Шафер жениха

      Уже второй час как Саша караулит своего методиста под дверью кабинета, и это ожидание становится все более мучительным с каждой минутой. Ответ из Монако пришел вчера вечером. Об этом с утра ему на ходу сообщил Гончаренко, но, видимо, желание помучить своего студента неведением еще несколько часов было столь велико, что на основной вопрос, который волновал Сашу, он не ответил.       Вот и приходится ждать его под дверью и каждые пять минут отвечать на взволнованные вопросы Александра короткими сообщениями состоящими из одного слова — «Нет».       Методист все же появляется в коридоре, правда спустя еще полчаса. Замечая его издали, Саша несется к нему навстречу, забывая все правила приличия. Впервые он ощущает на себе, как это — когда дышать забываешь, а от волнения начинает тошнить. — Виктор Михайлович! Ну что? — Идем в кабинет, Саша, — Гончаренко не спеша открывает дверь и проходит внутрь, а Головин, сцепляя пальцы в замок, мнется у двери ожидая своего приговора. — Садись, — Виктор Михайлович, не отрывая взгляда от стопки бумаг, кивает на стул возле своего стола, и наконец-то отыскав нужный ему документ, протягивает Саше, — вот он, можешь ознакомиться.       Головин чувствует, как сердце начинает биться в районе горла, а руки дрожат, от чего строчки прыгают перед глазами, с трудом складываясь в цельный текст: «Головин Александр Сергеевич, 30 мая 1996 года рождения. Направляется на практику сроком 12 месяцев, с 1 июня….» Он не верит, что этот коктейль из противоречивых эмоций возможно испытывать только из-за охватившей его радости. — Значит надо быстрее оформлять визу…. — не выпуская из рук свое направление, он поднял глаза на Гончаренко, который немного нервно барабанил пальцами по лакированной крышке стола. — Да, пришли все ксерокопии документов, начнем оформление. И начинай собирать чемоданы, — весело отвечает Виктор Михайлович, когда Головин нетерпеливо поднимается и окликает его уже на пороге, — и мои поздравления, Саша! — Ага. Спасибо!       Он выбегает в коридор и расплывается в счастливой улыбке, до сих пор не веря в то, что его самая главная мечта наконец-то сбылась. Не отвечая на последнее сообщение Ерохина и Дзюбы, Головин спешит к ним на стадион, справедливо полагая, что такие новости лучше всего сообщать лично.       Теперь его главная задача — это не показывать Александру, как мучительна для него предстоящая разлука с ним. Мысли о ней как удар ножа в сердце, и не простой, а с поворотом.       Несмотря на то, что только середина мая, на улице погода уже совсем летняя. И в теплый солнечный день, под руководством Артема и помогающего ему Александра на стадионе тренируются две команды одновременно. Саша бесшумно подходит к ним со спины и обнимает за пояс. — Сашка! — Ерохин резко оборачивается к нему, ощутимо сильно хватает его за плечи и разве что еще не встряхивает для полной демонстрации своего недовольства, — ты что молчишь-то? — Я говорил с Гончаренко, извини. А потом сразу к вам пошел. — Так какие новости? — вмешивается Артем, переводя тему к главному вопросу. — Первого июня я улетаю! В ближайшее время все оформляют и покупают билеты! — после этих слов, Ерохин резко отпускает его и отходит в сторону на пару шагов. — Что ж, значит надо решить, как нам провести последние дни! — улыбка Александра больше напоминает усмешку, — и устроим тебе проводы. — Поддерживаю! — Дзюба одобрительно хлопает его по спине, — ты же все организуешь? — Конечно! — кротко выдыхает Александр, бросая на Артема немного странный, но явно недовольный взгляд. — Уверены, что это лучший вариант? — Саша замечает внимательный, сердитый взор Акинфеева, который останавливается невдалеке и, видимо, прислушивается к их разговору, — Игорь Владимирович выглядит крайне недовольным. — Да когда он вообще… — Дзюба! Ерохин! — предупреждающий голос Игоря перебивает Артема, — вы тренировку проводите или с Головиным болтаете?! — Игорь, у нас пятиминутный перерыв! — отвечает Александр и успокаивающе сжимает руку Артема, который уже готов ответить ему в менее вежливой форме. — Я засеку время! Пять минут и на поле! — Акинфеев разворачивается и уходит в сторону, скользнув по ним внимательным взглядом. — Почему он постоянно тебя дергает? — непонимающе спрашивает Саша, не спуская глаз с Игоря Владимировича, который, возвращаясь к воротам, пару раз все же на них оглядывается. — Я задаю ему этот вопрос не первый год! — Артем, не сдерживая вздоха, поворачивается к студентам, что не спеша пинают друг другу мяч.  — А может ты как-то не так его задаешь? — Ерохин, ухмыляясь, смотрит на удивленного его вопросом Дзюбу.  — Ну а как надо?  — Языком! — подсказывает Саша, которому его догадки давно не кажутся смешными и безосновательными.  — Так я вроде им и спрашиваю! — возмущенно отвечает Артем и, все больше хмурясь, переводит непонимающий взгляд с Ерохина на Головина. — Нет, ты словами спрашиваешь! — Александр прячет смешок в кулак и возвращается к студентам, — перерыв закончен! — Что он имеет ввиду? — Артем разворачивается к Саше, — на что намекает?! — Потом поймешь… — уверяет его Сашка и, улыбаясь, отходит в сторону, прячась в тени стадиона, — я вас здесь подожду.       Кивнув ему, Дзюба присоединяется к Ерохину, оставляя Головина наедине со своими нелегкими мыслями. Напряженность Александра заметна издалека, стоит только Саше взгляд на него поднять, как сразу же сердце замирает, и порвать хочется это направление к черту.       Но надежда на то, что вдали от него все пугающие мысли, что последнее время настойчиво лезут в его голову, утихнут, держит и не дает отказаться от мечты, к которой он так долго шел. Нельзя отступать, когда цель так близка. И нельзя ломать дружбу, идя на поводу у желаний и потакая своим слабостям, как бы этого не хотелось…       Тренировка постепенно подходит к концу, Александр и Артем отпускают студентов на заслуженный перерыв до вечера и подходят к нему. — Ну что? Теперь можно сходить на обед? — с надеждой интересуется Саша, у которого от голода уже давно урчит желудок. — Идем! — согласно кивает Ерохин и прижимает его к своему плечу, — значит, у нас последний месяц? — это звучит на удивление легко, настолько, что сердце обдает холодом от его показного равнодушия. — Да. Обратный отсчет пошел. — Значит, попробуем эти дни повеселиться. — Хорошо, — Саше ничего не остается, как улыбнуться в ответ. Погруженный в свои собственные размышления Артем идет рядом с ним и молчит, засунув руки в карманы. Его мысли кажутся Саше такими же тяжелыми, как и его собственные.

***

       Май месяц, по мнению Александра, несется неестественно быстро. Все свободное время уходит на сборы Саши, и их жизнь становится реальным воплощением фильма «День Сурка». Последние дни перед самолетом комната Головина напоминает зал ожидания на вокзале, вся заставленная сумками, она совсем не походит на жилую. Волнение Саши все больше передается Александру. Но он, конечно, этого не показывает. Улыбаясь, Ерохин в сотый раз повторяет, что все будет хорошо. Это звучит так убедительно, что скоро он и сам в это поверит. У Саши точно — будет.       Прощальная вечеринка запланирована за два дня до Сашиного отлета и удачно выпадает на пятницу. Это позволяет расслабиться на вечеринке большей части студентов, даже тех, кто особо близко с ним никогда и не общался.       В просторном холле как всегда много народу. Александру удобно, что никто не замечает его истинного состояния, которое легко прочитать по его натянутым в последнее время улыбкам и залегшим под глазами теням, а бокал крепкого алкоголя в его руках красочно дополняет эту картину. Равнодушным взглядом он наблюдает за студентами. Они пьют и танцуют, искренне смеются над глупыми шутками. Либо уже целуются по углам со своими новыми пассиями на ночь. Смотря на них, Александр понимает, что и сам еще так же молод, как и они, но желания хоть немного развеяться и повеселиться у него нет. Совсем недавно на подобных вечеринках он был центром всеобщего внимания, а сегодня предпочитает оставаться в тени и пить не самый качественный алкоголь, который неприятно обжигает горло. — Опять Акинфеев! - жалуется Артем, опускаясь на софу рядом с ним, и медленно цедит виски из бокала. — Что ему опять не нравится? — уточняет Ерохин, окидывая беглым взглядом танцующую толпу, стараясь отыскать в ней Сашку, которого упустил из виду примерно полчаса назад. — Пишет, что проходил мимо нашего корпуса, и, по его скромному мнению, у нас слишком шумно! — Далеко его занесло… - замечание Александра вполне справедливо, учитывая, что учебный корпус на приличном расстоянии от общежития Дзюбы и Александра, — ему давно пора быть дома. — Он последние месяцы часто в академии остается. Видимо в городе ему делать совсем нечего. — Артем сообщение Игоря решает оставить без ответа и убирает телефон в карман. — Контролировать тебя ему явно интереснее… — Ерохин в ответ ухмыляется и подливает виски в бокал Артема, наполняя его до краев, — ты не думал все же выяснить с Акинфеевым отношения? Явно же, не просто так он тебя вечно цепляет. — Конечно не без причины! Он моя личная заноза, вот и все! — Может, ты ему нравишься? — Прекрати Ерохин! На роль свахи ты совсем не подходишь, учитывая свои собственные проблемы в личной жизни, — Артем вновь резко пресекает подобные разговоры, считая их не большим, чем не очень удачной шуткой двух Саш. — У меня все хорошо! Я не жалуюсь и один никогда не останусь, — наиграно усмехается Александр и пожимает плечами, давая понять, что его замечания не имеют под собой никаких оснований. — Да. Только вот интерес у тебя к конкретно одному парню с четвертого курса. — Артем не спорит с его оправданиями, но уступать ему он все же не намерен, и оставляет последнее слово за собой, — где он кстати? — Я не знаю. Свалил, видимо, уже к Илье. Или Роме, а может даже и к Феде! — А может ты пойдешь и найдешь его? Это все же лучше, чем напиваться. — Зачем? Признаюсь я ему сейчас, когда у него уже направление на руках. И что? Он улетит, зная о моих чувствах, и будет мучиться от чувства вины. Либо останется и будет ненавидеть меня за то, что из-за меня упустил свой шанс? Нет уж, Артем, таких жертв мне от него не надо.       Дзюба понимающе кивает и делает щедрый глоток, взглядом указывая на появившегося в зале Головина. Тишина, повисшая между ними, не давит, в ней куда больше понимания и сочувствия, чем в тысяче возможных слов, и, когда Сашка, не стесняясь присутствующих, обнимает и целует совсем еще юного парнишку, только ладонь Артема тормозит Александра, не давая вскочить с места и наделать пьяных глупостей.       Он успевает перевести дыхание, прежде чем за их спинами слышится грохот и звон бьющихся бутылок, вперемешку с возмущенными криками и звуками начавшейся драки. — Так, видимо Акинфеев прав — нам пора закругляться! — Артем резко поднимается и спешит разнять двух разбушевавшихся студентов.       Словно в тумане Александр допивает третий бокал, не спуская взгляда с Саши, который, напрочь позабыв обо всех правилах приличия, уже откровенно лапает нового знакомого. Имя которого, как подозревает Ерохин, даже не знает.       Оставляя на столике пустой бокал, он поднимается и, сливаясь с толпой, обнимает за пояс сокурсника Саши, с которым успел близко познакомиться пару месяцев назад. Чуть позже, покидая с ним зал, Александр ловит на себе взгляд Саши, которому не может найти подходящего описания. Он кажется ему одновременно удивленным и разочарованным. И в то же время — понимающим. Александр улыбается ему, давая понять, что искренне желает ему хорошо провести время.       Скрепя сердцем, Ерохин все же заставляет себя порадоваться за Сашу. Хорошо, что последний вечер он не проведет в одиночестве. Свои же чувства он старательно игнорирует, надеясь, что они сами утихнут, когда-нибудь… Наверное.

***

— Ты уверен, что мне не надо поехать с тобой? — Александр грузит чемоданы Саши в багажник такси, которое служит практически единственным источником света в ночной темноте. Ему до сих пор кажется, что все происходящее нереально. Разум сопротивляется и отказывается принимать это за действительность. — Уверен. А у тебя утром тренировка. Так что тебе надо выспаться, — Сашка смотрит на экран телефона, уточняя время, — уже три ночи, так что возвращайся к себе. Я доберусь один. — Напиши мне сразу, как только приземлишься в Монако, — Ерохин не перечит, кивая, застегивает ему ветровку, укрывая от усилившегося ночью прохладного ветра. — Знаешь, я давно хотел сказать тебе…. — Головин убирает со лба Ерохина волнистую челку и улыбается с легким прищуром, — с щетиной тебе и правда куда лучше…       Александр на ощупь находит Сашину ладонь и резко притягивает его к себе, давая ему возможность уткнуться носом в свое плечо. Этого достаточно, чтобы начать задыхаться, а в груди полыхнуло жаром. — Обещаю не бриться начисто, — улыбнуться ему не удается, слишком сильно свербит в горле, а воздуха слишком мало, чтобы дышать полной грудью. — Хорошо, я буду контролировать тебя через фото, — голос Саши привычно теплый и ласковый, как и ладонь, что ложится на его щеку, заставляя верить. — Иди, Саш, — Ерохин выпускает его, быстро облизывая пересохшие губы, — а то опоздаешь на самолет.       Головин на прощание сжимает его плечо и поспешно садится в автомобиль, прижимаясь к окну, смотрит на него через стекло, и, кажется, что-то еще говорит напоследок, выворачивая душу Александра наизнанку.       Ерохин провожает такси взглядом, пока оно не скрывается за высоким забором пансионата и звук мотора больше не нарушает ночную тишину. К корпусам он возвращается лишь под утро.