнуться. - Марта! — закричал мужчина, — попробуй подтянуться! Обхвати меня и отпусти мою руку, иначе я нас не выдержу! Но она только смотрела — безо всякого страха — как будто ей было все равно, выберутся ли они или разобьются. - Марта! — голос снова сорвался на хрип, — Марта, я вытащу нас, обещаю! Я не брошу! Ее страшный, безумный смех был последним, что услышал младший инспектор, прежде чем испачканные в крови пальцы соскользнули с перил. Вниз они падали порознь — сначала Марта, следом Магнус. Падали совсем не так, как тогда, с парашютом. Всего девять этажей. Три секунды. Удар. Тишина.