В борьбе обретёшь ты... (часть 3)

– Думаешь, сдохла? – Фред скроил брезгливую морду и легонько потыкал исхудавшее тельце Коросты пальцем. Крыса не шевельнулась, и Рон печально вздохнул. – Да вроде мы её вовремя отбили, – с сомнением сказала Джинни. – Ни царапинки нет. Облезла только, бедная, совсем. От жары, наверное. – Сердечный приступ, – важно выдал Джордж. – Перепугалась, а много ли старушке надо? – Старушке надо, чтобы за ней ухаживали! – сердито сказал Перси, и Рон вздохнул ещё печальнее. – Кормили вовремя, не таскали по жаре за пазухой и проверяли замок на клетке! – Да на том замке два Коллопортуса было! – неожиданно для Рона хором возмутились Форджи. – Наши два – точно! Ронни, ты заклинанием дверцу запирал? Рон потерянно кивнул и погладил неподвижную Коросту по брюшку. – Три! – гаркнули близнецы. – Теперь их нет! – Ага! – насмешливо отозвался Перси. – Прямо крысиный Мордред какой-то! – Ну, это же твой питомец был сначала, – хихикнула Джинни, и близнецы тоже засмеялись. Рону же было совсем невесело, и он снова осторожно пощупал крысиное тельце в надежде найти признаки жизни. – Глупости! – внезапно разозлился Персиваль. – Просто делаете всё лишь бы как, и даже чары ваши косые сносит первая попавшаяся крыса! Лентяи и неучи все как один! В комнате на несколько секунд повисла нехорошая тишина, а потом Джинни испуганно пискнула: – Мальчики, не надо! Рон поднял голову и нечаянно сказал нехорошее слово: Форджи стояли плечом к плечу, зажав палочки боевым хватом, и вид у братцев был такой, словно за спиной догорала их лаборатория. Перси, видно, струхнул, потому что побледнел и с силой вжался в спинку кресла. – Прекратите немедленно! – неуверенно потребовал он. – Неучи? Давай проверим, – тихо и страшно сказали близнецы; сейчас их невозможно было отличить друг от друга. – Э, парни! – очнулся от ступора Рон, быстро сунул Коросту за пазуху и встал, закрывая Персиваля. – Остыньте! Фред, Джордж! Не нужно, слышите? Мать нас потом под какой-нибудь пирамидой закопает! – Что происходит? – раздался от двери властный окрик, и Рон облегчённо выдохнул. Билли гневно свёл брови и скрестил руки на груди, а Чарли подхватил кинувшуюся к старшим братьям Джинни и усадил её на своё широченное плечо. – Форджи на Перси обиделись, – объяснила сестрёнка. – Правильно сделали. Перси их неучами обозвал, а у них по чарам «Превосходно»! Подумаешь, крыса сбежала! Она всё время сбегает! – Палочки долой! – велел Билл. – С ума сошли? Близнецы одинаково оскалились, но руки опустили. – Джиневра, что значит «правильно сделали»? На родного брата палочку поднять – это, по-твоему, правильно? – строго спросил Билл, и Джинни тут же поникла. – Рассказывайте! Однако все молчали: Перси и Джинни обиженно дулись, а Форджи встали ещё ближе друг к другу и упрямо стиснули челюсти. Рон снова вздохнул и достал Коросту из-за пазухи. – Вот, – виновато сказал он. – Опять выбралась из клетки, а я прозевал. Я хорошо дверцу запер, честное слово! И стопкой книжек подпёр для верности. Да только она всё равно выбралась, и ка-ак прыгнет прямо в окно! А там коты, она и завизжала. Мы услышали, прибежали, разогнали их, но поздно. В доказательство Рон показал исцарапанные руки. Здешние кошки и на кошек-то не были похожи: злющие, скуластые, поджарые зверюги с гладкой шкурой цвета песка. Билл говорил, будто древние египтяне считали их священными животными, и Рон ему верил. Негодящий вымерший народ, судя по картинкам на стенах, обожал всякую пакость: ходячую дохлятину, поднятую некросами, псоглавцев каких-то, а то и вообще навозных жуков. Понятно, что помойные твари с трёхдюймовыми когтищами тоже пришлись им ко двору. – Ну-ка, покажи, – Чарли осторожно поставил Джинни на пол. – Крысу убить – надо постараться. Рон отдал ему Коросту и продолжил: – Поэтому Перси и стал меня ругать. Мол, я плохо ней следил. А как за ней уследишь? Она в этом Египте мозгами двинулась совсем. Не жрёт ничего толком, за пальцы кусает, рвётся куда-то. А Форджи заступились. Слово за слово, ну и… Надо было её тётушке Мюриэль оставить, как я говорил. – Жив твой питомец, – весело сказал Чарли. – Сердчишко слабо, но колотится. Видок, конечно, тот ещё. Домой приедешь, покажи её кому-нибудь из «Волшебного зверинца» в Косом. Тамошние приказчики лучше любого колдозоолога в звериных болячках разбираются. Может, и посоветуют какое зелье. – А почему она тогда не шевелится? – Джинни привстала на цыпочки, чтобы получше разглядеть ожившую крысу. – В обмороке никто не шевелится. – Так испугалась? Ой, бедненькая! – Скорее всего, немного придушить успели. Ничего, оклемается. Крысы все живучие, даже не волшебные. – Тут не только крыса двинулась, – сердито сказал Билл, – но и младшие братцы. Фред, Джордж, что на вас нашло? Вы теперь на всякое замечание – справедливое, больше чем уверен! – будете заклятьями шарашить? Перси, ты как? – Я привык. Мне всё равно, – сухо ответил Персиваль, но красные пятна на щеках и лбу говорили, что очень даже не всё равно. – Несправедливые у него замечания! – кажется, Джинни тоже разозлилась. – Даже если он правду говорит, всё равно несправедливые! – Это как? – озадачился Чарли. – Не знаю! Нет, знаю! Справедливо – это когда ты с человеком разговариваешь, а не с зеркалом! – Джиневра… – строго сказал Билл, но Чарли приобнял его за плечи и что-то прошептал на ухо. Билли недовольно фыркнул, а потом глубоко вздохнул и добавил поспокойнее: – Поясни-ка, сестрёнка, для нас с Чарли. Джинни тоже покраснела и опустила глаза. – Возьмём меня. Когда Гермиона Грейнджер говорит, что я рыженькая и у меня веснушки, это не обидно. Гермиона умная, она рассказывает про пигментацию и советует гулять в теньке, потому что люди с такой кожей могут заработать солнечные ожоги. Когда Лаванда Браун говорит, что я рыжая и конопатая, это обидно. Потому что я, видите ли, страшная и замуж меня никто не позовёт. А сама при этом в зеркало поглядывает – она-то не рыжая, без веснушек, и… – сестрёнка замялась, а потом вскинула голову и притопнула ногой. – И сиськи у неё скоро выше носа будут! Только она всё равно дура – хоть с сиськами, хоть без них! Рональд понял, что ничего не понял, но, видно, настал и его черёд краснеть и заикаться. – А при чём тут эти… – промямлил он тихо. – Ну… Как их… – Сиськи, – сочувственно подсказал добряк Чарли. – Понятия не имею, но это дело никогда не лишнее. – Сестрёнка, – мягко сказал Билл. – Эту твою Браун действительно не стоит слушать. Ты у нас очень красивая. – Кое-кто помог понять, – Джинни невесело улыбнулась, – что не вся правда – правда. Перси тоже не стоит слушать! Ведь всех только с собой сравнивает и любуется, какой он правильный! За что он хвалит? Только за то, что сам умеет. Зато ругает за всё подряд. Тоже мне, префект школы! Да те же Диггори с Хиллиардом в Озере его утопят, если по привычке умничать начнёт! Персиваль вскочил с кресла и молча скрылся в спаленке, а Билл с Чарли быстро переглянулись и хором вздохнули. – С ним я потом поговорю, – Билл погладил Джинни по голове. – Наедине. А с вами, паршивцы, что делать? – обратился он к Форджам. – Проверенные средства, я смотрю, не помогают. – Ничего не делать. Сами не дураки, – хором проворчали близнецы, чуть расслабились и снова стали Фредом и Джорджем. – Давай твою Браун в зелёный перекрасим! – азартно потирая руки, предложил Фред. – Целиком! – Не, лучше вторую пару сисек воткнём! – прыснул Джордж. – На спине! – Ну её к дракклам, – махнула рукой повеселевшая Джинни. – Лучше помогите Рону с клеткой. Короста реально свихнулась – сами же видели. И Ронни вот-вот свихнётся ловить её постоянно и от Перси выслушивать. Рон благодарно кивнул и тут же ойкнул: Короста затрепыхалась у него в руках и тоненько запищала. – Очухалась, – сказал Чарли. – У нас этот крысюк появился, когда я курсе на первом был, да? Или на втором? Уж если он мелких Фреда с Джорджем пережил, то коты ему не страшны. – Надо же, я и забыл какой он старый, – задумчиво сказал Билл. – Разве обычные крысы живут столько? – Да кто его знает, обычный он или нет. Не в Косом покупали с родословной. Смесок, может, какой. Перси мне в Хог писал, что в саду его нашёл, израненного. Потому и Короста – весь был в струпьях, еле живой. Персиваль его всю зиму выхаживал. Да он и тебе наверняка писал. – Не помню, – мотнул головой Билл. – Не до того было. – Учился много? – уважительно спросила Джинни. – Нет, в старосту курса втрескался. В Говарда Хупера, – хитро улыбнулся Чарли, – а тот его отшил. – Отшил?! Нашего Билла? – от изумления Рон едва не выронил слабо ворочавшуюся крысу. – А… Он хотел спросить, как же тогда заводят себе дружков-подружек обычные парни, не похожие на умника и красавца Билли, но смутился и замолчал. – Козёл! – с чувством выдал Билл. – Вали, мол, нищий малолетка, кому ты нужен. Ничего, я его потом тоже отшивал. Раза три точно, – он подумал и добавил: – Мама велела на прощание поговорить с вами о чём-нибудь правильном, чтобы вы потом весь год были послушными. Рон виновато потупился. Новости с родины были такими, что стать паинькой, кажется, не получится даже после увещеваний старшего брата. Однако расстраивать Билла не хотелось, и он решил подумать об этом попозже. Например, завтра с утра, когда семейство вернётся домой. Точнее, не домой, а в Лондон. Послезавтра отправляться в Хогвартс, а школьные принадлежности ещё не куплены – вот родители и решили остановиться в «Дырявом котле», чтобы не терять времени зря. Египетские каникулы затянулись: целитель настоял на врачебном наблюдении за сложной пациенткой. Можно было бы оставить в Египте одну лишь Джинни под присмотром Билла, но мистер Джабир, застенчиво улыбаясь, разъяснил, что пребывание в семье – само по себе метод лечения. – Телесное здоровье мага напрямую зависит от здоровья душевного, – говорил он со своим забавным акцентом: вроде и слова не коверкал, а всё одно слышно – чужак. – Девочка любит вас, очень ко всем привязана. Сейчас ей доставляет особую радость видеть вас всех во здравии и благополучии. На слове «особую» родители переглянулись и сразу же согласились хоть навсегда поселиться в этом Египте, но помочь исцелить Джинни. Помня подслушанный разговор, Рон тоже не роптал, хотя вернуться в место с нормальным климатом хотелось до чесотки. Обнаружься «одержимость» Джинни в Британии, тем Уизли, которые смогли бы уцелеть, ещё лет триста нельзя было бы и носу казать из Лютного. Перси же и близнецы, как люди в тайну не посвящённые, долго ворчали. Особенно страдал Перси: в письме из Хогвартса ему пришёл очередной значок, на сей раз префекта всей школы. На радостях мама с папой пообещали ему новую парадную мантию от Малкин и чего душа пожелает из писчих принадлежностей. «В пределах десяти галлеонов», – смущённо уточнил папа, но Персиваля всё равно едва удар не хватил от счастья. Близнецы же маялись от дикой жары и непривычного безделья, и даже поездка на море их не утешила. «Синее», – хором заключили они, одинаково пожав плечами. «Солёное», – синхронно почёсываясь, сообщили они после короткого купания и до вечера с недовольными мордами просидели в тени. Рону же и Джинни всё понравилось, и накупались они просто до одури – потом почти сутки отсыпались. В общем, эти каникулы могли бы стать для Рона счастливейшим временем в жизни, кабы не дурные вести из Британии и ополоумевшая Короста. Раньше эти события оставили бы его равнодушным, но после Того-Самого-Вечера-В-Шкафу... После вечера в шкафу и ночи раздумий над письмом Поттеру Рон понял, что поторопился зачислить себя в боевики. Настоящий боец никогда не проморгал бы всю ту хрень, что творилась с его родной сестрой. Правильная боёвка имеет прирождённый нюх на неприятности, всегда настороже и не морочится причинами дурных предчувствий. Чуешь беду – значит, беда на подходе. Без вариантов. Как настоящий боец встречает беду? Прикрывает подопечных. Что делал Рональд Доблестный? Верно, ходил дурак дураком, не глядя по сторонам, и ждал, когда на него свалятся подвиги, предназначенные не ему даже, а Избранному Пророчеством. Дождался, чего уж. В прошлом году по «подвигам» он переплюнул неуёмных Форджей, и родители подробно рассказали об этом Биллу и Чарли. Рон думал, что со стыда сгорит, и некоторое время не мог на Билла глаз поднять; плакать хотелось, как сопливой девчонке, до того было стыдно. И хотя Билл пальцем его не тронул и не отругал, а лишь укоризненно потрепал по голове: «Какой же ты ещё ребёнок, Ронникин!» – стыд был огромным. Взрослым. Добил его Чарли, показав глубокие, несводимые шрамы от ожогов на полспины: «Подвиг – это крайний случай, Ронни. Когда по-другому никак. Не за награду. За награду – это найм, и там совсем-совсем другие расклады. Понял?» Рон понял. Понял, что не опора он никому из тех, кого полагал нуждавшимися в защите. Он достал перо и пергамент, чтобы по примеру Гермионы записать всех, за кого мог и хотел бы подставить спину под драконий огонь, но так ничего и не записал. Да и что записывать? Десять имён и одну кличку? Любой балбес запомнит: семья, Гермиона, Невилл да Короста. Рональд в сотый раз за это лето вспомнил злющие зелёные глаза и почти змеиное шипение: «Сведёшь в могилу… Они не заслужили… Сдохни один…» Выходит, якобы трусишка Поттер куда больше идиота Рональда знал о подвигах и героизме. Знал и пытался растолковать, но какой прок в речах для глухого? Остаток каникул Рон так и эдак и вертел одни и те же мысли по кругу, но так ни до чего и не додумался. Решил только, что правильная защита зарождается с заботы, и начал с малого – с Коросты. Пичкал её полезным крысиным кормом, следя, чтобы ни зёрнышка из тщательно отмеренной порции не пропало зря. По часам менял воду в поилке и стирал подстилку каждый день. Перестал таскать с собой в послеполуденную жару, запирая клетку самым сильным Коллопортусом, на какой был способен, а способен он был, оказывается, ого-го! Даже Билл однажды удивлённо присвистнул и строго велел не валять дурака на занятиях. А потом Перси сказал, что спокойный и уверенный голос хозяина благотворно действует на питомцев, и Рон взялся по вечерам читать Коросте вслух статьи из «Пророка». Надо думать, голос у него не был спокойным и уверенным – а попробуйте успокоиться, когда убийца Блэк сбежал из Азкабана, а Поттер сбежал от Блэка! – потому что крысюк после чтений лишился последнего ума и каждую свободную минуту тоже пытался сбежать. Вот тогда-то каникулы испортились окончательно. Короста, несмотря на всю заботу, хирела телом и ехала мозгами. Ронова башка трещала от невесёлых думок о собственной бестолковости, и вдобавок Рон извёлся от беспокойства за Невилла. Рано или поздно Блэк узнает, кому на самом деле предназначено уничтожить Того-Самого, а Лонгботтома всей Британией не охраняют. Рональд надеялся только на то, что слухи дойдут до проклятого предателя и убийцы с опозданием и Невилл успеет укрыться в Хогвартсе. И вот вам, пожалуйста, новая напасть! Оказывается, отшить могут даже Билла! Честно сказать, с этой стороны Рон проблем не ожидал. Ему казалось, что всё сладится само собой. Малое совершеннолетие позади, Гермиона – свой парень и верный друг, и достаточно предложить ей прогуливаться по коридорам Хога не только тайком под мантией-невидимкой, но и открыто под ручку. А теперь что же получается, отшить могут кого угодно за просто так? Неужели в таких делах даже дружба побоку? Рон подавленно вздохнул. Кажется, так и есть. Вот же горе! И что теперь делать? Ему, кроме Гермионы, никто толком и не нравился. Хотя на Браун с её сиськами разок-другой поглядеть было бы прикольно, да. Или на Патил, если на обеих разом. Интересно, они везде-везде одинаковые? Рональд покраснел и помотал головой. Нет, Гермионе он, конечно, встречаться предложит. Вот только не факт, что та согласится. И что потом? Дружбе конец? Стоят ли того прогулки? Пожалуй, что и не стоят, но кроме прогулок есть вещи поинтереснее. Очень хочется попробовать, но кое-что даже самому лучшему другу как-то неловко предлагать. Годрик-заступник, до чего у взрослых людей жизнь, оказывается, замороченная! *** Последний день каникул начался ужасно рано – ещё и девяти не было! Гарри совсем не выспался, но крёстный всё равно его растормошил. – Вставай-вставай! – твердил Сириус. – Крестник, вставай, у нас мало времени! – Целый день, – сонно возразил Гарри и крепко вцепился в одеяло, – ночь и завтрашнее утро. – Планы изменились. Вставай! Вот что Гарри восхитило в крёстном сразу и навсегда, так это непрошибаемая уверенность в себе. Первобытная какая-то, подкорковая. Не как у нормальных людей «я-сам-всего-добился-и-теперь-молодец», а вера булыжника в ускорение свободного падения. Наверняка что-то случилось. Опять. В который раз. Снова всё пойдёт наперекосяк, второпях и наудачу. Драко сказал бы «облом», Тео сказал бы «пиздец», а сам Гарри выдал бы своё коронное «ой!», умещающее все обломы мира и весь пиздец бытия. А вот Сириус Третий Блэк деловито заявил, что изменились планы. Потрясающе. – Что? – спросил Гарри, усаживаясь, потряс головой и потёр глаза. – Да ничего, в принципе, – пожал плечами Сириус. – Только вышло так, что смыться мне нужно именно сегодня. Точнее, сейчас. – Почему? – испугался Гарри. – Тебя кто-то узнал? – Нет, но может. Старикашка Том готовит номера для дорогих гостей. Скоро здесь будет всё семейство Уизли. – Зачем? – Сам спросишь. Гарри, не паникуй. Всё осталось по-прежнему, просто немного сместилось во времени. Вот, держи, – Сириус протянул ему бархатный мешочек с завязками. – Здесь деньги и камни. Готовых амулетов в доме не нашлось. Может, правда, я не все тайники знаю. Бронзовый напёрсток – это порт-ключ в дом. Одноразовый, сволочь, но лучше, чем ничего. На пластинках с гравировкой – лондонский адрес дома, а «Ночного рыцаря» и в Хогсмид можно вызвать. У Гарри в голове вертелась целая тысяча вопросов, но спросонок он, разумеется, вывалил самый тупой: – Гравировки? – Приглашения для гостей, – крёстный дурацкому вопросу почему-то не удивился. – Дом под особыми скрывающими чарами вот уже несколько столетий, а званые вечера и прочие приёмы никуда не денешь. По принципу Фиделиуса: только отдаёшь пластинку, адрес тут же забываешь. Что такое Хогсмид, спросишь? – Спасибо, я в курсе, – слегка обиделся Гарри. – В пределах щитов Хогвартса аппарировать нельзя и порт-ключи не работают. Нужно выбираться в Хогсмид. Там есть всё – «Ночной рыцарь», камины и площадки для аппарации. Из Хога в Хогсмид ведут несколько подземных ходов. Свиток в кошеле – ориентиры и пароли для тех, о которых я знаю. Но на твоём месте, случись нужда спешно удирать из замка, я рванул бы поверху. Бегом. Или на метле. – Почему? – Вход-выход, и никаких отнорков, – ответил Сириус со вздохом. – К девицам бегать, а не от погони. Так, что ещё? Вроде бы всё. Я тебе не открылся, помнишь? Грим и грим. Не забудь сильно удивиться разоблачению, когда бы оно ни случилось. – Сириус, я… – Гарри понял, что вот-вот заревёт, и снова потёр глаза. – Будь осторожен. Пожалуйста. – Та же просьба, – улыбнулся Сириус, сел рядом и обнял его крепко-крепко. – Я буду неподалёку весь год. Ясно? Не хлюпай носом, страшные тёмные маги так не делают. – А как они делают? – всхлипнул Гарри. – О! Как правило, каменеют ликом и выказывают презрение. Дражайшая кузина Белла, впрочем, корчила рожи и зловеще хихикала, но что взять с дурочки? – Лик у меня нифига не каменный, – засмеялся сквозь слёзы Гарри. – Тоже буду хихикать, можно? – Валяй, – согласился крёстный, чмокнул его в макушку, тут же обернулся гримом, подскочил к двери и нетерпеливо залаял. Из коридора донёсся невнятный шум, и Гарри только сейчас понял, что Сириус ставил «заглушки». Бродяга снова залаял и поскрёб дверь лапой. – Тихо, оглоед, разбудишь! – донёсся голос бармена Тома. – Что за негодящая псина! – Я уже не сплю! – крикнул Гарри и открыл дверь. Бродяга весело рыкнул, помчался вниз по лестнице и чуть не сшиб какую-то незнакомую тётку в старомодном крахмальном переднике. Тётка завизжала и замахала веником, а Гарри крикнул: «Фу!» Бродяга на секунду замер, вывалив язык в бесшабашной ухмылке, и выскочил на улицу. – Ужас просто, кошмар какой! – квохтала тётка, суетливо оправляя передник. – Как хотите, но надо бы прибавить! Ведь едва не сожрал! – Это грим мистера Поттера, дурища! – проворчал Том. – А твои мослы на парную свинину не потянули бы и двадцать лет назад. Доброе утро, Гарри! – Доброе утро! – ответил Гарри и приготовился извиняться перед тёткой, но та внезапно заулыбалась и присела в самом настоящем реверансе. – Доброго утречка, мистер Поттер, сэр, – пропела она сладким голосом. – Не гневайтесь, но пёсик у вас с виду того… Страшноват. Я миссис Брайен, сэр. Дочки мои страсть как любят в «Пророке» про вас читать. Не подпишете им портретик ваш? На память! – Да, конечно, – смутился Гарри, поняв, что выскочил в коридор в одной лишь пижаме. – Оденусь только, хорошо? Ещё через четверть часа Гарри подписал две своих колдографии, вырезанных из прошлогоднего «Пророка», и узнал бы много нового из жизни миссис Брайен и её дочерей, но бармен Том шикнул на болтливую тётку и погнал её наверх, убирать номера. – Горничная нужна, – развёл он руками со вздохом. – Вы в школу, а я снова номера начну сдавать. Сегодня Уизли въедут, из министерства предупредили. Не помешают? – Они хорошие люди, – ответил Гарри. – Я гостил у них прошлым летом. Том довольно улыбнулся и ушёл за стойку: намывать кружки и стаканы, расставлять по полочкам бутылки и через неплотно прикрытую дверь переругиваться с кухаркой. Гарри же торопливо вгрызся в мясной пирог и постарался успокоиться. Отчасти ему это удалось: встревоженным Сириус не выглядел, да и на Джиневру после лечения в Египте ужасно хотелось посмотреть. Главное, не смутить её лишним вниманием, а то некрасиво получится. Однако что-то всё равно не давало покоя и упорно царапало мозги. Гарри придвинул к себе кувшин с горячим молоком и принялся размышлять. Сириус был прав – рано или поздно в Косой заявился бы кто-то из людей, лично преданных директору Дамблдору, и тогда ему пришлось бы драпать. План примирения с Дамблдором посредников не предусматривал. Во время ночных бесед они с крёстным много раз пытались прикинуть, кто мог бы знать об анимагической форме Сириуса, и каждый раз пасовали перед своеобразным мышлением Светлого лорда. – Сам он знает, это совершенно точно, – крёстный задумчиво ерошил полуседые кудри. – Чем больше я об этом думаю, тем больше уверен. В Хоге мне казалось, что мы всех водим за нос, но мало ли что кажется самонадеянному сопляку. Кому он мог сказать? Хагриду? Моуди? Макгонагалл? – Уизли? – предполагал Гарри, вспоминая свои прошлые каникулы. – Нет, только не Уизли, – решительно мотал головой Сириус. – Почему? – Есть причина, поверь. Кстати, очень может быть, Дамблдор вообще никому и ничего не рассказал. Есть у профессора такой пунктик – покрывать тех, кто ему нравится и чьи поступки он в душе считает правильными. Один только вояж Скамандера за океан и последовавшая за этим буча чего стоили. – Скамандер? Он, вроде, зоолог, да? Много путешествовал? – морщил лоб Гарри, припоминая, что несколько раз слышал эту фамилию и, кажется, видел на карточках от шоколадных лягушек. – Маглёныш! – необидно дразнился крёстный. – Спроси у проныры, тот расскажет в подробностях. Малфои тоже родня Лестрейнджам и должны знать побольше прочих. История неоднозначная, и тогда же всем стало очевидно, что профессор Дамблдор – фигура, с которой нужно считаться. Правда, это я сейчас такой умный, а в юности мне было неинтересно. Наваляли Гриндевальду и наваляли, молодцы. И я навалял бы, родись пораньше. – Ты думаешь, что нравился Дамблдору? – в изумлении таращился Гарри. – Но даже если и так, то, прости, потом разонравился. Снейпа, например, он из Азкабана вытащил. И Хагрида. Два раза. – Сравнил! – возмущался Сириус. – Кто из нас троих жуткий тёмный маг-убийца? То-то же! Я тебе не Нюнчик с татуировочкой для пущей крутизны, набитой по протекции Малфоя. Такого типа, как я и пол-Визенгамота хрен вытащит. – Тогда почему… – Я жив. Мне по всем раскладам причитался Поцелуй, крестник. Не знаю, защищал ли меня Дамблдор, но не топил точно. Авроры о Бродяге не знают ничего до сих пор. Бывший Орден в Косом не показывается, хотя слухи о твоём примечательном питомце до профессора наверняка дошли. Полагаю, это и есть знаменитый второй шанс. Нельзя его упустить. Никак нельзя. Чего хмуришься? – Кому дать второй шанс, а кого в очередной раз сделать приманкой, – сквозь зубы цедил Гарри, унимая неожиданно всколыхнувшуюся злобу. – Достал он меня подставлять! Понравься мистеру Дамблдору я, а не ты, он забрал бы меня из дома под защиту Хогвартса в тот же день, когда ты бежал. Но я ему не нравлюсь. Ему интересно, грохнешь ты меня или нет! – В очередной раз? – Цербер. Василиск. – Не считается, – усмехался Сириус. – Туда ты сам полез. Тебя не гнали палкой, тебе дали выбор. Ты выбрал. – Офигеть! Полагаешь, это я сам себе такую весёлую жизнь устроил?! – Говоря откровенно, да. – Мистер Блэк, я с вами не разговариваю! Ложитесь, пора вас лечить. Сириус послушно опускал голову на подушку, прикрывал глаза и говорил извиняющимся тоном: – Ты ведь мог поехать не в «Дырявый котёл», а сразу в Хогсмид, и оттуда в Хог. Тебе не отказали бы в убежище, клянусь. Тот, кто ищет в Хогвартсе защиту, найдёт её там. Это закон. Но ты не просил помощи ни у Дамблдора, ни у кого-то ещё. Ты предпочёл справиться сам. Понимаешь? – Всё равно не разговариваю. Откройте глаза только, мне так проще. – Дамблдор в очередной раз убедился в том, что ты… – Дурак? – Герой. – Прости, крёстный, – тяжело вздыхал Гарри. – Ты прав, а я идиот. Я только сейчас понял, что можно было просто уехать в Хог и ничего этого не было бы. В Косом был бы порядок, и министр на меня не злился бы, а ты спокойно отдохнул бы и подлечился дома. Но я кретин и всё испортил. Верно папа говорил, что когда я куда-то встреваю, то начинается «ураганный сценарий». Приеду в школу, запрусь у Снейпа в кладовке! – Ты человек долга, Гарри. Ты не поехал в Хогвартс, потому что не бежал от опасности, а шёл ей навстречу. Ты уводил за собой убийцу, ты посчитал должным это сделать. Поступил по-геройски. Лили и Джейми гордились бы тобой. – Ну да. Никто и не говорил, что герой обязан быть умным. Давай-ка я займусь тем, что у меня действительно получается хорошо. Раскинь руки в стороны и дыши на счёт. Готов? Раз. Вдох. Два, три, выдох. Этот разговор в разных вариациях они вели, считай, каждый вечер, и теперь Гарри пытался сообразить, что именно его зацепило в поспешном отбытии Сириуса. Крёстный ушёл, потому что мистер и миссис Уизли могли его узнать и тем нарушить дальнейшие планы. Могли узнать… Не могли! Сириус не верил, что Дамблдор рассказал о его аниформе Уизли! «Была причина, поверь». Это что же, крёстный ему соврал?! Ах ты ж, чёртов Блэк! Что ты ещё придумал, гриффиндорец хренов? Гарри поперхнулся молоком и закашлялся. – Гарри! – всполошился бармен Том. – Что случилось? Анапнео? – Нет, спа… Кха! Спасибо! Я задумался и… Кха! Тьфу ты! Спасибо, я уже в порядке, – Гарри откашлялся в салфетку и потёр лоб на месте заросшего шрама. Сириус – жуткий тёмный маг, сумевший бежать из Азкабана. Он не пропадёт и сделает всё, что собирался. А собирался он, на минуточку, убить своего бывшего друга, и Гарри на самом деле нечего соваться в эту историю. Здесь «ураганный сценарий» совершенно точно будет лишним. «Не знаю, правильно ли желать удачи в таком деле. Наверное, нет. Когда бывший друг настолько бывший, что только и осталось его убить… Это горе, вообще-то, и крёстному будет плохо. Пожелаю, чтобы он остался невредим. Будь здоров, Сириус Третий Блэк!» – Гарри тихо вздохнул и допил молоко. Камин громко загудел, полыхнул зелёным пламенем, и Гарри приготовился к явлению семейства Уизли, но это оказался мистер Деррек. – Ну что, твоё геройство, – подмигнул он, – последний день? Я надеюсь, хоть ты скучаешь по учёбе, потому что мои сегодня смурные с самого утра. Нормальные книжки ещё вчера собрали, а сегодня ловили и вязали эту хрень шипастую. Где проглот? – По учёбе не скучаю, – улыбнувшись, сознался Гарри. – Зато по ребятам – очень даже. Проглот напугал горничную и убежал гулять на улицу. – Оставишь его здесь? – Да, я уже договорился с Томом. Миссис Пилливикл из «Волшебного зверинца» тоже пообещала присмотреть. Сказала, что не боится никаких собак. – Ещё бы она собак боялась, когда вся семейка волшебным зверьём занимается. Один из них так даже в драконоборцы подался. – Самый отважный? – Угу. Эти ребята та же боёвка – чем отважней, тем… Гм. Идём мороженое трескать или дела какие имеются? – Мистер Деррек, вы же сами боевик, – с напускной укоризной заметил Гарри. – Есть такая беда, – со вздохом согласился Деррек. – Да почему беда-то? Классно же! Я, если честно, завидую. Уметь постоять за себя и за других – это здорово! Будь я боевиком… – Одно дело, когда ты сам боевик. Вроде и ничего, хотя временами обидно. И совсем другое, когда твои дети растут бойцами. Поневоле задумаешься, что за судьба их ждёт. – Трикс и Перри опять что-то натворили? – Не припомню дня, – с досадой сообщил Деррек, – когда они сидели тихо. Ладно Перегрин, ему хоть розог выдать можно, а с Трикси что делать? Мать она не слушает совсем. Как я её замуж выдам, такую бестолковую? – Такую красавицу, – снова улыбнулся Гарри. – Замуж она сама себя выдаст. Мне так почему-то кажется. – Утешил, твоё геройство! – простонал Деррек. – Уверен, что я в зятья кого-нибудь вроде Лестрейнджей хочу заполучить? Отличные ребята, спору нет, но не в семью же! Гарри пожал плечами и счёл за благо промолчать. Об «отличных ребятах» Лестрейнджах он был наслышан от Сириуса. Тот, описывая своих родичей, иначе как «кровожадными психами» их не называл. Учитывая, что сам Сириус характер имел далеко не кроткий, «ребята» представлялись кем-то вроде василисков на двух ногах. – Гуляем или будем страшилище твоё ждать? Так можем не дождаться. Оно иногда целыми днями где-то бегает, а я каждый раз жду вестей об обглоданных трупах. – Он не голодный, а просто гуляет, – заступился за Бродягу Гарри. – Он живёт здесь месяц и ни разу никого не укусил. – Флинт говорил, будто гримы умеют аппарировать, – сказал Деррек и внимательно посмотрел на Гарри. – Вдруг он в Хог за тобой рванёт? Гарри напрягся, но постарался сохранить безмятежный вид. – Буду рад, – ответил он. – Я привязался к нему, если честно, и почти придумал кличку. Уверен, и Хагрид будет рад. – Этот будет, кто бы сомневался, – проворчал Деррек. – Идём? Гарри задумался, а потом потёр лоб на месте шрама и рискнул спросить: – Мистер Деррек, а можно я на пять минуточек сбегу на магловскую сторону? – Зачем? – удивился тот. – Я… Я из дома очень нехорошо ушёл. Ночью, не попрощавшись. Хочу сказать дяде, что со мной всё в порядке. – Нужно, чтобы я с тобой аппарировал? – подобрался Деррек. – Могу от лорда огрести, если засекут. Наверняка там кто-то из авроров крутится. «Нужно! Очень нужно!» – чуть не закричал Гарри, но справился с собой и помотал головой: – Нет, конечно. Что мне там делать? Просто найду телефон и позвоню. – Это можно, – облегчённо выдохнул Деррек. – Неподалёку есть такая штука, я покажу. Мигом обернёмся, и нас никто не хватится. – Кто нас должен хватиться? – Завтра в школу, забыл? Соберутся все твои няньки и будут ругаться, как именно тебя туда доставить. Побежали, твоё геройство, времени в обрез. Телефонная будка действительно нашлась неподалёку, в паре минут ходьбы от «Дырявого котла». Гарри, волнуясь, набрал номер и на несколько секунд онемел, услышав папин голос: «Алло!» – Алло! – встревоженно повторил папа. – Кто говорит? – Здравствуйте, дядя Вернон! – сказал Гарри виновато. Он не думал, что Деррек специально подслушивает, но рисковать не имел права. – Господи, Гарри! Сынок, всё в порядке? Где ты? – Я в безопасности, дядя. Не сердитесь на меня. – Ты не один? Туни! Это Гарри! Туни, он не может говорить, он с кем-то из колдунов. – Гарри! – воскликнула мама. – Сынок, мы скучаем! У тебя всё хорошо? – Да, у меня всё хорошо. Простите за беспокойство. Я завтра еду в школу. – Поттер! – раздался сердитый голос Даддерса. – Какого хрена, что за нюни?! Мы получаем вести через Кевина, не пались как идиот! – Простите, – прошептал Гарри потерянно: сейчас он отдал бы всё, чтобы очутиться дома хоть на часок. – С тобой точно хорошо? – забеспокоился Дадли. – Поттер, ты ревёшь там, что ли? – Всё хорошо, я просто… Просто… – Гарри не посмел произнести «скучаю» и тяжело вздохнул. – Не волнуйся за нас, – трубку снова взял папа. – Постоянный пост у дома маги сняли, но твоя защита работает до сих пор. Дожди ей, видно, не помеха. Передавай привет своему родственнику, но не полагайся на него во всём. – Почему? – Герой авантюрного романа, – папа неодобрительно фыркнул. – Будь осторожен, слышишь? Гарри? – Я слышу, – отозвался Гарри. – Я понимаю. Спасибо. – Мы всегда тебя ждём, – всхлипнула мама. – Да, я знаю, – Гарри зажмурился, набираясь храбрости повесить трубку. – Я благодарен. До свидания. Он вышел из телефонной будки и, понурившись, зашагал к «Дырявому котлу». Деррек покачал головой и молча двинул за ним. *** За каких-то четверть часа в трактире стало очень суетно и шумно. Семейство Уизли заселялось в отведённые им номера, а мистер Робардс и незнакомый Гарри темнокожий аврор с интересом наблюдали за светопреставлением. Посмотреть было на что: под низким потолком парили свёртки и баулы, близнецы носились взад-вперёд по лестнице без какой-нибудь видимой цели, Перси с надменным видом волок за собой вереницу старомодных чемоданов, грузно покачивавшихся в воздухе, миссис Уизли громогласно требовала прекратить беспорядок и заняться делом, а мистер Уизли утирал вспотевший лоб платком и уговаривал супругу присесть и выпить чаю. – Здравствуйте, Гарри, – степенно кивнул мистер Робардс, оторвавшись от занимательного зрелища. – Гуляли? – Прогуливались, – ответил вместо Гарри мистер Деррек и плавно отступил к двери. – Я на время отлучусь, ваша милость, ежели не нужен вам прямо сейчас. – А… Д-да, конечно, – выдавил Гарри, слегка ошарашенный «милостью». Оба аврора разом нахмурились, а Гарри был оглушён истошным воплем на два голоса: – Наш великий герой Гарри Поттер! Ур-ра! Близнецы, топоча, сбежали с лестницы, вихрем пронеслись по зальчику, лишь чудом не врезавшись ни в один из столов, и заключили Гарри в крепкие объятия. – Живой! – воскликнул один с преувеличенным восторгом. Кажется, это был Фред. – Здоровый! – в тон ему отозвался второй. Предположительно, Джордж. – Подрос! – не унимался первый. – Похорошел! – умилился второй. – Ути-пути, лапочка! – хором просюсюкали оба. – Дураки! – засмеялся опомнившийся Гарри. – Привет, парни! Как Египет? – Никак! – хором ответили Форджи и синхронно скривились. – В Египет больше ни ногой! Жара! Пирамиды! Песок! Тоска! – они переглянулись и посерьёзнели: – Как ты тут? В газетах пишут странное. – Здравствуй, Гарри! – миссис Уизли тоже его обняла. – Здравствуй, милый! У тебя всё в порядке? – Благодарю вас, всё хорошо, – улыбнулся Гарри, пожал руку мистеру Уизли и кивнул надутому как индюк Персивалю. – Как поездка? – Познавательно, – мистер Уизли снова вытер лоб и присел за столик к аврорам. – Позволь тебе представить мистера Шеклболта. Он отвечает за поимку Блэка. Незнакомый аврор вежливо улыбнулся и склонил бритую голову; неярко сверкнула золотая серьга в ухе. – Рад знакомству, – Гарри по-малфоевски шаркнул ножкой и присмотрелся к аврору повнимательнее. Не отвечай тот за поимку крёстного, был бы приятным дядькой: умное лицо с печальными глазами и спокойное достоинство в манерах очень располагали к мистеру Шеклболту. Но Гарри, наоборот, насторожился: вот только умного преследователя Сириусу не хватало вдобавок ко всем его «изменившимся планам». – Блэк покуда не пойман, – сказал мистер Шеклболт. Голос у него тоже был приятный – сильный и глубокий. Не как у обожаемого декана, конечно, но тоже очень ничего. – Однако мы прилагаем все усилия, мистер Поттер, и обязательно его схватим. Не волнуйтесь. Гарри многое мог бы сказать, но решил благодарно улыбнуться и промолчать: Шеклболт определённо не был дураком, и выпендриваться в его присутствии не стоило. – Зря стараетесь! – раздался от двери весёлый, чуть хрипловатый голос. Гарри вздрогнул от неожиданности и мысленно произнёс неприличное слово. Он до сих пор не мог взять в толк, каким образом шумные и властные Нотты могут, если пожелают, становиться настолько незаметными. – Вот и охрана ваша припожаловала, Гарри, – кисло констатировал Робардс и добавил с ехидцей: – И до полудня-то времени навалом, а они уже все в трудах! Лорд Нотт садиться не стал. Он стоял, покачиваясь на носках, и насмешливо ухмылялся. – Вы полагаете, мистер Нотт? – с прохладцей поинтересовался Шеклболт. – Практически уверен. – Сведения из первых рук? – Откуда надо сведения. Блэк сидит дома, запершись. Надо думать, лечится и отъедается. Но ты, Кинг, можешь и дальше изображать верную службу на благо Британии. – Я ничего не изображаю, мистер Нотт, – спокойно ответил Шеклболт. – Всё взаправду. – Ну да, ну да, – Робардса, похоже, понесло по кочкам: Гарри физически ощущал его злость и досаду. – У вас же, ваше лордство, полный мэнор сведущих людей. Надеюсь, вы не забудете оповестить своего подопечного, когда Блэк отожрётся и выйдет убивать? – Будешь хамить, вызову на дуэль и подпалю гузку, – так же весело пообещал Нотт. – Господа, – чуть поморщился Шеклболт. – Напоминаю, вы оба на службе. – Это и есть обещанная битва нянек? – рискнул влезть в свару Гарри. Взрослые прекратили обмениваться нехорошими взглядами и уставились на него; Гарри поёжился и опустил глаза. – Трепачи! – припечатала миссис Уизли. – Гарри, милый, тебе завтрак, может быть, в комнату подать? – Я уже позавтракал, благодарю. Можно я в Косой пойду с ребятами? Ой, а Рон и Джинни где? – Уже гуляют, – заулыбалась миссис Уизли. – Побросали чемоданы на кровати и побежали смотреть на какую-то необыкновенную метлу. Артур, проводи-ка детей, а я закончу здесь и догоню вас. Перси, ты идёшь? – Помогу тебе, мама, – Перси выхватил из летающих свёртков какой-то один и замахал палочкой, отправляя его дальше по коридору. – Выйдем за покупками вместе. – Вот и славно, – удовлетворённо кивнула миссис Уизли, подтащила к себе ещё пару баулов и пошла на второй этаж. Гарри снова шаркнул ножкой: – Прошу прощения за хлопоты, господа. Позвольте, я пойду. – Деррек ждёт вас за аркой, – кивнул лорд и махнул рукой Тому: – Пива нянькам, Томас! Нормального, а не твоих обмылков, пройдоха! Гарри выдохнул и поспешил на выход; близнецы переглянулись и припустили следом.