Омерта Небес

— Серьезное отношение к чему бы то ни было в этом мире является роковой ошибкой. — А жизнь — это серьезно? — О да, жизнь — это серьезно! Но не очень…

— Здраствуйте, дядюшка Кавахира… А я-то думала, что вы меня насовсем оставили… — тихо улыбаюсь, устраиваясь напротив него в удобном кресле. — Нам ведь нужно поговорить, — не спрашиваю, утверждаю. — Да, ты права, юный Шаман. Давно уже пора, — дядюшка Кавахира смотрит на меня поверх очков внимательно. Выжидает. Он молчит. И я молчу. Наконец, он прерывает ставшую вязкой тишину. — Задавай вопросы. — Откуда вы знаете, что я хочу что-то спросить? — Если бы ты не хотела, то тебя бы и не было здесь. Но ты тут, так что логично предположить, что ты ищешь какие-то ответы. — Хорошо… — первый вопрос задать настолько трудно… Мне не хватает внутренней силы воли и решимости, чтобы спросить об этом. Все же я так боюсь… Это молчание похоже на то, как ты набираешься храбрости, чтобы сигануть с обрыва. Шахматноголовый не торопит меня, и я ему за это благодарна. — Почему… Почему именно я? — Ты это о чем? Почему стала Шаманом, или почему спасли именно тебя? — Вы же знаете, что я хочу спросить… Не нужно строить из себя, что ничего не понимаете… — Я не собирался ничего говорить, потому что ты и сама знаешь ответ на свой вопрос. Но… Раз уж ты не можешь в это поверить, отвечу. С этой миссией справишься только ты. Только у тебя есть столько внутренней силы, доброты, решимости и упрямства, чтобы довести все до конца, — мужчина долго молчит, а потом, наконец, внимательно смотрит на меня. — Это был хороший вопрос, юный Шаман, хоть и бестолковый… Позволь, я расскажу тебе одну маленькую историю…       …Изначально существовал только огонь. Невероятное по своему объему и по своей мощи пламя, способное как подарить жизнь, так и отобрать ее. Хранителями этого пламени были мы — Шаманы. Изначально нас было всего десять высших и бессмертных существ, обязанности которых лежали на наших плечах мертвым грузом. Шаманы существовали только для поддержания Три-ни-сетте, и для них не было большей драгоценности, чем идеальный баланс системы.       Все в нашей вселенной так или иначе произошло из Животворного огня, чей покой хранили Шаманы на протяжение многих тысяч лет… Но хоть и были они бессмертными, но и смерть забирала их, прознав о живительной силе огня. Если бы смерть смогла бы заполучить пламя в свое единоличное пользование, то тогда бы баланс системы навсегда бы был разрушен, и больше ничего живого уже не существовало бы.       Однажды на прекрасной, слишком молодой и неподготовленной Земле появились люди. Они были совсем еще глупыми и ничего не умели делать. Они гибли слишком быстро, а срок их жизни насчитывал едва ли двадцать пять лет. Но, тем не менее, человечество было очень упорным и со временем научилось приспосабливаться и к новому для них миру.       Все бы и дальше было хорошо, но однажды Смерть, в очередной раз попытавшаяся заполучить в свои руки Пламя, заключила с одним человеком контракт, с помощью которого можно было обойти защиту Шаманов. То, что получилось в итоге, нельзя было назвать не то что человеком — даже просто живым существом…       Шаманам удалось спасти Три-ни-сетте и идеальный баланс, поддерживаемый пламенем, но это стоило жизни двум из них. Остальные были поражены странной болезнью и вскоре начали умирать один за другим… Пока, наконец, их не осталось только пять… Существование и будущее Три-ни-сетте, а также вся жизнь на Земле были под угрозой, потому что тела Шаманов стремительно разрушались…       Три-ни-сетте, некогда состоящая всего-то из семи различных камней, уже не могла существовать в прежней форме. Систему удалось спасти только после того, как Шаманам удалось пробудить у людей семь видов пламени, которые вскоре приобрели свою законченную форму: Небо, Ураган, Облако, Гроза, Дождь, Солнце, Туман…       Седьмой камень разделили и сделали из него семь пустышек, которые обладали невероятной мощью, потому что там была запечатана душа носящего, но и при этом невероятной разрушительной силой для самого владельца, постепенно убивая его. А пустышка Аркобалено Неба была самой сильной, так как не только накладывала на владельца невероятные по мощи обязательства, но и дарила такую же по объему силу…       Всю мощь пустышки Неба тогда взяла на себя Сепира. Я же оставался лишь сторонним наблюдателем…       Но гибель наших сородичей продолжалась, поэтому мы разделили оставшиеся камни, чтобы вновь позаимствовать силу у человечества… Но, по предложению моей напарницы, на этот раз кольца сделали способными существовать отдельно от носителей… К тому же, их бремя было не таким разрушительным, как у Пустышек… Для колец Вонголы выбрали твоего предка Джотто, а кольца Маре Сепира взяла под власть собственного рода…       Вскоре кольца Маре отделились и начали выбирать своего владельца самостоятельно. Я был вынужден уничтожать уже отживших свое Аркобалено, но перед этим возрождать самого сильного из них, чтобы он служил противовесом системе, тем самым удерживая ее от саморазрушения…       Со временем, когда система Три-ни-сетте пришла в упадок, и даже поддержание с помощью людей не способно было ей помочь, в ход вступило Проклятье Аркобалено Неба. Луче тогда взяла на себя эту ношу добровольно, чтобы помочь просуществовать системе еще хоть немного. Другими словами, взвалила на себя неподъемную ношу, которую не способен унести простой человек, пусть и потомок Шамана. Именно по этой причине жизнь трех последних Аркобалено Неба сократилась всего до двадцати семи…       К сожалению, как и ожидалось, это не сильно помогало, но позволило выиграть еще немного времени. Я не думаю, что даже Ария или Юни до конца понимали, почему именно принимают на себя проклятье Аркобалено Неба, но они выгадывали мне время для поисков…       Я и сам прекрасно понимал, что гибель нашего мира — всего лишь вопрос времени. Я оттягивал момент гибели настолько, насколько мог, отчего мое тело постепенно начало разрушаться. Я искал себе приемника, который смог бы взять на себя заботу о Три-ни-сетте и переродиться в Шамана. Казалось, надежды нет…       Даже Юни, о которой говорилось в пророчестве, не обладала и сотой долей решимости для того, чтобы даже просто попробовать сжечь себя дотла и попытаться возродиться в новой форме для идеального воплощения мира…       А потом я каким-то чудом наткнулся на тебя… Тебе было тогда всего четыре года, когда я впервые встретил тебя. Тогда ты была маленьким ребенком, который играючи обращался с разрушительным пламенем Неба… Сначала я даже не поверил, потому что ты была идеальным воплощением Гармонии… Идеальным кандидатом на перерождение… Ты была идеалом…       К тому же, Истинным Небом… И все это в четыре года. Тогда я понял, что не зря так долго ждал. Мир уже нельзя было спасти, но можно было ему помочь возродиться подобно Фениксу из пепла… — А потом? — А потом у тебя запечатали пламя… Твой отец не проследил, поверив Ноно на слово, а тот испугался, что в будущем ты сможешь представлять для его сыновей серьезную конкуренцию… Шутка ли, потомок самого Джотто Примо! — Кавахира устало покачал головой и чуть улыбнулся. — Я не зря остался в Намимори. Мало того, что запечатанное пламя угнетающе влияет на своего владельца, тормозит развитие тела и разума, так оно еще и постепенно убивает его… Тем более, с такой-то грубо слепленной печатью. Боюсь, ты была первым пробным испытуемым, у которого запечатали пламя в столь раннем возрасте. Четыре года — еще слишком рано… — Но вы меня спасли, — не спрашиваю, утверждаю. — Да, я тебя спас, но… Если бы не то, что я остался в Намимори, чтобы проследить за этим невероятным для меня и слишком ценным для Системы чудом… Боюсь, ты бы умерла. Я тогда переправил печать на твоем пламени так, чтобы ты не умерла, но это все равно не слишком хорошо влияло на твою жизнь. — Это совсем не важно. Главное, что я жива и здорова, — упрямо качаю головой и чуть улыбаюсь. — Спасибо вам за это, дядюшка Кавахира. Даже несмотря на то, что это только для Три-ни-сетте… Все равно, спасибо.       Молчим… Размышляем о чем-то своем… Я не знаю, о чем думает Шахматноголовый, но лично я думаю в первую очередь о своей судьбе… Кто бы мог подумать, что уже в четыре года мне предрекли становление Шаманом… Думаю, Юни и Бьякуран если и не знали, то по крайней мере догадывались об этом… Впрочем, как и остальные… Моя жизнь была слишком ценна, чтобы позволить ей оборваться.       И, хоть я и благодарна им за этот шанс, в душе все равно цветет горькая обида… Впрочем, она не такая уж и большая — как будто выгорела во время перерождения… Остается лишь легкая светлая грусть и решимость сделать все, чтобы оправдать доверие. — Кстати… А почему я стала ребенком? — Тут во многом виновато проклятье Аркобалено… Оно наложилось на твое перерождение и так причудливо переплелось. Сейчас ты физически всего лишь обычный ребенок четырех лет от роду. В принципе, именно такой, каким я некогда встретил тебя. Не бойся, ты не останешься ребенком навсегда, но, боюсь, будешь расти очень… — тут он откровенно замялся и виновато посмотрел на меня. — Очень медленно. — Насколько медленно? — чуть подаюсь вперед, а интуиция прямо-таки вопит о подлянке со стороны Пустышки, которая, будто насмешливо хохоча, нагревается и пульсирует. Я не могу злиться на нее, потому что где-то внутри спокойно спит душа Юни. А для меня это самый ценный дар… — Ммм… Боюсь, тут сыграло роль не только то, что у тебя Пустышка Неба, но еще и то, что ты Шаман… Мы, как практически бессмертные существа, всегда росли в десять раз медленнее… То есть на десять лет фактического физического взросления приходится примерно сто лет хронологического… То есть проходило сто лет, когда мы взрослели на десять лет… — Шахматноголовой замялся, когда понял, какими именно глазами на него смотрю, но все-таки нашел в себе силы закончить. — А ты… Из-за проклятия Аркобалено твое взросление увеличилось в… эээ… два-три раза. — То есть… Пройдет как минимум двести лет, когда мне исполнится физически четырнадцать?! — истерично вскрикиваю и падаю со стула от возмущения. Видимо, не стоило так сильно дергаться… Какой кошмар… Сто лет пройдет, прежде чем я смогу нормально чувствовать и управлять своим телом. Реборн, я в очередной раз перед тобой извиняюсь за свое злорадство. — Впрочем, с моей-то удачей чего-то подобного стоило бы ожидать… — Хм… Какая-то ты больно спокойная… — Вонгола научила меня воспринимать жизнь крайне… эээ… философски, — устало вздыхаю и чуть тру виски. Ладно, в принципе, не все так плохо. По крайней мере, я жива. — Дядюшка Кавахира, я уже поняла, что в новом мире, как таковой, Три-ни-сетте нет. Так как я стану Хранительницей Равновесия? Тем более, в таком не приспособленном состоянии. — Не волнуйся, со всем сама со временем разберешься, — улыбается он мне больно уж хитрой ухмылочкой. Как-то он мне почему-то Мукуро и Бьякурана напоминает. А еще Реборна, который придумал мне какую-то очередную ахинею… Ой-ой… только не говорите мне… — Прощай, юный Шаман… И удачи!       И я тут же почувствовала, как провалилась в засасывающую меня темноту. Возмущенный вопль застрял в горле, а сознание снова отключилось. Почему-то я не удивлена… С моей-то жизнью я в поразительных темпах учусь смотреть на мир философски.