Попытка повзрослеть

I lay in silence, but silence talks It tells me heaven is no closer than it was(c)Mark Ronson feat. Lykke Li

Ровно полночь на черно-белых часах, стук секундной стрелки даёт знать, что всё. Коннор пытается выровнять дыхание, но безуспешно; сам факт того, что «можно», заставляет его давиться воздухом. Он всеми силами пытается противостоять искушению, но не выходит: в руках телефон, а на дисплее ярко горит номер Дэвида. Искушение отдается где-то в сердце, а затем спускается ниже и медленно оседает в паху. От одной мысли, что ему восемнадцать, хочется стонать. Теперь можно. Коннор кусает губы, закрывает глаза и делает глубокий вдох. Он думает о том, чтобы написать Дэвиду «мне восемнадцать, можно я к тебе приеду», но осекается и откладывает телефон в сторону. В комнате прохладно, но это не спасает, наоборот, только усугубляет и без того мучительную ситуацию. Аллен не оценит его нетерпеливость и навязчивость. Тем более, с вероятностью в девяносто девять процентов Коннор уверен, что Дэвид спит. Похоже на глупый фанатизм, и возникает желание ударить себя по губам, забыть все ужасные мысли и проспать до утра, а лучше до полудня. Не думать о том, что последует после «восемнадцати». Не представлять, как сильные руки крепко стискивают бедра до синяков, не верить в то, что можно громко постанывать в ответ и требовать горячих поцелуев и коротких «ещё». Множество «не», которые разобьются вдребезги с наступлением утра. Коннор поворачивается на бок, посматривает на смартфон, лежащий в паре дюймах от него, и ждёт. Непонятно чего, но именно сейчас он желает, чтобы Дэвид позвонил и сказал сокровенные слова, о которых Коннор грезил. Не те, от которых пылают щеки с ушами, а простые, от которых появляется стимул жить дальше и верить, что всё будет хорошо. Две минуты первого, и Коннор слышит как вибрирует смартфон. За секунду берет в руки, снимает блокировку с экрана и не может поверить. «С днём рождения, Коннор», — черным по белому написано в сообщении от Дэвида. Наступает оглушительный шок с мучительным знанием, что Аллен тоже ждал этого дня, и разум Коннора с каждой секундой становится похожим на мешанину из неопределенных желаний и чувств. Встать с кровати, наспех одеться, вызвать такси и приехать к нему. Мысль занятная, но таит множество нюансов: вплоть до того, что Дэвид просто не впустит к себе в квартиру и отправит домой. Или совершенно другая, постыдная и в то же время будоражащая идея, от которой Коннор начинает нервно икать, а затем смеяться: пригласить Дэвида сюда, к себе домой. Дяди Хэнка не будет до понедельника, а сейчас только суббота. Коннор набирает сообщение-вопрос «Ты приедешь ко мне?» и не надеется на ответ. На улице полночь, Аллен устал и, наверное, поставил телефон на беззвучный режим. Проходят долгие минуты, но ответа Коннор не получает. Он хочет убить себя за такую поспешность, в таких делах следует быть аккуратным, последовательным и тем более нельзя спешить и нестись впереди паровоза. Но чёрт возьми, ему восемнадцать! Он ждал этого момента, ждал, когда перестанет скрывать свои чувства к Аллену, чтобы прикоснуться к нему, нежно поцеловать и крепко обнять у всех на виду. Перестать чувствовать себя ребенком, которому двадцать четыре часа, семь дней в неделю нужна опека и постоянная защита. Коннор может сам о себе позаботиться, способен сам принимать решения и нести за них ответственность. Ему восемнадцать. На часах десять минут первого, и смартфон Коннора пищит от нового сообщения. «Значит, Хэнка дома нет?» — задаёт вопрос Дэвид, и он приводит в замешательство Коннора. Неужели они поругались? Из-за чего? Что случилось? «Нет. Он приедет в понедельник», — отвечает Коннор и чуть позже отправляет ещё одно сообщение: «Ты приедешь?» Ожидание такое сильное, что Коннор нервно ёрзает на кровати, пытаясь унять дрожь в руках с внутренним напряжением, что скручивается тугим узлом в животе. От ответа Дэвида зависит всё. У Коннора иссякает терпение, и он уже ищет номер Аллена в телефонной книге, но приходит звонкий щелчок смс, и в ней написано: «Утром». Нет уж. Вместо напряжения появляется раздражение. Дэвид приедет утром. «Утром»! Какого хрена? Ещё часа ночи нет, и ждать до шести или на крайний случай десяти утра у Коннора нет ни малейшего желания. Он в кромешной темноте наспех надевает джинсы с футболкой, под кроватью ищет чистые носки и набирает на телефоне номер первого попавшегося в поисковике такси. Коннор не дождется утра, Дэвид ему нужен именно сейчас! Чтобы здесь стоял и смотрел на него своим непроницаемым взглядом, от которого сердце поёт. Когда Коннор подъезжает к дому Аллена, то его не вовремя начинают раздирать на части противоречия. Домашний пыл сошёл на «нет» на перекрестке третьей и пятой улиц, и приходит на ум мысль прекратить навязываться и развернуться обратно домой, досыпать свой беспокойный сон и верить, что Дэвид приедет к нему утром. — Ты платить собираешься? — зевает таксист и деловито хлопает по счётчику. — Ещё пять минут — и плюс доллар. Вопрос об оплате резко выводит Коннора из собственных умозаключений, он отдаёт таксисту деньги, забыв о сдаче, и быстро выходит из машины. На улице холодно, дует ветер, а Коннор стоит в тонкой футболке и потёртых джинсах, в тех самых, в которых он искал приключения в одном из криминальных районов Детройта, где и нашёл его Дэвид. Коннор переминается с одной ноги на другую и пытается понять, в какой квартире живёт Аллен. Дядя как-то упоминал, что Дэвид живёт на седьмом или восьмом этаже и то, что «у него нет никакого спиртного в доме, что совсем непорядок!» Парочка окон горит теплым светом, в остальных — полный мрак, а железная дверь, ведущая в квартиры, оснащена домофоном, и пройти просто так невозможно. Надо узнать номер квартиры и позвонить хозяину. Проблема в том, что Коннор не знает, в какой квартире живёт Дэвид. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Коннор решается позвонить ему, спросить номер квартиры. Он подносит телефон к уху, и к собственному ужасу подступает неприятный комок в горле. Длинные гудки и сонное: «кто». — Это я, эм, привет, — запинается Коннор и тихо откашливается. — Скажи номер квартиры, чтобы я смог позвонить тебе по домофону. Красноречивое молчание и затем с лёгким смешком: — Дождаться утра мы не можем? — Не могу, — отвечает Коннор и нетерпеливо добавляет: — На улице холодно, а я в одной футболке. Скажешь номер? У Коннора проносится миллион и одна фраза того, что Дэвид может сказать, но слышит: — Девяносто четыре. По телу разливается приятное тепло, и Коннор со спокойной душой набирает две цифры на домофоне и нажимает кнопку вызова. Электронный писк, и массивная дверь дома открывается, и Коннор сразу забегает в подъезд. Он с интересом разглядывает доску постояльцев и узнает, что Дэвид проживает на последнем этаже. Коннор вызывает лифт и с нетерпением ждёт встречи с Алленом. Близится час ночи, но у Коннора сна ни в одном глазу, наоборот, он полон энергии и жизни. И он надеется, что Дэвид тоже. Лифт откликается звучным гулом и спустя время останавливается на этаже, где живёт Аллен. Коннор не знает куда деть руки: то ли убрать в карманы джинсов, то ли поправить воротник футболки. Он замечает стоящего на пороге квартиры Дэвида, и сердцебиение учащается. Коннор нервно сглатывает от его вида: оголенный по пояс, руки скрещены на груди, а взгляд голубых глаз направлен на него; внимательный, изучающий, словно ждёт, когда добыча сама отдастся ему в руки. А Коннор и не против: он мягко ступает по тёмно-серому ковру и в каждый шаг вкладывает массу усилий, чтобы не побежать и не прижаться к нему. Не вовремя, но Коннору кажется, что так будет правильней: пытаться выдать из себя благоразумного и не ведущегося на похоть подростка, которому уже как час восемнадцать. Расшатанное в край благоразумие не помогает, когда он слышит от Дэвида: — Привет. До него только руку протяни, и Коннор не выдерживает. Один большой шаг, и вот он страстно целует Дэвида, грубо вжимая того в стену. Все ничтожные барьеры и стены навязанной чистоты и законности стираются, ведь Аллен отвечает ему, ласково поглаживая плечи, и под конец подхватывает Коннора за бедра и несёт вглубь квартиры, перед этим захлопнув входную дверь ногой. Фантазии наконец станут реальностью, до того желанной и осязаемо нужной. Невыносимо хорошо и запредельно прекрасно. Дэвид опускает Коннора на кровать и разрывает поцелуй, его руки исследуют каждый дюйм разгоряченного тела, попутно снимая футболку. Коннор почти стонет в голос от того, что раздаются звук расстёгнутой ширинки и хлопок клёпки на джинсах. Хочется всего и много, но Коннор слышит отрезвляющее от Дэвида: — Прими душ. Простите, что? Он серьезно? Распалить нервы по всему телу совершеннолетнего подростка и бросить немногословное «Иди в душ»? Коннору нужны объяснения, но он их не услышит; Дэвид дарит ему один долгий поцелуй и жарко шепчет: — Я жду. И одним движением стаскивает с Коннора джинсы, оставляя того в одних трусах. — Может, со мной примешь? — предлагает Коннор, но в полумраке комнаты он видит, как Дэвид отрицательно качает головой. — Прямо и налево, ты найдешь, — пропускает предложение Аллен, он легонько хлопает Коннора по плечу и отпускает его. — Поверь, тебе это нужно. Самодовольно и эгоистично, но это звучит с необыкновенной нежностью, что Коннору невольно становится не по себе. К горлу подступает волнение, неожиданно появляется страх. Он клокочет, потихоньку расправляется в груди и представляется удушающей паникой. Всё происходит очень быстро? Поэтому Дэвид отправил его в душ? Коннор и правда всем сердцем желал, чтобы поскорей это произошло. А сейчас… Бред, он ждал совершеннолетия два с лишним года, и отказаться от близости с любимым человеком, просто потому что всё могло пойти не так? Он не помнит, как зашёл в ванную комнату и сколько стоял под холодным душем, пытаясь справиться с нахлынувшими мыслями, но возбуждение медленно затухает. Вместо похоти появляются отголоски разума и зачатки контроля. — Всё в порядке? — стучит в дверь Дэвид. Его голос звучит спокойно и ровно. Коннор вздрагивает, и вместо того, чтобы отключить душ, наоборот путает краны, и теперь вместо холодной льётся горячая. — Да, всё хорошо, — отзывается он и поспешно выключает воду. Берёт с полки полотенце, быстро обтирает себя и завязывает на бедра. На выходе Коннор встречает Дэвида и не знает, что делать. Аллен стоит слишком близко к нему, его дыхание опаляет и без того распаренную кожу так, что трудно сделать полноценный вдох. — Ты уверен? — спрашивает Дэвид и смотрит в карие глаза Коннора. Нежно проводит пальцами по скуле, щекам и останавливается на губах. — Нам некуда спешить. Страх с волнением испаряются, и вместо них появляется нечто новое; оно хрупкое, что если сжать руками, то ничего не останется, кроме жгучих порезов. Оно прекрасно, и терять это чувство Коннор не намерен. Он подаётся чуть ближе и мягко целует Дэвида. Сперва невесомое прикосновение губами, а затем углубляет поцелуй. Его ответ красноречивее пустых слов, и Коннор чувствует, как Дэвид улыбается. Руки Аллена медленно спускаются ниже, поглаживая спину, и останавливаются там, где начинается полотенце. Коннор понимает, что постанывает в ответ, когда Дэвид чуть сильнее сжимает ягодицы. — Я хочу тебя, — на выдохе шепчет Коннор и осыпает быстрыми поцелуями. По щекам, скулам, шее и ключице. Возбуждение скручивает тело, и кажется, что лучше быть не может, пока Дэвид не подхватывает Коннора за бедра и несёт до кровати. В действиях Дэвида сплошная нежность, и Коннор всецело доверяет ему. Вся ночь и кусочек утра в их полном распоряжении, им некуда спешить. Дэвид разрывает поцелуй и отпускает Коннора, он тихо говорит: — Погоди, не одни поцелуи входят в твой день рождения. В ответ Коннор согласно кивает ему и пытается унять глупую дрожь с волнением. Он лежит на кровати, полностью обнаженный, а полотенце Аллен отобрал. В комнате прохладно, нужно укрыться чем-нибудь. Под руку попадается одеяло, и Коннор сразу укутывается в него. Раздается четкий звук открывшейся бутылки и чего-то рвущегося. Коннор пытается рассмотреть в беспроглядной темноте комнаты, что делает Дэвид, но не выходит. Спальня озаряется теплым светом ночника, и Коннор видит Дэвида: голого, раскатывающего презерватив по эрегированному члену. От увиденного зрелища у Коннора пересыхает в горле и наступает полная тишина в голове. Его мужчина красивый, до боли притягательный. Затянувшиеся длинные шрамы по всему телу не уродуют его, а лишь добавляют шарма, и хочется прикоснуться к ним, изучить их все. И теперь Коннору жарко, и он отбрасывает одеяло. — Можно? — спрашивает Коннор, присаживаясь на край кровати, чуть ближе к Дэвиду. — Думаю, это… — Аллен осекается, нервно сглатывает и замолкает. Коннор осторожно касается бедра, медленно проводит вверх и доходит до продолговатого шрама, пересекающего поясницу. Поразительно. Коннор дотрагивается до шрама, вырисовывает незамысловатые узоры на нем и хочет пойти выше, до темного рубца под рёбрами, но его грубо останавливают. — Лишнее, — с трудом подает голос Дэвид и хватает Коннора. Крепко держит за руки, чтобы не смог вырваться, но затем ослабляет хватку и через мгновение и вовсе отпускает. Коннор не способен мыслить и переваривать всё, что происходит с ним сейчас. Он чувствует давление, и ему слишком тяжело: член сочится смазкой, ноет от напряжения, надо дотронуться до него, снять это зудящее наваждение, но Дэвид несильно бьет Коннора по рукам. — Подожди, — требует он и слегка прикусывает ухо Коннору. Сладко и одновременно горько. Продлить удовольствие или свести все к концу, к кульминации всего, чего Коннор желал последние и изматывающие до потери пульса годы? Когда в него входит первый палец, щедро сдобренный смазкой, то Коннору больно, но Дэвид успокаивает его легкими поцелуями по лицу, телу и говорит нежные слова о том, что «боль пройдет и станет легче, расслабься, всё хорошо». И Коннор верит ему, всецело, на все сто процентов и больше. Ведь иначе никак, Аллен для него все — его сбывшаяся мечта, его первая любовь. Дэвид растягивает Коннора медленно, стирает непрошеные слезы с лица и дарит долгие поцелуи, утягивая в пучину сложных ощущений. Второй и третий палец Коннор почти не чувствует, лишь некий дискомфорт, а затем он и вовсе теряется в удушающем удовольствии, что умудряется глухо простонать имя Аллена, сильнее сжимая руками и оставляя на спине красные полосы. — Потерпи, — ласково шепчет ему на ухо Дэвид и вытаскивает пальцы, от чего Коннор разочарованно выдыхает. Дэвид входит в него, медленно и осторожно, постоянно шепча успокаивающие, ласкающие слух слова, Коннор думает, что его мир рушится в данный момент. Рушится, как колонна, состоящая из фигурок домино, неспешно и с нажимом. Восхищает. Дэвид начинает двигаться, постепенно наращивая темп, и с губ Коннора срывается стон, слишком хорошоотличнопрекрасно, и он просит «ещё». Каждый раз Дэвид задевает точку, о которой Коннор хорошо знает по урокам анатомии и гей-литературе. В глазах проступают слезы, и Коннор пытается оттянуть момент, продлить удовольствие, но больше выдержать не может. Он страстно целует Дэвида и кончает, даже не лаская себя. В руках приятно покалывает, в голове пусто, словно все мысли, что Коннор раньше держал при себе, исчезли. Ещё пара рваных толчков, и Дэвид тоже кончает, падая на Коннора. — Прости за резкость, — с трудом выговаривает он и поднимает взгляд. В отсвете ночника глаза Аллена кажутся темно-синими. — Оставайся на кровати. Коннор его не понимает, ведь все произошло по обоюдному согласию. Всё случилось как они того и хотели. Коннор видит, как Дэвид поднимается с кровати и направляется в ванную. Холодно и липко, Коннор поздно замечает, что на животе у него капли спермы, и становится неловко. Он замарал себя и простыни Дэвида. До Коннора доносится негромкий скрип, и в проеме двери он замечает Дэвида с влажным полотенцем в руках. — Не нужно… — отнекивается Коннор, когда Дэвид начинает обтирать его полотенцем. — Чтобы всё засохло? — со скепсисом спрашивает Дэвид. — Ты потом пожалеешь об этом. Коннор не может найти достойного ответа и просто молчит, пока Дэвид вытирает его: бережно, стараясь не причинять лишней боли. — Дэвид… — Да? — Когда ты понял? — Коннор задает тот самый вопрос, который звучал пару дней назад, в машине Аллена. Ему нужно знать. Дэвид обещал сказать на день рождения, и уже прошло несколько заветных часов, но он почему-то медлил с ответом. — Когда привез тебя домой в четвертый раз, — отвечает он, прямо глядя Коннору в глаза. — До сих пор помню, как ты обижался на меня, что не дал их избить. И тогда подумал, — он прикусывает губу и позже добавляет: — вот я влип. — Что? Это было больше года назад! Четвертый раз Коннору запомнился тем, что он чуть не подрался с Гэвином и его бандой на их территории, а в этом квартале как раз патрулировал сержант Дэвид Аллен. — Тогда ты был несовершеннолетним, — пожимает плечами Дэвид и заканчивает протирать Коннора. Он мягко целует Коннора в лоб и тихо продолжает: — А сейчас нам нужно поспать, уже поздно. С последним Коннор неохотно соглашается. Ему хотелось бы слушать Дэвида вечно, но глаза слипаются от усталости и тело потихоньку начинает отзываться тянущейся болью. Утро воскресенья задается неприятными писками уведомления смартфона, а затем и вовсе сменяется настойчивыми звонками. Коннор неохотно берет смартфон, и не посмотрев, кто звонит ему в столь раннее время, отвечает на звонок. — Да? — Где ты? — из трубки доносится рассерженный голос дяди Хэнка. — Приехал пораньше, а тебя дома нет и комната в беспорядке, что я должен думать? Сон как рукой снимает, и Коннор быстро встает с кровати и тут же шипит от боли. Поясницу адски ломит, что он скрючивается пополам. Вдобавок к последней прибавилась мигрень. — У друга, — шепчет он, стараясь не разбудить Дэвида. — Я думал ты только в понедельник приедешь. Что я должен один дома делать? «Хорошо, что я поехал к Дэвиду, а не он ко мне, иначе все могло выйти не лучшим образом», — думает Коннор. Он и представлять не хочет, что было бы, если бы всё случилось дома. На стороне дяди витает молчание, а затем раздается усталый вздох и спокойное: — Ладно, когда приедешь домой? — Через пару часов. — Хорошо. Секунду спустя слышны гудки, и Коннор спокойно выдыхает. Появляется маленькая передышка, и можно поспать еще час. — Хэнк звонил? — спрашивает сонным голосом Дэвид и присаживается на кровать. — Да. Короткую тишину прорезает телефонный звонок, на сей раз не у Коннора, а у Дэвида. Аллен с сомнением берет смартфон с тумбочки, смотрит на дисплей и неуверенно отвечает: — Да, лейтенант Андерсон? Коннор в шоке, Дэвид, мягко говоря, тоже, но из динамика отчетливо слышно, как Хэнк ворчит: — Ты знаешь, где Коннор? От всей этой странной ситуации почему-то хочется смеяться, но Коннор душит этот мимолетный порыв. Если засмеется, то он представить не может, что произойдет, если дядя Хэнк узнает, где находится его драгоценный племянник. Дэвид медленно поворачивается к Коннору, с интересом разглядывает его и серьезным тоном отвечает: — Дома? — Нет! — повышает голос Хэнк, но затем спокойно спрашивает: — Знаешь каких-нибудь его друзей? — Никак нет, лейтенант. — Ладно, извини, что разбудил, — сменяет гнев на милость Андерсон. — Ты приедешь поздравить Коннора? У него сегодня день рождения. — Правда? — наигранно удивляется Дэвид, за что получает несильный тычок в бок от Коннора. — Точно, из головы вылетело, — и получает еще один, теперь под ребро. — Черт, да, я приеду, только днем. Нужно еще подарок ему купить. — Будем ждать. Дэвид завершает вызов. — Хватит меня тыкать, больно же! — возмущается Аллен, но в голосе звучит намек на веселье. — Что за подарок? — Не скажу, так как у меня его нет, — бодро отвечает Дэвид. Он замечает, как Коннор неудачно скрывает боль и пытается сесть поудобней. — Я дам тебе обезболивающее. Коннор кивает и мысленно благодарит его, когда Дэвид приносит две таблетки и стакан воды. — Выпей. — Спасибо. Коннору кажется, что это его лучший день рождения, несмотря на боль пониже спины и возникшую мигрень: Дэвид смотрит на него с толикой заботы и чем-то ещё, отчего сердце невольно пропускает удар. — Будет неловко сидеть с тобой дома в компании Хэнка. После всего, что случилось. — Ты справишься. На его слова Дэвид улыбается и мягко целует Коннора. Да, все получится, правда, придется потерпеть пару неловких часов, но в остальном все прекрасно.