В поисках истинного счастья игрушки

Габриэлю уже наскучила эта беспросветная жизнь. Когда-то давно умер его омега — Эмилиан. Альфе не хватало всего, того, что было у него тогда. Эмилиан был добрым, милым, красивым, умным, вольным и смелым омегой. Хотя странно о них такое говорить, обычные омеги были запуганными и полностью подчиняющимися собачками. Наверно это и зацепило альфу в нём. А ещё его странная способность быть идеальным. "Эти волосы цвета спелой пшеницы, эти прекрасные изумрудные глаза, а его кожа, как шелк... О Боже, меня сводит с ума этот запах зелёного чая" — думал когда-то Габриэль. Сейчас же это только воспоминания. Хотя, не только любви ему не хватало, всё-таки он альфа и ему нужно самоутверждатся, как альфе. К его несчастью его окружали одни, такие же, как и он альфы: Натален — его секретарь и помощник, "Горилла" — водитель его сына, Франц — дворецкий и другие слуги. Габриэль всегда требовал, что б было всё идеально, а омеги, по его мнению, могут только рожать и растить детей. Один раз он проходил по дому и учуял запах новоявленной омеги, у которого только определился пол, ведь до этого пол не известен и детей просто называют бетами. Сам запах был очень чист и мягок, как весенняя травка, которая только проросла из земли. О Боже, у омеги была течка. В серых, бесчувственных глазах блеснул огонёк страсти. Габриэль пошёл по запаху и зашёл в одну из комнат его большого имения, даже разбирая, что за комната. Великий дизайнер быстро подошёл к кровати, стянувши одеяло, он увидит своего сына — Адриана, в небольшой луже смазки. Это значило только одно: Бог, лишил его одного из преемников и Адриану придётся провести жизнь глупого омеги, который не мог ничего. Но сейчас его это мало волновало, по крайней мере, не так, как тело зеленоглазого блондина. Он быстро разорвал черную майку и стянул штаны с сына. Адриан резко проснулся. Да, он уже знал, что является омегой, но решил умолчать. Мальчик всего лишь не хотел разочаровать отца, он не виноват, что природа так с ним обошлась. Течка началась ещё вчера, ему повезло, что была суббота, ему решили устроить выходные от фотосессий. Плюс, он был предусмотрительным парнем и заранее купил таблетки для подавления желания, но они не влияли на запах и влечение к нему альф. Ну и вот этот растяпа забыл закрыть дверь. Вообще он был предусмотрительным, милым, добрым, весёлым, хоть и немного замкнутым, но случилась такая ситуация, что поделать. Его большие, зелёные глаза испугано смотрели на отца. Габриэль не обращал внимание на это, ему было всё равно. Оставив парня в одних трусах, он скинул с себя рубашку, расстегнул ширинку и достал ремень, всё ещё держа его в руках. — Снимай трусы, — властным, но спокойным тоном говорил Габриэль. Адриан был всё ещё был в растерянности и просто прижавшись к углу комнаты, смотрел на жёсткого альфу, — Повторяю, глупый мальчишка, Снимай трусы. Проговорив эти слова, альфа не забыл ударить омегу ремнём по его заветному месту. Модель очень громко кричал, по щекам покатились слёзы, затуманивая весь мир. Он стянул медленно трусы. И услышал шаги. Сначала, он подумал, что отец решил оставить его, но после понял, что это не так, услышав голос мучителя на другой стороне комнаты: — Ползи ко мне, дрянь похотливая, — член до сих пор болел от удара и напоминал, чем закончится не послушание. Послушно встав с кровати, он пошёл туда, от куда слышал голос. — Я сказал, ползи ко мне, сука! — уже немного переходил на крик Агрест старший и снова ударил, но только в этот раз по ноге. После удара у Адриана образовалась небольшая рана, и он скрипя зубы, стал на колени и полз к мужчине сорока лет. Габриэлю нравился такой вид его младшего сына. Он был таким жалким, мелким и незначительным. Настоящий омега. Так и хочется унижать и унижать. Когда блондин подполз, он решил встать, но эти попытки были устранены со стороны безэмоционального родителя, более того, к ротику Адриана был приставлен большой член. — Соси, дрянь! — сказал тем же тоном насильник. Мелкий аккуратно лизнул головку мужского органа. Став более смелей в этом плане, он перешёл к стволу, медленно и протяжно вылизывая его, ощущая возбуждение старшего, которое по чуть-чуть передалось и ему. Адриан взял головку в рот, нежно ласкал языком и посасывал её. Член стал внезапно таким сладким, что блондин не побоялся взять его, хоть и половину. Такой расклад мало нравился Габриэлю, хоть действия сына были безумно приятные. Взяв сына за шелковистые волосы, Агрест старший насаживал сына на своего "дружка", начиная еле заметно стонать. От таких действий тело парня раскалилось до невозможности, но из-за такой резкости дышать он уже не мог, а кислород заметно не хватало. Стараясь остановить отца, он отталкивал его, пытался укусить, мычал, но всё было наоборот и темп был ещё быстрей, что казалось невозможным. На счастье, горло парня заполнила белая горячая жидкость, которую он проглотил, чуть ли не вырвав, но это того стояло, ведь её вкус просто отправлял язык в рай и будоражил рецепторы. Сероглазый кинул парня на стол. Без предупреждений пальцы проникли в анус парниши. Он был хорошо смазан, но настолько узкий, что Габри приходилось его растягивать движениями на манеру ножниц. Адриан выл от боли, что приносили жалкие пальцы, несравнимые с членом отца. С каждой секундой пальцы всё быстрее работали, ведь стенки были достаточно эластичны. Наконец, пальцы вышли из него, принося лёгкую радость, но в тот же миг он ощутил что-то большое и толстое. Этим что-то был тот же член, что принёс раньше такие замечательные эмоции. И вот он медленно входит, быстро набирая темп. Боль адская. Парень похотливо прогибал тело под взрослым мужчиной. Адриану казалось, что зад просто рвётся на части. Мышцы ныли, а стенки толстой кишки, как будто рвались на части. Адриан кричал чуть ли не на всё поместье, заставляя и слуг немного возбуждаться. Резко он ощутил наслаждение, ведь он попало по простате. Похотливые стоны срывались с губ обоих, разогревая воздух сново и сново. Ещё пару таких движений и Адриан не удержавшись кончил на живот, а следом чужой член покинул его тело и кончил на спину. После отец ушёл, забрав одежду омеги. А парнишка сел на кровать, укутавшись в одеяло. Так он сидел двадцать минут, пока не уснул.