Эроманга-сэнсэй. Reworked.

– Ну зашибись... Я стоял в оцепенении, не зная, что мне делать с этой информацией. Между тем Эроманга заканчивал свой стрим, благодаря всех за посещение и передавая отдельные благодарности всем, кто прислал донаты. Надо ведь что-нибудь сказать, пока он... она... короче, пока стрим не кончился, надо спросить что-нибудь. Но что? Я перебирал в голове сотни вариантов: и прямой вопрос, не моя ли это сестра, и предложение поговорить после стрима, потому что я Изуми Масамунэ, то есть тот, с кем Эроманга работал всё это время... Но ни один из них не был достаточно нормальным, чтобы записать его в чат и отправить. И пока я размышлял, стрим уже закончился, за исключением одной вещи... Веб-камера всё ещё была включена. Чат с невообразимой скоростью летел снизу-вверх с разными интерпретациями одной и той же фразы: «ВЕБКА», «ВЫРУБИ ВЕБКУ ЭРОМАНГА», «ООО ЩА ПОСМОТРИМ КТО ЭТО» «НУ-КА КТО ЖЕ ЭРОМАНГА РАЗ ВЕБКУ НЕ ВЫРУБИЛ» и дальше в таком духе. Стример тем временем встала из-за стола и, потянувшись, сказала тем же роботизированным голосом: – «Ух, весело было. Так-с, теперь переодеться и поесть...» – Ой ё... Надо бежать. Так я сказал и, схватив ноут, побежал на второй этаж, а, прибежав, стал стучать в дверь и, как можно спокойней, но всё же кричать: – Эй! Вебка! Вебка! Судя по происходящему на экране, Сагири услышала это и выключила стрим уже точно. За секунду до этого в чате летали фразы из разряда «лол семейное вторжение». Вздохнув, я прислонился к стене и сказал себе под нос: – Чёрт возьми, это было близко... И после этого случилось то, чего я никогда не видел в своей жизни до этого. Дверь в Неприступную Комнату наконец открылась. За этот год впервые на моих глазах. За последние три года впервые передо мной. И из неё выглянула она. Девочка, не показывавшая носу из своей комнаты целый год. Художница, рисовавшая мне иллюстрации последние три года. Моя хрупкая сводная младшая сестра. Изуми Сагири. В моей памяти за секунду пролетели все воспоминания, связанные с ней: и наша первая встреча, и те редкие разы, когда я видел кончики её волос, и тот единственный раз, когда я увидел её почти полностью. Незадолго до того инцидента. Сейчас, когда она по своей собственной воле предстала передо мной, я могу наконец-то полностью её разглядеть. Да, она стала намного старше, а с учётом того, что ей всего 12, со временем это станет ещё заметней. Прибавила в росте, очевидно, что и в размерах тоже, хотя о каких размерах может идти речь в таком-то возрасте... С другой стороны, она с девяти рисует пошлости для моих ранобэ... Так, стоп, не о том думаешь, Изуми Масамунэ! Пока я стоял, не в силах ни пошевелиться, ни сказать чего-нибудь, Сагири начала сама. Её голос звучал едва слышно, хотя ещё 10 минут назад она резвилась на стриме. Похоже, говорить с людьми вживую без маски и через экран монитора сквозь маску – абсолютно разные вещи. – Д-давно не виделись... Брат... Но, даже сказанная так тихо, эта фраза дошла до моих ушей и заставила меня выйти из оцепенения. – Да уж... Год прошёл уже? – выдохнул я. – С той аварии... Нам обоим было до сих пор трудно говорить об этом, поэтому я понизил голос на последнем предложении. Сагири едва заметно дёрнулась, заслышав слово «авария». Повисло гнетущее молчание. Оно длилось где-то минут пять, хотя за временем никто не следил. Мы просто стояли, смотря друг на друга исподлобья, и единственное, что доказывало присутствие в нас жизни – наше дыхание. Наконец Сагири снова разрушила наступившую тишину. – Как ты... Как ты узнал, кто я?.. – Что ты Эроманга-сенсей? – уточнил я просто для связи с ответом, но прежде чем я продолжил, Сагири успела вставить своё: – Н-не знаю я никого с таким именем!.. – Тогда зачем брала, если он так смущает тебя саму... – при моих словах Сагири покраснела и слегка отвернулась. Я продолжил. – В общем-то благодаря твоей невнимательности и узнал. – То есть? – девочка повернулась и взглянула на меня своими большими глазами. – Ты на фоне веб-камеры оставила поднос со своим ужином. Его можно было разглядеть даже в той тьме, в которой ты сидела – спасибо свету от монитора. – О-оу... Вот, значит, как... Но зачем ты вообще смотрел на фон? Тут пришёл мой черёд задуматься ненадолго. Ответ, правда, нашёлся почти сразу же, но я думал, говорить или нет, хотя в нём ничего такого и нет вроде бы. – Взгляд просто зацепился случайно. Я сначала сам глазам не поверил своим, но всё же решил приглядеться и увидел, что это и правда то, что я тебе сделал. Даже надпись и почерк совпадают. – Кстати, почерк у тебя ужасный, брат. Гр-р-р-р. Зачем вот сейчас об этом говорить было... – Давай не будем об этом. Я и сам знаю про свой почерк. Вообще, тебе б уши отодрать за такой троллинг старшего бр... – А? – Кхм. Ничего. Я не был уверен, стоит ли ей сразу рассказывать о том, кто я. Сагири надула щёки. Серьёзно, как ребё... А, точно ведь... – Знаешь, Сагири. – А? – Ты очень круто рисуешь. Услышав это, Сагири покраснела аж до ушей. Я её понимаю – когда я впервые получил похвалу, у меня была точно такая же реакция. Однако, несмотря на это, выдавить из себя «спасибо» она так и не смогла. Просто смущённо кивнула. – Я даже больше скажу. Твои иллюстрации к «Возрождению Серебряного Волка» просто невероятно эротичны! А вот при этой фразе она резко повернулась ко мне и уже занесла свой кулачок, чтобы ударить им меня... – Сто-о-о-оп! Я понимаю твоё состояние, но выслушай, хорошо? Всё ещё сжимая кулачок и поскрипывая зубами, Сагири обратила взор на меня. В её глазах читалось: «не смей говорить мне такое!». Я прочистил горло и продолжил. – Я сказал это, потому что искренне так считаю. А также считаю, что, раз ты такое рисуешь, тебе стоит начать воспринимать такую похвалу в реальности так же, как в сети. – Но... Но это не так работает! Людей в сети я не вижу, поэтому мне легче принимать такие слова от них, но выпаливать такое прямо в лицо... Да ещё и девушке... Ты совсем дурак?! – Возможно. О том, что она всё ещё девочка, а не девушка, ибо слишком мала, я решил умолчать – Сагири и без того готова была взорваться. – И вообще, ты чего это меня тут учить вздумал? Мы же только второй раз в жизни разговариваем и первый – так долго и таким образом! – А почему бы нет? Я же твой брат старший, в конце концов. Услышав этот аргумент, Сагири почему-то затихла. Спустя пару секунд, правда, она сказала своё последнее слово: – Уходи. Ужин я съем, остатки верну на подносе. Предпочтений нет, так что готовь всё, что посчитаешь нужным. Лицо я показала. Так что, пожалуйста, больше не донимай меня. И на такой ноте девочка ушла обратно во тьму. Закрывая дверь, напоследок она бросила: – Тоже мне, братец-нравоучитель, блин... Я остался наедине с тишиной пустого дома и вернувшейся в своё обычное состояние Неприступной Комнатой. И если первое мой громкий вздох нарушить смог, то оковы второго – нет. – И что я натворил... – я сел на пол, прислонившись к стене. – Ведь и правда, тоже мне, нашёлся духовный наставник. Внезапно я понял, что хочу либо зажечь сигарету, либо пропустить немного спиртного в свой желудок. Я сразу же отмёл эту мысль: ещё чего не хватало – из-за неудачной попытки разговора с сестрой-затворницей становиться курильщиком или начать пить, в пятнадцать-то лет. Я совсем дегенерат, или что? – Ха-ах, – вздохнул я ещё раз. – Пойду поем – одними бутерами сыт не будешь, да и к тому же, этот разговор, особенно его концовка, очень много энергии затратил, поэтому есть всё равно хочется. И всё же, почему она так резко затихла, стоило мне напомнить, что я её старший брат? Это из-за того, что мы ни разу не общались толком, а я уже заочно зову нас семьёй? Но технически ведь это действительно так – мы ведь сводные брат и сестра. Да, не родные, да, виделись друг с другом лишь однажды, но разве и в том, и в другом моя вина? По большому-то счёту, во втором пункте виновата сама Сагири! Чёрт возьми, поди разбери, что у этой мелкой творится в голове... Вернувшись на кухню, я уже был готов готовить себе полноценный ужин, как вдруг услышал два топка сверху. Что бы это значило в данной ситуации?.. Ведомый интересом, я проследовал обратно на второй этаж и заметил с удивлением, что дверь в комнату Сагири открыта, а поднос стоит с нетронутой едой. Я поднял бровь в недоумении и спросил: – И что бы это значило? Сагири вытащила свою тонкую руку из двери, держа в ней колонку, а затем, поставив её на пол, водрузила на неё ещё одну. Поднятая бровь подумала, что лучше бы ей вылететь за пределы моего лица. Вдруг из колонок раздался голос сестры. Он звучал немного надрывно – возможно, из-за того, что она не привыкла так кричать, как это делала только что. – Кхм... В общем, я буду говорить сейчас таким образом, потому что показывать тебе лицо дважды за день – слишком много чести будет. Я прописал себе ладонью по лбу. – Так, ладно. И что ты хочешь сказать? – Я хочу извиниться за этот всплеск, который 5 минут назад произошёл. Прости меня, брат. Я просто... – Слишком трепетно к вопросу семейных отношений относишься? – !.. Д-да... Как ты быстро подобрал слова... Короче говоря, прости и постарайся понять. – Я понимаю, Сагири. И ты меня прости. Как-то я себя слишком рано взрослым почувствовал. – Ну, ты же заботишься о доме, так что... – Это да... – легко усмехнулся я и решил немного в другое русло перевести этот разговор. – А почему еду-то выставила? Сагири слегка рассмеялась. – Она чуть в ледышку не превратилась за время стрима и разговора! Так что... – Да, да, понял, разогрею, – вздохнул я. – С-с-спа... спас-с... – было слышно, что девочка старается, поэтому я решил её не перебивать. – С-с-спасиб-бо... На моём лице выступила улыбка. Я забрал поднос и ушёл вниз. *** – Фуа-а-а-ах... Знал бы ты, Изуми-сэнсэй, как я уста... Прости меня, господи, что это?.. Первая фраза. Кагуразака-сан, мой редактор и куратор, входит в нашу кабинку для переговоров насчёт судеб моих работ с кружкой, до краёв заполненной кофе, и чуть не проливает немного на стол, зевая от усталости. В её взгляде виднеется надежда на скорое окончание рабочего дня вперемешку с желанием убить всех вокруг из-за собрания, с которого она только что вернулась. Вторая фраза. Кагуразака-сан, мой редактор и куратор, видит на столе огромную кипу листов А4, которую я ей принёс на рассмотрение. В её взгляде явственно читается животный страх вперемежку с желанием убить всех вокруг, и я уже вижу себя первым в списке убиенных её рукой. Перебарывая подступающий страх от прожигающего меня взгляда куратора, я с максимально невинным лицом, словно пытаясь выбесить её ещё больше, отвечаю: – Это законченный новый роман, трёхтомник. Кагуразака-сан закатывает глаза. Кофе таки проливается парой капель на чёрный стол – рука, в которой находится кружка, начинает немного трястись. Мне стало невообразимо жалко моего редактора. Наконец она, потихоньку отходя от услышанного, говорит: – Ты... Ты совсем дурак? А вот это, наверху, небольшое, я ведь правильно понимаю, что это... – Это набросок сценария на случай, если эта работа получит аниме-адаптацию. – Нет, ты точно поехал головой... Или это я, и мне всё это снится... А-а-а-а-а-а!.. Кружка наконец опускается на стол. Вместе с ней – и голова Кагуразаки-сан. В молчании проходит пара минут. Наконец редактор поднимает голову: – В общем, я это смотреть не буду. И прежде чем ты спросишь, я спрошу тебя об одной вещи: ты вообще представляешь, что такое «краткое содержание» или «аннотация»? – Э... Да, знаю?.. Наверное... – Ну так скажи мне, что это. Хотя бы про краткое содержание. – Это... Я никогда об этом не думал раньше. Словосочетание «краткое содержание» всегда было чем-то, что объясняет само себя, но раз меня просят дать более развёрнутое определение, как бы иронично это ни звучало... – Это описание книги длиной до тысячи слов... Я думаю... – Бинго, Изуми-сэнсэй! А теперь ответь на ещё один вопрос... Ты хоть когда-нибудь пытался писать эти краткие содержания? Хотя бы для одной из своих книг? – Ни одна не прошла бы проверку, если бы я не писал их... – Так почему ты не можешь сначала предоставить краткое содержание и только затем – основную книгу? Почему из раза в раз ты приносишь уже готовый материал, не объясняя, о чём он? Я не могу не признать, что пишешь ты невероятно быстро, но, чёрт возьми, попридержи коней хотя бы раз и напиши КРАТКО, о чём речь в твоей книге! Несмотря на то, что из других кабинок послышались сдавленные смешки, меня пробрал холод. – Я... Я понял. Но можно я оставлю эти рукописи здесь? Завтра я принесу краткое описание, и мы приступим к обсуждению, можно ведь так сделать? Судя по виду, Кагуразака-сан заметно успокоилась после этих слов. По крайней мере, желание убивать исчезло из её взгляда. – Да можно, можно... Кстати, Изуми-сэнсэй, – тут она приободрилась, и к ней вернулась хоть какая-то жизнь. – Хоть твоя работоспособность меня и подбешивает временами, ибо ты не можешь ничего делать из того, что тебе из раза в раз говорят, но мне нравится то, как ты за последний год изменился. Увидев такую перемену в редакторе, и я почувствовал спокойствие, поэтому в своей обычной манере я ответил: – Это легко объяснить. Раньше ведь для меня написание и издание книг было больше хобби, чем работой, а теперь... Теперь это единственный мой способ заработка на жизнь, поэтому я пишу и пишу, в надежде получить деньги. Не знаю, как у меня удаётся это совмещать с именно творчеством, а не штамповкой второсортников, но сейчас для меня деньги – приоритет номер один. – Понимаю. В конце концов, не ты один такой, кто нуждается в деньгах, и в этом нет ничего плохого по большому счёту. Однако твоя мотивация и твой взгляд на творчество мне нравится больше, чем то же у других. О! Тут Кагуразака-сан совершенно оживилась и хлопнула в ладоши. – Я тут получила одну вещь, которая точно тебе понравится и придаст ещё больше мотивации творить! Погоди секунду, сейчас принесу из офиса. И женщина выпорхнула из кабинки. Я остался наедине с тишиной и огромной башней из своих работ. И как же мне написать это краткое описание?.. У высокой скорости написания есть плохая сторона, как и у всего остального, и это – огромный объём написанного. То есть, я даже не замечаю, когда мои зарисовки на 5 страниц превращаются в полноценные тома на 120 или даже больше, просто потому что я забываю, что я ставил себе рамки, и навешиваю на простой скелет так много мяса, что за день скелет становится персонажем или из ДжоДжо до пятой части, или из Кулака Полярной Звезды. Я погрузился в размышления о том, насколько жёсткие рамки нужно ставить, чтобы писать, что требуется, поэтому не заметил, как на своё место вернулась Кагуразака-сан. – Эй! Э-эй! – А?! Что? Ой... Простите, Кагуразака-сан, задумался. Женщина усмехнулась и протянула мне конверт. – Держи вот. Это должно тебе придать ещё больше мотивации к творчеству. Я поблагодарил её и взял конверт. Но, только раскрыв его и вытащив содержимое наружу, я сунул его обратно и, попрощавшись с редактором, пулей выбежал из издательства и ринулся домой. *** Я тяжело дышал. Всё-таки, даже если ты подросток, бегать четверть марафона от издательства до дома не стоит. Повернув ключ в скважине, я открыл дверь и зашёл домой, немного успокоившись. Зашёл в ванную, умылся, ибо весь взмыленный от бега, и пошёл на второй этаж с конвертом в руке. – Сагири. Открой, пожалуйста, мне нужно сказать тебе кое-что лицом к лицу. Дверь в Неприступную Комнату открылась, из неё показалась фигурка сестрёнки. В такой же розовой пижамке, как я видел её в первый наш разговор, с теми же растрёпанными, но всё же забранными у кончиков в хвостик волосами. Я подумал, что она невероятно красива и до жути мила. Но сейчас время было не для того. – Что такое, брат? Я вдохнул воздух и сказал: – Я – писатель Изуми Масамунэ. Автор «Реинкарнации Серебряного Волка». И этим поверг свою сестру в откровенный шок. – Т-ты?.. Идзуми Масамунэ?.. Как... Сагири пыталась подобрать слова, чтобы описать своё состояние от услышанного. Я её примерно понимаю – если бы не экстремальная ситуация, я бы тоже стоял как истукан посреди своей комнаты, когда узнал личность Эроманги-сенсея. – Нет, я, конечно, думала об этом... Но чтобы это было правдой... – А оно и есть правда. Признаю, избирать писательский псевдоним идентичным имени и менять кандзи на катакану – плохая мысль. Сагири на минуту замолчала. Затем дверь открылась ещё больше, и девочка жестом пригласила меня внутрь. Настала моя очередь удивляться. – Ну? Чего застыл-то?.. – её голос привёл меня в подобие обычного состояния, и я со словами «простите за вторжение» вошёл. Комната оказалась на удивление чистой. С учётом того, что Сагири не выходила из неё почти никогда с момента, как переехала в этот дом, я ожидал увидеть горы мусора, грязную нестиранную постель и всё в таком духе – но всё было с точностью до наоборот. Стены обклеены розовыми обоями, кровать чистая и заправленная, посреди комнаты маленький стол с графпланшетом на подставке – с него, похоже, Эроманга и ведёт свои трансляции. Под столом приставки – PlayStation 4 и Xbox One. Остаётся только догадываться, откуда у неё это всё, если ещё год назад как минимум «плойка» была только анонсирована*... – А ты неплохо так обустроилась. Молодец, – я улыбнулся протянул руку к макушке Сагири, чтобы погладить, но получил по этой самой руке. – Ауч, больно же. – Я же не разрешала меня трогать, кажется. – И с чего такая холодность... – вздохнул я. – ...дись. – А? – За стол садись, говорю. Я пожал плечами и сел за стол в сейдза. Не знаю, зачем именно так – привычка, наверное, в неизвестных помещениях садиться так. Сагири прошла мимо и села в паре метров. Через пару секунд я едва расслышал её голос: – Так, ммм... Я приблизился, чтобы что-нибудь услышать, и сразу же отхватил по лицу джойстиком. – Ай! Вот это реально больно было! – А ты чего ко мне прислонился?! – Так ведь не слышно ничего! Сагири опустила джойстик на пол и полезла зачем-то под кровать. Не хочу говорить, но мне показалось, что я видел её грудь из-за опустившейся пижамы... КХМ! Пока я отходил от увиденного, Сагири достала те же колонки, через которые происходил наш второй разговор, натянула на себя наушник с микрофоном и, отрегулировав громкость, спросила: – Так нормально будет? Не буду врать – вся эта конструкция виделась мне полным бредом. Почему бы просто не говорить погромче, чем использовать всё вот это вот? Со вздёрнутой бровью я ответил: – Выглядит это конечно бредово, но хотя бы тебя слышно. – Ладно. Так почему ты не сказал мне сразу, что ты писатель Изуми Масамунэ? – Подумал, что одного меня, пребывающего в шоке от такой информации, будет достаточно. Чтобы ещё и ты впала в ступор – нет, это уже перебор. – Вот как... Но если серьёзно, то как же это невероятно... – Да, подумать только. Я три года жил под одной крышей с Эроманга-сэнсэем и даже не подозревал об этом... – Я не знаю никого с таким именем, – быстро ответила Сагири. – У тебя присказка такая?.. – Н-нет... Просто это очень смущает, к-когда меня так называют. Но ты прав, брат. Чтобы я жила три года с Изуми Масамунэ-сэнсэем и не знала об этом... Всё это так внезапно... – Угу, понимаю, – закивал я головой, и сразу же мне пришла в голову мысль. – Вообще, я должен тебе прежде всего кое-что сказать. – А? Я сложил руки вместе и поклонился (хоть из сэйдза сделать это было трудновато): – Извини, что все эти три года заставлял тебя рисовать всякие пошлости в качестве иллюстраций! – Т-ты-ты-ты... – ой-ёй. Я приготовился закрывать уши. – СОВСЕМ ДУРАК, ЧТО ЛИ?! ... и не зря. Звук от крика Сагири отрезонировал со звуком из колонок, и на пару секунд дом заполнил очень громкий писк. Сагири не ожидала такого, поэтому на её лице можно было наблюдать смесь страха, боли и удивления, а глаза приняли вид знаков «больше» и «меньше», поставленных рядом. Если б мои уши не болели так же, как её, я бы, может, и усмехнулся, но сейчас была не совсем та ситуация. – Мои уши... – Ай-яй-яй-яй-яй... – Ты совсем сдурела, так громко в микрофон орать?! – А ты не сдурел так резко извиняться и ещё и насчёт такого?! – Я имел в виду, что мне стыдно за то, что я свою младшую сестру просил рисовать всякую непотребщину! – Вообще, это моя работа, если уж на то пошло... – сказала девочка уже тише. Я тоже успокоился и вернулся на место. – Да и к тому же, мне нравится их рисовать... А вот ты дебил. – Эй, это вообще сейчас к чему? – А кто мне еду не приносил прошлым летом, м? Два дня, брат! Два дня, брат! Ты можешь представить всё то отчаяние, что я испытала тогда? – А, это. Я тогда к дедлайну не успевал, поэтому пахал как угорелый. И, между прочим, тоже не ел почти! – Я была близка к тому, чтобы выйти самостоятельно себе сготовить что-нибудь, потому что ну невозможно! Ни стримить, ни по-нормальному работать нереально! – Так чего ж не вышла-то... – Так я бы проиграла, если бы вышла! – заявила сестра с победоносным видом. – Нет, даже если это чья-то цитата, круто это не звучит, – мгновенно парировал я. Сагири слегка поникла. – Ой, всё. И вообще, выходи хоть иногда по выходным из дома! – А когда мне выходить? Я же тоже работаю, как и ты. Сагири покраснела и ткнула в меня пальцем: – Да ты ведь стопроцентно с д-д-д-друзьями гуляешь после школы! Я буквально схватился за сердце. Единственным своим другом я бы назвал Томоэ, но даже с ней мы ни разу не гуляли – так, зависаем обычно у неё в магазине раз в неделю или две. О том, чтобы я гулял с кем-то после школы, речи никогда не шло. – Были бы они ещё, друзья эти... – сквозь зубы проговорил я. Сестра поняла, что сболтнула лишнего, пересела на кровать и потупила взгляд. Увидев это, я немного полегче продолжил разговор: – Кстати об этом. Я читал твой блог и на стриме был... Не говорю, что это плохо – даже наоборот, это хорошо – но это так странно в то же время. В смысле, я вижу тебя сейчас, видел тебя после стрима – и никак не могу провести параллель с тем, что видел на стриме или читал в блоге. Там ты весёлая и очень общительная. Даже шуточки отпускаешь и... и меня троллишь иногда, мдэ... Услышав это, Сагири немного потемнела. Я было собирался спросить, что с ней, но она начала раньше. – Это весело. Рисовать, стримить, общаться с другими по сети, блог вести – всё это весело. Я не знаю, почему, но мне кажется, в реальности так не получится. В конце концов, я кроме рисования ничего толком и не умею делать. Как бы сказать... – тут она взяла небольшую паузу. – Я с детства только и делала, что рисовала, и однажды это заметила мама и взяла меня под шефство. Фактически, всё, что я сейчас рисую – этому меня научила мама. Поэтому, когда её не стало, я совершенно забросила всё. Мне было тяжело видеть листы, карандаши, планшет этот. Хотелось подальше отойти от всего этого. – Но однажды я подумала, что вечно сидеть, сгорбившись на кровати, – это плохо, и решила посмотреть, что в интернете происходит, – продолжала сестра. Я молчал, слушая её монолог. – И набрела случайно на стрим какого-то художника. Он сидел в маске и рисовал, вечно отпускал всякие шуточки, общался с чатом, смеялся – веселился, одним словом. Тогда я подумала: «А может, и мне так попробовать?» – и попробовала. Поскольку уже тогда я была известна, на самый первый стрим набежало человек 500 – я невероятно удивилась, чуть не расплакалась! И знал бы ты, как это было весело! Общаться с кучей людей по всему миру, получать от них комментарии в духе «о боже мой, какая милота» или «ого, как это круто» – это всё было очень здорово. И всё это – не выходя из комнаты! Знать, что стольким людям нравится то, что я делаю – это же счастье! – Вот оно как. – я улыбнулся. – Со мной то же самое. В детстве ещё увидел, как люди публикуют фанфики и веб-романы и получают тонны похвал и всего такого, а самое главное, что они получают удовольствие от этого – и захотел так же. Первые работы, правда, никто толком не читал, но на одну из них я получил свою бесконечную мотивацию – рисунок со своими персонажами. К слову об этом... Я встал и прошёл до двери. Сагири в непонимании склонила голову. Я поднял конверт и раскрыл его. – Спасибо тебе, Сагири. За этот рисунок. Автор рисунка застыла. Но не от страха или чего-то такого – скорее от удивления. – Давай поладим, хорошо? Я хотел бы попробовать всё же поесть вместе со своей сестрёнкой, поухаживать за ней не через дверь Неприступной Комнаты, а напрямую. Быть может, даже смог бы сделать так, чтобы ты могла выходить не только из комнаты, но и из дома, чтобы мы могли с тобой прогуляться где-нибудь. – Просто потому, что ты мой старший брат? – спросила Сагири с надеждой в глазах. – Может, и не только поэтому. Я сам ещё не до конца уверен во всём. Ну так что скажешь? – улыбнувшись, спросил я. И увидел затем, что моя неприступная сестра наконец начала потихоньку разрушать стену вокруг себя. Она легко улыбнулась и кивнула. Я заулыбался ещё сильнее и сказал: – Тогда я повешу этот рисунок у себя в комнате как напоминание о начале воссоединения семьи Изуми. Идёт? – Идёт... Я спустился в комнату и повесил рисунок на скотч. На рисунке были все персонажи «Реинкарнации Серебряного Волка» – они говорили мне «Спасибо!».