Зазеркалье: Синдром Алисы

*Зеркало 12* *** Да, у Сорея не было выбора… Больше не было… Тучи сгущались… Темнело… Выл холодный, злой ветер… Лейла сидела на коленях на земле. Все вокруг было запорошено пеплом и тлело, отравляя воздух гарью. Стоя в отдалении, прислонившись спиной к обгоревшему дереву смоковницы, стояла Эдна. Стояла, сжимая черный, как беззвездное небо зонт, что контрастировал с ее белым, как траурный туман, платьем. На лице девушки читались боль и презрение. Ей буквально хотелось кричать в голос, проклиная все на свете. Симонна сидела рядом. Сидела, с болью в глазах вертя в руках аметистовый стек. Сидела и плакала кровью. Ей тоже было больно. Даже больней, чем Лейле… Скорбная ухмылка тлела, блуждая по ее лицу. Тлела, окрашивая его смертной тенью. Краски ее облика постепенно выгорали, превращая её в память по себе самой… Она понимала… Понимала все лучше, чем кто-либо… Понимала, что все действительно было плохо… Она подняла горсть земли и та рассыпалась, распавшись в ее ладошке легким пеплом сожалений. Пеплом, который тот час же сдул злой ветер перемен. Ветер, вечно следующий за ней по пятам и провозглашающий скорую кончину мира… Завейд, поднявшись на холм, с сочувствием и тревогой посмотрел на Сорея. Пастырь вместе со Миклео стоял на краю. Ветер злобно трепал полы его белоснежного церемониального плаща, грозя скинуть с обрыва в пропасть. А Миклео, сжав кулаки, со злостью смотрел вдаль. Смотрел туда, где в низине злобствовал дракон… Грозное чудовище медленно, но при этом неотвратимо разрушало город. Разрушало его и казалось, что его ничем нельзя было остановить. Это было подвластно только чуду. Чуду, явившемуся в их мир в образе, как раз таки и стоящего на вершине скалы, Пастыря… Пастыря, смотрящего вниз… Смотрящего на страдания жителей и ищущего пути решения их бед… *** Тяжело дыша, на холм взобрались и Алиша с Розой. Девушки, после долгой конной поездки, выглядели уставшими и помятыми. Шедший за ними Дезель выглядел не лучше… Темные круги под его глазами свидетельствовали о явном истощении и недосыпе, хоть как узнал Сорей, сон серафимам почти не требовался… Завейду, подошедшему к краю, это все очень не нравилось… Не нравилось, но повлиять на ситуации он не мог… Не мог, так как его время, как одного из великих серафимов прошлого давно прошло. Прошло, уступив место новому поколению… И было неясно, выиграют ли они эту битву или все-таки проиграют… *** Пастырь глядел вдаль. Глядел и искал варианты решения проблемы. Искал такие варианты, чтобы пострадало, как можно меньше людей, но пока что он их не видел… На крайний случай, оставался только последний вариант… Безумно самоубийственный вариант… Вариант собственного самоуничтожения посредством полной перестройки ядра планеты… Он знал, если он ничего иного не придумает, ему придется спуститься в недра планеты. Спуститься в них и стать ее новым сердцем… Стать неотъемлемой частью земного пульса… Стать им и вновь потерять свою любовь… Он обеспокоенно бросал быстрые взгляды на лица своих спутников. Бросал и сожалел… Сожалел, что не смог отговорить их от похода с ним. Не смог, так как они буквально не дали ему и единого шанса, взяв быка за рога, и явившись в полной боеготовности… Сожалел об этом, и теперь переживал за их дальнейшие судьбы… Переживал, осознавая свою вину и ответственность… Особенно его беспокоила леди Лейла, напевающая какую-то странную песенку о последнем драконе и не вполне адекватно улыбающаяся в пустоту… По его мнению, встреча с Михаилом, или кем там был возродившийся на их общую беду дракон, повлияла на нее слишком сильно… Сорей считал, что зверь, беснующийся в долине, не рекомый Пастырь Михаил! Вовсе нет! Он считал, что он был вообще не разумным и не живым, в полной мере этого слова, существом! Сорей подозревал, что это была, в некотором роде, квинтесенция всей злобы мира. Тьма сердец, сдерживаемая Пастырями прошлого, накопившаяся в планетарном ядре за последний миллион, если не миллиард лет. Он считал, что это была квинтесенция, благополучно вылившаяся в реальность, разродившись в ней в своей максимально злобной форме, а-ля драконе, и при этом, источая саму смерть… *** Пастырь поджал губы. Только один серафим не мог убить этого дракона... Не мог, даже если бы и испепелил бы для этого его - Сорея - душу… Это было очевидно. Но, он не мог просить их о помощи… Просто не мог… Это было бессердечно и бесчеловечно… Он не мог даже смотреть им в глаза или рассматривать в подобном качестве, сиречь, средства, для убийства дракона, а не то, чтобы просить о подобном… Просить пожертвовать своими жизнями, дабы мир смог жить дальше… Он прочел об этом в одной из невероятно древних книг. Книг, данных ему одним из элизийских норминов, когда собирался в Камланн… Он прочел, что не только серафимы используют энергию Пастырей, но и Пастыри используют силу серафимов. Используют, чтобы выжигать зло… Да, из этих книг он узнал, что раньше мир обходился малой кровью… Обходился, принося Пастыря в жертву, и тем самым получая благодать на тысячелетие, запечатывая его жизнью зло, но сейчас… Но сейчас, все было по-другому… Дракон, вырвавшийся в мир, был могуч… Могуч и буквально состоял, из огромного множества переполненных темной волей, душ… Душ, жаждущих катарсиса… Сорей надеялся в скором времени найти способ для избавления их от страданий. Ведь иначе бы, погиб бы весь мир… Он понимал, что для очищения или, вернее, уничтожения дракона требовалась жизнь… Но жизнь уже не Пастыря, но серафима… Он подозревал, что именно поэтому великие серафимы прошлого и пошли с ним… Пошли, на заведомо верную смерть… Пошли, решив пожертвовать собой ради блага всей планеты, чтобы воссоединиться с любимыми и теперь, вместе с ним, стояли на пороге… Стояли, не решаясь его переступить… Переступить и вступить в смертельную схватку… *** Пастырь нервно рассмеялся. Ему стало весело. Весело и больно одновременно… Омерзительность сложившейся ситуации и беспросветность представшей пред его взором картины угнетала и изматывала… Изматывала, лишая хладнокровия… Хладнокровия, что так жизненно необходимо требовалось ему, равно, как и глоток живительной влаги умирающему от жажды… *** Роза, стоя в отдалении, цинично смотрела на дракона. Смотрела, бросая на Лейлу косые, обеспокоенные взгляды. Состояние жрицы ей тоже не нравилось и не внушало доверия, стальной кошкой вгрызаясь в сердце. Севшая на траву Алиша лишь изможденно дышала, пытаясь собраться с быстро покидающими ее силами. Переход дался ей нелегко, а перенасыщенный тьмой воздух не позволял нормально дышать. Дезель, бросив рюкзак рядом с ногами Розы, сел на край обрыва, свесив с него ноги и, порывшись в куртке в поисках портсигара, закурил… На его лице цвело отвращение. Дракон угнетал. Угнетал, крадя стойкость и веру в лучшее… Миклео, не выдержав столь упаднической картины как та, что разворачивалась в низине перед его взорам, отвернулся. Его трясло. Трясло, заставляя кожей ощущать разъедающие разум миазмы злобы, исходящие от, буквально сотканного из тьмы, чудища… *** Глядя на творимое внизу безумие, от обуревающего его гнева, Сорей сжал в кармане Зигфрид - магический револьвер, одолженный ему Завейдом намедни, когда они шли по сотворенному Лейлой пути. Он сжал его в руке и, закрыв глаза, отойдя от края пропасти, тоже отвернулся. Отвернулся, устало вздохнув… Он, так же как и Алиша, изможденно опустился в траву. Опустился с болью во взгляде и кошками, скребущимися на душе, вперил взгляд в сизое небо, буквально отравленное злорадством и безумием зла. Миклео, державший его все это время под руку, опустился рядом. Все молчали. Говорить был не о чем… Размеры чудовища поражали... Поражали, вгоняя в депрессию… Серафимы, Пастырь и его оруженосцы банально не знали, как вообще можно было убить такую громадину… Их совокупных сил явно было недостаточно, и от этого становилось больно… Просто нестерпимо больно… *** - Ну что, убедился в тщетности всех предпринятых миром попыток? - цинично спросила Сорея подошедшая к нему Симонна, с омерзением глядя на дракона. Сорей промолчал. Он думал. Думал, и от мыслей ему становилось плохо… - Ну, что молчишь, о великий Пастырь? Сказать нечего? Ну, молчи, молчи! А я… Я скажу! Мне есть, что сказать! - зло, сжав кулаки грозно сверкнув багровыми глазами, гневно произнесла серафима… - Ты что, правда думал, что я такая злыдня и бессердечная сука или вообще сумасшедшая, что сделала такую гадость, как призыв тебя в этот мир? Нет! Еще чего! Как бы, не так! Да, я привела тебя в Мидгард! Но! Я хотела увидеть своего возлюбленного! Увидеть своего Пастыря, а не тебя! А мир… Мир предоставил мне такую возможность! Предоставил, жестоко посмеявшись! Это он! Не я! Бессердечный! Самый главный злодей это Мидгард! Наш Мидгард, что так же, как и его дети - серафимы, пьет страдания, и кровь приходящих в него путников из-за грани времени! Что ж… Пойми меня правильно - Пастырь! Даже я не могла представить, что дела будут обстоять настолько плохо! Никто и предположить не мог, что дракон этой эпохи будет выглядеть именно так! И что он будет излучать столько темной силы! Никто! Даже оракулы! - сплюнув под ноги, зло произнесла она, так же садясь в траву. - Ты ошибаешься… Я понимаю… Понимаю тебя - Симонна, но и ты пойми меня! Пойми правильно! Я ничем помочь не могу! Мой отец… Он… Он никогда не говорил о тебе… Я… Я даже не знал, что у него была возлюбленная до моей мамы и дракон... Я… Я не уверен… Вообще не уверен, что смогу его убить… Я знаю, что должен хотя бы попробовать, но успеха гарантировать не могу! Мне придется рискнуть и выложится на полную! Да, я могу попробовать и поистине экстремальные варианты, но!.. Но, тогда… Тогда мне понадобитесь все вы! А вот на это пойти я уже не могу! Я не могу пойти на это сугубо из-за моральных принципов и убеждений! Я не чудовище и не бессердечная сволочь! Я человек! Всего лишь обычный человек! Человек, волей неведомых сил в твоем лице, навесивших на меня ярмо «могучего» Пастыря! Я человек, и если посмотреть правде в глаза, то от меня, по правде говоря, ничего на самом деле и не зависит! Судьба мира уже давно предрешена! Я знаю! Знаю! Она была предрешена еще задолго до моего и Миклео рождения! А возможно и до рождения всех собравшихся здесь! Мир будет уничтожен! Рано или поздно, но будет! А сможем ли мы остановить его разрушение прямо сейчас, вот это-то как раз таки, мне и неведомо! Неведомо! Ведь повторяю: я всего лишь человек и от меня ничего не зависит, хоть вы трижды и назовите меня Пастырем - все бесполезно! Простите все! Прости Миклео, но я знаю! Я никчемный, жалкий человек! И ты Симонна! Прости! Я понимаю, ты имеешь право меня презирать, но все же… Все же... Имей хоть каплю состраданья! Ведь я все же попробую остановить дракона! Попробую, хоть ничего обещать и не могу! Попробую, хоть это вероятней всего и будет стоить мне жизни… А поэтому - прости меня, Симонна! Прости меня и моего отца! Прости за то, что он не смог прийти тогда, когда ты больше всего в нем нуждалась! Прости за то, что вместо него пришел такой никчемный я! Прости меня, Симонна! Простите меня все! И ты, Миклео, тоже прости! Прости за то, что тебе достался такой хилый и ни на что не способный, и такой никчемный, ничтожный Пастырь! Прости! - сверкнув заслезившимися глазами, произнес Сорей, взглянув на Симонну. Миклео, порывавшийся что-то сказать, был остановлен Завейдом, положившим руку ему на плечо. Он сдержался и потупил глаза, нервно кусая губы и сощурившись, взглянул на злобно смотрящую на них Симонну… Серафима же в свою очередь лишь фыркнула, словно пропуская слова Сорея мимо ушей и произнесла, заворачиваясь в тени: - Не можешь, значит? А кто может? Кто? Кто кроме тебя! Или кто кроме Миклео, а Сорей? Может старик Зенрус или матушка Миклео? Может, подойдет Натали или Кайм? Или… Нет. Они не потянут. Да, они серафимы, но они слабы! Слишком слабы! Юны или стары - мужчины, женщины, дети или старики - это уже не играет роли и не имеет значения! Дракон - он вот! Он прямо перед нами! Стоит только руку протянуть, и мы коснемся его! Мы самые сильные представители нашего народа! Вся ответственность лежит на наших плечах! Вернее, на тебе, как на присутствующем среди нас, Пастыре! Ты должен нести полную ответственность за происходящее! Нести ее и… И понимать всю ситуацию лучше всех! Понимать всю ее жуть и драматизм! Так прими же ее! Будь Пастырем, а не тряпкой - тряпка! Раз уж ты явился вместо Георга в Мидгард, Пастырь! - Я… Я понимаю… - придушенно-убито протянул Сорей, сокрушенно сжимая Зигфрид в кулаке… - Просто… Просто я не могу… Не могу стать чудовищем! Не могу стать убийцей! Я слишком сильно люблю Миклео! Я люблю мир! Люблю жизнь! Люблю всех вас, пусть и знаю совсем недолго! Я уже люблю даже тебя, Симонна! Люблю, хоть может ты и не самый хороший серафим(человек) на земле, но я все равно люблю и тебя тоже! А еще… Еще я люблю этого дракона! Люблю его за то, что он позволил мне вырваться из золотой клетки, куда меня упекли обстоятельства моего мира! Я люблю его за то, что он позволил мне встретиться со всеми вами! И я непременно скажу ему об этом при нашей встрече, когда она произойдет, когда я столкнусь нос к носу, лицом к лицу с ним! Скажу! Скажу, что люблю его! Люблю просто за то, что он есть! Скажу ему это, потому что, не будь его, мы бы с вами никогда бы, не встретились! - вскричав, сжав кулаки и сверкнув глазами, Сорей встал. Встал на миг, сверкнув золотым светом, буквально пробившимся из глубины его сердца. *** Симонна раздраженно прикрыв глаза, откинула голову назад, а затем рухнула в траву, создавая в ней ангела. Ей было тоскливо… Тоскливо, мерзко и противно… Сорей угнетал ее, окончательно уничтожая ее самообладание. Миклео, с болью во взоре, смотрел в землю… Он тоже знал… Знал, о чем говорил Сорей… Знал и страдал, также полностью разделяя чувства своего Пастыря… Он знал, и от внутренней боли и переживаний он лишь сильнее сжимал дрожащими пальцами руку любимого… Сжимал, так как сама мысль потерять, или разлучится с Сореем, буквально сводила его с ума… Сводила, вгоняя в ужас… Он просто не представлял, как Лейла и все остальные смогли пережить это… И пережили ли они по настоящему, если судить по все той же Лейле, то нет, она явно это не пережила, так как была не в себе, а значит, эта судьба, в скором будущем вероятней всего ждала и его… Ждала, если конечно Сорей не воспользуется пламенем его души, дабы убить чудовище… *** Завейд мрачно взглянув вниз - вздохнул. Вздохнул и произнес, несмотря на Пастыря и Миклео: - Я считаю, что нужно делать то, что нужно и что в наших силах! А если для этого требуется воспользоваться всем, что мы имеем, то в этом нет ничего плохого! Ведь, если это принесет пользу миру - тогда ладно - делай и поступай так, как считаешь нужным, и как велит тебе сердце, Пастырь! Лично я мешать и препятствовать тебе не буду! Эдна, например, мечтает воссоединиться с Айзеном и солидарна со мной. Она, жаждет вернуться к любимому, равно, как и Лейла встретиться с Михаилом вновь! А о своих чувствах к Георгу, Симонна уже всем поведала много веков назад, повторная озвучка не требуется! Так что, выбор за тобой, Пастырь! Поступай так, как ты видишь! Мы все примем твое решение. Примем и поддержим в твоем пути и твоем начинании! Дерзай: « - Лишь смелым покоряются моря!» - Это твой путь! Твое «море»! Удачи, Пастырь! Исполни свой долг, а мы… Мы поможем! *** Роза, встав, подошла к Лейле. Серафима улыбалась. Улыбалась, глядя в пустоту. Оруженосец нахмурилась. Ситуация ее не радовала. Она знала: сердце, Сорея обуревают сомнения, но помочь ему сделать верный выбор и принять правильное решение она не могла. Это было выше ее сил, а вмешиваться в это кропотливое дело было, во истину, неверным решением… Это был долг Пастыря, а любое вмешательство грозило позором и проигрышем… Проигрышем, ведущим к поражению и порицанию, что своего рода было воистину неблагодарным делом и даже хуже смерти... Обняв жрицу, она попробовала успокоить ее, а севшая с другой стороны от жрицы Алиша, попыталась ей в этом помочь… Они использовали на ней исцеляющую души магию. Использовали на ее хрупком теле, но серафиме было все нипочем… Мыслями она была далеко - с Михаилом и просто не реагировала, на какие либо внешние раздражители… Сорей, видя это, решившись, подошел и сел на корточки перед жрицей, приподняв ее за подбородок и взглянув в глаза, спросил: - Леди, вы поможете мне вернуть Михаила в мир? Очистив его от тьмы или навечно упокоить, если не получится сделать этого? Внезапно очнувшись, услышав имя возлюбленного, Лейла моргнула и также пристально вперила свой взгляд в Сорея. - Да, Пастырь! Я помогу тебе в этом, но ты должен пообещать мне, что я встречусь с ним! Встречусь один на один! - Хорошо ,леди, я обещаю вам это! - скрипя сердцем, и чуть лукавя, произнес Сорей, пряча взгляд. - Что ж… Тогда идемте навстречу судьбе! Нас ждут великие дела! Вставай - Дезель! Нечего рассиживаться! Ты себе что-нибудь отморозишь! Земля холодная! - чуть шутливо произнес Завейд, ударив кулаком о ладонь и сначала обращаясь к друзьям, а затем к Дезелю. Серафим цыкнув, встал, а затем все еще с грузом мрачных мыслей в сердце, они медленно встали и пошли… Пошли с холма… Пошли в ночь, творимую бурей мечей… Оглянувшись, Сорей еще раз посмотрел на садящееся Солнце… Завтра ему предстоял бой… Бой не на жизнь, а насмерть… Бой, после которого его ждало только одно - забвение… А вот одного ли или вместе с Миклео, он не знал… Он вообще не знал: выживет ли кто-нибудь из них в этом бою или нет… Но, вызов был брошен… Он был брошен, и пришло время платить… Платить по счетам… Платить, перевернув еще одну страницу своей жизни… И он заплатил… Заплатил, перешагнув в завтра… Ветер продолжил выть… Продолжил выть, свирепо срывая пепел с рассыпающегося золой древа познания добра и зла… Природа умирала… Зверь торжествовал…