***
Кит разбудил звук хлопнувшей дверцы, и она поняла, что, должно быть, задремала. Кит услышала, как Реджинальд (водитель) спросил, не нужно ли Олафу что-нибудь еще. Он ответил, что нет. Олаф всегда был добр к слугам своей семьи. Насколько ей было известно, Реджинальд служил семье Кривелли с самого рождения Олафа. Она почувствовала прикосновение чего-то шелковистого к своей щеке и приоткрыла глаза. Ее щека была прижата к черному атласному карману смокинга Олафа. Несмотря на его худощавое телосложение, Кит вдруг поняла, насколько он силен. Олаф нес ее легко, словно она была невесомой, как перышко, и, казалось, не испытывал никаких трудностей во время подъема по лестнице. Он осторожно опустил ее на роскошный матрас из гусиного пуха с атласными простынями. Прижавшись лицом к подушке, Кит глубоко вздохнула. Она почувствовала запах кедра и чего-то землистого. Кит легко могла представить, как Олаф стоит перед камином с бокалом красного вина, читая строки из пьесы, над которой работал. Он был далеко не самым лучшим актером, но он так любил сцену. Кит снова открыла глаза и увидела, что Олаф снимает с себя смокинг, галстук-бабочку и камербанд. Она услышала, как звякнули запонки, когда он уронил их на маленький металлический поднос на комоде. Кит провела достаточно времени в его комнате и могла ориентироваться в ней даже с закрытыми глазами. По звуку его шагов она поняла, что Олаф прошел мимо шкафа в ванную. Она проснулась, вслушиваясь в издаваемые им звуки и больше не испытывая усталость. Кит открыла глаза и увидела Олафа, выходящего из ванной, в длинных кальсонах и халате. — Как долго ты не спишь? — спросил он, встречаясь с ней взглядом. — Всего несколько минут. Но я больше не хочу спать. — Какая жалость. А я ведь собирался уложить тебя и пойти спать на софе — подмигнул он, указывая на шезлонг, стоящий в дверном проеме балкона. — И оставить меня в бальном платье? — поддразнила Кит. — Что ж, кровать в твоем полном распоряжении. Она достаточно удобна для того, чтобы спать в чем угодно. Кит ухмыльнулась и приподняла бровь. Они уже познали друг друга достаточно близко. Она могла лишь предположить, что кровать была удобна, ведь его родители скоро будут дома, а гостевая комната ремонтировалась с тех пор, как с потолка стало капать. Несмотря на то, что им обоим было по двадцать с небольшим, они все еще соблюдали правила приличия: оставаясь на ночь, Кит обычно спала в гостевой комнате. Но нередки были случаи, когда Граф и Графиня отсутствовали по официальным делам, и тогда им было наплевать на правила. Это был не первый раз, когда Кит оказывалась в постели Олафа. — Как благородно с вашей стороны, Виконт. В ответ Олаф закатил глаза и бросил в нее маленькую квадратную подушку, которую взял с шезлонга. — Как смеешь ты бросать в меня подушкой! — игриво взвизгнула Кит. — Это декоративная подушка, Кит. Я просто использовал ее по назначению. Кит спрыгнула с кровати и швырнул в него подушку. Олаф отмахнулся от нее, словно от надоедливого комара. Когда он посмотрел на Кит, то на ее лице играла дьявольская улыбка. Глаза Олафа засияли от желания. Кит сократила оставшееся между ними расстояние, крепко схватила его за воротник халата и притянула к себе. Она крепко поцеловала его, и он ответил ей с тем же рвением. Олаф обхватил ее талию своими длинными жилистыми руками и провел рукой по голой коже спины, заставив ее вздрогнуть. Кит сделала несколько шагов назад, не отпуская его воротник, и легла на кровать. Она протянула руку и развязала пояс его халата. Олаф отпустил ее, чтобы сбросить халат с плеч. — Погоди, — выдохнула Кит. Она оттолкнула его от себя, перекатившись на свою сторону кровати так, что они оказались лицом друг к другу. — Зачем, черт возьми, ты это сделала? — зарычал Олаф. — Разве мы должны делать это прямо сейчас, когда твои родители скоро вернутся? — Я уже не мальчик, Кит. Я взрослый мужчина. — А я взрослая женщина. Просто… их никогда не было дома, когда мы делали это… — Так их здесь и нет! Они будут на вечеринке до самого рассвета, — он обхватил ее талию, притягивая ближе к себе. Кит не сопротивлялась. — Да, но рано или поздно они вернутся. — Я не понимаю, в чем проблема? — Что подумает твой отец, если мы будем спать в одной постели? — забеспокоилась Кит. — Кит, любовь моя, тебя слишком волнует мнение моего отца. Кит замолчала, не зная, должна ли она предавать доверие Элеоноры. Но, рассуждала Кит, если она и должна быть честна с кем-то из Кривелли, так это с Олафом. — Он хотел, чтобы ты женился на какой-то герцогине Виннипегской, — пробормотала она. — Я прекрасно знаю, чего он хотел, — коротко сказал Олаф. — Но как ты узнала? — Твоя мать мне рассказала. До того, как мы уехали на вечеринку. — Я же говорил ей молчать, — прорычал Олаф. — Так вот что тебя так беспокоило? Она кивнула. — Кит, послушай меня, — тихо сказал он. — Я люблю тебя. Я бы никогда не причинил тебе боль. И когда мы готовились к вечеринке, я сказал отцу, что скорее откажусь от наследства и буду жить без гроша в кармане, чем женюсь ради его собственной выгоды. Я сказал ему, что сегодняшним вечером собираюсь сделать тебе предложение, и нравится ему или нет, но это произойдет в любом случае, с его благословением или без него. — Ну, полагаю, он поддержал тебя: он казался счастливым во время полуночных празднований. — О, я думаю, это потому, что он и моя мать приехали на одной машине. — Почему? — Потому что она сказала ему, что полностью меня поддерживает, и она уже дала мне свое кольцо, — глаза Олафа озорно заблестели, когда он взял левую руку Кит, переплетая свои пальцы с ее рукой. — Ее… — Кит запнулась. — Это кольцо твоей матери?! Как мило с твоей стороны сказать мне об этом! — язвительно пожурила его Кит. — О, Кит, дорогая? — сказал Олаф как ни в чем не бывало. — Я сделал тебе предложение, отдав обручальное кольцо своей матери. Надеюсь, все в порядке. — Я не могу принять кольцо твоей матери! — Конечно, можешь. Она просто в восторге от этого. — Правда? — Конечно. Она обожает тебя. Сказала мне несколько сентиментальных слов о том, что особенным это кольцо делает не только то, что она получила его от мужчины, которого любит, но еще и то, что она сможет увидеть, как ее сын отдает его любимой женщине… Ну, знаешь, эта женская эмоциональность. — Женская эмоциональность? Просто сделай нам всем одолжение и держись за свое актерское место, любимый, потому что ты провалишься как писатель, — поддразнила Кит. — О, ха-ха. Но, несмотря на всю унизительность этого разговора, я сейчас думаю о совсем других, более интересных вещах, — с намеком сказал Олаф и озорной блеск в его глазах вновь вернулся. Он лег на спину, подложив руку под голову. Кит полулежала, когда он поднял руку и убрал прядь волос с ее лица, позволяя пальцам запутаться в ее волосах. Он поймал прядь ее волос и слегка потянул на себя, вызвав у Кит тихий стон. — Ммм, поверь, я хочу этого… но твои родители… — запротестовала Кит. Олаф оборвал ее, закрыв рот Кит жадным поцелуем. — Их комната… — сказал он, делая паузу, чтобы поцеловать ее снова, — находится на другой стороне дома. И кроме того… — еще один поцелуй. — Теперь ты моя невеста. Олаф крепко обхватил ее талию и перекатился так, что Кит оказалась сверху. — И, черт возьми, ты можешь оставаться в моей постели столько, сколько пожелаешь, — прорычал он. Он целовал ее сто, тысячу раз, но этого было недостаточно. Олаф расстегнул застежку у основания ее шеи и поцеловал открывшуюся кожу. Его длинные тонкие пальцы начали расшнуровывать лиф. Олаф покрывал легкими поцелуями ее тело, заставив Кит снова задрожать. — Что такое, моя маленькая лисичка, тебе ведь не холодно? — пропел он ей на ухо. — Ты злой человек, — прошептала она. — Может и так, но ты все равно меня любишь, — промурлыкал Олаф, спустив ее платье до бедер. В ответ Кит испустила небольшой вздох желания.***
Даже когда он был охвачен желанием и страстью, их занятия любовью всегда были интенсивными, но неторопливыми: им было некуда спешить. Ее платье валялось забытым на полу, а сама Кит лежала в постели рядом с тихо похрапывающим Олафом. Она проснулась от того, что усилившаяся снежная буря распахнула балконное окно. Кит быстро выскользнула из-под атласных простыней и закрыла его. Она посмотрела на Олафа, который все еще крепко спал. «Спит как убитый, — подумала она». Тем не менее, Кит тихонько прошла мимо шкафа в ванную и хихикнула, увидев свое отражение в зеркале. Ее волосы безнадежно спутались — Олаф неоднократно запускал в них пальцы — а макияж размазался. Кит привела себя в порядок, а затем вернулась к шкафу, остановившись возле него, чтобы вытащить оттуда смятую рубашку. Последние четыре пуговицы были застегнуты, поэтому Кит натянула ее через голову. Рубашка была для нее слишком велика, но в то же время идеально подходила Олафу. Она доставала ей до середины бедра. Кит убедилась, что окно надежно заперто, и вернулась в постель. Олаф зашевелился во сне. — Я не хотела тебя будить, — тихо сказала она. — Спи. Олаф что-то невнятно пробормотал. Кит улыбнулась, устраиваясь поудобнее. Олаф обнял ее за талию и притянул к себе. — Я люблю тебя, О., — прошептала она, нежно глядя на кольцо на ее левой руке. Впервые за долгое время она с надеждой смотрела в будущее.