Вопреки всему, мой выбор - ты

Я бы сгорел, я бы выгорел весь дотла, Лишь бы тебе было видно, куда идешь. Ты меня, помнится, тысячу раз спасла, Но, где болит, говорила всегда: «не трожь». © Аня Лекс

Злата росла в уверенности, что слабость не прощается. Таковы были правила мира, в котором жил её отец, такому образу жизни он учил её саму. Злата папина девочка, Злата умеет стрелять из ружья и пистолета, Злата с детства привыкла отстаивать своё словом и делом, и Злата буквально ненавидит себя когда плачет и когда просыпается по ночам в слезах, слыша фантомный запах крови и дыма. Злата сильная девочка, по крайней мере, Злата очень хочет ею быть, но самой себе она признаётся тихонько перед сном: ей больно, и ей до чёртиков страшно осознавать себя без сильного папы за спиной и тёплых маминых рук, гладящих её спину во сне. Ей хочется домой, в Ленинград, есть оладушки с вареньем и рисовать на них карточные масти, отбиваясь от папиных, нарисованных сметаной. А потом слушать как папа гомерически гогочет над её кривым малиновым джокером. И натянуть сандалии на дочерна загорелые ступни, и убежать гулять во двор, точно зная, что большой мужчина в чёрном пиджаке, сидящий на лавочке под березой, растущей на детской площадке, он на самом деле не страшный, как думают остальные ребята, он папин друг и его зовут дядя Егор, и сидит он здесь специально, чтобы её никто не обидел. Только это большой-большой секрет, и не надо об этом никому рассказывать, ведь Злата уже сама большая и сильная и может за себя постоять, даже дать в глаз мальчишкам, привязавшим к хвосту местной собаки жестяную банку жестокой и несмешной шутки ради. Злата хочет снова на первое сентября идти с огромными бантами на голове и за руку с папой с одной стороны и с мамой с другой. Злата хочет уснуть у папы на коленях вечером в загородном доме и проснуться от хлопков фейерверка в своей комнате, да пусть даже расстроиться как тогда и заплакать, что её не позвали посмотреть на красивые огоньки. Злата не хочет осознавать, что это был не фейерверк и хочет снова гадать куда пропал дядя Егор. Злата хочет, чтобы папа снова с гордостью смотрел на золотую медаль по спортивной акробатике на её груди и обнимал за плечи счастливую маму. Злата хочет, чтобы папа снова привёл ей какого-то мужчину, который бы занимался с ней полноценным армейским рукопашным боем, какой не был доступен простым гражданам Союза, зато отличался необычайной эффективностью и нравился Злате гораздо больше девчачьей акробатики. Злата хочет, чтобы мама снова ругалась на папу и говорила, что это занятие не для девочек, а папа отводил её в сторону и что-то негромко втолковывал, пока тренер отвлекает её саму на упражнения. Злата хочет, чтобы всё закончилось, Злата очень хочет проснуться дома в Ленинграде, понять, что авария была страшным сном и с мамой и папой всё хорошо, что она выползет сонная из своей комнаты, а папа танцует с мамой на кухне под радио, нежно прижимает полноватую блондинку за талию к себе, и тихо-тихо что-то шепчет ей на ухо, а она смущённо улыбается в ответ и что-то негромко ему отвечает, на что он усмехнётся так, как никогда не усмехался дочери. Злата мечтает забыть о том, что тормоза отказали не сами по себе, Злата мечтает не помнить мужчину, прикладывающего пальцы к серой шее мамы, Злата мечтает его не узнать. Злата умная девочка и знает, что её мечты не имеют ничего общего с реальностью. А ещё Злата знает, что, вопреки словам окружающих, месть - дело достойное и в мести можно найти покой, главное продумать все тонкости и мстить с истинным достоинством. Поэтому Злата находит покой в своих мыслях о возмездии, пусть и точно знает, что пройдёт не один год, прежде чем она устроит этому человеку ад на земле. Пусть, зато план будет тем боле продуманный и изощрённый. Злата не любит слабость, и ещё больше не любит её в мужчинах, а попытку взять девушку силой она считает ни чем иным как слабостью, кроме очевидной мерзости и низости подобного поведения. Поэтому она и не может пройти мимо, заметив, что трое парней зажали в подворотне молодую девчонку, кажется, её ровесницу, и буквально в полшаге от того, чтобы пустить её по кругу прямо в этом узком проходе между двумя панельными домами. Злата умная девочка и здраво оценивает свою тщедушную комплекцию, в точности такую же тщедушную как у той девушки, и трёх мордоворотов вокруг неё, поэтому план её прост и изящен как трактор - отвлечь и валить. Хорошо, что сама Злата в кедах, плохо, что та девчонка, похоже, в босоножках на каблуках. Впрочем, жить захочет - пробежит. Тут недалеко, по сути, метров триста до беседки на пустыре, про которую ей рассказывал брат, а если там никого не будет, то до отдела милиции, там ещё метров пятьсот. - Эй, ребят, пятой возьмёте? - крикнула Злата, пряча за спину кусок арматуры, прихваченный около клумбы. - Ебанутая что ли? - посмотрел на неё тот, что шарился под юбкой у блондинки и замер на реплике брюнетки. У его жертвы начиналась натуральная истерика и это грозило плохо обернуться, ведь на себе Злата девчонку точно не допрёт. - Иди отсюда, пока ноги целы. - Конечно, дорогой, - похабно ухмыльнулась Злата, подходя ближе. Удачно, что на ней сегодня короткие шорты - двое остальных пялятся на её ноги, вместо того чтобы заметить у неё в руке тяжёлую железную палку. Которой она не упускает случая воспользоваться - бьёт главаря наотмашь по голове, не жалея сил, вторым движением отмахнулась от второго, преграждающего дорогу, полоснув острым ржавым концом железки по небритой щеке с юношеской щетиной и что есть сил дёрнула девку за руку: - Бежим! - гаркнула Злата и поспешила удрать от пока ещё не очухавшихся парней. Её внезапная не-знакомая не отставала, видимо понимала или хотя бы догадывалась, что с ними будет, если их догонят. - Куда? - коротко спросила её блондинка, стараясь много не говорить, чтобы не сбивать дыхание. Надежды Златы не оправдались: горе-насильники быстро пришли в себя и пустились в погоню. - На пустырь! - также коротко ответила брюнетка, заворачивая за угол дома, который они обежали. - Каблуки! - задыхаясь, окликнула напарница по несчастью. - Догонят - ноги вырвут, - ответила Злата, не оборачиваясь. Короткую дистанцию девушки преодолевают быстро и весьма успешно, и им даже повезло: у беседки горел костёр и слышался гитарный перебор, а значит, там точно кто-то был. Четверо парней и одна девушка обратили внимание на подбежавших и среди компании Злата взглядом на бегу нашла брата. Слава хрен знает кому, до ментовки она бы точно не дотянула. "Надо бросать курить" - подумала она, остановившись около Вити и задыхаясь. - Что случилось? - нахмурился парень, протягивая ей бутылку с водой. - Кто за тобой гонится? - Три чёрта, - коротко ответила она и залпом выхлебала половину бутылки с водой и отдала её подруге по несчастью. - Я двоим из них арматурой втащила, они обиделись. - За что? - не сдержал улыбки Пчёлкин. Забавная, по его мнению, картина - хрупкая сестра с арматурой в руках. - Они её зажали в подворотне, - Злата кивнула на девушку. - Мне это не понравилось. Парни переглянулись между собой, а Злата, переведя дыхание, обернулась на подоспевших преследователей, чувствуя, как по губам расплывается злобная усмешка. Злата искренне убеждена, что уродов надо учить и желательно их же методами. Ну, а раз условий нет, то придётся хорошей порцией старых добрых пиздюлей. - Иди в беседку, - бросил Витя сестре, недобрым взглядом встречая их внезапных гостей. Он, при всей своей репутации бабника, никогда не позволял себе применять силу в отношении девушек, просто считал это ниже собственного достоинства. В конце концов, он же не на помойке себя нашёл. И таких вот товарищей он тоже очень не любил, ведь стоило представить, что на месте блондинки могла оказаться его мама или даже Злата, и злость вместе с презрением начинала свой бег по раздувающимся венам. - Нет, - жёстко ответила сестра и скинула с плеч кожанку, перебрасывая её блондинке. Злата не девочка-припевочка, она очень давно это осознала и не станет отсиживаться за мужскими спинами. Именно поэтому она срывается этим мудакам на встречу, буквально в прыжке заезжая с кулака по морде тому самому, которому разбила голову арматурой. Если бежит, значит черепно-мозговую она ему не оформила, а значит наподдать будет не лишним. Парень теряется в пространстве, а у Златы отключается периферийное зрение, она чувствует себя хищником и её жертва явно не ожидала от обычной домашней кошки ярости ягуара. Второй удар по скуле он тоже пропускает, но отбиваться начать просто не успевает - девушка со всех сил бьёт стопой в грудную клетку и буквально в секунду оказывается верхом на нём, коленями прижимая предплечья к земле. Лупит как сумасшедшая, как будто отрывается на нём, как будто хочет чтобы он физически почувствовал всю её внутреннюю боль. Она не останавливается даже когда её жертва теряет сознание, её буквально приходится оттаскивать: кто-то перехватывает её поверх рук и снимает с парня, отходя на несколько шагов и разворачивая лицом к беседке. Злата не видит смысла вырываться - если не оттащили сразу, значит, считают что она выдала ему по заслугам и дальше будет уже чересчур. Только тяжело дышит, пытаясь восстановить дыхание и не поднимая глаз от земли, чтобы не столкнуться с взглядами окружающих - неизвестно что она там найдёт, а ко второму сражению, пусть уже и на словесном поле, нужно немного подготовиться. Вдох-выдох, вдох-выдох, пусть весь мир подождёт, пока вкус крови из разбитой губы во рту выместит бывший там привкус адреналина и заставит алую пелену перед глазами отступить. В последний раз глубоко выдохнув, девушка открывает глаза и два раза стучит ладонью по предплечью, крепко удерживающему её за плечи. Руки тут же исчезают и стоящий за спиной отходит на шаг назад, а Злата не оборачивается, только делает несколько нетвёрдых шагов до беседки и садится рядом со своей напарницей по забегу. В карих глазах девушки она не находит осуждения, только одобрение и благодарность, в ответ на которые ухмыляется, принимает бутылку воды из её рук, делает пару крупных глотков и закуривает. - Злата, - она протягивает руку блондинке для знакомства. Но тут же одёргивает, когда та тянется в ответ, и кивает на свою кисть. - Кровь. - Тамара, - кивнула девушка в ответ. - Спасибо. - Обращайся, - ещё шире ухмыляется она и затягивается. - А чё это за черти-то? - Тот, которого ты била - это мой бывший, - пояснила Тамара и отрицательно покачала головой на протянутую ей пачку сигарет. - А эти двое - его друзья. Девушка кивнула в сторону бодро утаскивающих третьего парней. Злата отчего-то залипла на эту картину, задумчиво прикусив кончик фильтра. Рядом уселся Витя и взял из рук сестры пачку сигарет, выщёлкивая себе одну. Закурил, крепко затянулся и выпустил в воздух струю ароматного дыма. - Да-а, не ожидал, - хмыкнул он и посмотрел сестре в глаза, на что та ответила долгим взглядом. Ответить, отчего их пробило на "ха-ха" не сможет никто из них, но эти двое смеются и отчего-то им вторят все присутствующие, даже Лена позволяет себе улыбку. - Ты бы хоть предупредила. - Ты не спрашивал, - смеётся Злата в ответ. - Ага, так бы и спросил: "А не способна ли ты, сестрёнка, чисто случайно, напиздошить здоровому типу до бессознанки?" - саркастично отвечает ей Пчёла и брюнетка заходится во втором приступе хохота, запрокинув голову. Компания смеётся вместе с этими двумя, представив подобную ситуацию. Вообще-то, Пчёла мог бы и предположить в новой родственнице подобные качества - они как-то нашли общий язык за эти две недели и много болтали, особенно по ночам, поэтому он успел её узнать в какой-то степени. Просто как-то сложилось, что Злате часто не спалось по ночам, а Витя отчего-то даже сквозь сон различал её тихие слёзы и вскрики. Может быть, родители тоже это слышали, да только не решались лезть к девушке в душу. Сам Витя тоже сперва не решался, но несколько дней послушал, как она просыпается от кошмаров, а после тихонько встаёт, прикрывает дверь на кухню и заваривает себе чай, а после до утра читает в свете тусклой настольной лампы, и решил хотя бы быть рядом. Не пытался говорить с ней, не пытался вывести на монолог её, просто молча вставал, приходил к ней на кухню, заваривал себе такую же чашку чая и садился в кресло напротив. Две или три ночи подряд они провели на кухне, встречая рассвет, а потом начали уходить в её комнату: тихонько болтали ни о чём, или читали что-то вместе, или играли в шахматы, шашки или карты. Под утро она обычно засыпала, свернувшись клубочком, а он вздыхал, накрывал её одеялом и уходил к себе досыпать. Это стало их маленькой традицией и отчего-то они оба негласно не хотели озвучивать её перед остальными. Как будто атмосфера ночного чая была только их, одной на двоих, и пускать кого-то в этот маленький мирок было очень неправильным и даже кощунственным. Он видел, видел больше других, видел, потому что хотел видеть, видел тот океан боли и моральный ад, через который она проходила каждый день. Витя не верит в бога, но он смотрит в глаза этой ершистой девочке и хочет задрать голову к небу, чтобы спросить чем она это заслужила. Она же маленькая такая, хрупкая совсем, и пусть хорохорится - она не вывозит, ей не под силу всё это. Он вообще не понимает, как ей хватает душевных сил хотя бы днём делать вид, что она в порядке, выдавливать из себя улыбку и не пытаться выйти в окно. Он жалеет, но совсем не её, он жалеет, что она вынуждена через это проходить одна, ведь Злата такая, она не подпустит, не станет плакаться и не стерпит жалости в свой адрес. Пчёла вообще впервые видит такое в девчонке, но ей, кажется, натурально стыдно за свою слабость. Витя хочет объяснить ей, что оплакивать родных - это нормально, это правильно даже, но каждый раз, когда открывает рот чтобы это сказать, в его горле встаёт ком, и он либо рассказывает глупый анекдот, либо просто делает очередной глоток чая. - А кто меня оттащил? - интересуется Злата и Пчёла выплывает из своих мыслей, резюмируя про себя - кажется, эта драка была ей нужна как способ сбросить хотя бы часть негатива внутри неё. - Я, - усмехнулся ей Фил и сел в беседке напротив. - Валера, кстати, можно Фил. - Приятно познакомиться, - дружелюбно улыбнулась она и пожала его протянутую руку. - Космос, - махнул ей рукой Холмогоров. - Саша, а это Лена, - представился Белый, но вставать от Ленки, которую обнимал за талию, не стал. - Ты чем-то занимаешься? - В Ленинграде занималась, - криво улыбнулась Злата и отвела глаза. - Ну так, несерьёзно. - Костя бы с тобой не согласился, - вставила свои пять копеек Тамара и компания снова рассмеялась. - Ни чё, профилактические пиздюли ещё никому не вредили, - философски ответил ей Пчёла. - Ага, в следующий раз может побоится на такую как я нарваться, - поддакнула Злата. - Да после такого я и сам опасаюсь нарваться, даже если по согласию, - хмыкнул Космос. - Если вдруг я напьюсь с тобой в одной компании и начну приставать, просто дай мне леща, ладно? Компания снова смеётся, а Злата расслабляется окончательно и откидывается спиной на стенку беседки, забрасывая ногу на ногу. Отчего-то среди этих ребят ей было спокойно и комфортно, то ли пришёл отходняк после драки, то ли просто какая-то внутренняя чуйка подсказывала, что вот этим четверым парням и двум девушкам можно доверять. А может исстрадавшийся мозг просто жаждал вырваться из кругов мысленного ада, по которому она гоняет сама себя с упорством локомотива. Злата не хочет себе отвечать на этот вопрос, Злате просто спокойно, а она уже месяц не чувствовала этого состояния ни на минуту. И она разрешает себе на этот вечер раствориться в чувстве единения, смеха и свободы от всего и вся. Вздрогнув, Витя открыл глаза и взглядом нашёл часы, с трудом в свете уличного фонаря разглядывая стрелки и цифры. 03:16, да по Злате можно часы сверять. Она всегда просыпалась примерно в это время, но сегодня Витя, кажется, поймал тот момент, когда она ещё не проснулась. Заметить как сильно она не высыпается было не сложно, поэтому он долго не думает, заворачивается в своё махровое покрывало и приходит к ней в комнату. Злата обычно спит спиной к стене, свернувшись в клубочек, как будто даже во сне не чувствует себя в безопасности. Пчёла ложится на вторую половину дивана, и неловко гладит её по спине, будто пытаясь отвлечь от ужасов, что преследуют её в царстве Морфея. Просыпается сестра со вскриком, её будто подбрасывает и она резко открывает глаза. Неровное дыхание и явная дрожь по всему телу, глаза лихорадочно мечутся и на них наворачиваются слёзы, и он не выдерживает, привлекает её к себе, крепко обнимая двумя руками и гладит по спине. Злата не сопротивляется, только за его шею подтягивается чуть ближе и позволяет дать волю своим чувствам, всхлипывает тихонько и изредка крупно вздрагивает, острыми ноготками впиваясь в его плечо. Витя не знает что сказать и спустя несколько минут понимает, что ничего и не нужно, только хуже сделает. Поэтому целует её в макушку, утыкается носом и гладит её спину, давая ей понять, что он рядом и она не одна, не осталась наедине со своим очень страшным, на самом деле, горем. Злата не может объяснить, почему ей с ним так спокойно и хорошо. Может, дело в том, что её старший брат сейчас в армии и не может поддержать её, а может ей просто нравится, что Витя почему-то относится к ней бережно и тепло, без каких-либо намёков и подтекстов. Да, в других обстоятельствах он, вероятно, вёл бы себя совсем по-другому, но Злате не хочется размышлять на эту тему - она вообще не любит частицу "бы", предпочитает иметь дело по факту и не ломать себе голову на тему того что могло "бы" быть. Зато она точно знает, что он пришёл её успокаивать, что не лезет с бесполезными сочувствием и жалостью, не даёт ни пол-намёка на то что она слабая по его мнению. Витя как будто без слов говорит ей: "Я знаю, что ты сильная, но с таким дерьмом в одного ты не справишься, как бы ни хотела. Так что я просто буду рядом, а ты делай как тебе легче". Не считайся они родственниками, она "бы" уже начала влюбляться в него. Нахер "бы". Она уже начинает.