ХРОНИКИ ТРЕХ КОРОЛЕВСТВ

В народе говорят: «Когда умирает тигр — остается шкура, когда умирает человек — остается его имя.» Мои предки оставили о себе доброе имя. Память о них будет жить вечно: их подвиги, деяния, спасенные ими жизни и принятые законы… Все было ради народа и для процветания великого Силла. Даже моя мать внесла свой вклад в развитие нашего государства: периоду ее правления уже посвятили немало страниц «Хроник Силла». А что останется после меня? Короткая запись о том, как я родилась и в 19 лет была выдана замуж за наследного принца Когурё, получившего трон в качестве свадебного подарка? Нет, постойте… Запись о моем рождении ведь сожгли. Теперь даже об этом никто не узнает. Какая ирония судьбы. Принцессу, мечтавшую хоть чем-то запомниться людям, просто вычеркнули из истории. Я могла бы выйти замуж, как того хотела матушка, но это означало бы променять одну золотую клетку на другую. Не этого я хотела. Мне нужно было, чтобы со мной считались и разговаривали на равных, а не как с ребёнком или взбалмошной принцессой. Ведь именно такой я была в глазах окружающих: сумасбродная, своевольная представительница Священной кости, возомнившая себя великой воительницей. Я отчаянно била по деревянному манекену мечом, нанося удары, которые обычный человек вряд ли смог бы вынести. Разве меня когда-то волновало мнение людей? Нет. Я просто следовала зову сердца, и плевать, что обо мне думают остальные. Так я считала, пока не встретила Ким Ши У. Каждый наш разговор заставлял меня по-новому взглянуть на тексты, которые я знала наизусть. Переосмыслить их. Попытаться понять себя и свои желания. Почему я никогда не задумывалась о том, что людское мнение — это тоже сила? Я прекрасно понимала, что народ может легко растоптать любого — даже собственного правителя, — но никогда не думала о том, что любовь подданных может возвысить меня над другими. Точнее, я читала об этом в книгах, но не понимала, как можно заполучить эту самую любовь. Для меня было проблематично обратить на себя внимание собственной матери, не говоря уже о целой стране. Если бы кто-то спросил у меня, какая моя самая заветная мечта, я бы без раздумий ответила: выбраться за пределы дворца. Стать сильной и независимой. Если вы думаете, что я искала приключений, то вы ошибаетесь. Моей целью было обрести свободу действий. Я шла к этому долгие годы. У меня был чёткий план. Но, как выяснилось, одних стараний бывает недостаточно. Моя матушка сказала бы, что мне не хватает благоволения Небес. Отец бы над ней посмеялся, и я, вероятно, тоже. В этом мы с ним были похожи: мы не верили в то, что судьба предначертана нам кем-то свыше, или в то, что духи и высшие силы могут управлять нашей жизнью. Лишь человек творец своей судьбы. И, если уж на то пошло, то жизнью его управляют не какие-то там квисины, а суеверия и предрассудки, поселившиеся в его голове, как пауки в темном погребе. Учителя и священнослужители тотчас же отчитали бы меня за такие мысли, поэтому я предпочитала держать их при себе. Интересно, будь рядом генерал Ким, то что бы он сказал? Что кроме стараний нужна еще и вера? Вера в себя? Вера в людей? Вера людей в меня? Смешно. Почему я думаю о Ким Ши У? Идиотка. Разозлившись на себя, я одарила деревянную куклу ударом такой силы, что макком треснул и разломился пополам, а левое запястье пронзила невыносимая боль. Будь я на поле одна, я бы закричала. Но рядом со мной тренировались хвараны и нандо. Никому нельзя показывать свою слабость. Никому. Небо было обманчиво ясным. Голубым, как ирисы на картине в моей комнате. Но старая рана все еще давала о себе знать, предвещая непогоду. Я плохо помню, как ее получила. Вроде бы во время одного из своих импровизированных занятий. Или же нет? Шрам на плече, чем-то похожий на удар обломившегося меча или царапину. Большую такую царапину, которую мог оставить коготь зверя. Вокруг меня стояли клубы пыли и слышался возбужденный гомон. Я лихорадочно думала, как бы мне отсюда уйти, не привлекая к себе внимание: хвараны прекрасно знали, что я никогда не покидаю занятия раньше них. Да, можете назвать это вредностью или упрямством. — Принцесса, вы ранены, — с ужасом произнёс кто-то рядом со мной. — Что? — повернулась я к говорившему с вымученной улыбкой на устах. Передо мной стоял мальчик лет тринадцати. Наверное, один из новобранцев, которых привели в Сораболь вонхва и куксон. В руках он держал деревянный меч, повидавший на своём веку не мало тренировок. — У вас идет кровь, Ваше Высочество, — указывая на мое лицо, сказал будущий хваран. Я и не заметила, как одна из щепок, отлетев от сломавшегося моккома, оцарапала мне щеку. — Это ерунда. Но спасибо, — кивнула я, вытирая лицо рукавом. — Как тебя зовут? — Ё Уль, Ваше Высочество, — широко улыбнулся мальчик, будто я только что осыпала его золотом. — Почему ты так счастлив? — Мне все ещё было нестерпимо больно. Бросив ставшее ненужным оружие на землю, я закусила губу, стараясь не морщиться при ребёнке. — А как же мне не быть счастливым, Ваше Высочество? Ведь я встретил вас! — Ты настолько рад меня видеть? — опешила я. — Конечно. Все это походило либо на какой-то сон, либо на глупый розыгрыш хваранов. — Ведь вы пример для меня и моей сестры, — продолжал мальчишка. — Пример? — задумчиво повторила я. — Вы так усердно трудитесь, чтобы стать хвараном! Стать хвараном? Так вот значит, как это выглядит со стороны? — Я здесь уже год и видел, что вы приходите сюда и в дождь, и в снег, и ночью… Год? Я думала, что он новичок, а он здесь уже год и… Наблюдает за моими тренировками? Почему же я раньше его не замечала? — Ночью надо спать, Ё Уль, а не подглядывать за принцессами. — Про… Простите, меня, Ваше Высочество. — Вначале мальчишка покраснел, как пион, затем его глаза расширились от испуга и он упал передо мной на колени: — Я заслуживаю смерти, Ваше Высочество! Простите, что тайно за Вами наблюдал. — Встань и прекрати шуметь, — пожурила я Ё Уля, беря в правую руку прислоненный к соседнему манекену отцовский меч. — Лучше покажи, где ты прятался? Ученик с радостью повел меня к своему наблюдательному посту. Во-первых, это был удобный повод закончить тренировку, а во-вторых, ну не мог кто-то следить за мной так долго и оставаться незамеченным! Я оказалась права. Мы пересекли поле, успели миновать казармы хваранов и пустое стрельбище с сиротливыми мишенями, когда Ё Уль наконец указал мне на кустарник возле каменной стены. Я посмотрела на мальчика с немым вопросом в глазах. — Загляните за кусты, — предложил мой новый знакомый. Последовав совету Ё Уля, я мечом попыталась немного раздвинуть пышно цветущую гортензию. — Куда мне… — начала было я, но тут поняла, куда именно нужно было обратить свой взор. Канава. Не небольшой овраг, а именно канава. Рукотворная, выложенная камнями. Такие обычно используют для сбора и отвода дождевой воды. Но эта была шире и глубже обычного водостока: в ней вполне мог поместиться человек, даже два. — Главный евнух сказал, что это часть огромной и продуманной сети каналов. Каждый из них соединён с прудом Вольчи и проходит вблизи какого-либо павильона. Когда-то эти сооружения были заполнены водой и по ним пускали чаши с вином и сладостями, — пояснил мальчишка. — Ваш отец приказал осушить все каналы после печального происшествия, имевшего место во время празднования вашего пятого дня рождения. Тогда вы чуть не погибли, упав в воду. Почти все водоёмы, кроме пруда, были засыпаны в тот же день, но некоторые из них остались нетронутыми. Почему я этого не помню? Почему я забыла об этих каналах? Я живу во дворце всю свою жизнь и думала, что знаю каждую черепицу на его крыше, трещинки в камнях, количество всех ступеней и статуй. — Однажды меня отправили за стрелой, которую я выпустил мимо мишени, велев без неё не возвращаться. Во время своих поисков я наткнулся на это место. — И? — Я никак не могла понять, каким образом это связано с тем, что парень умудрялся подглядывать за мной во время ночных тренировок. Только если это не просто канал, а нечто большее. — Пойдёмте за мной, — позвал Ё Уль, спрыгивая вниз. Мальчик протянул мне руку, чтобы помочь спуститься. В иной раз я бы отказалась от чьей-либо помощи, но не сейчас. Мало того, что у меня нещадно болела рука, так ещё и голова начинала кружиться при каждой попытке вспомнить хоть что-то про тот несчастный случай. Бесполезно. Передав меч Ё Улю, я присела на край канавы. — Моя принцесса, прыгайте, я вас поймаю! — Спасибо, не нужно, — покачала я головой. Я представила себе, как мальчишка ловит «свою принцессу»: в моих мыслях это выглядело очень комично, потому что я была выше и крупнее Ё Уля. Еле сдерживая смех, я уперлась ладонями в холодные каменные плиты, чтобы оттолкнуться и сигануть в канаву. Левую руку вновь пронзило иглами. Удачно приземлившись рядом со своим проводником, я пару секунд посидела на корточках, чтобы успеть стереть гримасу боли, а затем выпрямилась во весь рост и улыбнулась. — Ну, и куда нам идти? Ученик хваранов вернул мне мой клинок и повёл на юго-восток — в направлении стрельбища. Канал был около двух метров в ширину и глубину. Чтобы не смущать меня довольно близким присутствием, будущий воин шёл в нескольких шагах передо мной. Пройдя около одного ли, мы достигли места, в котором канал резко уходил под землю. — Да, там есть проход, — ответил мой спутник на невысказанный мною вопрос. — А факел или свеча? Ничего же не видно. — Не переживайте, Ваше Высочество, мы не будем блуждать в потёмках, — рассмеялся мальчик, ныряя в темноту. Последовав его примеру, я продолжила наш путь. Через пару мгновений я услышала звон: похоже, парень пытался высечь искру кресалом о кремень. Не успела я и глазом моргнуть, как туннель осветил небольшой факел из связанной в пучок соломы. — Следуйте за мной, — вновь попросил Ё Уль, поджигая второй светоч и протягивая его мне. Канал стал напоминать нисходящий коридор. Мы спускались все ниже и ниже, под наклоном примерно в 25-30°, пока не достигли некой шахты. Пройдя ещё какое-то расстояние, я заметила впереди развилку. По идее, нам нужно было выбрать один из трёх ходов, но так как правый был завален, количество вариантов сокращалось до двух. — Куда теперь? — Тот, что в центре, ведёт в тупик, — сообщил мальчик, поворачиваясь ко мне. — Там тоже случился обвал? — Нет, просто в конце — стена. — Скальная порода? — решила я уточнить, продолжая следовать за своим проводником. — Нет, обыкновенная стена, каменные плиты и все такое. Такая же кладка, как и у всего канала. Странно. Зачем кому-то строить туннель, ведущий в никуда? Подошва моих сапог была довольно толстой, но даже через неё я чувствовала, будто иду по крупному гравию. Посветив себе под ноги, я увидела, что шагаю по…фасоли. — Она здесь практически везде. В соседнем проходе ещё и соль рассыпана. Не понимаю, как можно разбрасываться едой? — Это не просто еда, — покачала я головой. — Ты знаешь, для чего ещё используется красная фасоль? — В ритуальных целях? — Да. Изгнание злых духов, например. Они боятся красного цвета. — Хотите сказать, здесь могут быть призраки? — Мальчишка начал боязливо оглядываться по сторонам. — Нет, раз здесь рассыпано столько фасоли адзуки (1), — успокоила я Ё Уля. Впереди показалась массивная деревянная дверь. Что-то этот продукт архитектурной мысли все меньше походит на подземный канал. Мой сопровождающий открыл дверь, приглашая меня войти. Мы оказались в узкой, но длинной комнате со столом, креслами, парой шкафов и книжными стеллажами. В стенах были узкие тёмные окна-бойницы. Окна? Под землёй? Подойдя к ближайшей бойнице, я обнаружила, что во все отверстия в стене было выставлено что-то, похожее на хрусталь. Прикоснувшись к нему, я поняла, что это тот же материал, из которого некоторые наши мастера делают красивые украшения вроде браслетов или бус. В Тан этот материал называют лю-ли (2) или бо-ли (3). Один посол как-то привёз нам с нёван в подарок от Императора красивые цветные чаши в форме цветов. Шириной и высотой окна были примерно с мою ладонь. Я не сразу поняла, зачем они здесь нужны, пока не прильнула к одному из них. Сделав это, я обнаружила, что окно выходит прямиком на пустовавшее на данный момент стрельбище. — Так вот, каким образом ты за мной наблюдал, — усмехнулась я. — Это ещё не все. Пройдите к самому дальнему окну. Следуя совету мальчика, я проследовала в конец комнаты и выглянул в последнюю бойницу. — Поле для занятий с мечом? — удивлённо воскликнула я. Но если этот мой вопрос был риторическим, то на следующий я очень хотела получить ответ: — Ты знаешь, где мы сейчас находимся? — Предполагаю, что мы все ещё под землёй, примерно в районе казарм. Мы под землёй, но каким-то образом можем видеть то, что находится на поверхности. Но как такое возможно? Кажется, я поняла, что это такое. Увеличительные стекла, вставленные в медные трубы. Их называют зрительными трубами. В одной книге я прочитала, что в дальних странах пытались создать приборы, с помощью которых можно было бы увидеть объекты на расстоянии полёта стрелы. Но здесь неведомой мне изобретатель пошёл ещё дальше, ведь мы находились на довольно приличной глубине! Вероятно, он использовал зеркала, либо несколько призм из бо-ли. Поразительно. Мне очень хотелось знать, кто и когда построил это помещение, а самое главное — для чего? — Посмотрите сюда, Ваше Высочество, — сказал Ё Уль, указывая мне на ручку, торчавшую из стены под каждым окном. Она была похожа на рукоятку подъемного механизма. Покрутив её, я вновь выглянула в окно: картина изменилась. Теперь мне стали видны казармы. — С той стороны тоже есть такие окна? — Да, — кивнул будущий хваран. — Там их меньше, но они есть. С их помощью можно наблюдать за некоторыми частями дворца. Я обошла стол с креслами и прильнула к стеклу. Первым, что я увидела, была библиотека. — Это невероятное место. Я так рад, что смог его вам показать, — заулыбался юноша. — То есть, больше ты о нем никому не рассказывал? — Отойдя от зрительной трубы, я решила получше рассмотреть книги и дощечки на полках стеллажей. Взяв парочку из них, я села за грубо сколоченный стол. — Нет, я решил, что это будет моё… тайное убежище, — потупив взор, ответил парнишка. — Тебя обижают другие ученики? — догадалась я. Вот, почему по ночам он сбегал из казармы. В углу комнаты я заметила аккуратно сложенное одеяло и мокчхим (4). — Нет, — замотал головой Ё Уль, но видно было, что он врёт. Вероятно, он из бедной семьи, провинциал. Выходцы из столичных кланов наверняка задирают мальца. Если предложу ему свою помощь — откажется из гордости. Если начну его защищать или покровительствовать — нандо обвинят парня в том, что он прячется за юбкой и доносит на них. Тяжело вздохнув, я решила действовать иначе. — Спасибо, что поделился со мной своей тайной. — Рад вам служить! — Не хочешь ли стать моим личным стражем после окончания обучения? — Это было бы честью для меня, — поклонившись, ответил мне Ё Уль, а затем, выпрямившись, добавил: — Но почему вы спрашиваете о том, чего я хочу? Разве вы не должны мне приказывать? Действительно, почему? Обычно ведь я раздаю приказы. — Потому что я не хочу иметь подле себя послушную марионетку, Ё Уль. Мне нужен думающий и не боящийся высказать свое мнение человек. Друг и товарищ, если хочешь. — Друг? — Глаза мальчика стали размером с позолоченные блюдца из любимого сервиза нёван. — Да. Я ведь могу тебе доверять? — Конечно, Ваше Высочество. — Мой новообретенный товарищ светился, как маленькое солнышко. Какой же он был ещё юный и наивный. — Я рада. Если хочешь, иногда мы можем заниматься вместе. Я могу показать тебе пару интересных приёмов. «Хочешь, покажу тебе один приём?» Эта фраза вдруг вынырнула из моего подсознания, напомнив о сне и о моём первом друге. Что стало с тем мальчиком? Где он теперь? — Да, конечно! Конечно хочу! — Ещё немного, и он запрыгает по комнате от восторга. Какой милый ребёнок. — Хорошо, — кивнула я, раскладывая перед собой книги и усаживаясь поудобнее. — И да, Ё Уль-ран, я ведь могу рассчитывать на то, что ты никому больше не скажешь об этом месте? — Конечно, Ваше Высочество. И, это… Мне приятно, что вы назвали меня Ё Уль-раном, но я ведь ещё не хваран… — Для меня ты самый настоящий хваран, — улыбнулась я, ничуть не покривив при этом душой. Из мальчика выйдет замечательный воин. Я нутром это чувствовала. Пристраивая на столе отцовский меч, я заметила то, на что не обратила внимание раньше: почти затертые иероглифы, вырезанные на столешнице чье-то уверенной рукой. — Ваше Высочество, что-то случилось? Вам плохо? Вы так внезапно побледнели… — Нет, все хорошо, просто рука болит — повредила во время тренировки, — пробормотала я, отпуская ножны, в которые вцепилась травмированной конечностью. — Вам срочно нужно к лекарю. — Ещё успею, — отмахнулась я, не отрывая взгляда от ханмуна (5) на столе. Му Мён. Хён. Учитель Ким. ***************************************** (1) Адзуки или фасоль угловатая, мелкие бобы размером около 5мм. Наиболее известна красная разновидность, однако и других оттенков. На Корейском полуострове и севере Китая адзуки выращивали уже в 1000 году до н. э. (2) Лю-ли — предположительно цветное «ювелирное» стекло, с применением веществ-глушителей — свинца или олова, делающих стекло матовым или полупрозрачным. (3) Термин бо-ли, согласно современной точке зрения, изначально употребляли для обозначения прозрачного стекла, изделия из которого попали в Китай в эпоху Хань (206 до н. э.—220 н. э.) из Центральной Азии или Ближнего Востока. (4) Мокчхим — деревянная подушка. (5) Ханмун или «ханьские письмена» (т.е. письмена Китая). В разговорной речи когурёсцы. пэкчесцы, силласцы говорили на своем родном языке, а писали иероглифами по-китайски.