прости меня

Би-ип… Би-ип… бип… Я открываю глаза. Ну что за уёбок издаёт эти звуки? Поворачиваю голову, чтобы понять, где же находится источник моих страданий, а вокруг всё незнакомое, и нет ни постели, ни стен знакомого автобуса. Так тускло и бледно, хоть вой от тоски — приходится поднапрячься, чтоб голос дрожащий вырвался из моей груди. — Кто-нибудь? — В ответку лишь эхо. Что-то рядом со мной начинает шевелиться и подавать признаки жизни. — ГУС! Зачем же так кричать? Свет от лампы становится ярче, некто настраивает провода. Слышно только многократное «О, Гус. О, Гус». Перед глазами плёнка, но я отчётливо вижу знакомую макушку, которую узнаю совершенно точно из косаря других. Это Бекси? Я на него смотрю — он на меня. Заметно, что парень плакал, да и сейчас капли по щекам спускаются, и его глаза намокают. До меня резко доходит, что я сейчас в медицинской палате. Погодите-ка… Я чё, передознулся? — Бекси, бэй. — Я стараюсь вытянуть руку, чтобы достать до него. — Иди сюда. Он послушно покидает свою прежнюю позицию и становится ближе. Теперь его голова на моей груди. Матрас заботливо проминается под нами, и всё так медленно, осторожно. — Я думал, что всё. Думал, что потерял тебя. Людей в больницах, видимо, не научили говорить, как есть. Не умер, а потерялся. Бекси заикаться перестаёт, начинает задыхаться, а я его к себе прижимаю и слушаю дальше. — Мы думали, ты ушёл в мир иной. У меня на рубахе уже пятно, потому что парень ревёт и остановиться никак не может. В ответ я пальцем веду по его спине, вырисовывая импровизированным маркером неровный кружочек. — Прости. — Неужели чужая смерть может быть настолько ранимой? Меня убивает его реакция. Я опускаю глаза и натыкаюсь на пару грустных и голубых, что смотрят в ответ. Снова контактные линзы — право, он никогда не расстаётся с ними. «Зачем»? — Зачем ты это сделал? — Сделал что? Слишком предсказуемо. Свободной рукой я тянусь к его щеке и большим пальцем стираю слёзы. — Столько таблеток сожрал нахуя? Они даже не для тебя были! Там Фентанил. Фентанил? Блядство. — Я-я не знаю, зачем так много. — Голос дёргается, хрипит, и я продолжаю бесстыдно оправдываться. — Сожрал так, словно это леденцы какие-то. Бекси сопит тихонько и возмущённо сдыхает у меня на глазах. — Ты прав. Прости. — Он отстраняется, и я, дёрнув капельницей у себя за спиной, подаюсь следом, чтоб обнять сильнее. — Пожалуйста, никуда не уходи. Крепче. — Тебе нужно поспать. — Это он по моим глазам понимает. Бекси мычит что-то, о чём-то шепчет, проглатывая половину слов, в это время я приподнимаю одеяло и ёрзаю на месте, чтобы стало удобнее и терпимее, укладываю его между своих ног. — Разбуди, если что-то понадобится. Он засыпает первым, пока я пальцами ласкаю его макушку и накручиваю пряди волос, окончательно испортив причёску. Что же я натворил из всего дерьма, которое натворил. Больше всего ранит именно это.