If I Should Fall Behind, Wait For Me

      День шестой       Джан сидел в зале ожидания, потому что его попросили покинуть палату. Медработникам нужно было снова сменить простыни, проверить все жизненно важные показатели и вымыть её. Затем они провели ещё одну компьютерную томографию. Вдруг мелькнула чья-то тень, он, потрясенный, поднял голову, увидев своего отца.       ― Папа?       Джан встал и тут же обнял мужчину.       ― Что ты здесь делаешь? ― спросил Джан.       ― Я вернулся прошлой ночью. Эмре рассказал мне, что случилось. Мне очень жаль, сынок, ― сказал Азиз, крепко обнимая его.       ― Я хотел тебя с ней познакомить, ― объяснил Джан, его голос срывался. ― Она очень красивая. Но... она…       ― Я уже встречался с ней, ― сказал Азиз. ― Она была восхитительной молодой девушкой. И теперь, когда я знаю, что Санем твоя возлюбленная, мне не терпится узнать её. И я узнаю, сынок. С ней всё будет в порядке.       ― Прошло шесть дней с момента аварии, ― с сомнением сказал Джан.       ― И ты готов отказаться от Санем?       ― Нет. Пусть хоть 6000 дней пройдёт, я не откажусь от неё, ― решительно поклялся Джан. ― Но... такое чувство, что прошла вечность, папа. Хорошо, что ты здесь. Я скучал по тебе.       ― Прости, что меня не было рядом, когда ты нуждался во мне, ― сказал Азиз.       ― Теперь ты здесь, ― сказал Джан и помог отцу сесть в кресло. ― Как ты себя чувствуешь, папа?       ― Хорошо. У меня был очень спокойный отпуск, ― ответил он.       Но Джан больше не мог терпеть эту ложь.       ― Папа, я знаю правду. Я знаю, что ты нуждался в лечении. Вот почему я согласился взять управление компанией на себя. Хотя, признаюсь, я не очень хорошо справлялся с этим последние несколько дней.       ― Твоё внимание было здесь. Где ему и место, ― заверил его отец. ― Откуда ты узнал о лечении?       ― Метин рассказал мне, ― признался Джан. ― И я рад, что он это сделал.       ― Я просил его держать это в секрете, ― упрекнул Азиз.       ― Он знал, что я не останусь в Стамбуле без веской причины. Поэтому он рассказал мне, потому что знал, что ты тогда сосредоточитесь на своем здоровье, ― объяснил Джан. ― Метин поступил правильно. Потому что я хотел, чтобы ты сосредоточился на выздоровлении. И если бы он этого не сделал... я бы никогда не встретил Санем. Я просто не могу представить свою жизнь без неё.       Отец уловил смысл его слов и похлопал его по руке.       ― Так не представляй. Оставайся сильным ради Санем. Ты нужен ей сейчас больше, чем когда-либо.       ― Папа? Брат? Что-то случилось? ― спросил Эмре, входя в зал ожидания. ― Почему вы не в палате?       ― Им нужно было, чтобы я вышел, потому что они готовят Санем к повторному сканированию, ― ответил Джан. ― Она всё ещё стабильна.       ― Это хорошо.       ― Я всегда знал, что связь с Айлин ничем хорошим не кончится, ― с явным отвращением сказал Азиз. ― Я просто не понимаю, почему она хотела навредить Санем?       Братья переглянулись. Джан думал, что будет держать в секрете деятельность своего брата с Айлин. Но теперь, когда Санем боролась за свою жизнь, не было никакого смысла объяснять это отцу, не сказав ему всей правды. Он кивнул Эмре, убеждая его рассказать правду. Джан приобнял отца, чтобы поддержать, пока тот узнавал душераздирающую правду о предательстве сына.       ― Вы двое продали свои акции Энзо Фабри? ― недоверчиво спросил Азиз.       ― Мы должны были это сделать, чтобы спасти агентство, ― объяснил Джан. ― Это был самый быстрый способ реализации активов.       ― И ты сделал это, потому что... Эмре воровал у компании? ― Азиз был ошеломлен и зол.       ― Да, и мы должны были вернуть их, но синьор Фабри отказался продать их обратно, поскольку был зол на то, что Санем отказала ему, ― ответил Джан. ― Потому что я не позволил ей продать свой аромат.       ― И он послал Айлин работать в агентство? ― Спросил Азиз.       ― Да, ― ответила Джан. ― Но Эмре боролся вместе со мной, чтобы избавиться от неё. Эмре откашлялся.       ― Это... не совсем так, ― пробормотала Эмре. ― Я собирался сказать тебе это на днях... но случилась авария.       ― Сказать мне что?       ― Пригласить Айлин в компанию было моей идеей, ― признался Эмре.       Последние пять дней все эмоции Джана были сфокусированы на Санем. Но в эту секунду он не чувствовал ни грусти, ни страха. Он чувствовал только гнев. Ослепительно белую, горячую ярость.       ― Ты все ещё лжёшь. Я никогда не должен был доверять тебе снова.       ― Подожди, брат. Я изменил свое мнение. Но Айлин шантажировала меня, чтобы остаться в компании. Если бы я не сделал этого... она рассказала бы Лейле правду обо всем, ― признался Эмре. ― Я сказал ей, что больше не люблю её и не хочу иметь с ней ничего общего. Но она всё твердила о том, что я должен ей компанию.       ― Почему? ― спросил Джан. ― После того, как я простил тебя? Почему ты снова предал меня?       ― Потому что я был зол на то, что компанию отдали тебе, а не мне,― признался Эмре. ― Я думал, что я заслужил управлять компанией.       ― Значит, все эти игры были из-за того, что ты думал, что я что-то у тебя отнял?! ― зло проговорил Джан.       ― Почему ты думаешь, что достоин компании больше, чем твой брат? ― спросил Азиз.       ― Потому что я посвятил годы работе в компании, а он разъезжал по всему миру, ― ответил Эмре. ― И я слышал, что вы сказали в ночь перед отъездом... ты считал, что оставить компанию в моих руках ― плохая идея.       ― И, очевидно, я был прав, ― отметил Азиз. Его обычно веселый голос был полон гнева. ― Я так сказал, Эмре, потому что ты не творческий человек. Хотя, очевидно, ложь и манипуляции ― твои сильные стороны. Джан креативный человек. Я полагал, что работа в тандеме, пойдёт на пользу компании. Поэтому попытайся представить моё разочарование, когда я узнал, что ты всё это время работал против своего брата и отца.       ― Прости, отец, ― тихо сказал Эмре. ― Меня так тянуло к Айлин. Я забыл, как быть хорошим человеком. Я уже давно ей ничем не помогал. Но она шантажировала меня, чтобы я не мешал ей.       ― Нет, этого недостаточно, ― возразил Джан. ― Потому что это не Айлин заключила сделку с Фабри. Это была твоя идея. А все потому, что ты ревнуешь? Ну, поздравляю, Эмре, потому что ты действительно всё испортил. И кстати, отец оставил меня за главного только потому, что собирался лечиться. Он не путешествовал по миру на яхте. Он держал это в секрете. И все твои предательские выходки перед его отъездом, вероятно, напрасно изводили его и ухудшали его состояние.       ― О чём это он говорит, отец? Ты в порядке? ― обеспокоенно спросил Эмре.       ― Тебя это вообще волнует? ― крикнул Джан.       ― Джан, успокойся, сынок, ― предупредил Азиз. ― Ты же не хочешь, чтобы тебя выгнали.       ― Не волнуйся, отец, ― сказал Джан. ― Он не стоит того, чтобы видеть или говорить о Санем. И если говорить о ней, то она здесь из-за твоих глупых игр. Она спасла жизнь Лейлы.       ― Я сказал Айлин, что всё кончено. Что она не сможет больше контролировать меня, потому что я собирался рассказать тебе и Лейле правду. Айлин очень сильно разозлилась. Но я клянусь... я понятия не имел, что она собирается делать. Она прислала мне текстовое сообщение: «Ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь» как раз перед тем, как я пришел поговорить с тобой.       ― Почему ты не сказал нам, когда вернулся после встречи с ней? ― поинтересовался Джан.       ― Потому что я был напуган. Я знал, что все возненавидят меня. И я... я пытался найти способ, чтобы Лейла простила меня. Я люблю её, брат. Правда, ― поклялась Эмре. ― Я не хотел её потерять. И я понятия не имел, что девушки уйдут пораньше. Я думал, мы подвезём их, как обычно.       ― Ты не хотел потерять Лейлу, ― повторил Джан. ― А теперь я могу потерять Санем! И я обещаю тебе, брат, что никогда не прощу тебя, если я потеряю её! Ты умрёшь для меня навсегда.       ― Я понимаю, ― сказала Эмре. ― И я не виню тебя за то, что ты ненавидишь меня. Мне жаль, что Санем пострадала. Я буду вечно обязан ей, потому что она спасла Лейлу. Я знал, что ты возненавидишь меня, когда узнаешь, но я просто хотел рассказать тебе правду.       ― Уже немного поздно, ― огрызнулся Джан. ― И если говорить о правде... тебе лучше рассказать Лейле, потому что, если ты этого не сделаешь, то это сделаю я.       Эмре кивнул.       ― Извини, папа, но я собираюсь проверить Санем и посмотреть, смогу ли я вернуться к ней в палату,― сказал Джан своему отцу.       ― Я понимаю, сынок, ― сказал Азиз. ― Пожалуйста, держи меня в курсе.       ― Обязательно.       ― Я молюсь, чтобы с Санем всё было в порядке, брат, ― прошептал Эмре.       ― Просто уходи, ― выдохнул Джан и вернулся к своей любимой.

***

      День седьмой       Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как они отключили аппарат ИВЛ. Джан был так рад, что состояние Санем улучшилось. Отёк головного мозга прошёл. Легкие Санем снова функционируют должным образом.       Но Санем всё ещё не проснулась.       Джан медленно сходил с ума от беспокойства. Он цеплялся за мысль, что когда Санем отключат от аппарата ИВЛ, с ней всё будет в порядке. Она откроет глаза и вернётся к нему. Но вместо этого Санем продолжала неподвижно лежать на больничной койке.       Джан всё ещё крепко держал её руку. Он коснулся губами губ Санем в надежде почувствовать, как она отвечает. Но абсолютно ничего не произошло.       Тишина и пустота медленно убивали Джана. Страх того, что Санем не проснется, охватывал его всё больше и больше, становясь адской реальностью. Что он будет делать, если она навсегда останется запертой в своём собственном сознании? Джан никогда не терял надежду, что Санем вернётся к нему. Но как долго он сможет продержаться, не слыша её голоса? Не в состоянии обнять и поцеловать свою возлюбленную? Он просто скучал по разговорам с ней и по всем чудесным способам, которыми она его развлекала или смущала.       Не было на Земле места, где бы Джан мог избежать мучительной агонии будущего без его Санем.       ― Санем, любимая, ― прохрипел Джан, потому что он перестал постоянно разговаривать с ней, надеясь просто вдохновить её проснуться. ― Я умоляю тебя, пожалуйста, вернись ко мне. Я так долго жду тебя. И я всегда буду ждать тебя. Но мне нужно, чтобы ты проснулась и вернулась ко мне. Без тебя мне очень плохо. Я не ем и не сплю. Меня не интересуют книги и фильмы. Меня даже не волнует, что я больше никогда не буду фотографировать. Но меня волнует, что я могу не услышать, как ты говоришь, что любишь меня.       Джан сидел, уронив голову на руки. Он почувствовал, как горячие слезы потекли по щекам, капая на холодный кафель.       ― Моя жизнь была сплошным приключением. Я мотался с места на место, ― продолжил Джан. ― Я думал, что проведу всю свою жизнь как безродный скиталец. В самых сокровенных мечтах, Санем, я никогда не представлял тебя. Как может сердце мечтать о том, чего оно не знает? Я никогда не знал любви до тебя. И я не знал красоты. Или то, что действительно важно. Я думал, что мне нужен адреналин, чтобы почувствовать себя живым. Но я ошибался. Я просто нуждался в тебе. Потому что наша совместная жизнь, все те прекрасные вещи, которые мы пережили вместе, стали моим самым главным и лучшим приключением. И я жду, когда ты присоединишься ко мне. Вернись, любовь моя. Вернись, любовь моя. Все мои «завтра» с тобой.       Стук в дверь отвлёк его внимание от мольбы. Лейла стояла у двери.       ― Здравствуйте, господин Джан. Я просто хотел посмотреть, как у вас дела.       ― Входи, Лейла, ― сказал он. ― И как я уже говорил, зови меня просто Джан.       ― Джан, ― поправила Лейла. ― Какой прогноз на сегодня?       ― Она всё ещё без сознания, хотя её отключили от аппарата, ― сообщила Джан. ― Врачи сказали, что, с этого момента нужно просто ждать.       ― Тебе что-нибудь принести, Джан? ― спросила Лейла. ― Я принесла сумку, которую Эмре приготовил. Хочешь, я принесу тебе поесть? Я знаю, что мои родители скоро придут, и ты знаешь мою мать. У неё всегда будет еда для тебя.       ― Нет, я в порядке, ― сказал Джан. ― Ты виделась с Эмре?       Джан вспомнил разговор с братом на днях.       И без того печальное лицо Лейлы стало ещё печальней.       ― Да.       ― Он рассказал тебе?..       ― Рассказал, ― подтвердила она.       ― Ты в порядке? ― поинтересовался Джан.       Лейла подошла к окну и наблюдала, как вечер опускается на Стамбул.       ― Если честно, я не знаю, что я чувствую. Я... я так зла и разочарована тем, что он сделал. И я чувствую себя виноватой, потому что моя сестра здесь из-за меня. Она спасла меня. И все же... я... ― Лейла замолчала, не в силах вынести стыда за свои слова.       ― Ты всё ещё любишь его, ― закончил за неё Джан.       ― И это заставляет меня чувствовать себя ужасно. Я не знаю, как отключить чувства, ― призналась Лейла. ― Я так долго их испытывала. И я просто хочу, чтобы то, что он сделал, оказалось неправдой. Больше всего на свете я хочу, чтобы моя сестра была в порядке. Такое чувство, что внутри меня бушует шторм, и я не знаю, как укротить его.       Джан сжал руку Санем, проведя большим пальцем по её, почти зажившим царапинам.       ― Я понимаю. Вот что я почувствовал, когда узнал правду о лжи Санем и Эмре в первый раз. Я чувствовал себя преданным... но я не мог перестать любить её, даже когда верил, что её чувства ко мне были ложью.       ― Нет, господин Дж… Джан, ― перебила Лейла. ― Моя сестра действительно любила тебя с самого начала. Она рассказала мне об Альбатросе. Мы стали намного ближе за последние несколько месяцев. Санем любила тебя ещё до того, как поняла, что это ты. Но она также влюбилась в тебя, даже не зная, что ты и есть Альбатрос.       ― Теперь я знаю это, ― заверил её Джан. И когда я, наконец, научился слушать и прощать, я понял, что она всё ещё моя Санем. Я не мог перестать любить её больше.       ― То есть ты говоришь мне простить Эмре? ― озадаченно спросила Лейла.       ― Нет. Я не уверен, что смогу когда-нибудь простить его сам, ― сказал Джан. ― Я просто говорю, что понимаю, что чувства сложнее, чем я когда-либо думал.       Из выразительных голубых глаз Лейлы потекли слёзы.       ― Но когда Санем проснётся... она должна знать правду. А что, если она его возненавидит? Возненавидит меня? Я не могу потерять свою сестру. Особенно сейчас. Я была бы ужасным человеком, если бы выбрала Эмре, а не Санем, после того, как она спасла мне жизнь. Я даже не знаю, смогу ли его простить.       ― Ты сказала «когда», ― с облегчением отметил Джан.       ― Когда?       ― Ты сказал: «Когда Санем проснётся», ― повторил он.       ― Конечно, я так сказала. Потому что она проснётся, ― заверила Лейла, её слёзы высохли, а голос был исполнен решимости. ― Не теряй надежды.       ― Не буду, ― поклялся Джан. ― Но это... это очень много значит для меня. Ты сказала это, даже не подумав.       Джан почувствовал что-то настолько чудесное, что не сразу поверил в реальность происходящего. Он подумал, что его сознание играет с ним злую шутку. Но он почувствовал это снова. Пальцы Санем зашевелились.       ― Она просыпается, ― проговорил Джан.       ― О Господи, ― прошептала Лейла, стоя на месте, опасаясь, что что-нибудь может остановить чудо.       ― Проснись, Санем. Возвращайся ко мне. Я ждал тебя, ― вдохновлял Джан.       Её пальцы дернулись, ресницы задрожали, но Санем всё ещё не очнулась.       ― Санем, ― сказала Джан, доставая её кулон. ― Я прямо здесь.       Санем слегка повернула голову, и её глаза широко распахнулись. Она зажмурилась от ослепительного света. Джан склонился над ней, чтобы перекрыть яркий свет.       ― Санем. Санем. Санем.       Он произнёс её имя три раза, как при первой встрече.       ― Джан? ― голос её звучал хрипло.       ― Слава Богу, ― выдохнула Лейла. ― Я позову доктора. Скоро вернусь.       Санем прищурилась.       ― Джан?       ― Я здесь, любимая,― заверил её Джан. ― Я ждал, когда ты вернёшься ко мне.       ― Я... я заблудилась и не могла найти выход,― пробормотал Санем.       ― Всё в порядке, любовь моя, ― сказал Джан и нежно поцеловал её. ― Теперь ты здесь. Кулон сработал.       Он показал подвеску.       Слёзы потекли по его щекам словно ручей. Каждый невыразимый страх, который он сдерживал в течение недели; каждая ужасающая мысль о жизни без неё, смывались вместе со слезами облегчения.       Она вернулась к нему.       ― Джан, не плачь, любимый,― успокаивала его Санем. Она попыталась поднять руку, чтобы коснуться его щеки.       Это произошло в одно мгновение. Джан забыл, что они находились в её руке, и, конечно же, Санем не могла знать о них. Его лунные камни упали на больничный пол. Белый камень раскололся пополам.       ― Господи, Джан, ― в глубоких карих глазах Санем застыл испуг. ― Я не знала. Мне очень жаль.       ― Это не имеет значение, ― сказал ей Джан. И он не лгал. Он дал ей лунные камни, чтобы она стала сильнее и вернулась к нему. Они совершили величайшее чудо, в котором он когда-либо нуждался. Их работа была выполнена. Джан мог быть только благодарным за них. О каких камнях может идти речь, когда у него была его прекрасная Санем? ― Всё в порядке. Я дал их тебе, чтобы ты поправилась. Это сработало.       ― И я их сломала, ― испуганно прошептала Санем.       ― Все в порядке. Ты здесь. Мне больше ничего не нужно. Мне больше ничего не понадобится, ― пообещал Джан, всхлипывая, потому что слёзы всё ещё текли. ―Только не оставляй меня больше, пожалуйста.       Санем забыл о ситуации с камнями и обхватила его лицо ладонями, смахивая беспорядочные слёзы большими пальцами.       ― Я слышала тебя. Ты просил меня остаться. Я так старалась, любимый. Я больше никогда не покину тебя.       Джан притянул её ближе, приподняв хрупкое тело Санем с кровати, обнимая так крепко, насколько это было возможно. Дивит прикоснулся к её волосам, опустил голову на изгиб шеи и вдохнул запах его Санем. Его Санем значила гораздо больше, чем просто аромат.       Так доктор и Лейла нашли их, когда они вошли в палату спустя несколько минут. Воссоединившиеся влюблённые, цепляющиеся друг за друга, словно два дрифтера*, нашедшие друг друга после шторма.