***
Разрушенный тронный зал, в которой появляется вся компания, встречает их ярким светом. Оглянувшись, Феттель замечает в углах четыре сферы. Над головой весит пятая, в которую свою силу должна вложить Хелен и сам правитель королевства. Глубокий вдох. Обняв Феттеля, Сейна слабо выдыхает, а затем отстраняется и целует его в щеку, уводя девушек из тронного зала. Джин хлопает Баскервиля по плечу и уводит уже мужскую часть. Выдох. Под угловыми сферами появляются четыре девушки. Над центральной сферой парит Хелен, а затем приземляется рядом в образе простой девушки. Феттель только сейчас задумался над тем, чтоб вообще делает. Ему вообще кажется, что сейчас надо остановится, пока он не сделал самую большую ошибку в своей жизни. Почувствовав на себе пронзительный взгляд, он смотрит назад через плечо и сталкивается со взглядом Кароль, которая кивает ему. Сейчас ему резко захотелось продолжить начатое, но какой-то непонятный осадок остался на его душе. Хелен делает реверанс и отходит чуть по даль от принца, оставляя кулон у себя в руках. Баскервиль вздыхает, разводя руками в стороны. С двух сторон от него появляются два черных диска, который потом отлетают в стороны и останавливаются между девушками. Сферы соединяются лучами между собой и начинают разлетаться в стороны, проходя сквозь стены. Хелен вновь становится монстром и подлетает к центральной сфере, начиная ее поднимать вместе с остальными. Четыре девушки исчезают в сияниях. По дворцу проходит волна черного цвета и он становится прежним. Раскрыв глаза, Феттель оглянулся вокруг и слабо улыбнулся: первый шаг сделан. Осталось лишь покончить с элементами раз и навсегда. В зал заходит Сейна, волосы которой теперь были распущены, а концы были чуть окрашены в золотой. Скрыть улыбку ему не удалось, но теперь все будет, как раньше. Почти, как раньше. В зал заходят остальные, а на голову Баскервиля приземляется Хелен: из кулона Сейны вылетает Руфь и садится на голову принцессы. — «Руфь, что за срочность?» — «Ты помнишь, что должна сделать?» — «Я помню про это. Помнят все.» Две хранительницы исчезают в кулонах. Четыре девушки появляются незамедлительно, точно так же, как и исчезают. Феттель оборачивается и сталкивается со взглядом Кароль, которая мысленно напоминает ему о том, что сегодня предстоит устроить бал. За все приготовления, отвечать точно будут они. — Что дальше? — Чен посмотрел на Феттеля. — Кароль, Кролия, Вэйра и Киера отвечают за приготовления к балу. Я и Сейна встретимся с моим народом и все ему объясним, — черныш выдохнул, — В остальном, думаю, что Джин, как рыцарь, сумеет построить стражников по своим постам. — А мы? — Лаура наклонила голову набок. — А вы сидите и ждите, когда вернется Сейна. Она знает этот дворец лучше, чем все остальное, — Баскервиль пожал плечами. Черныш хватает свою сестру за руку и они покидают тронный зал. Вэйра подходит к Джину и зовет его за собой. Киера забирает оставшихся и намеревается распределить каждого по комнатам: давно они не выполняли своих функций. Кароль с Кролией остаются стоять на своих местах и думать, что делать с балом вообще, потому что сейчас большая часть народа будет немного не в себе. Глубоко вздохнув, Найтмер уже намеревается пойти в сторону кухни, но сестра ее останавливает. — Каро, надо поговорить, — Найтвульф выдохнула, — Я вижу все твои взгляды, но я должна тебе напомнить о том, что у нас с вами запрет на это. — Я помню, — она кивнула, — В любом случае, мы никогда вместе не будем. Он не будет смотреть на меня так, как это делаю я. Да и характер у меня сложный, сама знаешь. — Каро, — Кролия сложила руки на груда, а затем отпустила их, показывая сферу, — Мы бессмертны и это должно остаться так. Мы обещали, что мы будем находится рядом со всем поколением королевской династии Королевства Дарсайнс. — Я помню, — снова кивнула, — Поэтому я делаю то, что потом может сказаться на моей душе еще хуже. Но это помогает. Пошли, у нас работы много. Найтвульф смотрит вслед своей сестре, а потом слабо выдыхает. В любом случае, это никогда не измениться.***
Под вечер, когда уже все было готово и оставалось только привести себя в порядок, девушки собрались в комнате принцессы Сейны. Собравшись с мыслями, Кароль открывает глаза и смотрит на то, что ей подобрала сестра: черное платье в пол, с тонкими бретельками и шелковым платком на плечи. Улыбнувшись, девушка повернулась лицом к Вэйре, которая доделывала прическу принцессы и наколдовала маленький шарик, который через секунду превратился в заколку. Девушка благодарно улыбнулась Найтмер и закрепила последнюю прядь светлых волос. Элли поправила свои кудри и натянула на руки перчатки белого цвета без пальцев. Бледно-розовое платье отлично сочеталось с ее темными глазами и девушка была рада тому, что позволила четверке приближенных Баскервиля, помочь ей с выбором. Переведя взгляд на Лауру, Валенсия поправила пояс ее белоснежного платья и улыбнулась. Теперь все выглядело идеально. За исключением одного, как показалось Королеве города Цветов. Поправив одну из прядей волос подруги, зеленоволосая улыбнулась. Вэйра заканчивает с прической принцессы и отходит назад. Форсизунс смотрит на себя в зеркало, а затем поворачивает лицом к подругам, которые кивают ей. Встав на ноги, девушка поправляет юбку своего платья и скрещивает пальцы, молясь, чтоб ничего не вышло из-под контроля. В дверь постучали и каждая из присутствующих в комнате обернулась: в дверном проеме показывает Джин. Сейна кивает и идет в его сторону, вкладывая свою рук у в его: Кароль почему-то резко думает о том, что ей не повезло с ее ролью в жизни. Сегодня они снова будут в роли охраны на королевских персон. В тронном зале собралось много народу, вокруг стояли столы с едой: как только повара все успели? Если учесть тот факт, что королевство только-только было возрождено. Сейна и Джин стояли ближе к Феттелю, который уже устал говорить одну и ту же фразу. Четыре девушки переглянулись и кивнули друг другу. Секунда и они уже стоят с двух сторону от черныша. Заиграла музыку. — Позволь пригласить тебя? — Кролия дернулась, когда перед ней неожиданно возник Майкл. Нервно сглотнув, он слабо улыбается и вкладывает свою руку в его: это просто танец, ничего более — Почему я? — девушка вскинула одну бровь, смотря в голубые глаза парня. — Ты меня зацепила, — он улыбнулся. Она покраснела. — Кароль, — Феттель подошел к девушке, — Я знаю, нам нельзя, но позволь украсть у тебя один танец. — Почту за честь, Ваше высочество, — она улыбнулась и вложила свою руку в его, — Ты всегда прямолинейный? — В отношении танца с девушкой, да, — он пожал плечами. Сейна сжимает кулон с Руфь и слабо усмехается: иногда надо идти против запретов. Вложив свою руку в руку Джина, девушка расслабляется: все будет хорошо. Они присоединяются к другим танцующим парам, среди которых были их друзья. Слабая улыбка трогает ее лицо и Сейна ненадолго забывается, утопая в танце с любимым человеком. Музыка замолкает и все расступаются в разные стороны, образуя круг. В центре остались лишь Сейна и Феттель. Да, они и забыли про семейную традицию, которая была самой странно из всех, которые вообще были: второй танец, Феттель обязан станцевать со своей сестрой. — Танцевать умеешь? — черныш взял руку Форсизунс в свою. — Я то да, а вот ты не знаю, — девушка улыбнулась, положив руку на плечо Баскервиля, — Почему у нас такая странная традиция? — Кто знает, — пожал плечами. Заиграла музыка, — Наш любимый вальс. — Всегда любила этот танец, — она посмеялась. — Надеюсь, Джин меня не убьет, — усмешка и медленные шаги. Светловолосая улыбается и следует за братом. Почему-то сейчас она подумала о том, что этот самый запрет полная чушь, и что родителям ее брата было просто нечего делать. Бал подходит к концу, когда многие уже попросту начинают клевать носом. Феттель отважно выстаивает все то, что всегда проследовали его родителей и провожает свою сестру до комнаты, в которой ту поселили его приближенные. Он знал, что Джин находится в отдельной комнате, потому что так попросили родители сестры. Он все равно перечить бы не смог, да и Руфь следить будет. До своей комнаты ему надо было идти абсолютно в другом направлении, но тут ему уже помогла Кароль: сил в нем почти не осталось. — Спасибо, — он выдохнул, когда девушка помогла снять ему жакет. — Как никак, а теперь так будет всегда, — она выдохнула, — Я еще могу чем-то помочь? — Да, есть кое-что, — он кивнул. Девушка наклонила голову набок, но потом резко замерла, когда Феттель сделал один большой шаг в ее сторону. Почувствовав на своих губах чужие, девушка мысленно поругала себя, но потом ответила на поцелуй, обняв парня за шею. Его руки быстро прошлись вверх по ее спине и скинули шелковый платок. Губы парня немедля начали исследовать шею девушки. Но осознание пришло слишком быстро, и она резко отошла назад, потреся головой. Губы горели. Места на шеи, до которых Баскервиль успел добраться тоже. — Феттель, нам нельзя, — девушка шагнула назад еще раз, упираясь спиной в стену. Он поднял голову. Растерянность и страсть были в его зеленых глазах, пытливо вглядывавшихся в ее вспыхнувшее лицо. — Ты хочешь, чтобы я прекратил? — хрипло выдохнул он. Кароль нервно сглотнула и мотнула головой. С одной стороны, она этого хотела. С другой, она знала, что им запрещено. Но то, что происходило с ней, казалось чем-то совершенно иным. Улыбка, тронувшая его лицо, была какой-то неживой, и все же, прежде чем он опустил ресницы, Кароль заметила, как в темных глубинах огромных зрачков сверкнуло удовлетворение. Феттель уткнулся в ложбинку между грудями и стал исследовать ее губами и кончиком языка. Его теплое дыхание, скользившее по коже, поднимало в девушке жгучие волны возбуждения. Баскервиль стянул лямки платья с ее плеч, и оно стало спадать. На какое-то мгновение оно задержалась на бедрах Найтмер, сделав ее похожей на ожившую статую, ноги которой задрапированы белой тканью. Черныш пристально смотрел на нее, переводя взгляд сверху вниз, не оставляя без внимания ни один изгиб ее тела. Потом тот же путь проделали его руки. С груди они скользнули на стройную талию, обхватили соблазнительные бедра и вместе с падающей рубашкой спустились по ногам на пол. Рубашка с шуршанием смялась и накрыла ее щиколотки. Выражение лица парня было таким, словно он испытывал сильную боль. Глядя на него, девушка почувствовала, что с ней творится что-то странное. Она стояла неподвижно, прижав руки к бокам, а где-то в глубине сердца рождалась трепетная нежность. Ее никогда не боготворили прежде, никогда не возносили и не поклонялись ей. Никогда в жизни она не испытывала такого удивительного желания, которое охватило сейчас — отдать себя. Она хотела его, хотела делать то, что ему нравится, хотела быть такой, какая была ему нужна. В этот момент ей вдруг показалось, что она создана именно для того, чтобы отдаваться. Это был единственный способ утолить нестерпимый голод своего тела и своей души. Его настойчивые пальцы требовательно сжали ее бедра, когда он встал на колени и притянул ее к себе. Положив руки ему на плечи и закрыв глаза, Кароль запрокинула голову, и сверкающая волна волос упала ей на спину. От влажного и жаркого прикосновения его языка, кружившего вокруг пупка, у нее перехватило дыхание. По мышцам ее плоского живота пробежал огонь наслаждении. Она почувствовала его дыхание, и весь мир вдруг перевернулся с ног на голову. И ее понесло куда-то далеко-далеко. Очень тщательно, ни на секунду не отрываясь от своего занятия, он исследовал подвижные складки ее кожи, ощупывал языком гладкие лепестки, впитывая в себя ее эссенцию. Он требовал ее ответа, побуждал ее, умоляя ответить. Пальцы Найтмер забрались в его волосы, стали перебирать их, а он в это время добрался до самого сокровенного источника наслаждения и принялся с осторожностью ласкать. Из ее груди вырвался тихий, протяжный стон. Длинными ногтями она непроизвольно впилась в его кожу и, только через несколько секунд осознав это, разжала пальцы. В ответ на это невольное движение Баскервиль еще сильнее сдавил ее бедра, словно хотел, чтобы эти пружинистые округлости влились в его ладони. Нахлынувшее на нее наслаждение было таким острым и неистовым, что ее дыхание, ее голос и вся эта ночь слились воедино и стали уплывать куда-то. Тело ее изогнулось, руки ослабли, по безвольно разжавшимся пальцам пробежали иголочки тока. Она почувствовала, что оседает на пол, но ничего не могла с собой поделать. Феттель поддержал ее и, поднявшись на ноги, подхватил ее под бедра и опрокинул на кровать. Он притянул ее ближе, и в его глазах загорелся сумасшедший синий огонь. Его ненасытные губы требовательно приникли к ее губам. Она сдалась, она уступила, с упоенным удовлетворением шепча что-то неразборчивое. Его жадный язык протолкнулся между ее зубов, вернулся назад, снова погрузился в теплую глубину. Не отрываясь от ее сладких губ, черныш вновь пробрался рукой к жаркому источнику. Ее тело с радостью приняло это прикосновение, задрожав от волнения и удовольствия. Ее тело звало его, и он, ощутив призывное биение ее сердца, ответил на этот зов. Кароль вдруг почувствовала, что сходит с ума от этого приступа возбужденной страсти, сжигавшей все ее тело. Разве можно было удержать это буйствование внутри себя и сохранить рассудок? Этому неистовству чувств нужен был выход, и если Феттель не поймет это и не соединится с ней, она взорвется. Нащупав ворот его рубашки, девушка потянула за пуговицу. Черныш не стал останавливать ее трепетавшую руку, отыскавшую жаркую, возбужденную плоть. Его дыхание стало прерывистым, когда Найтмер ласкала разбухавший под ее пальцами этот предмет вожделений. Он приподнял на ладонях ее грудь и, затаив дыхание, стал смотреть, как вытягиваются и морщинятся темно розовые соски. Его пальцы сами собой потянулись к этим бутонам сладострастия и принялись осторожно массировать их. — Как ты красива, — с тихим изумлением сказал он, скорее всего, себе самому. — Ты тоже. Ее шепот был почти не слышен, словно легкий шелест ночного ветерка. Внезапно его руки оказались у нее на талии. Ее бедра оказались зажаты его коленями, и он подтянул ее повыше, так, чтобы она легла ему на грудь. Какое-то время она лежала, прижимаясь к нему и ощущая прикосновение густых черных волос. — Как только ты захочешь, — прошептал Баскервиль, подтягивая ее еще выше. Кароль уперлась ладонями ему в плечи и приподнялась, затем, не сводя глаз с его лица, стала осторожно и медленно опускаться. Феттель застонал от мучительного наслаждения. Отрывистое дыхание и безумные удары сердца — все говорило о буре, бушевавшей в нем, которую он уже едва сдерживал. Потребность вернуть ему хотя бы капельку того исступленного восторга, которым он наполнил все ее существо, каждую ее клеточку, болезненно отзывалась в судорожно сжимавшихся мышцах. Эта потребность становилась все острее, и ее глаза затуманились слезами. Упершись руками в мягкую поверхность кровати, он рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бедер глубоко проник в нее, полностью овладев. Девушка вскрикнула от наслаждения. Ухватившись за его мускулистые плечи, она приняла его в себя, призывая взять ее всю. Она хотела его, хотела безумно, но так же понимала, что на утро пожалеет. В момент наивысшего блаженства они слились в едином движении, едином порыве. Их единство было теснее, чем просто прижавшиеся друг к другу тела, глубже, чем жаркие вдохи, тихие, страстные мольбы и гортанные, хрипловатые звуки несказанного наслаждения. Прижав девушку к себе, Феттель накрыл их одеялом и поцеловав ее в весок, уснул. Понимая, что утром она об это пожалеет, а сейчас можно и забыть обо всем, Кароль прижимается к нему и тоже засыпает.