Вопреки всему, мой выбор - ты

Изнемогая от ревности, Мои руки бесятся Во мне ликует сатана. Пусть те кто тебя трогали - Повесятся Или я повешу их сама. ©Алёна Лебедева

У Пчёлы сложный характер. Наверное, в такой же степени сложный, как у самой Златы. Он вспыльчивый, хитрый, наглый и язвительный, а ещё бешено хочет выбиться в люди кратчайшим путём. Но Злата видит ещё и другую его сторону, в которой Витя Пчёлкин - отличный друг, верный своему слову человек и до чёртиков заботливый старший брат. Пацаны даже подтрунивают над ними иной раз, мол, ни к одной девушке Пчёла не относился так бережно и нежно, как к сестре. А у самой Златы сердце замирает, когда он накидывает ей свою куртку на голые ноги, когда ворчит, что она курит с утра даже не позавтракав и когда он приходит ночью к ней спать, потому что знает, что когда он спит с ней, ей не снятся кошмары. Сам Пчёла не может объясниться даже сам перед собой, почему он так себя ведёт. Хочет оправдать всё внезапными братскими чувствами и даже делает это перед окружающими, но сам с собой он привык быть честным и сам себе он признаётся - братского по отношению к ней в нём нет вообще нихрена. Брат не должен хотеть задрать огромную домашнюю футболку и гладить бёдра сестры, брат не должен хотеть стащить с сестры трусики и войти в неё одним плавным движением, брат не должен хотеть уложить сестру грудью на кухонный стол, а после закрыть рот ладонью и трахать стройное красивое тело, брат не должен хотеть кончить сестре на поясницу, а после поднять её за волосы, развернуть, поцеловать и усадить на этот же стол для второго раунда. А он хочет. Хочет настолько, что последнюю свою барышню случайно называет в постели Златой, а во время её истерики благодарит сам не знает кого за то что барышня не в курсе кем именно "эта сучка Злата" ему приходится. Иначе кроме обвинений в измене не миновать и обвинений в извращении. Хотя, извращенцем он и сам себя называет по двадцать раз на дню, что уж там. А ещё его бесит вечно вьющийся вокруг Златы Холмогоров. Джентльмен херов, и ручку из электрички подаёт, и под локоток поддерживает, когда она спотыкается об корень на тропинке к даче Царёвых, и зажигалку к её сигарете подносит и даже под дверью сторожит, пока она в купальник переодевается. Нет, его бесит даже не это, Пчёлу бесит, что в отличии от него самого, Космос имеет полное право ухаживать за Златой. И даже объяснить остальным отчего он бесится, он не может, только психует и уходит на улицу курить, не видя полный тоски взгляд зелёных глаз ему в спину. - Если бы я не знала, что вы родня, я бы подумала, что он ревнует, - хихикнула Томка, устраиваясь на песке рядом со Златой. - В смысле? - вскинула брови брюнетка и лениво посмотрела на подругу. - Да в прямом, - хмыкнула Ленка, точно также развалившаяся на песке, только по левую руку от Златы. - Если не знать, что вы родственники, можно подумать, что вы вместе, причём уже давно. - Почему? - недоумённо спросила Злата, приспустив свои солнцезащитные очки на самый кончик носа и глядя на подруг поверх стёкол. - Вы друг на друга та-ак смотрите, - вздохнула Тома, растирая по бледной коже капельки воды. - Да и вот эти ваши привычки... - Да-да, то вы сигарету друг за другом докуриваете, то ты голову на его колени складываешь, чай, опять-таки, ты всегда на двоих делаешь, и он тоже, - перечисляет Елисеева, закидывая руки за голову. - Да и щас, вон, Космос за тобой увивается, а Пчёла бесится, пальцем тронь - взорвётся. Или морду Косу бить полезет. - Это просто забота, - пробормотала Злата, чуть опешившая от того, что её подруги это всё подмечают. У неё вообще-то не было особо подруг раньше, да и друзей тоже, в школе завести не удалось, а тренировки и уроки отнимали всё свободное время, поэтому она и не могла предположить подобную наблюдательность в новоявленных друзьях. - Ага, а я тогда дедушка Ленин, - покивала Тома. - Доиграетесь вы, Злат, вот что я тебе скажу. - Так, я купаться, - Лена села на покрывале и поднялась. - Кто со мной? - Не, я только вылезла, - отмахнулась Тома. - Щас, докурю и приду, - кивнула Злата и проводила Елисееву взглядом. Даже чуть позавидовала про себя, когда девушка подошла к Белому и обняла возлюбленного со спины, уложив голову на его плечо. Сделав пару затяжек, Злата негромко призналась подруге: - Мы не родня с ним. - Что?! - чересчур громко воскликнула Тамара и посмотрела на подругу. - Технически, мы не родня с ним, - тихо повторила Злата. - Папа женился на маме, когда мне было около двух лет, моя родная мать умерла во время родов. - А он знает? - уже спокойнее спросила Тома, покачав головой на вопросительный взгляд Фила в их сторону. Злата невольно радовалась за друзей, хотя и так было понятно, что эти двое сойдутся, это стало очевидно ещё на вторых их совместных посиделках, ведь Валера вообще достаточно однозначен в своих реакциях и на нежную Тому тоже смотрел весьма однозначно. - А как ты думаешь? - в ответ хмыкнула Злата. - Конечно, нет, и не должен узнать ни за какие коврижки. - Почему? - нахмурилась блондинка. - Потому что это неправильно, - механически ответила девушка и уставилась на свои голые коленки. - Мы всё равно родственники, хоть и не по крови. Живём в одном доме, его родители - мои опекуны, да и мама точно была бы не рада, закрути я шашни с её племянником. Я не могу так поступить. Пусть он лучше думает, что я его сестра, а через год я уеду обратно в Ленинград и мы забудем друг о друге. Так для всех будет лучше, понимаешь? - Золотце ты моё бедное, - невольно скаламбурила до безумия эмпатичная Тома. Она буквально кожей чувствовала как её подруге больно, но признавала всё же её правоту - так действительно всем будет лучше. Неизвестно, чем может обернуться эта влюблённость, хочется, конечно, верить, что долгой и чистой любовью, но а что если нет? Что, если это просто короткая вспышка, всплеск страсти, кипящей в крови по молодости лет, что если они оба перегорят и возненавидят друг друга спустя полгода? Превратить оставшиеся полгода в ад? Ну уж нет, лучше уж вообще тогда эту грань не переступать. Тома обнимает подругу за плечи, пусть и малодушно, чуть-чуть, про себя радуется, что ей такая доля не выпала. У неё всё достаточно просто и хорошо, вот есть она, а вон там в шутку борется с Белым Фил, который просто и уверенно делает её своей, а ей совсем не хочется сопротивляться этому. Ей нравится этот сильный и уверенный в себе парень, ей нравится как он на неё смотрит и ей летать хочется, когда он её целует. Всё просто как дважды два и Тамаре искренне жаль, что у её подруги всё сложно как интегральное уравнение с тремя переменными. Впрочем, кажется, у Златы вообще склонности к математическим наукам - возьми любую сферу её жизни, там тоже бардак и сложности. - Девчонки, ну чё закисли? - к ним подбегает Космос и Злата в секунду ловко натягивает маску радости и жизнелюбия. - Закисает простокваша, а мы так, чуток взгрустнули, - ответила она и взялась за его руку, поднимаясь на ноги. - Покатай меня, большая черепаха. - Как пожелает леди, - паясничает Космос и поворачивается к Злате спиной, а та хватается за плечи и подпрыгивает, стискивает острыми коленками талию парня и руками обхватывает шею. Подхватив её под колени, парень бежит к воде, не обращая внимания на её визги прямо над ухом. Столкновение разгорячённой кожи и кажущейся ледяной в первые мгновения воды заставляют брюнетку хватануть ртом воды и оттолкнуться от Холмогорова, с головой уходя под воду. Злата любит плавать и нырять, она вообще любит воду, даже подумывает поискать бассейн, чтобы поддерживать тело в форме до возвращения в Ленинград. А вернуться всё равно придётся, там папино дело и старые счета, она точно не останется в Москве, так что лучше не привязываться, пусть ей и хочется спутаться, связаться с этими людьми, плюнуть на всё и вся, и остаться здесь. Нельзя оставлять за спиной счёты, иначе по ним однажды обязательно спросят и наверняка в тот самый момент, когда она совсем не будет к этому готова. Подставлять вторую щёку - не её жизненный девиз. "Не верь, не бойся, не проси" - приговаривали на Колыме, так приговаривал папа, так говорит сама Злата. Есть то, что она должна и то, что она хочет. И долг превыше желаний, а со своими желаниями она уж как-нибудь справится. Даже если она до судорог внизу живота желает Витю Пчёлкина. Лена любит Сашу, она в этом уверена. Лене нравится быть частью его компании, по которой сохнут все девчонки в школе, Лене нравится, что Саша честный и прямой, и что не делает всё, лишь бы залезть к ней в трусики. Лене нравится быть девушкой Белова, но она всё равно невольно завидует Злате, за которой хвостом увивается Холмогоров и на которую бешеные взгляды бросает Пчёла. У самой Елисеевой никогда так не было - за ней никогда сразу двое так не ухлёстывали. Пусть даже в глубине души Ленка понимала, что между Златой и Пчёлой ничего нет и вообще не может быть, но об этом вспоминаешь только мгновение спустя, когда они отпускают взгляд друг друга и вокруг перестаёт трещать воздух. Нет, пожалуй, Ленка бы так не хотела: Злата не хотела отвечать на ухаживания Холмогорова, но отвечала, изредка бросая тоскливые взгляды на двоюродного брата. Елисеева даже не бралась предположить, в каком эмоциональном раздрае находится подруга, да и не собиралась лезть ей в душу. Они всё же не настолько близки, пусть, вон, Тома в душе у неё ковыряется. Хотя, наверное, уже поковырялась, раз молча колупает палочкой угли в мангале чуть в стороне от всех, и едва заметно качает головой, взглянув на Злату. - Чего такая смурная? - Фил со спины обнимает свою девушку и кладёт подбородок на худенькое плечо. - Не нравится мне этот цирк, - поджала губы Тома и кивнула на компанию. Благо, мангал стоял чуть в отдалении и понять о чём они говорят, вряд ли кто-то сможет. - Как бы до конфликта не дошло. - Вряд ли, - ответил ей Валера. - Пчёла не дурак, должен понимать, что его братские чувства должны иметь границы. Да и Злата вроде не против Космоса. "Ну, они хотя бы не догадываются о сложностях между Пчёлой и Златой" - подумала Тома. Кажется, парни действительно уверены, что ничего сверх братско-сестринских отношений они друг к другу не испытывают. Пусть так и будет, в конце-концов не её, Томы, дело их переубеждать. Злата берёт гитару в руки и что-то негромко наигрывает, но сама не поёт, просто лениво перебирает струны. Она бы хотела спеть, но любая песня, казалось, способна сейчас выбить её из хрупкого равновесия и сдавить горло спазмом, выдающим перед всеми реальное положение дел у неё на душе. Поэтому она только курит и задумчиво перебирает аккорды, изредка делая глоток из своей бутылки с пивом. Она должна поступать как правильно. Как должно. Как учил папа. Злата не знает зачем согласилась пойти гулять с Холмогоровым. Просто он за ней вроде как ухаживает, а она вроде как не против. Даже самой себе даётся сложно признать, что она просто пытается отвлечься с помощью Коса, да и он сам по себе парень неплохой, что ещё нужно? Шутит смешно, цветы ей пару раз дарил, провожает её по вечерам до дома... Злата умом понимает, что ей стоит принять предложение стать его девушкой, которое рано или поздно наверняка поступит, и засунуть наконец в задницу глупое сердце, которое не слушает доводов о том, что тот, кто ему по-настоящему нужен, с ней никогда не будет. Она понимает, что разумно будет сказать слово "да", но когда Космос целует её, прижимая к себе, ей хочется вывернуться из его рук и убежать домой без оглядки, к тем рукам в которых она как сумасшедшая нуждается, в которых единственных она сладко спит и по-настоящему хорошо себя чувствует, ни о чём не тревожась. Но, ах-ох, Злата сильная и умная девочка, она берёт себя в руки, обнимает парня за шею и встаёт на цыпочки, отвечая Холмогорову на поцелуй. Не то, блять, всё не то, не те губы и не те руки на талии, но Злата справляется с собой, засовывает свою нерациональную влюблённость в задницу и смотрит почти холодным рассудком: Космос нежен с ней, не позволяет себе вольностей и, кажется, по-настоящему в неё влюблён. А она... Она отвлечётся, наконец. Ну хоть немного, хоть самую малость, ну пожалуйста. - Злат, я хочу с тобой вместе быть, - не открывая глаз и уперевшись лбом в её лоб, говорит Космос. - Кос, - выдохнула Злата. Вдох-выдох, давай, девочка, соберись, ты же не тряпка. Бери себя в руки и гни свою линию, раз уж твои руки на манер крупье сдали эту партию. - Я через год уеду обратно в Ленинград. - Ты же можешь потом вернуться, - хмыкнул Космос. - Или я к тебе приеду. - Нет, Кос, - улыбнулась Злата на его реплику и кончиками пальцев зарылась в шапку его волос. - Я не против, но через год между нами всё закончится. - Хорошо, - сквозь зубы выдохнул парень. Пускай, это она сейчас так думает. За год он вполне сумеет её убедить, уговорить, уломать в конце концов. Злата упёртая, но и он ведь не пальцем деланный. Пусть ершится и хорохорится, он всё равно своего добьётся, не мытьём, так катаньем. Главное, что сейчас она согласилась, а остальное дело наживное. С Космосом такого раньше не было, не переклинивало так жёстко на девчонок. Да, нравились, да, хотел, но так, чтобы ужом за ней увиваться хотелось и цветы охапками таскать, такое впервые. Он задницу готов порвать, лишь бы она улыбнулась, а когда всё же выходит, Космос сам улыбается как мальчишка, которому долгожданный велик подарили. Злата ему больше чем нравится, он влюбился, наверное, впервые в жизни по-настоящему влюбился в неё, в её смех и улыбку, в тонкие руки и сбитые костяшки, в боевой характер и ловкий ум. Наверное, даже хорошо, что Холмогоров не видел обратной стороны: он влюблён в симфонию её смеха, но не слышал какофонию слёз. Он не знает, что у неё внутри грёбаный ад и черти, не знает, что её бесы переплюнут его во всех отношениях. Не знает, что в её голове бродят мысли о мести и убийстве, не знает, что в её картине мира всё совсем не так, как в его. Холмогоров влюблён только в одну сторону её личности и это очень хорошо, пусть так и будет, так и остаётся. Злата приходит домой с улыбкой, цветами и без следов помады, которой так тщательно вырисовывала контур губ, перед уходом из дома. Тётя Алла переглядывается с мужем и оба прячут улыбки в чашках с чаем, невольно радуясь про себя. Злата раскладывает продукты в холодильнике и принимается за готовку ужина, пританцовывая под радио, а опекуны приглядывают за девушкой и выдыхают: их подопечная не замкнулась в себе и не зациклилась на своём горе, хотя бы к концу августа более менее пришла в себя и пытается нормально жить. Даже вроде бы перестала подрываться по ночам, хотя родители Вити и догадываются, что дети спят в обнимку, но грань вроде не переступают, а Злате это помогает, и потому лезть с нотациями и моралью они не собираются, ни к чему это. Они даже рады, что дети нашли общий язык и подружились, хотя и опасаются, что шалопаить они теперь будут вместе. А Витя бесится, глядя на счастливую сестру. Его бесит понимание, кто именно подарил ей эти цветы и кто сожрал помаду с её губ. Ему хочется пойти и набить Космосу морду, внятно объяснить кому принадлежит Злата, и предупредить больше не сметь приближаться к ней. Витя хочет, чтобы только у него было право обнимать и целовать Злату, но чёрт бы побрал это кровное родство. Ну почему, почему единственная девушка, в которую он умудрился влюбиться - это девушка, которая никогда не будет с ним по целому ряду причин. Может, поэтому он и влюбился - недоступность дразнила, щекотала нервные окончания и раздражала сознание. Бесит, сучка, шепчется о чём-то с его мамой, улыбается, в пол-голоса говорит что-то, и он по губам читает имя "Космос", на что реагирует не так как должен был, подрывается и уходит к себе. Злата провожает Витю недоумённым взглядом и улыбнувшись тёте Алле, идёт вслед за ним. - Вить, - поскреблась ноготочками по косяку Злата и заглянула в комнату. - Что случилось? Девушка входит и прикрывает за собой дверь, подпирая ту лопатками, не решаясь приблизиться к злому брату. Тот нервно переодевается, не обращая на неё внимания, и она всё же подходит, тронув парня за плечо. Пчёла резко оборачивается и смотрит на неё со злым прищуром, шумно выдыхая, отчего Злата пытается сделать шаг назад, но стоит попытаться, как он перехватывает её за талию и прижимает к себе. - Ну ты же не глупая девочка, должна всё понимать, - прошипел Витя, глядя в её невозможные зелёные глаза. - Ты же с ним вместе, да? - Да, - тихо признала девушка, не пытаясь вырываться, хоть и крепкая рука до боли сжимает её талию. - И что? Подожди, ты ревнуешь? - Да, Злата, я ревную, - шипит парень. - Я знаю, что ты моя сестра и я не имею на это никакого, нахрен, права, но я ревную. Меня бесит, что это я успокаиваю тебя ночами, что это я рядом когда тебе плохо, что это я обнимаю тебя и ты успокаиваешься, что в моих руках ты спокойно спишь и тебе не снится всякая херня. Меня бесит, что ты моя сестра и всю эту херню ты не расцениваешь как должно, потому что я, блять, твой старший брат. Будь моя воля - ты бы уже голая стонала подо мной и царапала мою спину, я, блять, не хочу быть твоим братом, понимаешь?! Злата не отвечает, только долго смотрит в его лихорадочные глаза и чувствует, что совершает ошибку. Чувствует, что ошибается, что поступает неправильно, что делает то, что нельзя и о чём она пожалеет, но наконец признаётся сама себе - она по уши влюблена в хоть и не родного, но брата. Ей всего три месяца понадобилось, чтобы влюбиться в него, сука, рекорд. Она ошибается и она знает это, но плюёт на правила и условности, и льнёт к его губам, едва он ослабляет хватку, просто боится, до чёртиков пугается отпустить его. Льнёт, обнимает за шею и прижимается всем телом, целует его и понимает, что её дом вот он, здесь, в его руках и губах, лихорадочно отвечающих на её поцелуи. Им нельзя, совсем нельзя, ничего нельзя, но они целуют друг друга как безумные, обнимают за закрытыми дверями его комнаты, и наконец признаются сами себе: не получится у них забить и забыть друг друга. Это, кажется, надолго. Завязли оба, намертво, как чёртова серединка курабье на восьмёрке, как ириска, вырвать получится разве что с пломбой или с мясом. Злата никогда не мечтала, чтобы Витя стал ей настоящим старшим братом, да он таким и не стал, зато он стал парнем, которому она всю себя до остатка отдаст. И заберёт в ответ его душу, потому что ему она тоже не сдалась, если нельзя касаться той, которую он любит вообще не-братской любовью.