Hassliebe

Колющий взгляд, пристально рассматривающий её из противоположного угла библиотеки, заставляет сердце наливаться свинцовой тяжестью, но Роуз сцепляет зубы и едва заметно качает головой, стараясь игнорировать нарастающее ноющее чувство в животе. Хьюго, сидящий рядом, шумно выдыхает, привлекая внимание сестры, и что-то неразборчиво бормочет себе под нос, не отрываясь от конспектов и взъерошивая волосы. Лили беспощадно жуёт нижнюю губу, подперев подбородок тонкой рукой, и скучающе изучает страницу за страницей, исписанную ровным подчерком старшей Уизли — её собственные записи совершенно невозможно разобрать, поэтому кузина не стесняется одалживать старые конспекты Роуз. На плечи гриффиндорки опускается странное спокойствие, когда она понимает, что все поглощены своими заботами — итоговые контрольные работы совсем скоро, а там уже и до экзаменов всего ничего. — Неужели мы всё это успели пройти за год? — стонет Поттер и меняет ладошку у лица. Роуз роняет быстрый взгляд на сестру и расправляет плечи чуть ли не до хруста, продолжая ощущать зуд между лопаток из-за пристального внимания серых, почти холодных, ледяных, хрустальных — если бы только это было правдой — глаз. Она копирует позу Лили и упирает подбородок в руку, едва заметно покусывая бледные костяшки пальцев, а затем медленно — чертовски медленно — оборачивается, чтобы хлестнуть сердитым взглядом — он не смеет приходить в библиотеку! У них же есть правила! Слава Годрику, что ребята не обращают внимания. Скорпиус кривит губы в ухмылке и лениво ведет кончиками пальцев по твердому переплету старинных книг на стеллажах — он еще смеяться над ней вздумал! Пульс стучит в висках, не давая сосредоточиться, не давая просто, твою мать, игнорировать. Она уже сквернословит про себя — отлично. Просто отлично. Роуз быстро с раздражением запихивает книги в сумку и нарочито спокойно и сдержанно поднимается со своего места, получая два вопросительных взгляда — блеск. Может ли она казаться ещё более странной? — Мне надо идти. — Мы и так в библиотеке. Куда тебе идти? — Хьюго больше ёрничает, чем действительно интересуется, поэтому она лишь по-сестрински щурит глаза в его сторону и гордой походкой направляется к выходу — прямо мимо парня, опирающегося на деревянный стол, прячущего руки в карманах мантии и провожающего её насмешливым взглядом.

***

Гриффиндорка влетает в пустой коридор и прижимает руку к груди — под ладонью гулко бьётся сердце, стук которого, кажется, отдаётся звонким эхом от каменных стен. Нужно дышать. Просто дышать. Она делает два глубоких вдоха и затем пару медленных выдохов через рот. Жарко. Стягивает с себя мантию и прижимает её к ребрам, стараясь не думать, что она, Роуз Уизли, пытается успокоить своё глупое сердце и научить контролировать по-девчачьи идиотскую реакцию на мальчишку — да еще на кого? На Малфоя! Мозг словно отключается, когда она видит это лицо: упрямый подбородок, высокий лоб, въедающиеся в тебя глаза, губы. Когда до неё доносится глухой звук неспешных шагов она насчитывает тридцать два кирпича, выложенных в стене напротив, а её сердце и на несколько ударов не уменьшает темп. Он останавливается в метре от неё, бросая тень прямо под мысы туфель. — Провоцируешь меня? Как, Мерлин его побери, он делает так, что от звука его хриплого голоса голову мутит? Малфой показушно ведет взглядом по её телу, снова растягивая губы в улыбку-ухмылку, которую ей каждый раз нестерпимо хочется стереть ладошкой с его надменного лица. Смотрит неспешно/рассматривая/изучая/запоминая. Он и так наизусть знает. Но всё равно получает удовольствие от того, как Уизли переминается с ноги на ногу и горделиво вздёргивает носик. Останавливается на уже скрещенных на груди руках — Уизли стояла бы вся красная в тон полоскам на своем форменном галстуке, если бы он сказал ей, что её грудь так выглядит еще привлекательнее, и, возможно, она именно это хотела ему продемонстрировать? — потом на тонких запястьях и талии, что вырисовывается под блузкой. Его глаза касаются угловатых ключиц, что видны в вырезе и, Великий Салазар, ему не терпится провести по ним кончиком языка, ощущая чуть солёный вкус её кожи. — Ты не должен был появляться в библиотеке в моё время! — рычит сквозь плотно сжатые зубы. Скорпиус наконец добирается до её зло-горящих глаз, и они впервые за сегодняшний день смотрят прямиком друг на друга. — Ты придумала эти правила. Другим языком — плевать он на них хотел. — И ты первая нарушила их. — Что? Я? Да как... — она раскрывает губы, желая выплюнуть ему, что ей бы и в голову не взбрела такая дикая мысль — нарушить то, что только помогает им обоим! Потому что им нужны границы. Потому что она не может поступать безрассудно. Но в это мгновение Скорпиус сокращает оставшееся между ними расстояние, кладёт ладонь ей на шею и впивается в её приоткрытый рот. По спине нервно бежит строй мурашек, колени подгибаются и прежде, чем Роуз осознаёт, что делает — стоит в пустом коридоре и целуется со Скорпиусом Малфоем — она приподнимает голову и не менее рьяно отвечает на этот поцелуй, заставляя его опешить — всего на секунду. Его пряный запах превращает мысли в бессвязный поток букв, что совсем-совсем сейчас ей не хочется расставлять по местам в какие-то заумные слова. Мантия давно валяется где-то у её ног. Их дыхание путается между собой и обжигает. Мерлин, это конец. Гребаный конец — для него так уж точно. Он всегда так по-детски был влюблён в неё, так по-детски глумился с этой своей влюблённостью в неё. Ему казалось забавным докучать ей — ведь всем так смешно было от их стычек, его попыток, её отказов. И вот сейчас она жмётся к нему, цепляется за мантию, старается еще выше привстать на цыпочках, и от ощущения её теплого дыхания на своей щеке он скулит прямо ей в рот — тихо, обречённо. Малфой наклоняет её голову, дразнит, проводя языком по нижней губе, по кромке зубов, по нёбу, ведёт длинными пальцами по шее и задевает кончиками какую-то невозможно чувствительную точку за её ухом, отчего она пищит — стонет. Они оба обещают себе умереть прямо после этого момента. Впрочем, как и день назад, два дня назад, на прошлой неделе. Еще в самый первый раз, когда она коснулась его губ своими — осторожно, почти умоляя не отталкивать её, потому что ей это было безумно нужно. И разве он мог оттолкнуть? Глупая Уизли. Такая умная и такая невообразимо глупая. Он зарывается в её волосы, стискивая огненно-рыжие пряди в кулак. Ему это нужно — ощущать её вкус. Она толкает свой язык ему в рот, пытаясь также вобрать всё, что он может ей предложить. Скорпиус выпускает её волосы, что рассыпаются путанными локонами по острым плечам, ведёт ладонями по груди и животу, получая очередной тихий стон в губы, наслаждаясь тем, как она отвечает на ласку, обнимает за талию и тянет к себе — вплотную, словно они и так не стоят достаточно близко, ему мало, ему, блядь, не хватает её. Чувствует, как она кладёт ладони на его плечи и легонько нажимает, выдыхая в его рот. Он смотрит затуманенным взглядом на её точно такие же затуманенные поволокой голубые глаза, раскрасневшиеся щёчки, покрытые мириадой веснушек, от которых Скорпу еще в семь, кажется, голову снесло, и губы, распухшие от его поцелуев. Что-то ломается внутри него — внутри обоих. Обходя суровость и барьеры, которые так хорошо научились ставить. Она поймала его — эта мысль ослепляет слизеринца точно вспышка. — Сегодня была моя очередь, Уизли. Моя чёртова библиотека, — шепчет ей на ухо, касаясь носом мочки уха. Роуз опускает ресницы, удерживая стон отчаяния из-за своей глупости. А сердце в груди будто вот-вот разорвется.