Омерта Небес

      С тех пор, как я очнулась после окончательного внедрения в мое тело Кровавого камня и его очищения — если происходящее можно назвать так — прошло уже больше ста пятидесяти с лишним лет. Далеко не сразу (через два с половиной года после моего полного выздоровления), но меня все же отпустили путешествовать с Франки, обязав его периодически возвращаться в Лукедонию и показывать меня на целостность и сохранность.       К сожалению, из-за того, что Кровавый камень, хоть и был во мне запечатан, но все равно оставался довольно активным, поэтому я тратила довольно большую часть своего практически бездонного резерва на его усмирение. Дело в том, что он до сих пор так и не смог смириться с тем, что окажется не у дел, так что периодически все еще пытался захватить власть надо мной. Разумеется, безуспешно.       Когда я уезжала с Франкенштейном из Лукедонии, Раэль мне такую истерику закатил, требуя взять его с собой, что ближайшую рощу буквально смело с лица земли всплеском его силы. Хорошо еще, что в тот момент там никого не было, а иначе у него были бы проблемы. Гокудера был в ярости, потому что не мог сопровождать меня: я ему запретила. Насилу я отбрехалась, поручив ему присматривать за Эшлин.       Хотя периодически мне казалось, что он вообще желает мне голову открутить. Его остановило только то, что с ним вызвался поговорить Виктор. Не знаю уж, о чем именно они достаточно долго беседовали между собой, но Хаято вроде бы даже остался доволен итогами разговора и больше препятствий мне не чинил.       Жизнь, оказывается, довольно сложная штука.       В первые годы (да и сейчас тоже) мы с Виктором привыкали и притирались друг к другу, как две идеальные детальки, которые вроде бы друг другу отлично подходят, но при всем при этом есть какие-то небольшие шероховатости, мешающие общей картине. Я училась не оставлять за собой мусора и вообще по минимуму спотыкаться и падать. Ну, еще к его безумному увлечению наукой, чем он мне довольно сильно напоминал Верде; ненормированному графику, когда он мог по несколько суток не спать, таская меня везде с собой, и грозной ауре, которой он периодически пугал всех своих немногочисленных… слуг, наверное.       Он же… Он же привыкал к моей неуклюжести, встрепанным волосам и вечным царапинам, которые я в невероятном количестве то и дело сажала на щеки и другие части тела, в очередной раз упав. И даром, что они быстро заживали, потому что на их место приходили новые. А еще… к тому, что я могу то и дело в прямом смысле этого слова вспыхнуть, потому что во мне просто невероятное количество пламени, отчего-то иногда выплескивалось наружу, грозя если не испепелить, то обжечь точно.       Впрочем, все такие «всплески» быстро подъедало Темное копье, которое ради подобной подпитки готово было не только терпеть своего хозяина, но и чуть ли не обожать его. Ну и меня, разумеется, за компанию, как неиссякающий источник «еды». В общем, жили мы мирно и даже дружно. Правда, за Натса Франки готов был меня прибить, потому что львенок не слушал никого, кроме меня, и постоянно совал любопытный нос во все щели.       Вообще, совместный быт был очень интересным и невероятно милым. Ну, в нашей неповторимой манере, конечно. Например, я уже как-то смирилась с тем, что Франки чуть что тащит меня обследовать в лабораторию по каждому, даже самому незначительному поводу. Видимо, моя серьезная «болезнь», последствия которой я до сих пор разгребаю, не на шутку взволновала его.       А вы попробуйте не разгребать, если эта самая причина сидит чуть ли не в сердце, то и дело делая попытки захватить мое тело и разум, чтобы превратить в неуправляемого монстра. А учитывая, что я Шаман… Боюсь, меня даже Ноблесс не сможет остановить. А учитывая, что я еще и имею доступ к Три-ни-сетте… Вообще страшно становится. В общем, я сделаю все, чтобы не допустить даже намека на свое возможное сумасшествие.       А если однажды все же не смогу совладать с Кровавым камнем и с его подачки вознамерюсь уничтожить этот мир… Ну что ж, значит, мне прямая дорога обратно в свой уже разрушенный мир, где уже нет ничего живого. Едва ли ему можно причинить еще больший вред. В общем, там можно хоть третью мировую устраивать.       Или, например, как я иногда насильно вытягиваю Франки из очередного крайне интересного эксперимента, заставляя либо поесть, либо поспать хотя бы немного. Правда, он даже после нескольких суток без сна выглядит так, будто только-только проснулся и умылся волшебной ключевой водой из рекламы. В принципе, нас все устраивает.       Хотя, как иногда мне кажется, Франки сильно недоволен, что так и не может придумать для меня нормального лекарства. Нет, поддерживать меня в хорошей форме и стабильном состоянии у него получается, но вот дальше дело стопорится, так что он предпринимает все новые и новые попытки. Пока безуспешно, но с его настойчивостью не удивлюсь, если однажды он таки что-нибудь придумает.       Мы путешествуем по всему миру, задерживаясь в том или ином месте примерно на месяц, а то и два. В основном туда, куда тянет меня наша связь. Конечно, ниточка совсем тоненькая, и ее почти не видно, но я точно знаю, что он в порядке. Просто спит. Виктор ищет Рейзела, а я… учусь. Хотя вроде бы чему еще может обучиться всезнающий и всемогущий Шаман? Однако Франкенштейн нашел мне работу: теперь я ассистирую ему в лаборатории, находясь на должности «подай-принеси». Ну, иногда еще и «посмотри какой интересный экземпляр».       С Виктором у нас отношения, как у отца и дочери, наверное. Правда, я точно не знаю, какие именно должны быть образцовые отношения у отца и дочери, поэтому лишь предполагаю. Мне все чаще хочется его хотя бы из вредности назвать как-нибудь папой и потом посмотреть на его реакцию, которая наверняка будет очень забавной, но я все еще упорно называю его Франки. Он иногда недовольно хмурится на такое фамильярное обращение, но не поправляет меня. В принципе, этого мне вполне достаточно, чтобы понять, что он мне доверяет.       Я расту. Очень медленно расту, и это, если честно, меня убивает, хоть дядюшка Кавахира и предупреждал меня о подобной подлянке. Виктор волнуется, потому что даже несмотря на все записи Шахматноголового, которые он оставил Благородным, будто уже предчувствуя мое появление, там все равно нет ни слова о Шаманах-детях. Да и вообще раньше считалось, что такое невозможно, потому что тело маленького ребенка не способно справиться с таким объемом силы, а мозг — выдержать такую лавину знаний.       И если бы не я, то этот миф про «невозможность» подобного продолжал бы жить. Но нет, я здесь. Я жива, здорова и вполне неплохо себя чувствую, так что у Благородных появляются все новые и новые вопросы, на некоторые из которых отвечает Франки, когда в очередной раз проводит мой осмотр в своей лаборатории.       В принципе, можно сказать, что примерно за двадцать хронологических лет я набираю примерно один год физического развития. Сейчас, например, мне примерно одиннадцать, а я прожила уже сто пятьдесят лет. Главная проблема — как для меня, так и для Франки — заключается в том, что я довольно плохо расту физически и так же плохо набираю вес. Боюсь, что во многом виноват Кровавый камень и мое пламя Неба, которое в основном тратится именно на его деактивацию.       Вот сейчас, например, я выгляжу примерно на десять, хотя мне уже одиннадцать. Мой рост составляет всего сто десять сантиметров против нормы в сто двадцать. То же самое вес: я вот вешу девятнадцать, хотя норма составляет уже чуть ли не двадцать с половиной килограмм. Отставание, конечно, не слишком большое от прочих детей, но Франки все равно волнуется. Да и вид мой… Болезненный, встрепанный, похожий больше на пацана, чем на девочку. В общем, я больше похожа на маленького воробушка, на что мне не раз уже намекнул Раэль.       И смех и грех, одним словом. Радует только то, что у меня молочные зубы по второму кругу не начали выпадать, чтобы смениться на коренные. Все же мне было бы крайне неловко ходить с дырками между зубами и щербато улыбаться. Хорошо еще, что после перерождения я не оказалась совсем уж маленькой. Если бы мне еще и меняли памперс… Боюсь, такого позора я бы точно не пережила, да.       В Лукедонию за это время мы возвращались уже раз семь отпраздновать мой очередной «круглый» юбилей, после которого я взрослею на год, то есть да, каждые двадцать лет. Вот через семь лет снова туда поедем праздновать. Так, что я могу отметить? Эшлин очнулась и поступила в полное распоряжение Раэля, который ее тренирует и помогает не только вернуться в прежнюю форму, но еще и справиться с внезапно появившимся пламенем.       Видимо, когда я закачивала в нее свое пламя после ранения в надежде помочь ее ране затянуться, я немного перестаралась, после чего поместила в нее Пустышку Аркобалено Солнца, что окончательно перестроило ее тело на новый лад. Пипец, конечно, но теперь у меня есть действующие не только Ураган, но еще и Солнце. Даром только, что один скорее относится к «Вонголе», а вторая — к «Аркобалено». Ну, это, если что, я на кольцо Урагана и Пустышку Солнца указываю прямым текстом.       Кстати, о чудных отношениях Раэля и Эшлин (то бишь Гокудеры и Хару). Как ругались раньше, так и ругаются до сих пор. Совсем как супруги, которые провели уже лет двадцать в браке. Кажется, пару раз даже до рукоприкладства доходило, что автоматически несколько… э-э-э… видоизменяло ландшафт той местности, где они «веселились». У Раэля было больше силы и пробивной мощи, а вот Эшлин брала гибкостью и скоростью, хотя и Кертье по скорости не слишком от нее отставал. А так у них силы были примерно равные.       Ну, в принципе, если они друг друга в итоге не убьют, глядишь, может, и свадьбу когда-нибудь сыграют… Если доживут до этого счастливого и светлого момента, конечно, потому что Хаято еще тот тормоз. Впрочем, Хару это и раньше не сильно смущало, да.       Еще одной моей проблемой можно назвать то, что мне довольно сложно было свыкнуться со средневековьем. Нет, я попала всего лишь за двести лет до своего времени, но все равно отличия были. И весьма существенные. Ванну набирали с помощью ведер, а водопровода как такового не было. Вернее, у нас-то был, за что отдельное спасибо Франки, потому что в ином случае все было бы совсем уж печально. Так вот, водопровод был, но только у особо богатых людей, бедняки же действительно мылись в тазиках или же небольших ванночках.       Во-вторых, одежда. Ох уж эта одежда… Нет, Франки не был садистом и не заставлял меня носить корсет (кто бы еще рискнул меня заставить…). К тому же, я еще слишком маленькая для подобного «удовольствия». В общем, я достаточно успешно притворялась сыном, а не дочкой Виктора. Правду знали разве что слуги да сам Франкентштейн, но слуги молчали в тряпочку.       Во многом быть парнем в моем возрасте оказалось выгоднее, чем девочкой, потому что меня не мучили долгими и нудными вышивками, а наняли учителя по фехтованию и борьбе. Ну, если не считать того, что уже на четвертое занятие мои учителя мечтали меня то ли придушить с особым садизмом, то ли банально уволиться, потому что не знали, что делать с такой вот неуклюжестью. Впрочем, они довольно неплохо выполняли свою работу, потому что взялись за меня всерьез.       Конечно, до Такеши и Скуало мне, как пешком до Луны, но, по крайне мере, правильно держать шпагу, чтобы от излишней неуклюжести не зарезать саму себя, у меня уже вполне неплохо получается. Ну, еще даже некоторые удары парировать, хотя наш спарринг с учителем напоминает скорее не бой, а банальное избиение младенца, роль которого я выполняю. Все же никогда не интересовалась холодным оружием, предпочитая объяснить все либо на кулаках, либо стрелять из пистолетов (Занзас и Реборн после седьмого почти удачного покушения на меня научили).       С рукопашной борьбой дела обстоят лучше, потому что эти рефлексы в меня вбивали через стертые кости не только Реборн и Хибари, но и все остальные. Каждый понемногу и по чуть-чуть, но в итоге этого «чуть-чуть» набиралось столько, что я к вечеру после таких вот тренировок даже на ногах не держалась.       Так что с учителем по рукопашке, когда я наконец-то приспособилась к своему изменившемуся центру тяжести и новым параметрам, а также стала развивать выносливость, я выигрывала примерно три боя из десяти. Ну, это, конечно, если признать правду, что он мне банально поддается, потому что я маленький, черт его возьми, ребенок!       Ну, а так… Все тихо и мирно. СОЮЗ на нас не охотится, будто забыл о нашем существовании. Хотелось бы верить, но если рядовые члены и забыли, то Главы, часть которых по совместительству являются и Предателями Лукедонии, точно о нас помнят. Ну, по крайней мере, Игнесс точно помнит, потому что ей буквально не терпится разобрать меня на составляющие и посмотреть, как устроены Шаманы.       Конечно, можно испепелить ее пламенем, попутно уничтожив еще что-нибудь не столь нужное нам, но крайне нужное СОЮЗу, но хотелось бы без этих спецэффектов, так что точно придется уговаривать. А у нее мозги набекрень. Так что, боюсь, мое несогласие тут мало чем поможет, так что тренировки, тренировки и еще раз тренировки…       В общем, живем.